Было раннее серое неприветливое утро, которое решило доказать всем жителям Конохи, насколько оно мерзопакостное, разрядившись мелким противнейшим затяжным дождиком, который и дождем-то назвать было сложно, так, расстройство одно.
Какаши проснулся в дурном настроении. Он чувствовал себя крайне раздраженным и не совсем здоровым. Но жаловаться он не собирался. В конце концов, кому интересны его жалобы? Всем на него наплевать, даже собственному отцу — единственному родному для него человеку.
Сакумо Хатаке не особо баловал сына, приучая его с малых лет к суровой жизни шиноби. Возможно, когда-нибудь Какаши поймет это и оценит, но сейчас его до обидного возмущало такое отношение к его персоне.
Сердито выдохнув, Какаши сдернул с себя одеяло, вырываясь из приятного сонного тепла в холод и сырость этого неприветливого раннего утра. Он уже собирался спрыгнуть с кровати, сделав на ходу кувырок в воздухе, чтобы немного размять сонные мышцы, как делал это каждое утро, как вдруг его взгляд неожиданно упал вниз. С ним и раньше случалось подобное, но не в такой степени, да и не вызывало болезненных ощущений при касании. Его «старый добрый товарищ» невероятно затвердел и сильно распух. У парня даже мелькнула мысль, что он умудрился его застудить или что-то в этом же духе.
Какаши уже успел сбегать по нужде и убедиться, что легче ничуть не стало. Он стал обдумывать идеи вроде прикладывания льда и прочей ерунды. Но не успел он толком ничего предпринять для решения этой проблемы, как снизу раздался голос отца:
— Какаши, проснулся? Дуй завтракать!
Он ничего не ответил. В голове почему-то всплыло давнее событие: они с отцом вместе мылись в бане, и он долго с особым любопытством того разглядывал. На самом деле, ему всего лишь хотелось представить, каким он станет сам, когда возмужает. Особенно почему-то нравились мускулистые плечи и спина, а также красиво очерченные бока и кубики пресса. Ему ужасно тогда захотелось такие же и поскорее. И в тот же день он решил начать усиленно качаться...
Сегодня у них с отцом была важная миссия. Ему уже пора бы одеться и спускаться к завтраку. (Предположим, Сакумо умел готовить хотя бы яичницу.) Какаши неохотно натянул штаны и поплелся вниз. Снаряжение он собрал еще с вечера, так что время у него еще было, чтобы успокоиться и подождать, пока все пройдет.
Прошмыгнув за стол так, чтобы отец его не заметил, Хатаке-младший плюхнулся на стул, придвинувшись к столу поближе.
— Яичницу будешь? — спросил отец, попутно отмечая, что сынок сегодня не в духе.
— Сойдет, — буркнул тот безразлично.
— Ну, извини, — развел руками Сакумо. — Была бы жива мама, она бы нам что-нибудь дельное сварганила.
— Я же сказал, сойдет, — Какаши ковырял чуток пригоревшую яичницу так немилосердно, что даже папе становилось не по себе.
— Какой-то ты сегодня дерганный, — заметил отец. (Уважаемые родители! Пожалуйста, не делайте подобных замечаний в адрес вашего ребенка, если не хотите, чтобы он стал дерганным еще больше.)
— Зато ты сегодня весь такой добрый и заботливый! — злобно прищурился Какаши.
— Ты что, грубишь отцу? — спросил Сакумо совершенно спокойно. Джонин вообще не считал нужным повышать голос на сына, тем более прекрасно понимая, что у него сейчас такой возраст. А ему и так тяжело без матери. Им обоим сейчас тяжело.
— Ничего я не грублю, — отрезал тот и, взяв тарелку, вышел из-за стола.
— У тебя проблемы?
— У меня? С чего ты взял? — буркнул Какаши, а отец озадаченно окинул сына взглядом с ног до головы, остановившись под конец где-то посередине.
Какаши, уже немного подзабыв о своей сегодняшней самой насущной проблеме, халатно повернулся с тарелкой в сторону раковины, оказавшись боком к отцу.
