Много лет назад.
Аббадон сидел в черном вельветовом кресле, стуча пальцами по набалдашнику трости, сегодня на его руках не было перчаток. Сегодня могло показаться, что его ладони — самые обычные, а не сильнейшее оружие против разума. О его силе не знал никто, кроме создателя. Только Хаос знал, что прикосновения его рук лишают воспоминаний даже сильнейших из существ, он мог забирать минуты, часы, дни и годы. Единственное, что ему было не позволено — это уничтожение идеи. На столе дымился мятный чай, а из соседней комнаты слышался смех сына, который каждый раз наполнял его сердце теплом и любовью. Он давно ожидал появление Демона, который поведал ему историю будущего и рассказал, что его ждет. И дал ему выбор, такой неоднозначный в тот момент. Открыть дверь камеры или нет. И Аббадон знал, что если он откроет дверь, у его будущего сына в тот момент появится шанс дожить до шести. А потом должно произойти еще одно событие, о котором ему еще предстояло узнать. Аббадон посмотрел на серебристый набалдашник трости, наслаждаясь холодным металлом, ведь всю свою жизнь он был лишен тактильных ощущений. Он был лишен детства, родителей и первой любви. Его создали убийцей, охотником и палачом. Он выполнял свое предназначение многие годы, он убивал, он приводил к Эфиру нужных ему существ. Но однажды Демон Войны совершил ошибку, направив своих наемников за женщиной, которая скрывалась вдали от всех. Он не знал, что это женщина была Начальной. Как и не знал, что убийство Начального существа выведет чашу весов из равновесия. Он отдал приказ легко, даже не потрудившись самостоятельно проверить выполнение задания. Женщину доставили во дворец Сатаны, но выяснилось, что у нее был сын, и он разбился, прыгнув со скалы со сломанным крылом. Тогда эта новость совершенно не тронула сердце мужчины, но сейчас, когда он слышал смех своего ребенка, чувство вины поселилось в самом сердце, медленно разрывая его изнутри. Аббадон почувствовал, что в его обители появился уже знакомый ему Демон, доступ для перемещения которого всегда был открыт. Хронос совершенно беззвучно появился перед самым столом и положил руки на его крышку, немного нависая над ним. — Через много лет в твой дом постучится Демон. Ты узнаешь его, тебе нужно будет договориться с ним о встрече с девушкой, которую ты встретил в тюрьме. После вашей встречи отсчет пойдет на дни, — Бог Времени немного склонил голову, отчего волосы последовали за его движением и нависли над лицом. — Он придет один, ты поймешь, что именно он должен будет сыграть решающую роль в войне, — Демон выпрямился, готовый переместиться, но Аббадон его остановил. — Зачем он тебе? — он правда не понимал, зачем посвящать еще одно существо в их план, где и он сам был пешкой. Демон знал о своей роли, как и знал, что скоро ему придется забрать воспоминания о ребенке, лишив матери своего дитя. Ему придется лишить памяти многих существ лишь для того, чтобы в прошлом она вышла из камеры и забрала кулоны, которые будут удерживать воспоминания даже после его смерти. Лишь для того, чтобы в последний момент, когда его предназначение будет исполнено, он отказался от собственной жизни, давая возможность на победу. — Не один ты хочешь спасти, — он осекся, не закончив фразу. — Я приду к тебе после того, как она появится во второй раз. Хронос исчез, оставив после себя небольшое янтарное свечение, которое вскоре растворилось в воздухе. Он всегда появлялся перед важными моментами. Бог Времени пришел за три дня до появления незнакомки в тюрьме, дал ему один кулон и показал образ девушки, а второй кулон ему пришлось забирать у школьного учителя.***
