***
Джирайя, Тсунаде и Орочимару, несмотря на все свои странности и разногласия, оставались отличной командой и повзрослев. У каждого теперь была своя жизнь и свои собственные ученики. Орочимару (видимо, как самый умный) стал учителем раньше всех. Его непоседливая ученица Анко была в каждой бочке затычкой, и ни один разговор сенсея не обходился без того, чтобы она в него не влезла. Тсунаде, посвятив себя медицине, тоже взяла к себе в ученицы девочку, приходившуюся племянницей ее жениху. Джирайя, как наименее занятый из всех троих, принял целую команду из трех ребятишек. Самым необычным и талантливым среди них был Намикадзе Минато. Мальчишка схватывал все на лету. Он обладал совсем недетской способностью здраво оценивать свои возможности и весьма гибко прикрывал одними техниками слабые стороны других. В нем все было гармонично, он прекрасно приспосабливался к любым новым обстоятельствам. Джирайя чувствовал в нем огромный потенциал и понимал, что это пока лишь верхушка айсберга. Парень же всегда выглядел так, словно знает какой-то особый секрет, и за его простодушным взглядом угадывалась фраза: «У меня еще есть туз в рукаве». Учителя порой не покидало ощущение, что он столкнулся с уже чем-то знакомым в лице ученика, хотя упорно не находил ничего общего со своим прошлым опытом. Однажды саннин решил произвести на учеников впечатление своей техникой призыва. Он вызвал не кого-нибудь, а самого Гамабунту — главу жабьего клана (и до одури самомнительного земноводного по совместительству). Все бы ничего, но восхищенные размерами «миленькой жабки» парни захотели на нем покататься. Пока глава жаб обменивался новостями с горы Мьебоку с саннином, товарищи Минато запрыгнули на него. Гамабунта от такой идеи был не в восторге, но «покатать» все же решил. Пара гигантских прыжков, крутой разворот, и ребята поняли, что поступили опрометчиво. Удержаться на этом монстре было не так-то просто, и они оба, стоило тому крутануться еще разок, полетели с него в разные стороны. Времени думать, кого спасать, не было, Джирайя кинулся направо, а Минато, видя это, молнией метнулся в другую сторону. Они успели поймать их у самой земли. Гамабунта еще разок для верности подпрыгнул и сердито притопнул задней лапой. Отшельнику, привыкшему к таким выходкам и скачкам на жабе, от этого было ни жарко ни холодно, а вот Минато, едва поставившего товарища на ноги, унесло и приложило о ближайшее дерево. Другой парень тоже при этом отлетел, застряв вверх тормашками в кустах. — Ты чего вытворяешь?! — возмущался Джирайя. — Я тебе не игрушка для детей! И не наглядное пособие! — рявкнул сердитый жаб. — Да ладно тебе! Я всего-то похвалиться тобой хотел. — А то я не знаю, — прогудел тот в ответ. — Вон лучше Гамакичи позови с ними возиться. — Не кипятись, — миролюбиво закончил саннин и помахал ему на прощание. — Вот ведь строптивая жаба, — проворчал он уже себе под нос, когда тот исчез. Только сейчас Джирайя заметил, что двум ученикам явно нужна помощь. Слева от него Минато приходил в себя, растирая растущую на голове шишку, справа же из кустов торчали ноги… «Да уж, похвалился…» — подумал наставник. Несмотря на все заверения учеников, что с ними все в порядке, сенсей потащил их к своей приятельнице Тсунаде Сенджу. Та была очень занята, но нашла минутку для старого товарища. Пока ее ученица Шитсуне оказывала помощь пострадавшему от куста и его колючек, аккуратно обрабатывая царапины на лице йодом, Сенджу осматривала Минато. — Легкое сотрясение мозга и ушиб спины, — констатировала она. — Как минимум пару дней полного покоя. Вот этим растирать ушиб на спине, — она протянула баночку с мазью. — У нас сейчас из-за эпидемии совершенно нет мест, так что придется обойтись домашним лечением. Нужно только чтобы он был под присмотром, не делал резких движений, особенно головой, да и мазь втирать каждые два часа. Да, и если ему хоть немного станет хуже, сразу же тащи его ко мне! — Тсунаде призадумалась, все ли она сказала, потом решив, что все, попрощалась и побежала по своим делам дальше, даже не успев выслушать благодарности в свой адрес.***
