Да, я - Повелитель Тьмы, и я этим горжусь!

      И Трусишка поняла, что вот сейчас по-настоящему ярко! Нет… ЯРКО!!! И её глаза непроизвольно зажмурились. И ждала она сейчас только смерти. Ибо не выживают после… такого. Но почему-то смерть всё не приходила и не приходила. И Трусишка, несмотря на бьющую её дрожь, решилась приоткрыть глаза. Один глаз. И тот, буквально, на чуть-чуть. Так, подсмотреть в щёлочку... И в эту самую щёлочку она разглядела, что Гудвин идёт к ней. И он уже… в десяти шагах!!! И смотрит прямо на неё!!!              И Трусишка быстренько ликвидировала щель между маскировочной накидкой и землёй, через которую она подсматривала за происходящим, и прикинулась деталью пейзажа. Правда, эту «деталь ландшафта» колотила крупная дрожь. И дрожащая кочка производила не очень убедительное впечатление. Но, что поделать? Зрелище нескольких сотен трупов, ещё недавно бывших гоблинами Пустоши, не способствует сохранению душевного равновесия. Смерть Трусишка видела. Но такую… Массовую…               «Казнь», – подсказал нужное слово Трусишке внутренний голос.               И это не придало Трусишке спокойствия. А ну, как посмотрит волшебник, что там под накидкой ещё один гоблин… И отправит его вслед за сородичами…               Это были вполне логичные рассуждения. Разумные существа, живущие на Пустоши, иначе не рассуждают. Ну, или они погибают, если начинают вести себя… странно.              ***Гудвин***              – Добрый день. Я – Гудвин, волшебник, – вежливо поздоровался Гудвин с кочкой.              – … – кочка задрожала чуть сильнее.              А чёрный туман, исходящий из ритуальной чаши в руке Гудвина, потянулся было к кочке. Но «передумал». И вновь сконцентрировался возле Гудвина.              «О! Даже так!», – приятно удивился Гудвин. – «Это значит, что от Тьмы этому разумному, прячущемуся под накидкой, ничего не надо. И это хорошо. Хотя, нет. Не так… Это замечательно! Это означает, что у этого разумного есть потенциал! А у меня как раз наблюдается жесточайший кадровый голод. И умные, да амбициозные люди… и не-люди… мне нужны как воздух. Потому как мои планы в одиночку не сделать…»              Прошла секунда. Другая. Затем четверть минуты. Затем полминуты. Затем минута. А кочка всё молчала и молчала. И мелко дрожала.              «Эх!», – огорчённо подумал Гудвин, – «Любой потенциал так и остаётся потенциалом, если сам разумный не делает первый шаг… Можно было скинуть накидку и вытащить того, кто там скрывается, но… это бесполезно. Мне бы пришлось и дальше тащить его в светлое будущее… держа его за ухо. А то и подгоняя пинками. И в его сознании я навсегда буду «Злым начальником, который заставил маленького и бедного меня делать все эти сложные штуки». Так что проехали...»              И сделав волшебный пасс рукой, Гудвин прекратил работу ритуала Тёмное Падение. И чёрный дым прекратил выделяться в совершенно несопоставимых количествах из чаши. И лишь немного чёрной сажи осталось на дне чаши.               «Тут мне бы помогло самое первое моё заклинание», – подумал Гудвин.              И оно тут же послушно всплыло в памяти. Вместе с ним Гудвин отчётливо вспомнил ещё немало всякого-разного. Так что вспоминать что-либо ещё сегодня было можно. Но осторожно.              – Чистота! – произнёс он вслух, делая магический пасс рукой над ритуальной чашей.               И всё получилось. И даже следов чёрной сажи не осталось.              «Теперь пришло время тех, кто остался в походном лагере. Я их не видел, но… Их души звучат как рояль который какие-то варвары пробили киркой. С хрустом. И насквозь. Так, что сейчас слышен лишь тонкий «Треньк!» лопнувших струн. А мои ноздри улавливают аромат… горьких слёз. Раньше я никогда не ощущал подобного. Но сейчас знаю, что это именно он… И я знаю кто там… Людские женщины. Похищенные то тут, то там из людских селений. Порабощённые. Многократно изнасилованные. Родившие гоблина, а то и нескольких. И поэтому… Сломленные. Да. На Земле им бы предложили пройти программу помощи жертвам сексуального насилия. Тут же ничего подобного и близко нет. Но… У меня есть средство получше! Вот, уже заканчивает наполнятся ритуальная чаша этим... средством...», – подумал Гудвин.               И, да. К этому моменту чаша была действительно заполнена.              – Светлое Возвышение! – изрёк Гудвин вздымая чашу к небу.              