Беспредельная надежда и энтузиазм - главное богатство молодежи. Рабиндранат Тагор
Когда я пришла в себя, то могла сказать наверняка только одно – мне стало намного лучше. Голова не звенела и не болела, мне было хорошо и тепло. А когда я открыла глаза – то еще и небо увидела. Чистое, бескрайнее, ммм… Так, стоп. Что? Поняв, что я на улице, мгновенно вспомнив события вчерашней – или уже позавчерашней? – ночи, я стремительно села... И поняла, что как отрубилась, так и осталась на улице, в объятьях и под бдительным присмотром одного огромного и полосатого зверя, который умел бегать по воздуху, а еще… А еще имел чудесные большие золотые глаза, которыми сейчас внимательно смотрел на меня. - С добрым утром? – неуверенно сказала я ему, на что он фыркнул и как большой кот потерся о меня головой. Мол, доброе-доброе, погладишь – еще добрее станет. Я и погладила. Чисто на рефлексах кошатницы. И могу поклясться, что в тот-же миг он мурлыкнул. Пусть и хрипло, неумело, и довольно кратко, а потом резко вскинул голову и посмотрел куда-то в сторону. И я тоже взглянула туда, чтобы увидеть еже знакомые мне усы на одном пухловатом лице. Удивленном, чуть радостном. - О, вы наконец-то пришли в себя! – воскликнул их обладатель, что стоял около своего дома и приближаться ко мне и зверю не особо стремился. – Как я рад! Не хотелось бы, чтобы столь юная леди померла у меня во дворе! - Оу, - натянуто и чуть виновато улыбнулась я. – Не хотела вас волновать… - Сказала та, что постучала в мою дверь посреди ночи, всклокоченная и с кровью на волосах, - фыркнул, но беззлобно он, а вот женский голос, тут-же раздавшийся за его спиной, откуда-то из глубины дома, был куда более грозным. - Ты лучше бы сказал: «Сказала та, что посреди ночи ломилась в наш дом, а потом потеряла сознание около огромной зверюги, которая за почти двое суток не подпустила к ней ни одного лекаря и другого человека»! - Мэйли, родная, успокойся! – крикнул усатик женскому голосу в ответ, и тут-же, словно извиняясь, улыбнулся мне. – А вы не обращайте внимания на ее грозный тон. Она не со зла. Просто добрая она у меня, заботливая, о вас волновалась, да вот и… Ну, переволновалась чуток. - Еще бы тут не переволноваться! – отпихнув мужа пухлым плечиком с дороги, наконец моему взору явилась и сама обладательница грозного голоса и… Довольно пышных, но довольно гармоничных для невысокого роста, форм женщина. Она сердито сверкнула на меня зелеными глазами, в обрамлении пушистых ресниц, и уперла руки в бока. - Примчалась помощи искать, да так и рухнула! Выпугала и меня, и Вейжа до полусмерти! И лекаря местного, Тао, тоже… - Ну, лекаря скорее ты выпугала, дорогая! – засмеялся, я так понимаю, Вейж. – Разбудила его ни свет ни заря и потащила девчушку осмотреть! Мол – умрет ведь! Он лишь крики твои услышал, так уже чуть было седой не стал, а потом, когда ты его к зверюге старалась подтащить, так вообще сам чуть в обморок не грохнулся! - Ну, так она ж, - ткнула в мою сторону пальцем Мэйли, - около зверюги грохнулась, и она от нее не отошла! А лекарь на то и лекарь, что больных даже у зверей отбирать должен, чтобы вылечить… Мне было стыдно, правда, за те волнения и страх которые испытали эти люди, но слушая сейчас их, я, вдруг, не удержалась и тихонько хихикнула. А они меня все-же услышали, мгновенно замолкли и снова взволнованно и облегченно оглядели. После чего жена погнала усача в дом, на стол накрыть – меня накормить, а сама… Сама уже довольно бесстрашно шагнула ко мне и моему полосатому другу и протянула мне руку. - Ну, раз пришла в себя – то пошли. - Куда? – реально не поняла я. - В порядок тебя приведем, да доктору нашему, Тао, покажем. Да и... Ты про вещи мужу моему говорила, так я тебя как раз и с ткачами, да швеями местными познакомлю. - Если вас не затруднит, - поднимаясь на ноги, неловко