любовь

      по квартире эхом разносится вопль играющих в футбол детей. жарко. окна закрывать — умирать от духоты.       — главное, чтобы в окно не попали. — джисон, упёршись подбородком в ладонь, смотрел, как мальчишки перебрасывают мяч с одного конца поля на другой, совершенно не заботясь о наличии правил.       — ну попадут тебе в лицо, оставят синяк, хуже все равно уже не сделать. — хенджин громко размешивает сахар в кружке, краем глаза смотря на игроков и дергаясь каждый раз, когда они пинали мяч.       — кто вообще додумался сделать футбольное поле так близко к дому?       — не помню, как его… который раньше директором в школе был, вот он.       — он же отбитый. — хан, раскрыв глаза, смотрит на старшего, что, пожав плечами, садится напротив.       — его выбрали, потому что больше некого.       — да ну, а чан. — джисон делает громкий глоток и обжигается.       — так он же уезжает в этом году. говорят, любовь себе нашел в большом городе.       младший подвигает к себе кексы, начиная выковыривать изюм. хенджин наблюдает за каждым его действием, скептически закатывая глаза на его немой вопрос.       — чем тебе изюм не угодил, кто его теперь есть будет?       — подожди, а как чан… он же уезжал отсюда последний раз года полтора назад.       — ну вот тогда и нашел.       — о…       между ними повисла тишина. та самая, уютная, ради которой, по сути, джисон и заходит к хенджину почти каждый день. хван кладет ложку варенья в чай, лениво перемешивая. он смотрит в окно, где мальчишки все так же энергично носились по полю. джисон завис на его профиле.       — хорошо, что они сейчас так развлекаются.       — не начинай свои бумерские… как их…       — да не бумер я.       хан выразительно посмотрел на него, прямо показывая, что последние слова звучали как ложь. хенджин снова закатил глаза, сделал большой глоток и продолжил:       — сейчас время такое, все в телефонах. и я это не как бумер говорю, а как такой же, как все. круто же, когда есть те, с кем можно в футбол погонять после уроков. пусть и в окна могут запустить, но это тоже не будет не иметь смысла.       — варенье у тебя нормальное по срокам?       — джисон, ты щас к ним полетишь.       — я понимаю тебя, но отношусь к этому проще. все же каждый для себя решает сам, как ему развлекаться. мне в их возрасте было достаточно энциклопедий, и время я в одиночку проводил.       — потому что друзей не было.       — да, но что я сделаю, если не могу просто так взять и подружиться с кем-то? как будто не помнишь, сколько прошло времени с нашего знакомства до того, что… что сейчас.       джисон отвёл взгляд, возвращаясь к беготне. он дернулся, когда мяч отскочил от стены дома, а вслед прозвучало писклявое «простите!».       — а я говорил. — сжал ручку кружки, откусывая большой кусок кекса.       — что между нами сейчас?       — не знаю? — отмахивается. но хенджин заканчивать не хочет.       — тебя все устраивает?       глупо спрашивать, когда ответ известен им обоим. возможно, хенджину не до конца, потому что джисон никогда ему не говорил о том, что теплится в душе едва не с первого дня их дружбы.       тогда было лето, август был душным и дождливым. хенджин внезапно переехал в эту глушь, которую каждый житель младше двадцати проклинал едва не каждый день. он не был навязчивым, лишь предложил руку, когда джисон упал. хан тогда не стал отказываться от помощи, что была слишком необходимой, а сил терпеть в одиночку все то, что устраивал его мозг ежедневно, не было. он не говорил хенджину о своих проблемах, тот не просил, но благодаря ему джисону удавалось забываться, окунаясь в незнакомые ранее чувства и эмоции.       он боялся, что эта любовь будет той самой, что появляется от чувства безысходности. «потому что больше не в кого». потому что хенджин стал спасением из пучины черных мыслей, одолевающих несколько месяцев подряд. когда родители привезли его к дяде с тетей, что жили в городе, казавшимся большим для любого, кто всю свою жизнь не выезжал из деревни дальше маленького городка за продуктами, те вытаскивали его на прогулки едва не каждый день. те осенние каникулы он все ещё ненавидит всей душой, потому что сколько бы он не говорил, что не приспособлен для прогулок, его не слушали. на площадке возле дома, где он тусовался по вечерам, ведь «дышать свежим воздухом надо побольше», с ним познакомилась небольшая компашка одногодок.       одна девчонка питала к нему явный романтический интерес, и он даже позволил себе окунуться в ее любовь, что была слишком розовой. она хотела гулять часами напролет, забивать инстаграм совместными фотографиями, встречать закаты и рассветы, сидя на крыше девятиэтажки, пить коктейли из одного стакана, отказывалась от алкоголя, и, кажется, была мечтой любого общающегося с ней парня. но не джисона.       джисон все время думал о черных, как перья ворона, отросших волосах, о звонком, надоедающем смехе, длинных, тонких пальцах, на которых красовались пара колец, об одной бутылке пива, первой в его жизни, что была разделена на двоих под звездным пледом ночного неба.       целуя её, он все пытался понять, как умудрился так вляпаться, ведь хенджин никогда к нему не относился ближе, чем к другу, а деревня их была слишком деревней, чтобы хоть кто-то знал о существовании любовных чувств у людей одного пола.       — устраивает? не сказал бы. — все же выдал он. дрожь в руках помогла скрыть кружка, которую он сжал, кажется, слишком сильно.       — почему?       — да жарко, вот.       — джисон, придурок.       — ты не лучше.       — нормально скажи.       — да люблю я тебя, что тут говорить.       хенджин растянулся по столу, прикасаясь своими длинными пальцами к джисоновым. на губах искренняя улыбка, а в глазах — у джисона замирает сердце — любовь. он не замечал ее раньше?       — мы так похожи.       хван гладит каждый его палец, пока джисон пытается скрыть радость и смущение, пялясь в окно.       — сильно любишь?       — могу изюм этот съесть, если попросишь. но лучше не надо.       — хорошо.       — а ты?       хенджин усмехнулся, сгребая весь изюм в ладонь и опрокидывая в рот.       — оу… это было сексуально.       — а то.       хван встает, подходя к окну. что в квартире, что на улице — температура одинаковая. теперь он жалеет, что пил горячий чай.       — встречаться будем?       — да. — говорит, не повернувшись, но дёргается, слыша следующую фразу прямо над ухом.       — пососемся? — джисон поставил руки на подоконник, вдыхая запах геля для душа с шеи. хван разворачивается в его руках и смотрит в глаза, в которых утонул совсем давно.       — спрашиваешь.