Каким я всегда был

Алек проснулся рано утром от того, что Джем тормошил его. Он повернулся на спину и тяжело дышал, будто секунду назад за ним кто-то гнался. На несколько мгновений прикрыв глаза, он вытер испарину со лба. Джем с жалостью наблюдал за его мучениями, сожалея о невозможности помочь чем-то, кроме как разбудить и крепко сжать его руку. Наконец-то немного успокоившись, Алек задышал размеренно. — Лучше? — шёпотом, стараясь не будить всех остальных, спросил Джем. — Угу, — кивнул Алек, устало прикрыв глаза. Была суббота, все ещё спали, пытаясь не шуметь, он тихонько взял свою одежду и пошёл в ванную. Приведя себя в порядок после сна, аккуратно, стараясь не скрипеть деревянными ступенями, спустился вниз до площадки между этажами. Дом утопал в лучах утреннего солнца, декоративные коллажи из битого витражного стекла на стене вдоль лестницы отбрасывали разноцветные блики по всему первому этажу. Алеку это напомнило дом. Родной дом. Он сел в самом верху нижнего лестничного пролёта, пытаясь представить вместо этих коллажей мозаику из аккуратно вырезанных зеркал, какие были у них дома, в Чикаго. Алек потёр лоб ладонью, слегка нажимая пальцами, сам не зная, хочет ли прогнать это ощущение дома или ещё сильнее погрузиться в него. Он ничего такого не чувствовал за этот год. Воспоминание то ли пыталось подарить ему крошечное ощущение счастья, то ли до конца добить. Всё казалось, будто сейчас из кухни запахнет вафлями с черникой, которые делала его мама на выходных. Как бы вкусно ни готовили он и его соседи по комнате, мамины вафли были другими. Их нельзя было перепутать ни с чем. Казалось, сейчас из комнаты выйдет Иззи и, чуть слышно подойдя на цыпочках, обнимет его за шею, по привычке целуя старшего брата в щёку и смеясь. Алек обхватил голову руками, уткнувшись лицом в сгибы собственных локтей. — Терпи… терпи… — прошептал он себе, сжимая пальцами кожу на шее. Шумно вздохнув, он кое-как переборол себя, встал и спустился на первый этаж. На кухне, залитой светом, он увидел Элейн. Она вытаскивала продукты из холодильника, намереваясь приготовить завтрак, видимо, она сама не так давно пришла сюда. — Доброе утро, Алек. Чаю? — приветливо просила она. — Доброе утро. Если Вы тоже собираетесь его пить, — ответил Алек, не желая обременять её. Чувство, настигшее его на лестнице, не хотело его покидать. Он поджал губы, пытаясь бороться с эмоциями. — Нет, я хотела приготовить завтрак… — начала Элейн, но, увидев выражение лица Алека и поняв, с ним что-то, определённо, происходит, она согласилась, — конечно, если ты так хочешь. — Хочу. — тихо ответил он, — А я потом могу помочь Вам с приготовлением завтрака. — Хорошо, садись за стол, — сказала она, разливая ароматный напиток по кружкам. Быстро достав хлеб, помидоры, буженину и листья салата, сделала несколько бутербродов, разложила на две тарелки, одну из них поставив перед Алеком и присаживаясь во главе стола. — Вы правда хотели меня забрать? — спросил он, чуть помявшись. — Алек, давай ты позавтракаешь, а потом мы поговорим на эту тему. Она для нас обоих тяжёлая, а покушать надо. Ты посмотри на себя. Худющий, как скелет. Давай, бери бутерброд, — Элейн подвинула его тарелку ближе к нему. Алек опустил голову, решив, будто она избегает ответов на вопросы. — Не расстраивайся. — ласково сказала она, дотронувшись до его ладони, — Мы поговорим, но после завтрака. Хорошо? Я знаю, что тебе это нужно. А пока не стесняйся, ешь. — Хорошо, спасибо, — сказал Алек, потянувшись рукой за бутербродом и следя, как бы не задрался рукав и не обнажил шрамы. Элейн всё же заметила их, ужасаясь, как такой молодой парень, по сути, ещё ребёнок, мог это сделать, она не сразу вспомнила, с чего хотела начать разговор, и продолжила предыдущую тему: — И мой тебе совет, за едой не поднимай неприятные темы. Не