Виктория попыталась пошевелить правой рукой и поняла, что не чувствует ее. Она приоткрыла глаза и осмотрелась вокруг. В комнате было темно, тусклый свет луны почти не пробивался через закрытые плотные шторы спальни. Запах кофе наполнил ее легкие, будто она вдохнула аромат из кружки в своих руках. Девушка поняла, что опять проснулась не в своей комнате, не в своей кровати и не одна. Немного повернув голову, Виктория уловила силуэт спящего Демона, и ее губы тронула легкая улыбка. Она совершено не помнит, как заснула, кажется, они разговаривали, потом он обнял ее, а дальше — ничего. Левой рукой она погладила прохладный шелк простыней, улыбнулась и на секунду прикрыла глаза, наслаждаясь прикосновением. Кажется, она просыпалась так совсем недавно, в той же постели в объятиях мужчины. Сегодня рука Геральда лежала поверх одеяла на ее талии. Она совершенно не помнила, как он отнес ее в кровать, не помнила, как уложил в постель и накрыл одеялом. Уокер аккуратно освобождает правую руку из-под одеяла и немного разминает затекшие мышцы. Она боится, что от любого ее движения Демон проснется, как в прошлый раз, но сейчас он, кажется, спал крепко. Виктория медленно поворачивается на левый бок, стараясь не трогать одеяло и почти не дышать, чтобы оказаться лицом к лицу к Демону. Его ресницы немного подрагивают, словно ему снится сон, а рука на секунду сжимается на ее талии, притягивая Непризнанную ближе, она поддается и приближается плотнее к обнаженной груди мужчины. Она борется с желанием прикоснуться кончиками пальцев к оголенным участкам кожи или к немного взъерошенными ото сна крыльям. Казалось, что он именно тот, кого она ждала, что только ему она может доверить все свои тайны и секреты, что только с ним сможет быть рядом. Она прикрывает глаза и плотнее прижимается к груди спящего Демона, внутренние часы подсказывают, что время для сна еще есть. Виктория почти невесомо прикасается губами к его щеке, покрытой щетиной, и улыбается от колючих прикосновений. Уокер уже собирается отстраниться, как замечает синие глаза Геральда, внимательно смотрящие на нее. Все-таки разбудила. — Прости, — извиняется она или за то, что разбудила, или за то, что ее застукали. Виктория улыбается: было так хорошо, так спокойно прижиматься к нему, чувствовать, как под ее рукой размеренно бьется его сердце. Смотреть в его глаза, которые в темноте комнаты казались почти черными. — За что? — уточняет Геральд и, убирая руку с талии девушки и проводя по скуле пальцами, поглаживает нежную кожу, на секунду большой палец задерживается на уголке ее губ. — За то, что разбудила, — она продолжала улыбаться, наслаждаясь теплотой его рук, чувствуя, что от каждого прикосновения его пальцев на теле появляются мурашки. — Глупая, — теперь и Геральд улыбается. Проснуться от ее поцелуя — даже такого невинного — было для него, многовекового Демона, в новинку. Вся ее нежность, все ее тепло. Таких, как она, он не встречал. И понимал, что таких, как она, больше не существует. Приставучая, тощая, лучшая и только его. Она сама прислоняется к его губам, накрывая их своими. То, о чем она так мечтала — его тепло, его нежность. А он незамедлительно отвечает на поцелуй, зарываясь рукой в ее длинные волосы и немного прижимая ее за затылок к себе. Их глаза были закрыты, они не видели, как их энергии переплетаются, как изумруд смешивается с синевой, как черешня соединяется с клубникой, а сладкий аромат пионов обдувается морским ветром. Как печати опять не удерживают его энергию, давая ей свободу. Ее рука прикасается к его щеке, играя мелкими зеленоватыми искрами на кончиках пальцев от прикосновений, наполняя их тела энергией друг друга. Геральд на секунду разрывает поцелуй, он не хочет причинять боль, только прошлой ночью он стал ее первым мужчиной, возможно, ее телу нужно время на восстановление, он не должен идти на поводу у желания, которое появляется, когда он просто слышит ее голос, видит ее улыбку, слышит ее смех. Виктория замирает, не ожидая лишиться горячих губ. Она открывает глаза и вопросительно приподнимает брови, смотря на Геральда и замечая в его глазах борьбу с самим собой. Она понимает, что его остановило сейчас и заставило разорвать их поцелуй. Но если страх перед болью не остановил ее ночью, то точно не остановит теперь. — Две недели, Геральд, у меня было две недели. Этого было достаточно, он понял, что