В ответ содержимое чаши начало светиться. И от него пошёл белый дым. Дым тут же скользнул к «кочке». Та всё ещё дрожала.               Достигнув кочки белый дым… что-то сделал.               «Хм?», – призадумался Гудвин. – «Свет что-то сделал. Это я ощущаю. Но внешне существо никак не изменилось. И впечатление от души того… трусишки… дрожащего под накидкой...», – ткнул пальцем в небо, но попал в яблочко, Гудвин, – «...никак не изменилось. Но с этим ничего не поделать. Ни Свет, ни Тьма не отчитываются ни перед кем в своих действиях. Ни перед своими адептами, ни перед Избранными, ни перед Повелителями».              И развернувшись на сто восемьдесят градусов, Гудвин пошёл в направлении лагеря гоблинов. Уже ныне покойных гоблинов.              ***Трусишка***              Стоило Гудвину отойти от неё, как нервы Трусишки начали успокаиваться. И уже через минуту дрожь не била её маленькое тельце.               «Да что ж со мной такое?», – поругала она себя. – «Были у меня и более опасные моменты… Нет, вру… Огня с неба я ещё не видела. Но теперь-то я, считай, видела в этой жизни всё! И больше меня ничем не напугаешь!».              Это она хорохорилась. А знала бы она, что будет через пятнадцать минут, то рассуждала бы гораздо скромнее. Но об этом пока ещё рано...               А пока что Трусишка вдохнула-выдохнула и... поползла в направлении лагеря гоблинов. Хотя ещё недавно решила, что с тёмным волшебником дел иметь не будет. Но были некие причины. Впрочем, об этом тоже рано...               Минут через пять Трусишка заняла наблюдательную позицию в сотне шагов от Гудвина. На миг ей даже показалось, что тот скосил глаза в её сторону. И даже одобрительно улыбнулся. Несмотря на то, что на ней по-прежнему маскировочная накидка. Но ведь это же ей показалось? Ведь правда же ведь? Правда?              Между тем в походном лагере происходило нечто странное. Гудвин собрал несколько дюжин человеческих женщин, исполнявших функции… Да что там ходить вокруг да около. Это были рабыни. Притом сексуальные рабыни. И кое-кто был в рабстве у гоблинов уже с десяток лет. Это можно было понять по серому оттенку склеры глаз. Этот цвет ненавязчиво намекал, что жить таковым несчастным осталось недолго. А смерть их будет весьма неприятной. Всё-таки отравление Чумой, которая пропитала каждый куст, каждый ручей и каждую пядь земли в Пустоши ни для кого даром не проходит…              К удивлению Трусишки, человеческие женщины не стали разбегаться с криками и визгами. Но тут она вспомнила, как ей самой тоже захотелось подойти поближе к этому милому блондину. Правда потом он казнил несколько сотен гоблинов, и ей перехотелось… Но тут она поймала себя на том, что обдумывает идею того, чтобы всё-таки пойти и познакомиться с тем парнем. И… снова наградила себя парой пощёчин.               «Это, ньях её побери, Пустошь!», – строго напомнила она себе. – «Тут нельзя просто так взять и подойти к кому-нибудь!»                  Но вопреки своим словам, Трусишка начала подползать ближе. Потому как с расстояния в сотню шагов не было слышно ничего. И если перед гоблинами Гудвин толкнул зажигательную речь, и его сильный и звучный голос Трусишка слышала и за сотню шагов, то сейчас Гудвин говорил тихо и проникновенно. А слушающие его женщины стояли затаив дыхание и не было слышно ни единого шепотка.               – Вот такие у вас перспективы… – донеслись до Трусишки первые разборчивые слова Гудвина, когда она подобралась достаточно близко, – ...Так что те, кто хочет оставить всё как есть, просто отойдите на несколько десятков шагов…              И Гудвин замолчал, обводя взглядом слушательниц. Никто не сделал ни шагу назад. Трусишка не понимала. Что такого можно предложить бедным сломленным женщинам, чтобы у них стали такие лица? Решительные, несмотря на годы унижений…              А затем Гудвин воздел вверх ритуальную чашу.              «О, нет!», – мысленно простонала Трусишка. – «Он предложил им переродиться тёмной тварью вроде тех… отрыжек тьмы», – содрогнулась она от отвращения, припомнив уродливые клыкастые морды перерождённых Тьмой гоблинов.              Но вскакивать и пытаться отговаривать женщин от их выбора она не стала. Жизненный опыт… печальный жизненный опыт… говорил Трусишке, что переубедить кого-то в чём-то можно лишь если ты обладаешь авторитетом в глазах переубеждаемого. А Трусишка была для них никто.               