Посмотрев на трудности сына со стороны, то есть сбоку, Сакумо заявил, что у них еще есть время, и отправил его топать в ванную, чтобы привести себя в нормальное состояние.
Через некоторое время Хатаке-младший вышел такой же угрюмый и раздраженный.
— Ну, как успехи? — поинтересовался отец, так, на всякий случай.
— Никак, — буркнул парень и направился к выходу.
— Ну-ка стой, — отец ухватил его рукой поперек туловища. — В таком состоянии идти на миссию просто самоубийство. Ты вон даже топаешь вразвалку.
— Пусти, — Какаши попытался вырваться, но тщетно: от мертвой хватки Белого Клыка еще никто не уходил.
— Да успокойся ты. Я тебе помогу, — джонин быстрым движением справился с завязками на штанах и просунул свободную руку.
— Эй, пап, ты чего творишь?! — сын продолжал вырываться, прекрасно понимая, что это ему не удастся.
— Ого, как тебя раскочегарило! — отметил отец. — Да ты у меня уже настоящий мужик! — Сакумо понимающе подмигнул. — Небось всякие журнальчики перед сном почитываешь? — он прошелся пальцами массирующими движениями снизу доверху, попутно отметив наличие небольшой проблемки. Какаши почувствовал, словно его окатили кипятком, предварительно подвесив вверх тормашками.
Сакумо ловко орудовал пальцами, заставляя и так раздувшегося «друга» пульсировать еще сильнее. Это было невыносимо. Невыносимо приятно и болезненно. Особенно оттого, что это делал с ним его собственный отец. Конечно, если подумать, то он всего лишь хотел помочь сыну и сэкономить им время, чтобы они не опоздали на миссию… Но Какаши это казалось жутко неправильным. По его мнению, тот в таком случае выходил просто извращенцем. Но ведь его отец вовсе не такой! Однако холодный рационализм шиноби, бывший превыше всяких прочих норм и чувств, пугал еще больше, чем возможные извращенные наклонности отца.
Последнее время они с Какаши отдалились друг от друга. Хатаке-младший иногда с тоской вспоминал те золотые времена, когда они играли вместе, когда тот катал его на себе и гладил по голове, взъерошивая еще больше торчащие кверху непослушные волосы… И сейчас, когда отец делал с ним такую, казалось бы, ненормальную вещь, он думал не столько об этом, а о том, что ему все же приятно находиться в его крепких и надежных руках, быть к нему совсем близко, то, по чему он так соскучился.
Голова и все тело пылали. Как-то Какаши сильно простудился после тренировки, у него поднялась высокая температура. Тогда все горело точно так же, сознание мутилось, и, казалось, этому не будет конца. Тогда отец все время неустанно находился у его постели, поил горячим чаем и лекарствами, обтирал прохладной водой, чтобы облегчить жар. Тогда точно так же было ужасно плохо и ужасно хорошо одновременно.
— Эй, Какаши, тебе не больно, когда я так делаю? — отец наклонился к нему и, не получив ответа от упрямо закусившего губу сына, добавил: — Не хочешь, не отвечай.
Какаши уже расслабился и не оказывал сопротивления. Тогда отец, пользуясь моментом, снова наклонился к самому уху и начал комментировать свои действия, смущая его еще больше.
— Учись, пока я жив, сынок, — говорил он. — Наверняка еще пару-тройку лет придется обходиться своими силами, пока не найдешь девушку.
Сделав последнее движение, Сакумо почувствовал, как сын содрогается, услышал, как тот тщательно пытается сдержать стон, прижал его к себе еще крепче и ласково, по-родительски, поцеловал в щеку. Затем погладил по голове, взъерошив на макушке светлые волосы, и достал из кармана платок. Вытерев руку, он протянул платок Какаши:
— На вот, оботрись.
***
Всю миссию Какаши пытался сосредоточиться на задании, но мысли неизменно возвращались к утреннему инциденту. Он всю дорогу косо и опасливо поглядывал на отца. Однако тот либо делал вид, что ничего не произошло, либо считал, что так и есть на самом деле.