— За тобой хоть есть кому присмотреть? — спросил Джирайя, когда они с Минато уже подходили к дому последнего. Вернее, подходил наставник, а довольный парень ехал на нем верхом. — Не-а, — мотнул тот головой, совсем забыв, что ему этого не велели делать, и схватился рукой за шишку на затылке. — Родители на долгосрочной дипломатической миссии. — Что поделаешь, придется за тобой присмотреть, — крякнул саннин. — Как тебе такая идея? — Отлично, — кивнул Намикадзе, — у нас полно свободных комнат. — Прошу, учитель, — сказал он, спустившись и открывая перед ним дверь. Саннин важно прошествовал в дом, оценивая обстановку, как весьма недурственную, радуясь, что его ученик явно не бедствует. — Хотите чаю? — спросил Минато и уже было направился на кухню, как Джирайя, перехватив инициативу, пошел заваривать чай сам, отправив его отлеживаться. — Между прочим, — сказал саннин, — сотрясение мозга, пусть и не сильное, — очень неприятная штука, да и осложнения может дать непредсказуемые, уж я-то знаю! — тут он вспомнил про себя тот случай, когда получил сотрясение мозга от подзатыльника Тсунаде, а потом еще тот… и этот… Минато только усмехнулся, видя, как учитель впал в мечтательную задумчивость, и отправился к себе. Он, не раздеваясь, лег на кровать поверх покрывала и уставился в потолок. Спать совершенно не хотелось, голова болела, но не так чтобы сильно, шишку на затылке саднило, так что пришлось повернуться на бок. Еще его слегка подташнивало, но он совершенно не обращал на все это внимания. Его мысли были полностью заняты совсем другим: его любимый сенсей Джирайя сейчас с ним, у него дома, и они совершенно одни. Это был его шанс, и упускать его он не собирался. Жабий мудрец довольно быстро сориентировался на незнакомой кухне и сварганил чаю. К тому же ему без особого труда удалось отыскать очень даже вкусное печенье в кухонном шкафу, по соседству с которым обнаружились также повидло и шоколадные батончики. Все это великолепие он притащил в комнату к ученику, и они не спеша и с удовольствием напились чаю. Минато сразу почувствовал, как ему полегчало. — Вы даже фирменное мамино печенье отыскали, — сказал он улыбаясь. — Я же эксперт! — «скромно» принял позу саннин, на что его ученик рассмеялся, чуть не подавившись этим самым печеньем. — Да уж, учитель, — откашлялся парень, глядя на него своими изумительными синими глазами, в которых сейчас мелькал едва заметный, но очень притягательный огонек задора. — Ну а теперь приступим к лечению, — сказал сенсей, доставая баночку с мазью, которую им выдала Тсунаде для растирки. — Подставляй спину. Намикадзе кивнул, снял с себя рубашку, лег на живот и устроился поудобнее. Джирайя, критически осмотрев уже проявившийся во всей красе синяк — длинный, по форме ствола дерева, — зачерпнул мазь и стал осторожно растирать, стараясь не намять посиневшее место еще больше. Юноша чувствовал не боль, а ощущал горячие руки учителя и легкое приятное возбуждение. Хорошо еще он лежал спиной кверху, а то бы сенсей, наверное, сильно удивился. На какой-то момент он совершенно забылся и тихо застонал. Отшельник даже испугался, что сделал ему больно (силушка-то у саннина сами знаете какая). — Больно? — обеспокоено спросил тот. — Не-а, — почти промурлыкал парень. — Ладно, давай одевайся и отдыхать, — сказал наставник, направляясь в ванную, смыть с рук жирную вязкую мазь. Минато быстро переоделся и шмыгнул под одеяло, пока учитель чего не заметил. Он свернулся калачиком и легонько поглаживал себя с видом довольного кота, только что слопавшего горшок сметаны (и при этом не заработавшего несварение). — Я отлучусь ненадолго, — сказал Джирайя, заглядывая к нему в комнату, — заберу письменные принадлежности и кое-какие вещи. — Хорошо, — ответил Минато, — я пока вздремну немного. Он и правда задремал. В полусне ему мерещились гигантские жабы, коварные злые кусты и деревья, мечтающие захватить мир, и бегающая туда-сюда госпожа Тсунаде с баночками лечебной мази.***