Так что Трусишка лишь печально вздохнула о судьбе бедных женщин. Но жизнь продолжила удивлять Трусишку. Она то ведь не видела что там делал Гудвин с ритуальной чашей и ножом. А Гудвин же, воздев чашу к небу, провозгласил:              – Светлое Возвышение!              И из чаши повалил белый дым. Такого Трусишка не ожидала. И удивилась. Но это она поторопилась. Настоящее удивление… можно даже сказать, шок… ждало её после того как рассеялся туман, скрывший несколько дюжин женщин. Потому как, когда он рассеялся, на месте бывших рабынь стояли… незнакомые красавицы. Красавицы были высокие, длинноногие и широкобёдрые. И кожа у них была абсолютно невозможной для Пустоши. То есть чистой, гладкой и чуть розоватой. А в остальном они имели вполне человеческий облик. Хотя… Присмотревшись чуть повнимательнее, Трусишка приметила заострённые уши женщин. Да и волосы у них у всех походили не на привычные всем волосы, а на… траву. Да-да, именно траву. Да там даже виднелись цветочные бутоны. Со всеми полагающимися лепестками, пестиками и тычинками. У одной-двух, это ещё бы сошло за венок из цветов. Очень хороший и тщательно сделанный венок… Но не у нескольких дюжин, же!              – Поздравляю! – раздался голос Гудвина. – Теперь вы новая раса Волшебной страны! Вы – дриады!               У Трусишки, образно говоря, выпала челюсть. И было от чего. Так уж сложилось, что ещё в детстве Трусишка заинтересовалась вопросом: «Почему люди устроены так, а гоблины, хоть и очень похоже, но у них всё – этак». Знания в племени традиционно хранил шаман. Шаман же их племени разговорчивостью не отличался. Но выпить любил. План у Трусишки родился мгновенно. Через неделю у неё в руках была фляжка дурнопахнущего, но алкогольсодержащего пойла. Так что подпоенный гоблинским самодельным пойлом в котором сивушных масел было больше, чем спирта, шаман всё рассказал. И как выяснилось несколько веков назад не их племя, а целый народ гоблинов столкнулся с некой проблемой. Проблему в лоб решить не удалось. Поэтому пошли обходным путём. И провели гибридизацию. Так народ гоблинов стал именно таким, каким он есть. Оценившая масштаб услышанного, Трусишка даже поминула «Ньях!». Потому как с её тогдашними возможностями проблема имела для неё высоту, как у Эвереста. А у неё лишь один «энтузиазизм» и никаких подручных инструментов. Но она не стала опускать руки... Впрочем, об этом пока рано.              Так что увидевшая прямо перед собой то, что когда-то случилось с народом гоблинов… Только гораздо лучше… Да что там «лучше»! Это было потрясающе! Совершенно иной уровень, несравнимый с тем, что натворили несколько веков тому назад косорукие гоблинские шаманы. Ну, сами-то шаманы себя считали гениями, но у Трусишки было своё мнение о их работе. Короче, Трусишке захотелось подбежать к Гудвину и… Тут она снова одёрнула себя, строго напомнив самой себе, что это Пустоши. И расслабившиеся дурочки тут умирают первыми!              А пока Трусишка приходила в себя, прошло уже довольно приличное количество времени. Но, впрочем, ничего примечательного за это время не происходило. «Свежеиспечённые» дриады словесно атаковали Гудвина, настаивая на том, что они, дриады, обязаны принести ему присягу верности. Гудвин от такой «радости» не просто отнекивался, а отпихивался руками и ногами. И настаивал на том, что такие радости жизни, как уплата налогов и военные обязанности им, новой расе, и нафиг не сплющились. И что он, Гудвин, будет счастлив, если они, дриады, объявят себя вольным городом. Ведь им же кругом одни плюсы. Не надо платить налоги непонятно кому. Не надо воевать в чужих разборках. И ещё куча других плюсов, о которых слишком долго рассказывать.              Дриады не сдавались. И кто-то из них, что пособразительнее начал «давить на жалость»:              – Мы слабые и беззащитные женщины… – донеслось от коллектива дриад.              – Уже нет! – обрадовал их Гудвин. – Так что начнём заполнять ваши волшебные гримуары уже сегодня. И прямо сейчас!              