перебивай аппетит. Алек кивнул, откусывая первый кусочек. Элейн немного побаивалась чем-то обидеть или задеть его, поэтому решила начать издалека и вывести на разговор постепенно, может, Алек сам того не зная, даст ответ, как подступиться ближе к самой болезненной теме. Сомнений не было, потребность в этом разговоре в нём чувствовалась. — Лучше сначала расскажи, как тебе твоя группа, куратор? — спросила Элейн, тоже поднося к губам бутерброд. — Куратор понравился, — сказал Алек, обхватывая ладонями кружку, — я с ним говорил, кажется, он хороший человек. Из группы пока запомнил только девочку. И то потому, что она одна и нравится Мелиорну. С памятью не очень хорошо после… — он не договорил. Но Элейн всё поняла, продолжать ему было не нужно. — Сотрясение? — быстро спросила она, прерывая молчание. — Нет, психолог сказал, это из-за психологической травмы, — тихо ответил Алек, опуская глаза. — Ясно. — сказала Элейн, аккуратно меняя тему, — Кстати, а себе девочку не хочешь найти? Ты же здесь вроде уже почти полмесяца? — Миссис Льюис, я… Не знаю, как Вы отнесётесь к этому, но девочки меня не интересуют, — попытался объяснить он, делая небольшие паузы, — в смысле не сейчас, а совсем. Элейн немного замялась, к тому, как вести себя с подростками-геями, жизнь её не готовила. — Ладно… Я понимаю, о чём ты, вопрос снят, — улыбнулась она, пытаясь найти подход к нему, да и в принципе Элейн хотелось бы расположить его к себе и дать понять что им не всё равно, — А из мальчиков кто-то нравится? Алек покраснел. Воспоминания о вчерашнем дне и Магнусе всплыли в его голове. Он не знал, как сказать, будучи уверенным, у них никогда ничего не получится, и его просто используют, реши Алек с ним связаться. Но видя отношение к себе, лгать он не хотел: — Понравился один. Вчера познакомились. Но у нас ничего не получится. — Почему же? — поинтересовалась Элейн, — Ты с ним говорил? — Да. Мы слишком разные, — коротко объяснил Алек, ещё сильнее краснея. Говорить о Магнусе в подробностях он не хотел. Было неловко рассказывать, как произошло их знакомство, что конкретно от него хотели, как нагло его трогали, требуя номер телефона. Алек бы не решился это обсуждать, да и Элейн по возрасту как его мама, ещё к тому же и сама мама друга, поэтому ему было втройне неудобно затрагивать эту тему. Она поняла, Алеку что-то мешает обсудить этот вопрос, но, предположив вариант о невзаимной симпатии, она произнесла: — Подожди делать выводы. Всё может поменяться настолько, что ты и мечтать о таком не мог. — Спасибо. Я бы хотел этого. Но позже. Кому я сейчас нужен такой? — грустно сказал Алек, делая глоток чая. Ему казалось, Магнус даже если когда-то и захочет чего-то серьёзного, то уж точно не с ним. Зачем ему в будущем забитый и дрожащий от любого напоминания о семье подросток из приюта, Алек не мог для себя придумать. И кем он станет, тоже неизвестно, как эта травма скажется на его жизни, останется ли всё это или со временем затупится? На второй вариант пока рассчитывать не приходилось. Магнус же делал, что вздумается, и плевать хотел на реакцию окружающих. Это настораживало. Необузданная агрессия могла проявиться в любой момент. На какие поступки он способен в таком состоянии, неизвестно. И, казалось, Алека он никогда не поймёт. Люди, ведущие себя подобным образом, могут просто посмеяться над его горем, шрамами, изуродованной психикой. А такой удар от того, к кому есть чувства, он точно выдержать будет уже не в силах. Это было ещё одной причиной не рассчитывать на отношения с ним. Алек прислушался к совету психолога и в дальнейшем планировал завести семью, но в настоящий момент даже разбираться во взаимоотношениях с парнем, к которому испытывал чувства, и которого знал один день, считал неуместным. Скорбь ещё не покинула его сердце, и он хотел пережить