Минато открыл глаза, сел на постели и стряхнул с себя остатки сна. По привычке помотав головой, тут же вспомнил про то, что ушибся, ощупал шишку на затылке, чтобы окончательно удостовериться, что это ему не приснилось. А еще он вспомнил, что учитель был у него дома. Тот нашелся в комнате для гостей, он сидел за низким столиком и натужно размышлял над полуисписанным листом бумаги. Минато подкрался к нему сзади и через плечо заглянул в его писанину. — Все сочиняете про любовные похождения своего героя, сенсей? — спросил он саннину в самое ухо. Джирайя чуть ли не подпрыгнул от неожиданности. — А, проснулся, — отметил тот. — Да, я тут так, рукописью пока занялся. — Ясно, — покивал Минато. — Как самочувствие? — спохватился наставник. — Отлично! — ответил юноша. — Пойду готовить ужин, — сказал он. — Вы пока пишите, не буду вам мешать. — Может, тебе лучше еще отдохнуть? Ужин я и сам приготовлю, — забеспокоился саннин. — Нет, все в порядке, — покачал головой Намикадзе и вышел. Ужин, надо сказать, удался на славу. И даже не пригорел. Сенсей, похвалив кулинарные таланты ученика, отправился перед сном поотмокать немного в ванной, пока тот занимался мытьем посуды.***
Мудрец сидел и нежился в горячей воде. На полках с банными принадлежностями у семейства Намикадзе нашлись не только мыло и шампуни, но также ароматические пены для ванн, Джирайя не удержался и попробовал сразу несколько разных, так что теперь он был весь по уши в душистой пене и уж не знал, радоваться этому или как. Минато проскользнул незаметно, скинул на ходу остатки одежды, сверкая своим фирменным синяком на спине, и ловко нырнул к наставнику. На самом деле принимать вместе ванну с представителем того же пола, да хоть и своим учеником, не считалось чем-то из ряда вон выходящим, а даже, наоборот, способствовало экономии воды (особенно горячей), так что того это ничуть не удивило. Другое дело, что он был довольно крупногабаритным мужчиной, и вместе с ним в «типовой посудине» уже никто не мог уместиться, ну разве что худенький парень вроде Минато, и то с трудом. Намикадзе вполне уютно примостился между пяток отшельника, попутно раскидав богатые залежи пены. Желая устроиться еще более комфортно, он попытался вытянуть ноги и попал тому пяткой в пах. — Эй, ты, полегче! — возмутился наставник. — Извините, учитель, — сказал тот и встал, потянувшись за мочалкой. Джирайя невольно отметил про себя, какой парнишка ладный. «Ему еще немного возмужать, и будет настоящим красавцем, всем женщинам на радость, соперникам — на зависть», — думал саннин. Пока он размышлял, наглый ученик, ничуть не смущаясь, сунул ему практически под нос намыленную мочалку и, заискивающе улыбаясь, спросил: — Сенсей, не потрете мне спинку? — Что с тобой делать, давай сюда, — сказал Джирайя, забирая у него мочалку. Минато развернулся к нему спиной, опершись о колени, тот, впрочем, не возражал. Джирайя тер аккуратно, стараясь не растревожить больное место. Синяк на спине парня отливал превосходного качества темно-фиолетовым цветом, а-ля баклажан. «Хорошо его Гамабунта приложил», — размышлял про себя он и даже не заметил, как Минато начал легко и ненавязчиво поглаживать его колени, затем развернулся и в ответ на вопросительный взгляд саннина посмотрел на него так, что тот, глядя в глаза ученика, обомлел. В этих всегда таких добродушных и невинных глазах светилась такая развратная сила, что ему стало не по себе. В этот момент он все понял без всяких слов, именно в этот момент он, наконец, нашел то самое сходство… Впрочем, не стоит об этом сейчас. С одной стороны, Джирайя понимал, что это все дань переходному возрасту, что бродящие в теле гормоны не дают тому покоя, что ему сейчас особенно хочется