Учимся пикапить парней.

Илья заметил восторженный взгляд учителя, что то и дело поглядывал в классный журнал. Парню стало интересно, неужели он настолько огромный хейтер отважной команды Черных и Муромова, можно даже сказать, помешанный маньяк, яро жаждующий их провала в проекте? И он ни чуть не прогадал с плохим прогнозом на их работу. Но и на такие мысли времени, не важно, к счастью или сожалению, — это он решит позже – не было ни доли секунды. Гениальные идеи очень часто посещали его разум, но он не рассчитывал на что-то стоящее и, возможно, хорошо сработанное в данной ситуации. С этим он тоже разберётся со своим секретарём из, что не странно, единственного отдела «Разум Ильи. Вход только для Ильи и его секретаря» – название принадлежит не Муромову, а его хорошему работнику. — Фил! — с тяжестью прошипел Илья на ухо соседа по парте. Черных нехотя выпрямился и повернул голову в сторону друга. — Что? — Хочу сразу принести свои глубочайшие извинения, но я так-то и тебя спасаю. От таких слов Филипп совсем растерялся, не понимая, что от него хотят и хотят ли вообще. Илья глубоко вздохнул и, замахнувшись кулаком, ударил Фила в нос с такой силой, что точно бы гарантировало ему так нужную в данный момент кровь из носа, которая и хлестала сейчас из ноздрей парня напротив. Черных пытался закрыть открытые пути подачи красной жидкости ладонями, но она продолжала стекать ему на штаны и белую рубашку, запачкав при этом пол-лица. Фил шипел и пытался ответить Илье на его внезапное проявление агрессии, но его взяли под мышки и начали тащить к выходу из кабинета. — Сергей Степанович, у Черных пошла кровь из носа, ему срочно нужно в медпункт, можно мне проводить его? Я уверен, что в таком состоянии он не доберётся туда сам. — Муромов навсегда запомнит полное разочарование в глазах учителя биологии, что медленно перетекала в ураган злобы и раздражения. — Да, Муромов, ты можешь отвести Филиппа к медсестре, — сквозь зубы проговорил Сергей Степанович, приглашая следующую пару к доске. А парни тем временем направились в медицинский кабинет: Илья с гордостью в душе и улыбкой от уха до уха, а Фил горюющий, ещё так и не понявший, зачем было его бить, что он и решил выяснить в ближайшие минуты. — Это сейчас вообще что было? — Это? — Илья указал пальцем на его нос. — Это была гениальная идея гениального человека. Я спас наши задницы от двоек и гнева Сергея Степановича, но мы то с тобой знаем, что в душе он бы ликовал. Муромов открыл дверь в кабинет и завёл туда своего раненого друга, пройдя за ним следом. Медсестра закупорила ноздри Фила ватой и приложила лёд к немного посиневшему носу. Посоветовав опрокинуть голову назад, девушка покинула их. — Признаюсь, идея была довольно действенной. — Ну конечно, она же моя. Они разразились хохотом на несколько секунд, но, услышав неприятное шипение Фила, Илья повернулся к нему и стал проводить осмотр носа. — Я так сильно вмазал? — Рука у тебя довольно тяжёлая для такого хилого парня. За это он получил щелбаном по носу. Фил громко ойкнул и гневно посмотрел на Муромова, как бы говоря «поправлюсь, твоему носу будет задница, как и тебе». Но Илья на это только слегка хихикнул и, видимо, совсем не думая о последствиях разного типа, чмокнул того в нос несколько раз. Муромову нужно было видеть его выражение лица. Он бы точно вошёл в подборку самых смешных мемов этого месяца, а Филипп, я вам скажу, от него не далеко ушёл. Илья включился быстрее Фила и, услышав такой внезапный, но очень кстати, школьный звонок, просто вылетел из помещения, кинув на прощание «увидимся завтра», и скрылся за дверью. Ну а Черных к этому времени ещё не включился. *** Что любит делать Черных по вечерам четвергов, да и, скажу вам, во все дни недели, беря в расчёт даже выходные? Правильно, звать к себе Муромова Илью. Тот уже и сам звонит Филиппу, распрашивая у него, почему он до сих пор не написал ему обыденное для них двоих сообщение: «Приходи ко мне, телек посмотрим». Телевизор они смотрели очень редко, в основном, как, думаю, большинство людей на планете, они готовили блинчики поздно ночью, с творогом, мёдом или мясом, не было значения: если их готовит Илья, то блюдо будет вкусным. Черных, конечно, говорил Муромову — точнее, заговаривал зубы — что к следующему такому позднему ужину он научится готовить блины и вообще всю кухню, какие они есть на свете. Фил смотрел видеоролики в интернете, рецепт блинов и правильное соотношение ингредиентов, даже на курсы хотел записаться: всё это он делал и желал всего одну ночь, как раз тогда, когда они готовили еду, а всё, что происходит ночью, как вы уже знаете, исчезает навсегда. — Сегодня будем что-то готовить? — пробурчал Черных, набивая рот какой-то плюшкой, при этом смотря не на собеседника, а