её в одиночестве, не посвещая в неё больше никого. — Не говори так. Когда ты искренне любишь, то любишь человека просто за его существование. Такого, какой он есть. Именно таким его сделала жизнь. А жизнь у каждого разная: счастье радости, проблемы, горе, травмы. Но именно это и делает человека уникальным для того, кто его любит, — рассуждала Элейн, делая перерывы на несколько глотков чая. — То есть, возможно, есть тот, кому не хватает моих проблем? — скептически спросил Алек. — Именно так! — подтвердила Элейн, — Кто-то просто не ищет лёгких путей и берётся за отношения со сложным человеком, кто-то не может без того, чтобы помогать другим, кто-то с не меньшим грузом, чем у тебя, решает объединиться и идти по жизни, на равных помогая друг другу. — То есть, Вы думаете, у меня есть шанс зажить нормально? Без того, чтобы просто надоесть человеку своими проблемами? — с надеждой спросил Алек. — Конечно! — ответила Элейн, — чем ты хуже других? Алек пожал плечами и замолчал. — А как с соседями живёте? — спросила Элейн. — Замечательно. — прожевав, ответил Алек, — Если честно, не ожидал, что они окажутся такими дружелюбными. Хотелось бы, чтобы так и осталось. — А что может пойти не так? — обеспокоенно поинтересовалась Элейн. — Не знаю, у меня слишком много проблем, это каждому может надоесть, — ответил Алек перед тем, как снова откусить бутерброд. — Ты сейчас сам пытаешься от всех отгородиться, прячась за забором из проблем. Ты это понимаешь? — спросила Элейн. Он опустил голову, не представляя, как ответить. — Алек, всё будет хорошо. Ты же мне веришь? — спросила Элейн, дождавшись утвердительного жеста, продолжила, — Тогда послушай. Мы познакомились с семьёй Сантьяго на родительском собрании и сразу же подружились. Они очень отзывчивые люди, и Рафаэль у них такой же. Алек чуть приподнял уголки губ, вспоминая, какую грозную сердитую буку тот из себя пытается строить. Элейн продолжила: — Гваделупе и Рубен говорят, Мелиорн намного мягче. Мы с ним были не знакомы до вчерашнего дня, но вчера я в этом убедилась. И, Алек, — она улыбнулась, — они испанцы. Они импульсивны. Всё с чувством, с эмоциями, с открытым сердцем. Всё, как на ладони. Алек, казалось, немного успокоился, вспоминая ставшие уже привычными объятия Мелиорна. Элейн заметив это, продолжила дальше: — Любят так до гробовой доски, дружат так, что за друга голову свернут. Не бойся. Им можно доверять. — Я очень этого хотел бы, — ответил Алек. — А Джем, с которым, я вижу, отношения у тебя ближе, это просто ангел. Гваделупе с их первого курса его знает. Как она говорит, у него сердце, которое любит весь мир, — рассказывала Элейн. — Знаете, это очень похоже на правду, — ответил Алек, чуть подумав и вспомнив, сколько хорошего для него уже успел сделать Джем за такой, казалось бы, короткий срок. — Это и есть правда. Ты знал, что он помогает больным детям? — спросила Элейн. Алек, перестав жевать, поднял на неё серьёзный взгляд и покачал головой. Элейн начала рассказывать: — Гваделупе говорила, Мелиорн несколько раз натыкался на документы из больниц, куда он перечислял деньги на лечение детей с проблемами со зрением. Джем всё отрицает, но это только делает ему честь. Он не говорит об этом, просто молча помогает. Алек на минуту сделал перерыв в еде, это всё ещё не укладывалось у него в голове: — Вы сейчас меня очень удивили… Я видел в нём хорошего человека, хорошего друга… — И правильно! — поддержала Элейн. — Но это… — Алек подбирал подходящие мысли для описания своих чувств в отношении поступков Джема, — это гораздо серьёзнее, чем помощь словами… Уважение к нему в душе и в голове Алека многократно возросло. — Именно! — подтвердила Элейн. — Значит… Это значит, он не ждёт от них благодарности? А просто… — Да, Алек. Теперь ты точно знаешь, с кем ты живёшь и дружишь, — она вновь