ласки и интимной близости, а девочки пока трогать себя не позволяют, так что расхлебывать, видно, теперь ему. А вот с другой… Он любил Минато не только как ученика, но и как сына, а теперь еще и это… В принципе, он был совсем не против доставить тому немного удовольствия, а заодно побаловаться самому, но он и так уже далеко зашел… еще тогда… Сейчас же на него смотрели эти невозможные синие глаза, смотрели с тревогой и надеждой, а еще с таким желанием, что наш мудрец понял, что пропал, причем в который уже раз. — Ладно, иди сюда, — сказал он, притягивая к себе парня. Минато подался вперед и оказался буквально лежа верхом на учителе, развалившемся в ванне. Он был все же изрядно смущен, но это никак не сказывалось на его решимости заполучить любимого сенсея сегодня же. И хоть он и казался с виду тихим и скромным, Намикадзе Минато уже с раннего детства был целеустремленным человеком, и если что и задумывал, всегда доводил дело до конца, невзирая на любые трудности. Джирайя же про себя отметил, что Минато уже весьма сильно возбужден, хоть и старается не подавать виду, задерживая сбившееся дыхание. Он ласково погладил его по голове, задев случайно шишку на затылке, отчего тот поморщился, затем спустился ниже, погладил плечи и перешел на спину, с которой, и об этом придется помнить, надо было обращаться сейчас осторожнее. Спустившись еще ниже, саннин слегка помял его попку, после чего тот не выдержал и застонал. «Так, не будем торопиться», — решил наставник. Намикадзе в это время прикрыл глаза и потянулся к губам учителя. Джирайя, поглаживая пальцами его по щеке, притянул к себе ближе и поцеловал. И тогда, где-то там, на самых задних задворках своей самой задней мысли, саннин ощутил, как нечто, напоминающее неизбежный рок, что этот человек — один из тех, сосчитанных им по пальцам, которых он действительно любил в своей жизни и будет любить до конца ее. И хотя то, что они делали, было чудовищно неправильным, где-то в груди отшельника просыпалось то самое, давно забытое теплое чувство. Он целовал подопечного любя и очень нежно, а тот был на седьмом небе от счастья. Минато очень понравилось целоваться, он вскоре совсем осмелел и сам первый попробовал просунуть в рот учителю язык. Джирайя, не ожидавший такой наглости, не то удивился, не то умилился от такого рвения и жажды знаний своего ученика. Они увлеченно сплелись языками, Минато непроизвольно начал потираться об него и постанывать. Со стороны это смотрелось крайне соблазнительно. Теплая ванна и душистая пена только придавали шика этой картине. Саннин, не обращая внимания на вздохи протеста ученика, которому очень понравилось целоваться, вздернул его повыше и занялся его сосками, с интересом изучая их губами. Минато думал, что сейчас потеряет сознание от ударившей в голову крови, он думал, что дальше нарастать возбуждению уже просто некуда, но он ошибался. Наставник свободной рукой раздвинул ему ягодицы и просунул свой далеко не маленький и тонкий палец. Намикадзе вскрикнул, еле удержавшись, чтобы не заорать на всю ванную, а то и на весь дом. Он инстинктивно сжался, не давая тому дальнейшей свободы действий. — Расслабься чуток, — сказал Джирайя и начал легонько покусывать его соски, чтобы отвлечь внимание. Это подействовало, и он немного задумчиво сделал пальцем несколько круговых движений и подвигал им туда-сюда. Нащупав что собирался, он продолжал иметь его так, а сам сказал: — Теперь держись крепче, — и убрал руку, которой придерживал того, обхватив ей причиндал ученика, и стал довольно сильно массировать его пальцами. Пожалуй, тут наш сенсей немного поторопился, так как сам уже был совсем на взводе. Минато, опиравшийся о его плечи руками, резко вздрогнул, выгнулся и застонал так особенно пронзительно и сладко, что у саннина свело под ложечкой (у кого-то там, может, и сосет, конечно). Минато распластался на груди учителя и пытался прийти в себя, а тот нежно его