улыбнулась ей я. Лицо женщины тут-же заметно смягчилось, она ответила мне улыбкой. - Что ты, дитя, - произнесла она, приобняв меня за плечо. – Мне лишь в радость, ведь заботиться кроме как о муже у меня возможности не было, а тут – ты… - и вдруг улыбнувшись шире, она мне хитро подмигнула. – Да и ты обещала мужу заплатить за помощь. А, вот оно что. - И я не отказываюсь от своих слов, не волнуйтесь, - серьезно кивнула я, за что тут-же не сильно, но ощутимо получила пухлым локотком в бок. - Мужу это моему скажи, - воскликнула женщина. – А будь моя воля – я бы тебе и так помогла! Ты же еще совсем дитя… И пусть последние слова она и сказала с какой-то непонятной мне грустью, она быстро сбросила с себя ее, и озорно блестя глазами, буквально потащила меня за собой. Да так шустро, что я только и успела оглянуться и крикнуть зверю, чтобы он ждал меня здесь, как эта мадама уже утащила меня от своего дома и повела по улице вперед. Но от своего жилища увела недалеко – буквально через минут пять ходьбы она уже остановилась около большого здания, над дверями которого красовалась вывеска «Баня Белый Лотос», и гордо, словно здание было ее, произнесла: - Вот здесь тебя и помоем и в порядок приведем. Но то что «помоем» – это она все-же преувеличила. Ведь мыться где-то в подобных местах я отвыкла, а чтобы меня мыл кто-то мало знакомый – так и вообще в моей жизни такого не было. Так что я неумело, неловко, но заверила женщину, что помоюсь сама и, по счастью, она поняла меня и приняла это довольно легко. Так что отмываться от грязи и крови мне пришлось самой – в чем-то похожем на сауну и японские горячие источники одновременно. Но и пес с ними! Главное, что горячая вода окончательно подняла меня на ноги, а банный халат, что выдавали в этом заведении каждому новому клиенту – так еще и настроение поднял. Ведь он был пусть и из довольно простой ткани, как показалось мне, но при этом и из довольно мягкой и теплой, буквально ласкающей кожу. Да еще и довольно приличным, скрывающим все, что надо скрывать девушке от посторонних глаз. Включая увесистый кошель с монетами, который теперь был мокрым, ведь мне и его тоже пришлось немного отмыть от чужой крови… А после того как я приняла «баньку», Мэйли сперва отвела меня к доктору – невысокому и тощему старичку с легкой сединой в волосах, что дотошно и внимательно осмотрел меня и к радости моей провожатой и моему удивлению вдруг объявил, что рана у меня на голове уже зажила. В смысле не просто затянулась, а совсем стала шрамиком и более меня не побеспокоит. Как если бы меня ранили пару недель назад и я сама себе оказала достойную помощь… А ведь это было не так. И я лекарю того не сказала. Что-то заставило меня смолчать об этом, прикусить язык. И серьезно задуматься о внезапно появившемся у меня даре быстро исцеляться. … Но лишь до того момента, как Мэйли – эта пухлая, добрая, заботливая, но не в меру активная женщина вновь не потащила меня вперед и не познакомила чуть ли не со всеми жителями своего родного не то небольшого села, не то немножечко большого поселения. Почему я выразилась так? Да потому что эта женщина именно так и поступила, а городок, в котором она с мужем жила действительно был очень мал, но не то чтобы заброшен. Ведь пусть здесь и жили почти что одни старики и люди в возрасте, но их было довольно много. Довольно много довольно вежливых и приятных людей, которые были рады моему появлению в их не то селе, не то городке, не то деревеньке. А все почему? А потому что им всем не доставало общества кого-то молодого! Того, кого можно было бы чему-то научить, того, о ком можно было бы позаботиться и кого можно было бы научить чему-то, что умели лишь они. Так вот пара старичков, что занимались здесь изготовлением вещей, буквально духом воспряли, когда Мэйли привела меня к ним. Они были