они оба готовы и оба хотят этого. Он подтягивает Викторию плотнее и переворачивает ее на спину, немного нависая сверху. Она все еще была в его футболке, а он в пижамных штанах. Он не мог не замереть, рассматривая ее: длинные чернильные волосы, что раскинулись по его подушке, ее горящие глаза, ее самую обворожительную улыбку и самый пьянящий аромат во Вселенной, который будто был с ним всю жизнь. Геральд наклоняется к ее лицу и накрывает ее губы своими, понимая для себя, что с ней он готов идти до конца, с ней он готов на все. Для девушки, которая была призраком из его детства, головной болью его настоящего, с ее бесчисленными вопросами, с ее язвительным характером, со всей ее сломленностью, закрытостью и безграничной внутренней силой. Ради нее. Одной. Всегда.***
Аббадон неожиданно закрыл свою обитель для посещений. Ади уже две недели не появлялся в школе, а Виктория не могла найти себе места. Последние две недели она собирала информацию по кусочкам, вычитывая книги, которые подбирал ей Мимир. От Геральда она узнала, что Габриэль больше не работает в суде, она отказалась от своего поста через пару недель после случившегося. И с тех пор информации о ней не было. Как сложилась ее новая жизнь, Виктория так и не смогла узнать. Также она узнала, что в день, когда они должны были переместиться к Аббадону, Геральд встретился с ним, но тот отказался отвечать на вопросы и попросил больше не беспокоить его. Это никак не укладывалось в голове, в прошлом он сам просил о встречи с ней, чтобы вернуть свои воспоминания о другом времени. А сейчас будто специально избегает встречи. Что изменилось? Как спасение Габриэль изменило поведение Демона Войны? Виктория не понимала. Сэми лишь пожимал плечами и огорчённо говорил, что Ади скоро вернется, главное, подождать. Она понимала его: он скучал и тоже переживал. Жизнь в школе текла будто своим чередом, никто не знал о нарушенном равновесии, существа радовались жизни, не обращая внимания на Непризнанную, которая ходила смурнее тучи. Больше недели Геральд был на задании Сатаны, и Виктория не могла найти себе места, зная, что Сатана — истинный убийца Начальных. И знать, что Геральд — ее Демон — на его задании, было страшно. Неделю она просиживала часы в библиотеке, не переговариваясь с Мимиром и словом. Они вернулись к своему ритуалу, он зажигал ей свет, хоть она и сама уже научилась, и давал нужные книги. Но даже его поведение казалось слишком взвинченным. Виктория всегда молча забирала книги со стола Демона до того дня, пока не заметила одно различие со вчерашним днем. — А где песочные часы? — она совсем забывает о приличиях, о том, что нужно поздороваться, а не просто задавать вопрос в лоб. Еще вчера они стояли на его столе. Если часов нет, значит ее догадка была верна: в них спрятана сила Ади. — Я знаю, о чем ты думаешь, твои догадки верны. Но сейчас ты не сможешь им помочь, — библиотекарь немного прищурил глаза, изучая девушку. Она начала догадываться, значит времени осталось все меньше и для его мальчика, и для всех. Хаос наклонился над столом и достал из шкатулки потертый золотистый ключ, аккуратно повертел его в руках и выдохнул, будто собираясь с силами расстаться. Пришло время ей узнать свое предназначение. — Если найдешь дверь, которую открывает этот ключ, то за этой дверью ты найдешь все ответы, — Мимир протягивает ключ вперед, предлагая его забрать. Виктория замирает, она смотрит, как крючковатые пальцы сжимают ключ, который выглядел старым, будто отпирал давно запертую дверь. Она замешкалась, хоть и понимала, что другого варианта у нее нет, ей нужно дойти до конца. Рука Виктории немного дрожит, но поднимается, касаясь холодного металла. Первый раз за все то время, что она помнила Мимира, ей показалось, что его глаза — даже тот, что был чернотой — блеснули. — Что с Геральдом, Вы знаете, где он? — голос дрогнул, Виктория поняла, что не просто так поведение Мимира показалось ей излишне взвинченным: Геральд скорее всего в опасности.Семь дней назад.