дотронулась до его руки, по-матерински погладив. Алек обхватил кружку и задумался, глядя в одну точку на столе: — Да уж… Значит, возможно, и от меня не будут требовать ничего в ответ, а просто будут дружить ради того, чтобы дружить? — Да, ты совершенно прав. Люди же не всегда ждут чего-то, когда дружат с теми, кто им приятен, — сказала Элейн. — Я даже не знаю, как Вас благодарить… Спасибо, что рассказали мне об этом, — Алек внутренне был очень рад, и надежда на то, что приехав в Нью-Йорк он навсегда перестал быть один, затеплилась с новой силой. — Не надо меня благодарить. Единственное, что я прошу, никто не должен знать об этом, — улыбнулась Элейн. — Да, конечно. — сразу же ответил на просьбу Алек, — Вы мне правда очень помогли. Я боялся, что они меня рано или поздно бросят. Вы же видите и знаете, что со мной происходит. — Нет, никто тебя не бросит. Выкинь эту чушь из головы. И у тебя всегда будем мы, — произнесла Элейн. Ей искренне хотелось помочь. И на случай того, если соседи разъедутся на выходные по домам, а ему захочется поговорить, намекнула на его возможность обратиться к любому из семьи Льюис. — Теперь я это знаю. Вы не представляете, как я рад, что Саймон здесь. Я как раз вспоминал, а через день Рафаэль приводит его, — Алек грустно улыбнулся, вспоминая встречу, долгую беседу со слезами и объятиями. — И Саймон рад. И мы с Леви рады, — Элейн решила всё же перейти к волнующей его теме, увидев, что Алек под разговоры съел весь завтрак, — мы рады, что ты здесь. Что он не наворотит глупостей в поисках. И рады, видеть тебя целым и невредимым. Я очень переживала. — Я боюсь, Вы измените своё отношение ко мне, когда узнаете всё, — с боязнью сказал Алек. — Ты только не обижайся, пожалуйста, на Саймона, — попросила Элейн, — но он мне всё рассказал. Я знаю о вашем разговоре в лесу. Алек закусил губу. — Не обижайся на него. Это я попросила рассказать, когда он сообщил, как вы встретились здесь. Это я виновата. Прости. — глаза Элейн помокрели, признавшись, она заволновалась за дружбу сына и его потерянного и вновь найденного друга, — Мы очень переживали. Ты же вырос на наших глазах. Не вини его, ладно? — Миссис Льюис… Не беспокойтесь, всё хорошо. Это никак не повлияет на нашу дружбу. — пообещал Алек, — Будь я на месте Саймона, я бы сделал то же самое. Ему тоже тяжело, и хочется с кем-то поделиться. И это хорошо. Когда не с кем, вот до чего это доводит. Я не хотел бы, чтобы он поступал как я, — договорил он. — У тебя как руки на такое поднимались? — спросила Элейн, обхватив его ладонь своими обеими. Алек вырос, она помнила, как чуть больше года назад ладошки сына и его друга могли уместиться в её. А теперь они взрослые, хоть ещё совсем молодые, но уже с поломанными жизнями. Элейн очень надеялась, что Алек и Саймон всё же выберутся из всего этого, найдут способы излечить душевные раны, вернутся к жизни и станут счастливыми. — Не знаю. Я иногда просто не могу себя контролировать, — он, сам не понял, но что-то внутри будто бы дёрнуло успокоить её, и он подвинул вторую руку и положил на её запястье: — Если бы вы меня тогда нашли… Может, этого и не было бы. Я остановился, правда. И стараюсь забыть об этом. Элейн встала из-за стола и подошла к Алеку, мягко обнимая его за плечи. — Ты приезжай на выходных с Саймоном. Ладно? Мы с Леви тебя будем ждать. Если захочешь поговорить и облегчить душу — приезжай обязательно, — сказала она. — Спасибо. Мне это очень важно. И мне правда нужно было знать, что на меня хоть кто-то не наплевал и пытался найти, — поблагодарил Алек, повернувшись к ней. — Мы не могли поступить так ни с тобой, ни с нашим сыном. Кстати, напомни потом отдать тебе документы о твоих поисках для судов. Возможно, они пригодятся, — сказала Элейн. — Спасибо Вам. И ещё большее спасибо за этот разговор, — искренне