рады изготовить что-то для юной леди, даже за пол цены, особенно когда эта леди высказала свои пожелания насчет вещей, что не были похожи на местную стандартную одежду. … Ведь я буквально поселилась в их мастерской, в которой мы втроем, иногда споря, выбирали ткань и фасон вещей, которые я заказала у них. Впрочем, этих вещей было немного. Лишь шуба, пара платьев, штанов и кофт. А еще две пары обуви – теплой и легкой, летней. Но при этом у всех них был свой – мой стиль. В каждую вещь я вложила часть себя, свою изюминку. А обувь так и вообще доделывала сама. А все почему? А потому что поняла, как летает Араши. Кто-кто? – спросил бы кто-то. А, так это я так назвала своего нового полосатого друга – не то шерстяного дракона, не то неправильного волка, которого кто-то из шутки скрестил с лошадью и тигром. Но, в общем, доброго и милого крокошляка, который так меня и не покинул за то время, что я провела в этом поселении, два и после – тоже. Он оказался до одури верным... … И странным существом с чуть ли не человеческими глазами, разумом и… Совсем не человеческими странными узорами на подушечках лап и пятках. Ну, реально! Это не были обычные узоры на лапах зверей, коже людей на их ладонях и пальцах. Узоры, что были на его лапах были похожи на печати магов из аниме, мультиков про волшебство. И я повторила этот узор на песке. Перерисовала его. И… Тогда не случилось ничего. Но когда я коснулась его рукой, что-то словно выпило всю мою энергию до дна, и эта хреновина вдруг вспыхнула синим ярким светом… И сильный порыв ветра зашвырнул неосторожно прыгнувшую на этот рисунок-узор Дотто – которая неизвестно где пропадала, когда я очнулась, но после того как приняла баню явилась ко мне и более от меня не «отлипала» - на ближайшее дерево. Ага, именно так. И это сильно удивило меня – до минутного ступора и разглядывания своих ладоней. И явно насмешило Араши, что, словно насмехаясь, после этого невысоко «взбежал» по воздуху и сделав у меня перед носом «круг почета». После чего снова приземлился обратно на траву и протянул мне лапу. А когда я взяла ее в руки, снова использовал свою силу и вокруг нее появился круг света и уже меня обдало ветерком. Несильно, но ощутимо. И вдохновляюще. Ведь какой бы силой не обладал Араши – у меня она тоже была! И раз уж он «бегает» по воздуху, то почему этого не дано и мне? Да, я так подумала. И сперва жестко обломалась с этой затеей в первые дни. Ведь я не могла выпускать этот странный свет из ступней. А если рисовала «печати» на коже – испытывала адскую боль, да и ветер при этом создавала не сильный. Но сдаваться не стала – это было не в моем духе. И потому подумала про «печати» на вещах. И как оказалось – высвобождать ветер из рисунков на той-же ткани оказалось куда проще – ведь материал буквально впитывал нечто изнутри меня и ветер получался мощней. И потому, как бы меня и не выматывали подобные «тренировки» и «опыты», получив на руки пробные варианты своей новой обуви я тут-же начертила на ней «печати». … Чтобы столкнуться с новой проблемой. Ведь если при этом, надевая такую обувь и направляя нечто изнутри себя в эти узоры я и могла «взлететь», то при этом взлет получался каким-то неправильным, дерганным, а ходить по воздуху выходило совсем не долго и словно на ходулях. А если еще и узор стирался – то такая обувь могла и вообще порваться. ... И потому я задержалась в этой деревеньке дольше, чем планировала и сменила несколько пар дешевой обуви, прежде чем научилась «ходить» по воздуху, да и вообще поняла, что нужно сделать с обувью, чтобы это получилось. А нужно лишь было, как оказалось, не нарисовать, а вырезать печати на подошвах, и не по одной, а по две на каждой обуви – на пятке и около пальцев. Да при этом мне еще и пришлось учиться посылать эту свою странную силу в них так, чтобы я могла