куда-то в пол. Муромов, конечно, проследил за его взглядом — прямо на носки, цвета которых были не братьями или сёстрами, а полными противоположностями: один из них был чёрным, а другой — голубым. Да и Илья этому не сильно удивился, потому что это было взято в привычку у Фила. — Стильно же, ну. Не знаешь ты ничего в моде, Илюха, — Черных закинул в рот печенье, отводя стыдящийся взгляд. Илья ещё в первую посиделку заметил это, и оказалось всё гораздо проще и смешнее: Филипп — Маша-растеряша, которая не имеет одинаковых носков — из пары Черных всегда находит лишь один. — Купил бы уже себе новые, и делов-то. — Муромов присел на корточки к нижнему шкафчику кухонного гарнитура, чтобы достать оттуда муку и миску под будущую смесь, предназначенную блинам. — Я вообще спросил про готовку, когда речь успела зайти о носках! На это Илья промолчал и принялся искать яйца в холодильнике, а Фил метался взглядом от чужих ног к своим. Вроде бы и нет здесь ничего такого постыдного, но перед этим человеком не хотелось выглядеть таким, как всегда: клоуном, разгильдяем и легкомысленным человеком, что получалось почти никогда. Вдруг Муромов безо всяких слов, абсолютно молча, даже не издавая звуков своей ходьбой, вышел из комнаты, чего не заметил Черных, рассматривая последнюю печеньку в маленькой плетёной корзиночке. Через несколько секунд Фил вынырнул из своих мыслей и заметил отсутствие друга, но, так как ему было лень вставать со стула и искать этого дурака, он просто решил подождать его на согретом Черных местом. — Ты вообще когда в последний раз прибирался в своём шкафу? — неожиданно раздался голос из коридора, явно означающий, что путешественник сделал все свои муромовские дела и топал обратно к своему приятелю. — Ну это просто невозможно так жить, Черных. И как только Илья зашёл на кухню, на лице Филиппа расцвела улыбка, такая яркая, а глаза, глаза-то как засверкали, наполнились счастьем, несмотря на то, что Илья немного-то и сделал. На парне были надеты носки разных цветов: один его — зелёный, а другой, как у Филиппа — голубой. — А теперь хватит дуться и давай учиться делать блины. — Илья уже сам улыбался, но в своей манере: смущённо и отводя взгляд от Фила, чтобы, посмотрев на него, не улыбнуться ещё шире, а то совсем Филипп зазнается. Подскочил Черных со стула, подошёл к Илье и обнял сильно-сильно — это он понял по тому, что тот начал кашлять и хрипеть, пытаясь отстраниться, при этом умудряясь шептать: «Задушишь же, ну...» Это выглядит очень глупо со стороны Филиппа — благодарить за то, что, по сути, и не надо, но он считает совсем иначе: Муромов может принять его таким, какой он есть, хоть и выпендривается много, но он всегда на его стороне, даже если тот и не прав ни капельки. И использую сейчас заезженную тему, что если бы ему кто-то в классе седьмом сказал, что они будут готовить на кухне в квартире Черных, размазывая муку по рожам друг друга и превращая кухню в зимнюю сказку, он бы, немного подумав, ответил: — Всё возможно, и я думаю, что, несмотря на характер Муромова, мы бы смогли подружиться и пережить этот момент в наших жизнях. Всё-таки я не считаю его плохим человеком, да и он меня, а для меня это самое главное. *** После лёгкого ужина делать ничего не хотелось, и наши тюлени еле как доползли до гостиной, после чего развалились на диване. Каждый поначалу занимался своими делами. Таким темпом прошёл один час, второй, уже было и третий начался, но Черных встрепенулся и вспомнил, что они должны общаться и делать что-то вместе, а то ночёвка уже не будет ночёвкой. Филипп подорвался с дивана, на котором Илья всё ещё лежал в форме звезды и прекращать вроде как не собирался, и покинул комнату, почему-то громко хлопнув дверью. — Фил, с тобой всё в порядке? Ответа не последовало, как и вообще каких-либо звуков. — Филипп? — произнёс Муромов уже более громко и настороженно. — Ой, Илья, отстань-ка. Илья, конечно, признавал, что он тот ещё мухомор в том смысле, что ядовит, хоть и выглядит со стороны так же, как и гриб, ярко и красочно. Его лицо — если бы вы виделись с Муромовым каждый день, то всё поняли — всегда металось между суровым выражением передней части какой-нибудь машины и смешного болванчика, который заманивает посетителей в какое-нибудь заведение и качается из стороны в сторону. Думаю, все вы видели такие автомобили: вроде глаз, бровей, рта, как у человека, у неё нет, но всё равно выглядит зло и грозно, словно брови нахмурила, фары её залились раскалённой лавой, а губы скривились зигзагом, если бы она съела десять самых кислых цитрусов на Земле. Болванчик же на веселе мотается по ветру на улице, изображая червяка, только вертикального и в воздухе — воплощение всего смешного и радостного, от чего Илью безумно тошнит, но