***
Несметное количество высоток кружит голову, а карта с заданной локацией начинает мозолить глаза неприятно, вынуждая женщину раздражённо рыкнуть и погасить экран. Хочется бросить эту бесполезную затею, завязанную на поиске необходимой улицы, однако что-то внутри неё не позволяет взять и отказаться от задуманного, вынуждая действовать дальше. Ханджи устало перебирает ногами, запустив руки в карманы своего пальто. Сейчас ей остаётся брести туда, куда ведёт интуиция, потому что опираться на вчерашние предположение, которые они так долго выстраивали с Майком вместе — максимально бесполезное занятие. Дворы однотипные пересекаются между собой, запутывая ещё сильнее, отчего выстраивать предположительное местонахождение уже становится невыполнимой задачей, что явно не по зубам Зоэ. Она прислоняется спиной к кирпичной кладке одного из домов и глаза вверх приподнимает, смотря на пожарную лестницу, поверхность которой покрыта ржавчиной. Пальцы вынимают пачку сигарет, вытряхивая папиросу на ладонь, а после воздух наполняется тяжелым запахом табака, удушая даже её саму. Радует, что никотин всё ещё может оказывать на неё хоть какое-то влияние, даруя кратковременное ощущение расслабленности. — Где-то здесь? — Не-а, дальше. Женщина взгляд переводит на двух молодых парней, что проходят мимо неё, внимания должного не обращая, и продолжают быстро передвигаться куда-то, явно занятые лишь собственными поисками. Почему-то это вынуждает ту оттолкнуться от стены, выдохнув облако дыма напоследок, и сигарету потушить подошвой ботинка, а затем украдкой проследовать за ними. В подобных районах прохожие — редкие гости, посему любые личности, мелькающие у неё перед лицом, привлекают к себе внимание. Право, даже если они идут не в нужное ей место, то попытаться разузнать стоит. И в этот момент Зоэ очень сильно жалеет, что до сих пор не раздобыла себе лицензию на табельное оружие. Ничего, с понедельника обязательно займётся этим вопросом, но сейчас она выглядывает из-за угла, напрягая свой минус на глазах, чтобы получше рассмотреть место, куда заходят жертвы слежки, показывая тем самым местоположение этого подпольного клуба. Ханджи достаёт телефон и делает несколько фотографий невысокого здания, затесавшегося в окружении многоэтажек, чтобы сохранить геолокацию, привязывая ту к снимкам. — Орёл и я иду, а если решка, то не суюсь туда самостоятельно, — решать жизненно важные вопросы помогает обычный цент, который ей на ладонь падает орлом, заставляя языком цокнуть. Иди в логово зверя, наивная. — Без оружия, без поддержки. Замечательно. Подытоживая вслух неутешительные выводы, она подходит к тонированным стеклянным дверям, которые толкает внутрь, тут же окунаясь в сплошной мрак, пока глаза не начинают различать оттенки кроваво-красного, а ещё крутую лестницу, ведущую вниз. Удушливый запах дорогих сигар доносится до неё, мешаясь с дымом от кальянов, но её ноги твёрдо ступают по ступенькам деревянным, пока Зоэ не оказывается в центре огромной комнаты, напоминающей ей бар для высших сливок общества. Дорогущие кожаные диваны, изысканные предметы интерьера, лучшая выпивка за барной стойкой, а ещё пара-тройка игровых рулеток — всё это вынуждает её оттянуть ворот рубашки от горла, потому что ощущение собственного ничтожества начинает давить откуда-то снизу. Социофобией та, вроде как, не страдает, но десяток глаз, смотрящих на неё внимательно, заставляют понервничать. Среди этой толпы взгляд женский удачно цепляет не только богатеньких дядек, но и вполне обычных людей, каковыми и являются те двое, за которыми она следила. Однако от глупого стояния и оглядывания по сторонам Ханджи отвлекает мужской голос где-то сбоку. — Вам чем-то помочь, мисс? — молодой парень с длинными белыми волосами, завязанными в хвостик на затылке, оказывается подле неё, представая в одежде официанта. Ну, или ей так хочется трактовать этот наряд. — Нет, спасибо, Армин, — она наскоро читает чужое имя на бейдже, натягивая улыбку на губы. — Я просто потеряла своего приятеля, вот и подумала, что он мог оказаться где-то здесь. Но, кажется, это была моя ошибка. Ошибкой было