ходить, бегать и прыгать, а не ударяться о землю носом, или просто падать в кусты, не так и не в то время послав эту силу в эти печати. И этому я училась уже даже после того, как покинула эту деревеньку. А пока я еще была там – что ж, по крайней мере, я смогла и сумела со многими там подружиться. И очень привязалась к приютившим меня Вэйжу и Мэйли. Ведь они действительно оказались славными людьми, которым Духи не дали детей, и которые вполне отыграли роль родителей на мне, за те три недели что я гостила у них. Впрочем, я и не особо возражала этому. Ведь, пусть даже они и могли поругать меня за в очередной раз сломанный на тренировке нос и испорченную дешевую, но обувь, мне и это было приятно. Было просто радостно знать, что кто-то о тебе переживает, заботиться, как, как… Наверно, мои родители. Родители… которых я уже просто не могла вспомнить. И от этого было странно. Странно и грустно на душе, словно я теряла связь с той реальностью, в которой жила прежде. Отдалялась от нее. И это даже пугало. Ведь я подумала – а вдруг я забуду, кто вообще я и какой была и должна быть? От этого становилось чуть ли не физически больно. И чтобы не дать этой боли поглотить меня – я почти не сидела без дела. С утра – тренировалась; ближе к обеду либо зависала в мастерских, помогая с шитьем одежды для меня и не только, либо же помогая Вэйжу с изготовлением седла и узды для Араши, либо же просто шныряя по поселению; вечерами помогала Мэйли готовить ужин; а ближе к ночи… Ну, пару часов я посвящала двум местным и единственным ребятишкам, с которыми либо играла, либо же которых учила драться, как меня однажды учила Саюки. И так привыкла к этой жизни – такой, какой она стала, - что, когда даже лук, стрелы и две катаны, что я заказала всего с полторы недели назад в местной оружейной были готовы, и настало время расставаться – мне было даже печально покидать эту деревеньку. Даже практически страшно и больно бросать это место, которое могло стать бы мне домом, и этих людей, которых я могла бы – точно могла! – назвать своей семьей. Но у меня было кое-что, что я просто обязана была сделать. Я должна была, обязана отправиться на Северный Полюс и предупредить ребят о планах Джао. Я должна была. … И не смогла выкинуть этого из головы. И потому, когда все вещи, что я заказывала, были готовы – я попрощалась со всеми, кто жил здесь – благо они сами всей толпой рано утром примчались к дому Вэйжа и Мэйли чтобы проводить меня, - и верхом на Араши и с Дотто на плече, снова тронулась в путь. Стараясь теперь не оглядываться… Но и не забывать того, что было и кого я оставила позади.***
Сокка мог поклясться себе и кому угодно, что у него все хорошо. Что его не выматывает постоянный присмотр за сестрой и Аангом, жопа которого вечно искала приключений. Что он не скучает по дому. Что не боится однажды умереть. Что он почти что счастлив, когда голоден, а когда не голоден – счастлив вполне. И что он ни о чем не сожалеет. Но это было не так. Он с каждым днем морально выматывался все сильней. Он скучал по дому, Пра-Пра и мелким детишкам, которых тренировал. Он БОЯЛСЯ умереть. А когда был голоден – да кто может быть счастлив в такой миг? Да и сожалел он о многом. Особенно о том, что он не остался в той прибрежной деревушке и не нашел Зеро, чтобы с ней попрощаться. Что… Просто улетел. Впрочем, он старался убедить себя, что это она первая бросила их. Просто ушла ничего не сказав. Но что-то терзало его, не давало в это поверить полностью. Ведь он знал ее и потому понимал, что девушка так бы не поступила. Но, все-же, не давал волнению за нее взять над собой верх – у него и без того было полно хлопот, а еще два доверчивых оболтуса и две зверюги, за которыми тоже нужно было присматривать. Поэтому он старался – очень старался не волноваться еще и о ней. Но тосковать о