поблагодарил Алек, услышав на лестнице шум. — Ну, что? Теперь за готовку? — спросила она, понимая, почему он заканчивает разговор. Алек утвердительно кивнул, поднимаясь и захватывая со стола пустые тарелки. — Доброе утро, — раздалось за их спинами. — Доброе утро, Мелиорн! Садись, я сделаю тебе чай и бутерброды, — сказала Элейн. — Нет, я привык сам готовить, — сказал он, улыбаясь, — и люблю это дело. Давайте приготовим завтрак, скоро же все проснутся. Элейн чуть подумала и произнесла: — Ну что ж, раз уж нас трое тогда предлагаю сделать на завтрак блинчики и бутерброды, а к обеду приготовить в духовке пару цыплят с гарниром из макарон. Посуды здесь достаточно, дело пойдет быстро. Минут через десять тесто было готово, а Алеку и Мелиорну вручено сразу по две сковороды. — Справитесь? — спросила Элейн. — Конечно, — уверенно ответил Мелиорн. — А я не знаю, на двух сковородах ещё ни разу не пробовал, — сказал Алек, будто оправдываясь. — Да не переживай, если что, помогу, — похлопал его по плечу Мелиорн и повернулся к плите. Элейн улыбнулась и жестами дала понять Алеку, что слова сказанные ею ранее, чистая правда. Половина дня прошла совершенно незаметно: вкусный семейный завтрак, небольшая прогулка по красивым местам окраины города, сытный обед, проводы родителей до такси до аэропорта и возвращение в общежитие. Вечером Рафаэль и Саймон решили поиграть в приставку, а Мелиорн и Джем собирались поехать в ночной клуб вместе со своими одногруппниками. Алек же ещё по приходу в общежитие засел за учебник математики, находя задачи по темам, знакомым ещё по школе, и решая их. Предмет никогда не давался ему легко, и он захотел немного подготовиться, с целью освободить себе время в будние дни. Обучение на двух специальностях будет занимать больше времени, а он ещё собирался работать. Джем красился, а Мелиорн сушил свои длинные волосы, сопровождая свои действия небольшими глотками виски из общей бутылки. — Прости, мы тебе, наверное, мешаем, — виновато произнёс Джем. — Нет, — ответил Алек, на секунду отвлекаясь, — ничуть. Даже не представляешь, при каком шуме я делал уроки в детском доме. — Может, немного выпьешь, отдохнешь, а завтра с новыми силами сядешь за свою математику? — предложил Мелиорн. — Ты обалдел? — спросил Джем, вытаращив глаза на друга, — он ещё дитё. Даже восемнадцати нет, а вот это продают с двадцати одного, — указал он на бутылку. — Я хочу порешать задачи, чтобы не сидеть всю ночь над ними среди недели, — ответил Алек, снова утыкаясь в учебник. Послышался шум двери, затем шаги, Алек посмотрел на замеревших друзей. Тот, кто зашёл, определённо не был приглашён. Повернувшись в сторону выхода, Алек увидел Магнуса и покраснел, что не укрылось от взглядов Джема и Мелиорна. — Всем привет. Я готов ехать, — Магнус крутанулся на месте, демонстрируя себя во всей красе. Чёрная жилетка была надета на ярко-синюю рубашку с закатанными рукавами, чуть ли не трещавшими по швам на твёрдых рельефных бицепсах. Узкие чёрные брюки обтягивали все места, которые предназначены были скрывать. Алек понял, что засмотрелся, чувствуя, как по лицу ещё ярче разливается краска. Магнус наконец-то перевёл внимание на присутствующих, расплываясь в широкой улыбке: — О, румяная булочка живёт с вами? Что же вы мне тогда на паре не сказали? И ты, красотуля, зачем скрыл от меня, что живёшь с моими лучшими друзьями? Бессовестный! Я теперь буду бывать у вас почаще. Алек всеми силами пытался скрыть дрожь в пальцах. Впомнились все их четыре вчерашние встречи. Ему было стыдно смотреть на Магнуса при одной только мысли о том, как тот прикасался. И стыдно было даже не от факта прикосновений, а от того, что это было приятно. Алеку, действительно, это нравилось. Он даже не понимал, только ли на физическом уровне. Магнус вызывал какие-то странные эмоции. Его