заявиться сюда с голыми руками. — Ничего страшного, — молодой человек улыбается ей добродушно, а после осматривает невесело всех присутствующих. — Надеюсь, он не игрок. Послышалось? — Что ты сказал? — Зоэ даже переспрашивает, явно приобретая серьёзность в выражении лица. — Идёмте за бар, мисс. Ханджи смотрит несколько подозрительно, но думает впоследствии, что терять-то ей нечего, поэтому принимает приглашение этого странного парня, подходя к высокой барной стойке и опускаясь на такой же высокий стул, каблуками ботинок цепляясь за металлические перекладины между ножками. Армин ставит перед ней на салфетку стакан граненный, а после заполняет тот неразбавленным бурбоном, продолжая полотенцем белоснежным протирать остальные вымытые посудины. — Вы ведь из полиции, да? — спокойно интересуется он, отчего женщина выпивкой давится, прикладывая ладонь к носу, дабы остановить потеки алкоголя сквозь ноздри. Этот вопрос застаёт её врасплох, выдавая с поличным. — Значит, да. — Откуда ты… — Эрен мой друг. Однажды я приходил к нему на работу, а в коридоре подметил вашу фигуру. Вы сразу бросились мне в глаза. — Вот как, — задумчиво протягивает она, складывая в голове картину того, как могут общаться двое людей, находящиеся по разные стороны баррикады. — Ты теперь сдашь меня своим верхушкам? — Я попрошу помощи. — Йегер знает о твоей работе? — Нет, но ему и не нужно, — парень выглядит несколько виноватым, когда вспоминает о друге. — Он слишком вспыльчивый, поэтому может наворотить дел, а с ним в итоге разберутся, как с мешающей мошкой. — Почему ты здесь? — Отрабатываю долг, как и многие работники. — Ты можешь рассказать больше? — Сина. Ей хватает мозгов, чтобы сообразить о том, что парень говорит ей про название преступной организации, за которой она гоняется уже продолжительное время, ломая голову над такими сложными преступлениями. Взгляд глаз карих опускается на бумажные салфетки, а Ханджи касается тех указательным пальцем, постукивая легонько, словно намекает на то, что это будет лучшее решение для их обмена информацией. — Я приду сюда завтра. — Если хотите умереть, потому что за нами уже следят. — Плевать, просто напиши имена тех, кто должен будет стать следующей жертвой. Мне безразлична собственная жизнь, но, если у меня есть возможность спасти чужую — я сделаю всё для этого. — Что же... До свидания, мисс. — Пока, Армин. Зоэ вылетает из этого клуба пулей, а потом у входа останавливается, упираясь ладонями в колени, и дышит тяжело, потому что страх накатывает запоздало, вновь пробуждая в ней паническую атаку, потому что дыхание перехватывает моментально. Приходится быстро-быстро перебирать ногами, шатаясь из стороны в сторону, чтобы плечом больно врезаться в угол кирпичной стены и осесть потом наземь, ибо мир вокруг быстрой вереницей крутится, вызывая тошнотворное чувство. Хочется попросить о помощи, но она лишь прикрывает веки и закрывает уши ладонями, покачиваясь из стороны в сторону, надеясь на то, что приступ скоро отпустит. Страшно, Господи, как же страшно. Складывается впечатление, что Смерть в затылок дышит холодом. Остаётся лишь зайтись в немом крике, подавляя этот звук боли внутри себя, ведь дальше тревога отступает, оставляя после себя усталость нечеловеческую и явное желание лечь прямо на асфальт, чтобы более не шевелиться. Ханджи не горит желанием возвращаться в это место, где её могут запросто убить, просто потому что ей удалось зайти дальше, чем нужно. Но чёртов альтруизм не позволяет оставить всё так, как есть. Стоило бы, пожалуй, обратиться за помощью к Эрвину или Риваю. Сообщить им о своих намерениях, показать все найденные доказательства, но Зоэ была, есть и будет безрассудной дурой, которая никогда не станет подставлять товарищей под удар, поэтому возьмёт всё на себя, словно самый стойкий оловянный солдатик. Иногда ей правда кажется, что все они солдаты в какой-то глупой войне, где люди друг против друга воюют, борясь каждый за свои идеалы. Но всё это звучит настолько бредово, как и ощущение того, что Аккермана она знает сотню лет. — Переработала, — голосом севшим проговаривает женщина, поднимаясь