ней, помнить – себе не запрещал. … Особенно тогда, когда его компания снова во что-то встревала или же его младшие товарищи, снова стремились поучаствовать в какой-то, пусть и забавной, но полнейшей херне. Да, поход к «ясновидящей» он тоже считал херней и слушать ее бред не собирался. Но видя, какие взгляды на него бросают уже получившие свои предсказания Аанг и Катара, он со вздохом признался сам себе, что от этого ему – увы, - не отвертеться. Ну, только если он не хочет еще очень долго слышать от них, как глупо он поступил, не выслушав эту мадаму. Так что, когда она позвала его, он открыл раздвижные двери и шагнул внутрь пропахшего благоговониями просторного зала. Зала, в центре которого горел аккуратный очаг, вокруг которого стаяли напольные подсвечники и лежали большие подушки. И, оглядев все это, и мысленно представив, что сказала бы насчет всего этого Зеро, Сокка подошел к ожидавшей его провидице – Тете Ву, - что уже сидела на одной из подушек, подогнув под себя ноги. - Садись, - велела ему тогда женщина, на что он фыркнул и совсем не величественно плюхнулся на подушку, что лежала напротив нее. От подобного провидица поморщилась, словно увидела что-то мерзкое, но не сказала ничего, прикрыв глаза. И, не зная, надолго ли, Сокка нетерпеливо и снова фыркнул. - Эй, вы спать собрались? - Я вхожу в транс, - так и не открыв глаз, ответила ему женщина. – Ведь думается мне, ты не так прост, юноша, как кажешься и обычные методы предсказания не сработают. - Да я и в ваши непростые не верю, - сделав акцент на слове «непростые», проворчал парень. – И потому – давайте, скажите мне первое, что придет вам в голову и я просто выйду отсюда и вместе с сестрой и другом продолжу свой путь. - Я не говорю что-то наобум – я делаю точные предсказания! - явно начала терять терпение Тетя Ву. – И ты должен быть благодарен судьбе за то, что… «За что» - она так и не сказала. Вместо этого женщина вдруг икнула и резко открыла глаза. … Пустые, белые глаза, со словно бы испарившемся зрачком. Но парня этим было не пронять. Он видел в этой женщине лишь шарлатанку, и наверняка в этом суждении по большей части был прав. И когда она заговорила каким-то замогильным голосом, он ничуть не испугался, а лишь со скепсисом вслушался в ее слова. - Тебе предстоит много пережить. Правда будет ложью, ложь – правдой. Близкие люди – неясными тенями. Ты станешь частью перемен – увидишь, как канет прежний мир. А любовь найдешь не там, где ищешь, но и старые чувства пронесешь в своем сердце сквозь года. И именно сердца тебе будет стоить слушать, когда тебе будет казаться, что твой мир накрывает тьма. Ведь именно оно и выведет тебя к свету. После этого Тетя Ву резко согнулась, часто задышала. И в этом Сокка тоже видел продолжение «театрального представления», в котором участвовать уже устал и продолжать был не намерен. И потому легко вскочил на ноги, намереваясь уйти. - Спасибо за предска-а-азание, - наигранно зевнул на прощанье он, но уже у двери чуть раздраженно и зло ухмыльнулся, когда услышал вслед. - А я разве что-то сказала? «А то будто бы нет» - хлопнув седзи, мысленно буркнул он, покачав головой. И снова пожалел, что сейчас с ним рядом нет Зеро. Ведь будь она рядом – он бы искренне рассмеялся над тем бредом, что услышал. А так – у него оно лишь вызвало раздражение. Ведь сестра и Аанг сейчас же начнут допрашивать его, что ему предсказали, и ему придется им врать. Ведь скажи он им правду – они ведь поверят! И он не сможет убедить их в том, что сказанное этой теткой – полный бред. Один не сможет. Эх, как же ему не хватает Зеро…***
