Когда заговорят деревья

Тук — выдаёт столешница, когда на неё опускают ручку. Тук, тук, тук-тук. Старинная ручка танцует в костлявых белых пальцах, ритмично ударяясь о поверхность стола. Слендермен зол, невероятно зол. Углы кабинета погружены в сумрак. Высокие, до самого потолка шкафы с книгами ободряюще блестят ему стеклянными дверцами в свете торшера у стола. Наивные, они думают, что в них есть ответы на все терзающие его вопросы. Палочник педантично разложил полученые письма на три стопки — у окна связанные с Обсервером, ближе к шкафам другого рода, посередине, расположились неопределённые. Причём средняя стопка всё росла и росла, похоже, Враг научился заметать следы. Но Слендермена так просто не обманешь, правда? Сегодня утром Кабадатх вызвал его к себе в Особняк, даже не прикрываясь по своему обыкновению семейным ужином раз в столетие. Выдернул из Дома как какого-то нашкодившего ребёнка и мрачно бросил, потягивая вино сквозь прорезавшуюся пасть: — Надеюсь, последние новости дошли до тебя. Если нет, то ознакомься. Звук его голоса был похож на скрип мела по мокрой школьной доске. Кабадатх до сих пор пытался быть похожим на величественного аристократа давних лет, никак не желая признавать их окончание. Старинное пальто неизвестно какого года (или века) пошива, изящные перчатки к месту и не к месту — обычное одеяние для Старшего Безликого. Может, в своем Особняке он и выглядел грозно, но не за его пределами. Все дела здесь давно решает Младший. Кабадатх махнул бокалом, и на сверкающем чистотой полу возникла грязная коробка с печатью. Лицевые мышцы изобразили отвращение. — Кто-то задержал мою корреспонденцию на три дня. За это время могло случиться что угодно, а я был бы не в курсе. Бокал оказался сильно сжат в ладони от еле сдерживаемого гнева. — А твою доставляли не полностью с прошлого месяца. Ты же имеешь дополнительные каналы связи? — Естественно.  — Они в полном порядке, я полагаю? А ты уже во всю работаешь над возникшей проблемой? Давление на бокал усилилось. — Конечно. Тебе не о чем переживать, отец. Солгать всегда легче. Вектором Палочник обвил коробку, приготовившись к перемещению. Кабадатх не любит долгих разговоров. Такие сухие и короткие разговоры в его стиле, но здесь он превзошёл сам себя. Слендермен считал, что уже давно скинул с себя значительную часть отцовского влияния, и гнев его давно не имеет силы. Но в груди всё-таки кольнуло беспокойство, когда тот остановил его перед телепортацией: — Похоже, ты солгал мне в прошлый раз, — Безликий заметил протестующе шевельнувшиеся векторы и безразлично продолжил, — или ошибся. Но мне не нужны подобные ошибки, Слендер. — Да, отец. Слендермен переместился обратно Домой, держа в руках для лучшей сохранности пыльную коробку. В голове всё ещё звенел отчаянный звук лопнувшего стекла. Чем больше информации он получает из бумаг про Наблюдателя, тем больше ощущает себя этим бокалом. Ничего, скоро прибудет КагеКао, а ему он поручит доставить знаки принадлежности всем четырём прокси разом. Нет смысла оставлять кого-то в запасных. Раньше он бы так и сделал, сейчас же время поджимало. Надо будет только позаботиться о том, чтобы паршивец не смог шепнуть детям чего-то не того. Черт побрал бы его непокорность! Ладно бы чин или ранг позволял, но нет! Такому мелкому демону, как он, надлежит радоваться вниманию от столь высокой по званию персоны и повиноваться со всем усердием. Ручка слегка хрустнула. Нет, он не позволит себе уподобляться отцу. Нужно успокоиться. Тонкий мог сколько угодно грозить КагеКао заменой или полным уничтожением. Они оба знали, что такое произойдёт только в исключительном случае или… Или если на горизонте не появится такой же демон, как КагеКао, который сможет переступить Черту между сторонами без потерь колоссального количества энергии. Бывший человек. Они также знали, что подобное встречается очень, очень редко. Но если кто-то считает, что иначе запугать или подчинить демона не выйдет, явно не знакомы со Слендерменом. Ветер бьёт в окно, и оно бесшумно распахивается, впуская свежий ночной ветер гулять по комнате и шевелить бумажные стопки. Палочник недовольно втыкает ручку в изящную подставку и поднимает голову от очередного дела. И встречается с КагеКао взглядом. Маска ехидно ухмыляется безликому чёрной половиной, сам он вальяжно вытянулся, опираясь на подоконник — само воплощение спокойствия и безразличия. Но Слендермен чувствует, как заполошно колотится у того сердце. Слышит частое дыхание. Нет, оно не только от быстрого подъёма по стене и ноющей раны. Маска для него не помеха, он прекрасно видит демона насквозь. КагеКао ощущает его гнев и напуган. Эта мысль немного согревает душу. Всё по-прежнему под контролем. — Чего изволит' Хозяин? — высокопарно вякает своим чудным акцентом демон. О, хочет отделаться побыстрее? — До меня дошли новос-сти, — размеренно шипит Палочник, — о некоем Наблюдателе. В кабинете так тихо, что можно услышать как в окно первого этажа колотится молылёк. — Снова? — Неверяще выдавливает КагеКао. — Ты решил' давно эту проблему, нет? — Нет. Возможно, она была бы решена сейчас, если мою почту (кивок на стопки) доставили бы вовремя. — И, — чёрный вектор сзади обхватывает тонкую шею, — если бы кто-то, кто-нибудь , следил за её безопасностью. — Я не мог', — Слендермен понимает это, но чувствовать судорожную пульсацию сонной артерии под кожей невероятно приятно. И наблюдать, как демон пытается не извиваться, тоже. Приводит в тонус. — Знаю, Као, — ещё один вектор тыкает в грудь и медленно обводит сквозь толстовку едва зажившую рану вдоль ребра. КагеКао восхитительно жмурится от стрельнувшей раскаленной стрелой боли. — Ты не мог. Не мог вовремя увернуться, не мог меня не разочаровать. Снова. Демон уже почти задыхается. Палочник знает, что он не боится смерти от его рук. Нет, его больше пугает боль, и вовсе не та, которую Слендермен сейчас причиняет. Он ведь способен на большее, гораздо большее. — Но ты всё ещё можешь сос-с-лужить мне службу. Отправишься в город, разыщеш-шь прокси и передаш-шь каждому это, — третий вектор вжимает в ладонь КагеКао тряпицу со Знаками. — И сделаешь это без единого слова, понял? Демон не реагирует. Все три вектора резко исчезают, и от падения на пол его спасает только подоконник, в который он тут же судорожно вцепляется. — Я рад, что ты так охотно демонстрируешь способнос-с-сть к молчанию, Тень-Лицо, — издевательски цедит безликий. — Хотя знаеш-шь, я не настолько глуп, чтобы доверять тебе. Мне придётся принять меры предос-сторожнос-сти. Оглушительный в тишине щелчок пальцев. Вокруг шеи демона на мгновение вспыхивает свет и тут же исчезает, словно впитавшись в кожу. Теперь на его месте блестит алая полоса — не кровь, а слегка вросшая в кожу атласная лента. Тонкий смотрит, как КагеКао непонимающе касается её пальцами, открывает рот для вопроса и панически шевелит губами снова и снова, но не издаёт ни звука. Слендермен не собирается нарушать собственные правила. А они говорят: хороший посыльный для таких вещей — немой посыльный.