поглаживал по всему телу. Собравшись с силами, Намикадзе приподнял голову и снова потянулся за поцелуем, подытоживая им свое полное сегодняшнее счастье и удачно осуществленное задуманное. — А теперь твоя очередь сделать мне приятное, — предвосхитил Джирайя все возможные дальнейшие варианты событий. Минато кивнул, сполз пониже, устроившись на коленях, и обхватил двумя руками член учителя. Он с восторгом и некоторой завистью изучал хозяйство сенсея на ощупь. По сравнению с его скромным имуществом, оно представлялось просто огромным, так что Намикадзе едва справлялся обеими руками. Однако изобретательности у него было хоть отбавляй, так что наставнику еще не раз пришлось удивиться в этот и без того необычный вечер. Минато сел на дне ванны, вытянув вперед ноги, и обхватил сенсеева верного друга и товарища ногами, ловко массируя его между стоп. «Ну что за паренек!» — подумал Джирайя и блаженно откинулся назад, позволяя ученику вытворять, что ему вздумается. Эти двое еще славно порезвились в ванной и расползлись готовиться ко сну весьма довольными. Что касается Минато, так тот просто весь сиял. Перед сном он зашел пожелать учителю спокойной ночи, да так там и остался, пристроившись под крылышком у сенсея. Джирайя, впрочем, был только за.***
После случилось еще много всего. Было и такое, о чем саннин даже и на страшном суде не стал бы рассказывать. Они с учеником продолжали любить друг друга в тайне ото всех, а когда Минато окреп и возмужал, именно наставнику досталась его «невинность», а вовсе не его любимой девушке Кушине. Но, к счастью, последняя даже ни о чем таком не догадывалась. (Иначе эта фурия порвала бы обоих не хуже взбесившегося Кьюби.) Они продолжали встречаться, даже когда Намикадзе женился, и даже когда тот уже собирался стать счастливым отцом. Что касается Минато, то он совершенно ни о чем не жалел. Эта странная любовь к двум людям, да еще и разных полов, ему ничуть не мешала, наоборот, чувства к каждому из них он словно бы освежал с другим. Его странное пристрастие к собственному учителю ничуть не помешало ему встречаться с девушкой, а потом и жениться на ней. Более того, сенсей посвящал его в разные тонкости интимной жизни и рассказывал, как доставлять женщинам удовольствие. Так что его жена была крайне довольна им во всех отношениях, а уж в постели так особенно. В те дни, когда та была не в настроении, он приходил за лаской и советом к учителю, и все было просто замечательно. Так было до того самого дня, когда появился на свет Наруто… Вот такая вот история.***
К концу этого рассказа у Узумаки основательно начало дергать под правым глазом да и под левым тоже. — Ну, старик, ты даешь! И мой отец тоже… Даттебайо! — только и смог вымолвить он и отправился домой, переваривать услышанное. Джирайя продолжал тупо пялиться в окно, за которым уже давно село солнце. Он сидел в полумраке, а по его щекам текли горячие слезы. Саннин плакал тихо и беззвучно, как подобает настоящему мужчине. Он пережил уже не одного любимого ученика и иногда очень волновался за Наруто, хоть этого и не показывал, отделываясь своими дурацкими шуточками. Иногда ему казалось, что потеря близких была его наказанием за недозволенную любовь.***
P. S. — Ты опять что-то вытворял с Наруто? — разоблачающе вопросила Тсунаде. — Нет, мне всего лишь надо было… хм… рассказать ему одну историю, — ответил отшельник. — А ты что, за мной следишь, что ли? — Да я глаз с тебя не спускаю! Хотела убедиться, что не зря спасала от тебя парня. — Эх, Тсунадушка! Не того-то ты спасала! — Джирайя сделал страдальческий вид и положил голову на плечо Пятой, глядя на нее щенячьими глазами. — Меня, меня спасать надо было! — он шмыгнул носом. — Иди же ко мне, детка, давай, поцелуй меня! — подался он вперед, выпячивая губы. Раздался смачный треск, и старик-извращенец отправился лететь в дальние дали. Солнце уже снова клонилось к горизонту, а саннин все летел и летел… © Irokez.