Сакурай всегда считал, что он поистине преданный солдат и житель Народа Огня. Преданный Лорду Озаю, своему народу, дому и армии. После – преданный принцу Зуко, генералу Айро, капитану Джи. Но так и не смог в это поверить до конца. Ведь он был добрым, честным и смелым парнем, который любил помогать людям, и который хотел защищать то, что любил, когда пошел в армию. А в итоге – за свои «моральные качества» оказался на маленьком суденышке «Джинсоку», на который сослали всех, так или иначе не «угодивших» высшим по званию солдат и моряков, чтобы они стали служить в его походе изгнанному принцу. Впрочем, даже тогда Сакурай остался собой и был рад стать кому-то по настоящему преданным. Не далекому Лорду, которого видел лишь в детстве и то издалека, а сильным Покорителям, коими были и брат Озая и его сын – что бы о Зуко не говорили другие. И он безукоризненно служил им на этом корабле, стараясь стать им по настоящему верным. Ведь человек Народа Огня, да и без верности кому-то - не человек Народа Огня. Но он так и не смог, и не понимал – почему? А вот когда встретил на корабле однажды маленькую с виду хрупкую рыжеволосую бестию – вот тогда-то и понял. Понял – почему. И все оказалось так просто и понятно, что даже грустно. Он понял, что не мог быть верным ни Лорду, ни Зуко, ни Айро потому что они не понимали его, и он не смог бы никогда до конца понять их. Ведь пусть кто-то и рядом – но все они были по духу далеки от него. А вот Зеро… Хм, с ней он сразу нашел общий язык. И почти сразу-же восхитился тому, с какой смелостью, или же просто безбашенностью, эта малявка говорила с принцем, вела себя на корабле, где все ей были чужие и даже враги. Как легко смеялась, находясь чуть ли не в плену… И он мог бы сказать, что влюбился, если бы знал, что это было не так. То что он испытывал, глядя на нее, не было любовью – это было что-то обжигающее внутри него, грозящее поглотить и заставить отдать жизнь за эту мелкую девчонку из Царства Земли. И это была она – истинная, «драконья» преданность. И потому познакомил ее с Зиксином – славным коком, который умел и любил учить других готовить, когда понял по ее взгляду, что ей с ним точно будет интересно. И потому Сакурай защитил ее, когда она чуть было не расшиблась о борт, прикрыв от плах своим телом. И потому… Ему было больно и грустно, когда она улетела с Аватаром. И очень радостно, когда он встретил ее вновь на острове Киоши. И хотел бы тогда пойти, улететь с ней, если бы не понимал, какими неприятностями для нее может обернуться его присутствие рядом. И оттого «наигранно» испугался заинтересованного взгляда ее новой подруги и шустро сделал от них ноги. … Чтобы после долго смотреть, даже уже с корабля, в ту сторону, в которой вновь скрылся проклятый летучий зубр проклятого мелкого Аватара. И понимать, что быть по настоящему верным – это больно. И с удивлением понял, что лишь письма, что ястребы стали таскать ему с того дня от одной девушки с Киоши, заглушают эту боль и помогают ему не сорваться и даже сойти с ума. От тревоги за Зеро и неожиданно навалившегося одиночества, которое он испытывал теперь даже в толпе людей. Эти письма стали его отдушиной в жизни, его секретом от других на корабле – благо каким-то чудом никто более из солдат не увидел ни единого ястреба, что таскали ему эти письма, - и небольшой надеждой, что все будет хорошо. И у него, и у Зеро. Но все-же Сакурай сильно расстроился, когда, отлучившись по заданию Зуко однажды с корабля, пропустил тот миг, когда принц и его люди снова настигли Аватара и Зеро. Ведь когда он вернулся – девушка снова, буквально играючи, ушмыгнула от Зуко и его солдат и он – Сакурай, - даже не успел ее увидеть. Но меж тем, лишь знание того, что она жива и по-прежнему боевая, как прежде – придало ему сил. … Даже тогда, когда она вдруг пропала. В смысле, не он потерял ее – а именно она пропала из поля зрения не в меру помешанного на команде Аватара принца. Тот последний раз настиг ее с помощью нанятой охотницы и зверя ширшу, но снова не поймал. А когда он и Айро, что участвовал с ним