Ворон

POV Чуя Накахара Проснувшись я пару секунд соображал, как вообще умудрился уснуть. Но решив, что на это повлияли бессонные ночи, направился в ванну. Приняв душ, я поплелся на кухню. В квартире было подозрительно тихо. На кухне никого не оказалось. — Уже проснулся, — произнёс Фукудзава, каким-то образом подошедший, так, что я ничего не слышал. Моё сердце провалилось в пятки от испуга, поэтому я смог лишь кивнуть. — Мори ушёл на работу. Что хочешь на завтрак? — спросил Фукудзава. — Яичницу, — ответил я. Я не ел нормально, с того дня как услышал, что Дазая похитили, но сейчас мой желудок требовал яичницу. Его недовольное бурчание, наверное было слышно на улице. Я покраснел. Фукудзава же с улыбкой, начал готовить нам завтрак. — Тебе нужно готовиться, завтра ведь уже защита, — когда мы поели, произнёс Фукудзава. — Сейчас начну готовиться, — обречённо ответил я. Как бы я себя не чувствовал, курсовую никто не отменял. — Помощь нужна? — спросил Фукудзава. — Спасибо, но нет. Мне привычнее учить с самим собой, — ответил я. *** В день защиты курсовой я был как на иголках. Информации о Дазае не было, курсовую я прочитал всего пару раз и не уверен, что хоть что-то вспомню. Рампо отвечал первым. Как же я скучаю по другу, но подвергать его опасности я не хочу. Пока не нашли уродов, которые украли Дазая нам лучше не общаться. Я не сказал ему ни слова, просто перестал отвечать на звонки и сообщения. Это жестоко, но безопасно для него. Вот найдётся Дазай и я ему все расскажу. Обещаю. Я плохо помню, что ответил приёмной комиссии. Но главное, что ответил. В моём кармане завибрировал телефон. Я достал его и прочёл, слова от которых на глазах появились слезы: « Мы нашли его. Он жив.» На меня начал орать какой — то профессор из-за того, что я принёс с собой телефон. Но мне было все равно. Сказав своему куратору, что мне нужно бежать, я просто сбежал с защиты курсовой, так и не узнав свою оценку. Добежав до парковки, я увидел стоящего рядом с машиной Мори. — Мори, скорее, — произнёс я. Мы нарушили все возможные правила дорожного движения, пока ехали до больницы. — Мужчины бахилы. Халаты! Куда без халатов?! , — орала нам в след медсестра, размахивая шваброй. Но мы её проигнорировали, и добежали до нужной палаты. — Чуя, стой. В палату тебя пока ничто не впустит, — остановил меня Мори. — Но… — я был готов разрыдаться от несправедливости. — Не плачь. Пока нам можно посмотреть на него через стекло, — произнёс Мори, бережно беря меня за руку и подводя к огромному занавешенному окну. Мори постучал аккуратно по стеклу и жалюзи разъехались. Слезы полились с новой силой. Мой любимый лежал: весь бледный, с синяками и ссадинами на лице, капельницы, протыкали его нежную кожу. — Дазай, — прошептал я. — Врачи говорят, что состояние не критическое, но когда он выйдет из комы не известно, — не глядя на меня, произнёс Мори. — Мори… — начал я. — Не долго, — поняв, что я хочу ему сказать, ответил он и ушёл. — Бинтованный…. Дазай, не смей меня бросать… Пожалуйста, — сквозь слезы шептал я. — Пожалуйста… Я люблю тебя.