Когда заговорят деревья

Лес внимательно смотрит на меня. Его проницательный взгляд минует стены, ветви стучат в окна. Тук-тук, тук-тук, не верь его тихим песням. Однажды они сведут тебя с ума.

Настоящее время: Элис Уайт — бывшая прокси; 22 июня 1996 г. (22 года), США. Сложно сказать, когда именно началась эта история. Не существует никакой определённой точки отсчёта, на которую можно было бы поставить мысленный флажок и сказать: вот с этого момента её жизнь кардинально поменялась. Я думала о своей принадлежности Слендермену столько, сколько себя помнила. Иногда мне казалось, что его тонкая фигура со мной всегда, оберегает моё хрупкое человеческое тело от разного рода неприятностей. Конечно, это было не так. У Безликого много забот, к тому же, у него были и другие прокси. Но мне нравилось так думать — я чувствовала себя особенной. Маленькой избранной волшебницей с большими чёрными глазами, которой под силу изменить мир. Тут стоит сделать отступление и вспомнить что представляет из себя место, где я проживала. В дальнейшем его особенности весьма сильно повлияют на события. Вермонт — маленький штат на северо-востоке США, размером чуть больше четырёх площадей так популярного в Индонезии острова Бали*. Большую часть местности здесь занимают густые леса — из-за причудливого рельефа попытки властей «окультурить» земли посыпались в свое время крахом. Будто под влиянием чьей-то глупой шутки погода здесь отличается ужасной капризностью — да здравствуют затяжные ливни летом и внезапные ледяные дожди зимой. Сейчас штат заполонили туристы, привлечённые умелой политикой и прекрасными видами на горы, озера и прочие местные достопримечательности. А вообще-то, самих местных жителей здесь довольно мало. Улицы бывают порой тихи и пустынны. Мне нравилось ходить по ним и представлять, что вот я –осталась одна на всём белом свете. Хотя нет, ещё, конечно, был Голос. Разве я могла остаться без него? На самом деле, во мне и правда не было ничего примечательного. Я просто-напросто жила в семье, в которой не было до меня особого дела. Родители не казались бедными — трудоголики, они вкалывали как проклятые. В моём же представлении эти люди были похожи на высушенных рыб, по какой-то причине ещё бороздящих морские просторы в поисках пищи. Я солгала тогда бы, если сказала, что меня ненавидели или презирали за несвоевременное появление на свет. Им просто не было никакого дела до моих оценок, чувств, увлечений, я была предоставлена самой себе. Если бы не появление Тонкого, я вряд ли бы поняла, что в нашей семье что-то не так. Не зная, не испытывая другого отношения к себе, я не чувствовала бы её неполноценной. Но он был рядом и шептал, шептал мне долгими ночами о том, что всё может быть лучше, что жизнь полна приключений и новых, прекрасных вещей, которых я никогда не смогу познать вместе с родителями. «Пос-смотри, как холодны их сердца, пос-смотри, как малы их души.» «Тебе предназначена совсем другая жизнь, Элис-с-с». «Ты дос-стойна большего. Но ведь ты не получишь ничего, ес-сли останешся с ними». «Верь мне, и я приведу тебя к с-свету, Элис, Элис-с, Элис-с-с». Ох, как же волновал душу этот тихий шёпот! Он утешал и смеялся, разделял детскую радость и грусть, предостерегал от опасностей. Это была игра: «волшебница» под прикрытием никому-никому не должна расказывать про доброго лесного духа, иначе чары развеются и тому придётся покинуть девочку. Да-да, совсем никому, а тем более чёрствым родителям. Сейчас я понимаю, что родители просто работали на износ, чтобы обеспечить незапланированного ребенка и самим не умереть с голоду. Но голос в моей голове говорил сладко, оказалось невероятно приятно и просто ему поверить! Так уж вышло, что я считала его самым близким и родным существом на свете. Голос не обманул. Он и правда привёл волшебницу к свету. Не удосужившись сообщить только, что этот свет исходит от костра, предназначенного для казни маленькой наивной колдуньи.