в этой вылазке, вернулись на корабль – Сакурай и понял из их разговора, что услышал лишь мельком, что команда Аватара стала меньше и точно не по вине принца. Что куда-то пропала «эта рыжая ведьма», что отчего-то сильно бесило Зуко. Зуко, которому Зеро явно наступила на какую-то из его «больных мозолей», за что он теперь желал схватить ее, наверно лишь чуть меньше, чем мелкого Аватара. Ну, она уж точно стояла у него второй в списке целей. А теперь она куда-то делась и разговаривая с дядей принц громко выкрикнул – не услышать это было не реально, - что если бы не охота на Покорителя Воздуха, то он бы уже искал эту девчонку. Чтобы оторвать ей голову. Чтобы сжечь ее и что-то доказать – или же сперва доказать, а потом – сжечь. Но, услышав эти гневные слова, Сакурай не встревожился за девушку, и вдруг услышал не речи, пусть и изгнанного, но гордого и величественного принца, а обиженный лепет обычного подростка, которого девчушка дернула за благородный «конский хвостик» и смеясь убежала, не дав даже накричать на себя. И пусть это и показалось молодому лейтенанту забавным, мысли о том, где сейчас может быть Зеро, быстро вернули ему собранность и легкое беспокойство. Которое, впрочем, так и не стало полноценным страхом за ее жизнь. Ведь не спроста преданность Людей Огня называли «драконьей». Ведь это было что-то вроде мистической связи и если ты был кому-то по-настоящему предан, то точно знал, жив ли тот, кому ты предан и в порядке ли он. А Зеро точно была жива и, в данный миг, точно помирать не собиралась. Сакурай знал это. Он это чувствовал. И потому тревожился за нее лишь слегка… Да и ту тревогу отлично сглаживали письма от Ксу, в которых добрая и заботливая девушка всячески поддерживала парня и заверяла его и не раз, что все будет хорошо. С Зеро. Ведь она сильная. И потому что сама Ксу прекрасно знала из его писем, как Сакурай волнуется об этой маленькой рыжей бестии. Да она вообще многое понимала. Парню даже думалось, что она уже даже понимает, как он рад, что она пишет ему и что они вообще познакомились. А он действительно был рад этому. И даже привязался к Ксу… Но не так, как к Зеро. Это было по-другому. Он даже мог назвать это «симпатией по переписке» и действительно расстроился бы, если бы Ксу перестала бы ему писать. Ведь она теперь тоже была нужна ему. И глядя в очередной раз на заходящее небо он сегодня, как и много предыдущих закатов назад, желал «Спокойной ночи» уже не одной, а двум своим дорогим девушкам. И надеялся, как можно скорее снова встретиться с ними. Той, которой был предан с первой встречи и той, которую уже почти любил. С ними Обеими. Но даже не знал, как скоро состоится эта встреча… А она приближалась.***
Когда я путешествовала с Командой Аватара – меня многое раздражало. Я мечтала о том дне, когда покину их, буду жить одна или же одна путешествовать. Мне казалось, что тогда мне будет намного лучше. Без них. А на деле же это оказалось совсем не так. Путешествовать без людей, лишь с двумя, пусть и сообразительными, но животными – оказалось совсем не просто. Нет, не в плане выживания – у меня были с собой продукты, я могла разжечь костер, а защитой занимался Араши, что чуть ли не за милю чувствовал неприятеля и порой мог спугнуть его одним лишь своим видом. Так что с этим проблем не было, даже тогда, когда, по мере продвижения к цели, ночевать уже приходилось иногда на плавучих льдах. Сложней мне было от того, что я не могла поговорить с кем-то по нормальному, услышать ответ на простое пожелание «доброго утра» и я всерьез пожалела несчастного Робинзона Крузо из одного романа, что читала в прошлом. Но даже у него в конце концов появился Пятница, а вот у меня… Да, у меня были лишь Дотто и Араши. И я искренне желала уже поскорее добраться до людей и просто… Просто уснуть и не увидеть ни одного ночного