на ноги, используя стену в виде опоры, чтобы не упасть обратно, а после делает несколько шагов на пробу и начинает неспешно удаляться от места злосчастного, обещая, что завтра будет в тысячу раз сильнее. В ночь же на пятницу Ханджи спит отвратительно, точнее сказать — глаз сомкнуть не может. Ей срочно нужно поделиться с кем-то собственными переживаниями, но Пик набрать совесть не позволяет, а Ривая — гордость глупая. Поэтому приходится все отведенные шесть часов под сон проворочаться на одном месте, уповая на свою больную голову. Неужели она правда собирается пойти в одиночку на это дело? Да. Именно так думает человек, который не ценит жизнь; который не станет цепляться за такую мелочь, что может разбиться в любой момент, если обращаться с ней чуть грубее, чем нужно. Зоэ становится эгоисткой, но лишь из-за того, что ей не для кого жить и сиять. Единственный, кто мог бы выдернуть её из пелены своих же горьких размышлений — Ривай, но он прекрасно дал понять, что совершенно не заинтересован в её компании. И это вызывает невыносимую горечь, вынуждая перевернуться набок и свернуться в позу эмбриона, обнимая колени худыми руками. Ты делаешь ему это на зло. Ты думаешь, что если умрешь — он будет жалеть. Он не будет. Ему невозможно плевать, поэтому прекрати строить воздушные замки в собственных фантазиях. — Пожалуй, — ломающимся голосом произносит Зоэ, накрывая тело одеялом, которое совершенно не греет. Пускай, зато сожалеть о содеянном она не станет, ведь это были попытки привнести в их работу что-то полезное. Попытки быть полезной обществу. Доказать хоть что-то самой себе.***
Последней попыткой доказать что-то самой себе оказывается её нахождение перед этими крупными стеклянными дверьми, которые она толкает, заходя внутрь клуба. Знакомый запах ударяет в нос, когда за спиной остаются сумерки и Солнце закатное, что почти за горизонт опустилось, лишая мира последних крупиц света. Ханджи спускается по лестнице вниз, трясущимися пальцами касаясь одностороннего перила, однако ощущает себя так, будто вот-вот подойдёт к эшафоту, где плаха отсечёт ей голову, даря наконец-то душевное успокоение. Внизу оказывается всё также много людей, как и вчера, только сейчас она мало заинтересована в их разглядывании, потому что сразу же направляется к барной стойке, где встречается взглядом с Армином. — Привет, — она упирается локтями в край, но продолжает стоять и не присаживается, — мне повтори вчерашнее. — Хорошо, — парень опускает перед ней исписанную чужими инициалами салфетку, но сверху ставит стакан, наполняя тот алкогольным напитком. — Я не сомневался в вас, мисс. — Ханджи Зоэ. К чему секреты, если ей всё равно был заказан путь в тот момент, когда она вчера переступила порог? — Мисс Зоэ, — Армин улыбается грустно, потому что они оба понимают её печальную участь, стоит только опустеть стакану. — Спасибо за информацию, — Ханджи прячет салфетку в карман пальто, а затем одним залпом опустошает стакан и, развернувшись на пятках, удаляется восвояси, желая побыстрее сбежать отсюда и мчать в Департамент, дабы наконец-то изложить всю информацию. Но единственное, что она успевает сделать — отправить Эрвину сообщение, не замечая ужасной связи из-за нахождения под землёй. И делает это Зоэ до того, как шагнуть во тьму, что не освещается тусклыми настенными лампами; до того, как чувствует грубые руки на своей шее, которые сдавливают сильно, не позволяя даже вскрикнуть; до того, как проигрывает собственной самоуверенности, утаскиваемая куда-то ещё ниже на цокольный этаж. Попытки сопротивления оказываются бесполезными, потому что тяжелый кулак прилетает ей в солнечное сплетение, выбивая весь дух из тощего тела, заставляя обмякнуть безвольно. Венцом всего происшествия становится мешок на её голове из чёрной непроглядной материи, заслоняющий обзор на окружающий мир. Вот так и подохнешь, Зоэ. Несколько рук волочат женское тело по каким-то холодным коридорам, где температура воздуха вынуждает кожу покрыться мурашками, даже с учётом наличия одежды. Сил пошевелиться нет, однако рассудок работает прекрасно, так и напоминая о той боли, что