слова отталкивали, поведение было отвратительным, характер, судя по всему, довольно нахальным, но к нему самому тянуло. Почему? Алек не знал ответа. Может, из-за возникших чувств? Или он сходит с ума? — Боже, да отстань ты от парня. У вас ничего общего, хватит докапывать человека, — сказал Джем. Магнус, не слушая его, подошёл к кровати Алека, по-хозяйски сложил лишние книги на полку и сел рядом. Алек отодвинулся, нахождение так близко с ним пугало, заставляло напрячься и дико смущало, особенно после последних двух встреч. — Цветочек, я же ещё официально не представился, я Магнус. Его низкий обволакивающий голос будто проникал в подсознание, наводя там свой «порядок» и отправляя мысли куда-то прочь из головы. — Я у-уже это п-понял, — ответил Алек, одной рукой прижимая к груди раскрытые учебник и тетрадь, а в другой держа ручку. Он прикладывал большие усилия, пытаясь не заикаться от смущения и не сорваться со своей же кровати, убегая в другой угол комнаты. Мелиорн и Джем общались между собой взглядами и мимикой, не говоря ни слова и продолжая неторопливо пить алкоголь. — Что ты делаешь, пирожочек? — спросил Магнус, придвигаясь ближе. — Математику, — ответил Алек, надеясь, что это скучное занятие заставит непрошенного гостя оставить его в покое. — И как, получается? — поинтересовался Магнус, на что получил отрицательный жест, — Дай-ка сюда, — он обхватил пальцами тетрадь и учебник, вынуждая Алека выпустить их из рук и быстро отдёрнуть рукава водолазки. Пролистав исписанные страницы тетради, просмотрев все задачи, Магнус открыл последнее задание, забрав у Алека ручку, зачеркнул несколько неправильно написанных действий и приписал одно правильное с того момента, откуда пошла ошибка. — Попробуй вот так решить, — произнёс он, протягивая тетрадь обратно смотрящему с недоверием Алеку, — Сделай. Тот несколько минут под пристальным взглядом Магнуса сосредоточенно выводил цифры и символы, получив ответ, забрал учебник с целью свериться. — Правильно, — произнёс Алек, на пару секунд встречаясь с ним глазами. — Видишь, красотуля, всё можно сделать намного проще, чем ты думал, — Магнус, ухмыльнувшись, подмигнул ему, — это не только в математике работает. Алек понимал, к чему он клонит, и что именно будет проще. Конечно, проще, если он согласится с ним спать, тогда Магнус через пару дней отстанет. Но Алек не мог, причин для отказа было действительно много. И, кажется, он в этот момент осознал ещё одну. Присутствовало какое-то мазохистское желание быть нужным Магнусу. Внутренне Алек понимал, чем он дольше сопротивляется, тем дольше Магнус будет проявлять интерес. Это висело где-то глубоко, хотя разум ещё не осознал, пытаясь заставить хозяина увиливать от него, ещё больше раззадоривая. Алек наконец-то собрался с мыслями и поблагодарил: — Спасибо. Я бы сам не догадался так сделать. Джем и Мелиорн тем временем тихо переговаривались между собой, уже полностью собравшись и закрыв бутылку. — Магнус, ты сегодня пьёшь или на машине? — спросил Мелиорн. — А, знаете, пожалуй, я останусь сегодня здесь. Я думаю, прелесть не откажется от дальнейшей помощи с математикой, я прав, красотуля? — посмотрев с улыбкой на Алека, спросил он, и не получив ответа, продолжил, — Ну, вот и хорошо, — Магнус с победной ухмылкой повернулся к Джему и Мелиорну. Алек молчал, было неудобно говорить, как уже хочется остаться одному, чтобы хотя бы начать нормально дышать и перестать то и дело тянуть вниз рукава, но отказывать человеку, который ему очень помог, будет крайне невежливо с его стороны. Оставаться наедине с Магнусом Алек тоже боялся. Он и так смущался, краснел и заикался при одном только его виде, впадал в какое-то безмозглое состояние при его нахождении слишком близко и при прикосновениях. А теперь случилось то, чего Алек больше всего боялся, он