Геральд проснулся в своей постели, сегодня он спал один. Оставаться каждый день вместе было излишне подозрительно. Хоть четкого правила о запрете отношений ученицы и учителя не было, они решили оставить все в тайне. Хотя бы до тех пор, пока они не будут готовы рассказать. Сейчас же они наслаждались своим секретом, переглядываясь на уроках, сталкиваясь в коридоре, они провожали друг друга взглядом, а ночами засыпали, обнявшись. Всю неделю Геральд чувствовал себя мальчишкой, а не взрослым Демоном. За эту неделю им так и не удалось встретиться с Аббадоном, не удалось узнать о его нахождении. Мимир тоже не мог ничего подсказать, лишь говорил, что всему свое время. Геральд проснулся с четкой мыслью, что сегодня нужно найти существо, которое оставило капли крови в волосах Виктории, когда он нашел ее у загона с драконами. Она же так и не рассказала, кто вогнал клинок почти в ее сердце, отмахиваясь тем, что это было в другом времени, а увидеть это в ее воспоминаниях он не мог. И Геральд решил действовать самостоятельно. Он четко уловил отголосок энергии в каплях крови, которых было немного. Он решил вернуться в то место, где нашел Викторию. К загону с драконами. Застегивая последние пуговицы на рубашке, он заметил небольшой синеющий участок кожи на шее, оставленный от поцелуя, и улыбнулся своему отражению в зеркале. Застегнув ремни и накинув мантию на плечи, Геральд переместился к загону, не желая тратить время на полет. При его появлении драконы не испугались, они уже были размером почти с взрослую особь и скоро должны отправиться жить в ближайший лес. Геральд закрыл глаза и сосредоточился: тут еле ощутимая энергия, которую он уловил в лазарете, была отчетливее. Там с Виктории смыли почти всю кровь, тут же она впиталась в почву, оставаясь навечно. И он узнал, уловил привкус этой приторной энергии. Вот почему при просмотре воспоминаний он уловил страх на уроке с Афелией: она та, кто вонзил клинок в грудь его Виктории. Демон открыл глаза и сжал руки в кулаки. Все то, что он хотел сделать с Микаэлем из прошлого, захотелось сделать и с Ангелом. Зачем? Чем ей помешала Непризнанная в том времени? Ответов на эти вопросы у него не было. Можно ли обвинять существо, что оно ранило, оставив шрам под самый сердцем? Вот только нападения тут ни для кого не было, тут есть лишь шрам в сердцевине пиона на груди. Геральд опять переместился на территорию школы, сейчас ему нужно было поговорить с Афелией, чтобы постараться проникнуть в ее воспоминания. Ему нужно знать: зачем. Он уловил ее энергию в странном месте. Кажется, она находилась на лестнице на четвертый этаж, который всегда был заперт из-за ненужности. Геральд поднялся по каменной лестнице, привыкая к темноте. Афелия стояла у закрытой старой двери и пыталась подобрать ключ с большой связки. Когда очередной не подошел, она с силой швырнула связку в стену и развернулась. Глаза ее округлились, она замерла. Ангел не почувствовала, что позади нее стоит Демон, про которого ей нужно было разузнать и понять, откуда у него такой спектр энергий, хоть он их и скрывал, она все равно знала из его уроков по изучению, что у мужчины точно не одна энергия. Но Геральд был не единственным ее заданием. — Геральд, что ты тут делаешь? — Афелия постаралась скрыть испуг от его появления. — Я искал тебя, вот что ты тут делаешь? — Демон сложил руки перед грудью, готовый выслушивать ложь, которую он точно распознает. — Да вот, Кроули попросил проверить ключи и найти нужный. Ложь. — А зачем ты меня искал? — пытаясь игриво спросить, Ангел делает шаг вперед, сокращая расстояние между ними, и начинает наматывать белый локон на палец. — Хотел кое-что проверить. Афелия почувствовала возможность обхитрить. Она приблизилась еще на шаг, сокращая расстояние до минимума. — Что ты хотел проверить, Геральд? — она поднимает руку и прочерчивает полосу ногтем через мантию на груди. — Могла бы ты убить, Афелия? — он не хотел ходить вокруг да около. Ангел замерла, перестав чертить линию на груди. — Что за глупости? Конечно нет, — она надувает губы будто в обиде. Ложь. — Убивала ли ты? Ангел делает шаг назад и быстро опускает руку. «Как он узнал», — читается в ее глазах ответ на вопрос. — Нет! Ложь. Голос ее