дислоцируется под рёбрами. Приходится даже на кашель сорваться, когда её сажают куда-то на стул, связывая руки строительными стяжками за спиной, да так крепко, что через несколько минут кровь прекратит поступать к пальцам. — Проныра несчастная, — откуда-то сверху раздаётся грубый мужской голос, поэтому та дёргает головой, словно это поможет ей что-то увидеть. — Может её допросить, как она обо всём разузнала? — Сними хотя бы эту хрень для начала, — отвечает ему второй человек. — Тем более, что тебе даст допрос этой бабы? Ничего. — А наши лица? — Ей всё равно скоро сдыхать, поэтому разницы нет. Действительно, — думается Ханджи в секунду, когда окружающая среда вновь приобретает краски, облачаясь в ободранные бетонные стены квадратной комнаты, где кроме их троих, двери и стула, на котором она сидит, ничего и никого более нет. — Привет, — женщина растягивает губы в улыбке, переключаясь на защитный механизм внутри себя, за что тут же получает приличный удар в скулу, от которого очки слетают на пол, ударяясь стёклами и трескаясь. Кожа начинает неприятно саднить, а во рту тотчас ощущается солёный привкус крови из-за прокушенной щеки. — Ненавижу полицейских, особенно таких дотошных, как ты, — первый из них едва ли ядом не плюется, явно готовый прикончить её прямиком на месте. — Переломал бы тебе все кости. — Так вперёд, — Зоэ доброжелательность отпускает по течению, сплёвывая слюну с кровью в сторону. Их образы перед ней плывут из-за крайне хренового зрения, но это не мешает ощущать презрения к ним. — Сука, — мужчина вынимает пистолет из-за пазухи своего товарища, упирая дуло прямиком ей в лоб, пока Ханджи только вызывающе смотрит, прожигая его своими карими глазами. Спусти клятый курок. — Я тебя сейчас грохну! — Давай. Железо оказывается вдавлено ещё сильнее, что лишь раззадоривает саму Зоэ из-за адреналина, протекающего по жилам. Вот только в какой-то момент ей кажется, что сейчас всё произойдёт. Да и плевать. Катастрофически плевать. Поэтому она, принимая поражение, прикрывает веки, прощаясь с этим ужасным и несправедливым миром. — Довольно. Их маленький спектакль прерывает голос четвёртого человека. Сначала ей кажется, что это кто-то из верхушки пришёл разузнать о происходящем здесь, но шумящая в барабанных перепонках кровь не позволяет полноценно и здраво оценивать доносящиеся до слуха звуки. — Я сказал довольно, — с расстановкой произносит мужчина, подходя неспешно к своему коллеге и выдёргивая из руки пистолет, который отдает тому, чьей собственностью он и является. — По-моему был приказ просто схватить её и прикончить, а не устраивать здесь ебанный драмкружок. Да, Итан? — Тебе какое дело? Тебя здесь быть не должно. — Прислали сверху, чтобы прошёл проверку. — А-а-а, — задумчиво произносит этот самый Итан, отходя от трясущейся женщины. — Ну тогда валяй. Ханджи не просто трясёт — её бьёт, словно в припадке. Словно электрический разряд проходит по телу. Потому что до неё наконец-то доходит. Доходит, блять! Так отчётливо и ясно, как никогда прежде. — Мы побудем за дверьми. Только не затягивай. — Тебя забыл спросить. Двое мужчин выходят из тесного помещения, оставляя их наедине. Нет, Ханджи не хочет поднимать взгляд, потому что внутри неё весь мир рушится, осколками нанося очередные раны, срывая корку с ещё незаживших. — Вы убьёте меня, мистер Аккерман? — слабым голосом интересуется она, сглатывая комок слёз в горле. Паззл складывается, становясь целостно картинкой. Теперь каждое его слово приобретает иное значение, если оно хотя бы когда-то касалось раскрытия дела. — Убью, — спокойно отвечает он, заставляя Зоэ судорожно вздохнуть. Слёзы собираются в уголках глаз, каплями тяжёлыми срываясь вдоль щёк и собираясь на остром подбородке. Панику и дикий животный страх заслоняет неописуемое чувство обиды, что перекрывает доступ к кислороду не хуже, чем петля виселицы. Так просто? Конечно, просто. — Хорошо, — Ханджи кивает, облизывая пересохшие губы, и смотрит карими глазами на мужчину. — Хорошо, — Ривай достаёт свой пистолет из кобуры нагрудной, а после передёргивает затвор, направляя дуло в сторону женщины. Всё замирает.