На месте они рассредоточились по позициям, и Какаши находился от него достаточно далеко. Надежды на то, что им предстоит хорошая драка, во время которой он сможет отогнать гнетущие мысли, не оправдались. Как назло, они просидели полдня в засаде, за время сидения в которой беспокоящие думы атаковали его снова и снова.
Наступил вечер. Младший Хатаке с отцом и еще двое товарищей по команде: пожилой воин и его сын, который был намного старше Какаши, развели костер. Пожилой отошел собрать веток для костра, его сын стоял на страже. Сакумо присел рядом со своим.
— Ничего не хочешь мне сказать?
— Честно? Даже и не знаю… — Хатаке-младший отвел взгляд.
— Тебя так расстроило то, что произошло утром, или еще что?
— Зачем ты это со мной сделал? — Какаши не хотелось это обсуждать, но язык сам, против его воли, выдал.
— Ну, прости, хотел как лучше. Я же не мог пустить тебя на миссию в таком состоянии. Считай, что это моя отцовская мужская помощь. Или ты правда думаешь, что я извращенец?
— Нет, наверное… — Какаши помотал головой. Он никак не мог разобраться в своих мыслях и чувствах на сей счет, но уже чувствовал, что становится легче.
— Не горюй.
Сакумо приобнял сына. Тот склонил голову набок и прислонился виском к отцовскому плечу. Так они сидели с минуту молча, глядя на завораживающие языки пламени костра. Какаши в это время думал о том, что у них последнее время становилось все меньше возможности вот так вот посидеть рядом и просто поговорить, не важно о чем.
— Что будем делать после миссии? — сказал он, просто чтобы хоть как-то поддержать разговор.
— А у тебя есть идеи? — улыбнулся отец.
— Нет. А у тебя?
— А у меня есть отличная идея, — хитро прищурился Сакумо.
— И какая же? — вопросительно посмотрел на него Какаши.
— После миссии пойдем к доктору, решать твою проблему.
***
— Эй, Какаши, сам слезешь, или помочь? — Сакумо стоял, задрав кверху голову.
— Мне и здесь хорошо! — ответил пацан с крыши.
— Я думал, ты у меня отважный шиноби, а ты жалкий трусишка! — возможно, отцу не стоило так его дразнить, но ему было виднее.
— Я не трус! Но отрезать его не дам!
— Да никто не собирается тебе его отрезать! Так, подправят немного.
— Ни за что!
— Поверь, это для твоей же пользы, — сказал мужчина и перешел к последнему аргументу в виде насильственного стаскивания сына с крыши за шиворот.
— Уговорил? — пожилой ирьенин с интересом разглядывал враждебно настроенного парня, обращаясь при этом к отцу.
— Приволок за шиворот, — ответил тот. — Полдня гонялся.
— Он просто не понимает, в чем проблема. Наверное, испугался, что ему что-то отрежут, — поправил очки на носу медик. При этих словах Какаши надулся еще сильнее. — Не волнуйся, я ему все объясню.
***
Хатаке-младший пришел в себя после наркоза. Рядом сидел его отец. Он спросил:
— Как самочувствие, мужичок?
— Сойдет, — прокряхтел Какаши.
— Ну вот и славно, — улыбнулся тот и погладил его по голове, приведя волосы в окончательный беспорядок.
***
P. S.
— Сенсей Какаши, вам что, делали обрезание?
— Сакура, я понимаю твой медицинский интерес…
— Я только взгляну.
— Сакура!..
***
P. P. S.
(Пару лет спустя после возвращения Наруто со стариком-отшельником.)
Солнце настойчиво пыталось протянуть свои длинные, загребущие лучи через занавески. Какаши открыл глаза, отметив, что сегодня шаринган почему-то чешется. Рядом на подушке мирно спала девушка, разметав свои волосы необычного розового цвета. Такая нежная и такая хрупкая, хоть и достаточно сильная, дерзкая и упрямая…
Он оберегал ее с первой миссии. Тогда ее глаза все время были на мокром месте…
Какаши смотрел на нее и думал, вспоминая слова отца, что пара-тройка лет затянулась гораздо дольше…