становится выше, а губы сжимаются. Она делает еще шаг назад, увеличивая расстояние между ними. Позади ее спины остается только дверь, которую она так и не смогла открыть, ведь у нее нет нужного ключа. — Кого? — Геральд опускает руки с груди и сжимает их в кулаки. За один шаг он преодолевает расстояние до Афелии и с ударом прислоняет ее к двери. Женщина ударяется затылком и крыльями, но не пытается выбраться, она лишь заводит руки себе за спину. Геральд сжимает плечи Ангела, причиняя боль. Но она даже не морщится. — Кого ты убила? На ярких губах появляется ухмылка, она готова поделиться, ведь теперь она точно знает, что обычный учитель не так прост. Она всегда умела лгать, но не ему. Он почувствовал ее ложь. Она готова рассказать ему, кого лишила жизни. Ведь отсюда он больше не выйдет и не расскажет никому. — Чуть больше месяца назад мне нужно было, чтобы одного из учителей призвали в Цитадель. Мне нужно было это место. Геральд еще сильнее сжимает плечи Афелии. И голос его превращается в рык. — Ты убила Мисселину? — но это невозможно, он бы точно знал, что погибла его коллега. Афелия начинает смеяться, не обращая внимания на боль, руки ее все еще заведены за спину. — Ты настолько глуп? Нет, конечно, — она продолжает смеяться, и в уголках глаз появляются блестящие слезы. — Я просто убила рядового ангела, ничего особенного, — она перестает смеяться и поднимает голову вверх, изучая глаза Демона, в которых сейчас горел синий огонь. Не так она планировала завершить свои отношения с ним, которые так и не удалось развить. Геральд смотрит на Ангела, успокаивая себя хотя бы тем, что его коллега жива. Но все еще не ясно, зачем ее призвали в Цитадель. Разбираться с убийством? Но и это сейчас не главное. Нужно отдать Афелию под суд. Она должна поплатиться за убийство. Как только он хотел вывести Ангела с темной лестницы, как только он освободил одно ее плечо, Геральд почувствовал давно забытое чувств, когда будто огонь разрезает плоть. Он не заметил, как Афелия вынула клинок из-за крыльев, как все это время, пока она рассказывала, рука с силой сжимала рукоять, вынимая миллиметр за миллиметром острый клинок из скрытых ножен. Клинок вонзился к плоть, разрывая мантию и рубашку на своем пути, пробил легкое, лишая кислорода Геральда, заполняя его рот кровью. Ангел провернула клинок, увеличивая повреждение. Демон, который до этого сжимал ее плечи, обмяк у нее на глазах. В начале он сопротивлялся, хотел переместиться, но сил на перемещение не осталось. С тяжелым ударом мужчина упал на каменный пол, клинок все еще торчал из его тела. Афелия поправила костюм, смахнула невидимые пылинки с плеч пиджака. Проверила, что на руках нет крови, и вызвала руной призыва двух наемников, которые спустят ее добычу поглубже в Ад. Ангел поправила прическу и начала спускаться вниз, на третьем этаже она буквально врезалась в Непризнанную. Уокер отскочила от Ангела, будто обжигаясь. — Что ты тут ходишь? — Ангел задала вопрос, не подумав: на третьем этаже общая библиотека. Виктория тоже не ожидала вопроса, как и столкновения с Ангелом, от которой у нее появлялись мурашки на спине. — Я, эм, искала Геральда, хотела кое-что спросить по заданию. «Ну и дура же ты, Уокер», — отчитала сама себя Непризнанная. Рядом со спальней его искала. Но Афелия будто не обратила внимания на ответ. Она лишь немного повела плечами, делая шаг на ступеньку вниз. — Его вызвал Сатана для задания, я только что с ним виделась, он улетел в Ад. Афелия не стала дожидаться ответа, она быстро спустилась по лестнице, отбивая высокими каблуками ритмичный стук. Оставляя Непризнанную одну. Где в шаге от нее через лестничный пролет лежал мужчина, задыхаясь в собственной крови, заливая холодный камень бордовой жидкостью. Непризнанная посмотрела на дверь его спальни, потом на лестницу на четвертый этаж. Почему он улетел, когда мог бы переместиться? Почему не попрощался? Виктория еще пару секунд постояла и отправилась в библиотеку. Уже подходя к Адской расщелине и оттолкнувшись от земли, находясь в свободном падении, она посмотрела на Адский водоворот, и на мгновение ей показалось, что она увидела двух одинаковых наемников, а после пропасть потянула ее вниз, спуская к дверям библиотеки.