поделать он с этой своей эмоцией ничего не может. Илья всё это знал и не понимал сейчас, как и в последнее время, почему его лицо приобрело смесь паники и растерянности, которую вызывает только этот молодой человек — а внутри главный в отделе мозга сотрудник нажал на кнопку «Всё плохо. Он тебя ненавидит» и ушёл к девушке из отдела «Сердце. Вход только мне и Максиму Горькому», что тоже решила поиграть с психикой Ильи и увеличить амплитуду ударов его сердца. Вместе они ушли, вроде как, в ресторан — парень уже и не помнит. Его пятки, хоть и были в носках, но почувствовали холодок от одной только мысли, что Черных мог затаить на него обиду за эти дурацкие носки! Прошло ещё долгих мучительних минут только лишь для Муромова, и он смог понять, что страшный паникёр и пролетел во всём — про то, что он думал, что Черных мог на него всё ещё таить обиду, что не сменил выражение лица на более простое, что отпустил этих бездельников на прекрасный ужин. Ну ничего, может, желудок сможет помочь. — А ты чего такой бледный? — Филипп, зашедший в комнату несколько секунд назад, улыбался и нежно прижимал к себе какую-то странную картонку размером в учебник по английскому, только в два раза больше. Илье стало хорошо, как только он увидел эту мягкую улыбку на лице друга. — Да просто страшилку посмотрел. —Так, вставай, хочу кое-что тебе показать. Илья встал с дивана, и Черных сразу же схватил его за руку, быстрее выводя из зала в коридор. *** — Илья, подай мне Юпитер, пожалуйста, — протянув руку к парню, произнёс Филипп. Вся эта фраза началась с того, что, войдя в комнату к Филу, он с немного смущенным лицом показал Илье большую картонку в прозрачной упаковке, в которой находились какие-то наклейки с шарами и звездами. Оказалось, что Фил ещё давно купил набор полной, до каждой детальки, солнечной системы в виде наклеек, которые светятся в темноте, но приклеить их так и не смог. На эту идею Муромов посмеялся, но всё же начал помогать другу. — Фил, клей её чуть подальше. — Илья показал расположение ещё одной звезды Черных и принялся подавать тому цветные планеты и их спутники. — Так пойдёт? — Да, но вот Венеру ты приклеил конечно! — Муромов потряс Черных за ноги и стал громко возмущаться. — Ты же её местами со своим Юпитером спутал! — Да кто их поймёт, как и где они должны быть. — Фил быстро отклеил две планеты и переставил их местами — Боже, а почему у тебя Диона с Обероном спутаны, а?! — Да сейчас, сейчас. Покажи только, что это вообще? — Это спутники Сатурна и Урана, балда! Илья подкорректировал все ошибки Черных, и они довольные посмотрели на свою работу. — Прекрасная работа, напарник. — Фил спустился со стула и похлопал друга по плечу. — А теперь выключай свет. Парни легли на кровать и посмотрели на потолок: звёзды и всё, что находилось на белом полотне наших художников, светились жёлто-зелёным. Настольная лампа на тумбе у кровати делала свою работу: атмосфера стала по-настоящему романтичной. Такая хрупкая была в комнате тишина, что Илье стало страшно дышать. Парни лежали, как можно ближе пододвинувшись друг к другу. Потолок от темени стал чёрным, от этого ощущение, что космос находится в метре от их лиц, что можно его коснуться, лишь протянув руку, стало ещё реальнее. Филипп повернул голову и посмотрел на профиль Ильи. Он наслаждался своей работой — «своей» в принципе обоснованно, потому что руководил этим всем Муромов — и гордился ей, словно написал новую Джоконду. Его улыбка была настолько красивой в свете этой настольной лампы, что Черных безумно захотелось его обнять. — Илья, — тихо позвал его он. Муромов повернул голову на звук и заглянул в глаза на против. Можно было подобрать огромное количество эпитетов к ним, но Илья мог назвать их только одним: изумительные. — У тебя красивые глаза, — проговорил он, прикрывая глаза от прекрасного чувства, разливающегося по сердцу. Он уже давно хотел сказать это другу, но всё никак не решался. Черных ещё долго всматривался в лицо уже явно давным-давно не друга, а человека, от которого бабочки в животе, даже уже умершие, начнут порхать. Филипп приблизился к Илье ещё чуть ближе и без всякой паузы поцеловал его, без чувства, что после этого он будет жалеть ещё долго, как это бывало в прошлые разы. Муромов же без колебаний ответил на поцелуй, но уже с чувством, что он об этом жутко пожалеет и вряд ли после можно будет выражаться о Филиппе, как о друге. Поцелуй — действие, которое говорит всё о чувствах человека к другому, если это, конечно, не по пьяни, но и в этом случае стоит призадуматься. Филипп и Илья целуются сейчас, выдавая все свои мысли, чувства и даже разногласия внутри себя друг другу. Они больше не смогут быть друзьями, но над этим они подумают позже, после того, как они уже нацелуются.