кошмара. Ага, именно так. Ведь как только я покинула деревню, в которой, будь моя воля и не тревожь меня предчувствие беды, я бы погостила подольше, как на меня буквально обрушились неприятные сновидения. Теперь каждую ночь у меня перед глазами мелькали лица, какие-то изуродованные лица, от которых было не убежать и не спастись. Они смотрели на меня из воды, с небес, из-за листвы и даже, в одном из снов, из-под кроватки, на которой я спала в детстве. Они смотрели, беззвучно шамкая беззубыми окровавленными ртами, а я… Меня охватывал ужас. И за время, что я провела без людей – сперва нарочно сторонясь их, чтобы не влипнуть во что-то, что могло бы задержать меня, - а потом уже просто не встречая их, тот ужас становился все сильней и чуть ли не преследовал меня днем. Но мои звери, присутствие их около меня, все-же помогали мне справиться с этим, а продвижение с каждым днем все дальше на Север и усиливающиеся холода – дарили надежду. Надежду на то, что я скоро достигну своей цели и насовсем избавлюсь от этих дурацких снов. … Или хотя бы надежду на то, что тогда они все-же станут реже. Впрочем, помимо общения с моими спутниками, днем отогнать от себя видение прошлых ночей мне еще помогали и тренировки. Простая разминка, повторение правильных движений во время ударов, обучение простым движением с катанами в руках, тренировки с луком. Ну и работа с той странной силой, которой обладал Араши и которая обнаружилась у меня. Впрочем, для простоты я так и стала звать ее «энергией», как и окрестила в начале, а еще поняла, что чем чаще использую ее, тем словно бы больше ощущаю в себе и тем проще мне ею управлять. Дошло даже до того, что я научилась не просто ходить по воздуху, но и бегать и прыгать, а еще… Если сильно сконцентрироваться, то я теперь даже могла нарисовать уже знакомую мне печать ею в воздухе и обрушить ветер на то, что мне было угодно. Но при этом нужно было еще и крепко держаться на ногах, а то отдачей могло снести и меня. И, хэх, я набила не мало шишек, пока мне не удалось удачно сделать это впервые. Но я не прекращала тренировок, зная, чувствуя, что подобное умение мне еще пригодиться. … И как в воду глядела. Ведь когда на горизонте наконец замаячил ледяной город – лед и вода полетели и в меня, скачущей на Араши. И мне буквально пришлось отражать это ветром – благо хоть печать была простой и к тому моменту я могла довольно скоро вырисовывать ее в воздухе буквально парой махов руками и чуточку силой мысли и воображением. Но я не сразу поняла, кто атаковал нас и лишь после парочки атак увидела буквально скачущих по воде людей в синих шубах. Это были люди из Племени Воды. Грозные и явно намеревающиеся сбить нас в море, где бы они могли легко схватить нас и, черт их знает, может даже и убить. Но я не намерена была сдаваться так просто. Я видела окраины города – высокую ледяную стену, что окружала его и была намерена заставить Араши приземлиться лишь там. И потому продолжала отражать их атаки, пока мой верный друг продолжал стремительно нести меня и Дотто, что спряталась под капюшоном моей шубы, вперед. И лишь преодолев стену, он, словно понимая меня и без слов и дерганья узды, а может и тоже желая вступить в бой, легко и стремительно опустился на лед, оглушительно зарычав. Но надо отдать ему должное – сделал это тогда, когда было нужно и не бросился сразу же разрывать напавших на него людей на клочки, а лишь склонил голову, грозно оскалившись и широко расставив передние когтистые лапы, словно бы готовясь обороняться со всех сторон. Впрочем, я тоже была готова к этому. Но прибыла сюда не сражаться. И потому подняла руки вверх. Так, чтобы, пусть и не видя моего лица, которое скрыл широкий капюшон моей шубы, это видели все местные «аборигены». Аборигены, которые, пусть и перестали швыряться льдом, но окружили нас.