лишился последнего убежища. В комнате нельзя будет жить спокойно, без постоянного предчувствия неожиданных визитов. Через пару минут Мелиорн и Джем уйдут, оставив их наедине. На его кровати. Магнус озвучил свой интерес вполне конкретно, постоянно показывая своё неудержимое желание по отношению к Алеку, вынуждая его бояться, того, как вечер пойдёт именно в сторону склонения его к более интимному контакту. Джем, давно заметив волнение, перед уходом решил предупредить обоих: — Ладно, мы пошли. Тронешь Алека хоть одним своим наглым пальцем, живым отсюда не выйдешь, — он сунул кулак под нос Магнуса, вызвав у того смешок, затем вытащил из кармана свой мобильный и положил на тумбочку между их кроватями, — Алек, а ты звони на номер Мелиорна, если он будет неадекватно себя вести. — Хорошо. Через минуту Джем и Мелиорн ушли, оставив их наедине. — Слушай, я надеюсь, ты меня не боишься? — спросил Магнус, придвигаясь вплотную. — Н-нет, — снова заикаясь от его близости, ответил Алек. — Тогда давай решать дальше. Пока под руководством Магнуса Алек решал следующие задания, он сам откровенно и нагло любовался им, стараясь втереться в доверие. Магнус был бы очень рад побыстрее затащить его в постель, а пока не сводил глаз с румяных щёк, которые никак не хотели бледнеть под любопытным взглядом. Магнусу нравилось, как Алек смущается и чувствует, что именно желают с ним сделать, стесняясь от этого ещё больше. Через некоторое время Магнус убрал из его рук ручку и тетрадь. — Ладно, на сегодня хватит. Ягодка, ты же понимаешь, чего я от тебя хочу? — сказал Магнус, рассчитывая на «благодарность» и кладя руку на его колено. Алек напрягся, с трудом пытаясь выговаривать слова: — Я с-слышал н-на п-паре. — Ну, и? Ты согласен? — мурчащим голосом спросил Магнус и повёл ладонью выше. Сквозь тонкие брюки ощущалось тепло его руки. Алек пытался бороться с собой, но опять начал чувствовать, как тело расслабляется под его прикосновениями, а мозг будто разжижается, теряя способность думать. — Я… я н-не м-могу, — сказал он, теряясь в ощущениях. — Почему? — спросил Магнус, сделав паузу, потом снова опуская руку до колена, переводя её на внутреннюю часть бедра и начиная нежно поглаживать, — Только не говори, что я ошибся, и тебе нравятся девушки. Алек притих и практически перестал двигаться, даже не пытаясь отстраниться, убрать руку со своего бедра или попросить самого Магнуса это сделать. Тот же был готов к отказу, и решил для себя честно убрать руку, если только Алек сам об этом попросит. Но, он молчал, и прикосновения ему, очевидно, нравились. Одобрения своих действий, как и сопротивления, Магнус не встретил и продолжал лёгкие ласки уже второго бедра. — Н-нет, — наконец-то ответил Алек на вопрос, чувствуя себя крайне неуютно. Опять пришло то странное чувство внизу живота, которое было при «обыске», одежда мешала, казавшись тесной, внутри разливалось приятное тепло, кровь будто приливала ко всей поверхности кожи. До их знакомства с ним такого никогда не происходило. — Так в чём причина? — взбудораженно прошептал Магнус, увидев чисто мужскую реакцию его тела. — Мы слишком мало знакомы, — с придыханием, тоже полушёпотом ответил Алек. Внутренне он уже был не так уж против продолжения, руки Магнуса почти убедили в его необходимости, но помня о своих шрамах, Алек не мог позволить ему пойти дальше. — Ладно, как хочешь, — недовольно сказал Магнус, встав с кровати и поправляя жилетку и рубашку, — Но я всё равно поимею твой прелестный персик. Алек не знал, как на это ответить, и просто опустил голову. — Мне уйти? — спросил Магнус, где-то в душе боясь услышать утвердительный ответ. Алек всё ещё молчал. Для него почему-то и утвердительный, и отрицательный ответы сейчас казались неправильными. — Ну, что ж, тогда до встречи, — Магнус вышел и закрыл за собой дверь.