Несколько минут ушло на подготовку. Её взял на себя Гудвин. Он и обеспечил создание нескольких дюжин пустых гримуаров. Вообще-то, такие вещи должен делать сам владелец гримуара. После того, как пройдя обучающие системные курсы, заработает несколько очков навыков и будет готов купить за них нужные ему навыки. Но Гудвин сэкономил день времени, который обычно уходит у новичков на создание своего гримуара. И сейчас несколько дюжин дриад вертели в руках тонюсенькие и очень маленькие книжицы. В которых была всего одна страница. И та пустая.              «И чего он хочет этим добиться?», – недоумевала Трусишка. – «Более-менее опасные для окружающих волшебные навыки становятся доступны после многих лет занятий волшебством… Да и то… Это будут всего лишь некоторые модифицированные заклинания бытовой магии… В которых урон кому-то удасться причинить лишь, накачав заклинание маной до предела. Да и контроль маны для таких фокусов нужен заметно выше среднего… Так что новички не потянут… Да и время на обучение...»                И не успела Трусишка додумать эту мысль до конца, как её озвучила одна из дриад.              – Господин великий волшебник, – с поклоном начала она. – Если вы хотите научить нас магии, то… Это займёт у нас месяцы… Простите…              – Я – Гудвин, – небрежно отмахнулся волшебник. – Я решаю проблемы, про которые все сказали «невозможно». Так что – всем построиться в линию! Сейчас будем отрабатывать заклинание Создание Пчелиного Улья.              Услышав столь твёрдое и решительное «Всем построиться в линию!», даже Трусишка дёрнулась под своей накидкой, намереваясь присоединиться ко всем. Но сумела взять себя в руки. И продолжила наблюдать.              Что уж говорить о дриадах. Те мгновенно выстроились в линию. А затем Гудвин вытащил из сумки свои гримуар.              – Ньях! – не удержалась и вслух выдала изумлённо-восхищённый возглас Трусишка.              И тут же поспешно зажала себе рот обеими руками. Но её можно понять. Такая книжища, которую можно было удержать на весу только крепкой мужской рукой, это признак того, что перед вами, скорее всего, даже не бакалавр волшебных наук, а целый магистр. И у него за плечами не два-три года волшебных исследований и два-три собственноручно созданных заклинания, а десятилетия упорного труда. И в том толстенном гримуаре описаны годы наблюдений, сотни опытов, десятки гипотез и много-много волшебных расчётов. А уж количество волшебных заклинаний владельцы таких толстых гримуаров даже не считают. Потому как это для выхода на уровень бакалавра надо выйти на уровень «Я изобрел аж три волшебных заклинания!». А для магистра считается нормой придумать два-три заклинания для волшебного эксперимента, который подтвердит или опровергнет проверяемую гипотезу. А гипотез магистры проверяют ой как много...              Между тем Гудвин на полном серьёзе показывал дриадам нужные пассы рукой и слова заклинания. Делал он это неторопливо, тщательно проговаривая каждый звук и ведя руку медленно-медленно.              «На что он рассчитывает?», – недоумевала Трусишка. – «Оно же так не работает… Все делается не так, а...»                И тут у Гудвина всё взяло, да и получилось. И все… подчёркнуто, все… дриады создали Волшебный Улей. И на расстоянии полусотни шагов от них возникло несколько дюжин маленьких, размером с кулак, ульев. Ульиков, если так можно сказать. Ну, а кому принадлежит огромный, высотой в два метра, улей Трусишка догадалась и без подсказок. У кого из присутствующих тут может быть до неприличия огромный запас маны, да прокаченный до магистерского уровень навык Создания Волшебных Ульев? Тут к гадалке ходить не надо, чтобы найти правильный ответ. И это будет – Гудвин!              «Ой, ну подумаешь… научил крутому заклинанию… зелёных новичков… за пару минут… с первой попытки… Ладно, сдаюсь....  И признаю – я в шоке. Никогда такого не было, но… четвёртое чудо за сегодняшнее утро… Такими темпами глядишь и привыкну...», – с капелькой самоиронии думала Трусишка.               Это она так пыталась вернуть на место отпавшую от удивления челюсть. Сама-то она помнила сколько сил ей пришлось приложить, чтобы создать свой, огромный по меркам Пустоши, гримуар.              – А теперь идём учиться говорить с пчёлами…               После этих слов Трусишка попыталась прочистить свои уши. Тщетно. Её ушки были идеально чисты. И они недавно слово в слово передали в мозг хозяйки некие абсурдные слова…              «Говорить? С пчёлами?», – недоумённо хлопала глазами под своей маскировочной накидкой Трусишка.               А потом опомнилась и сказав себе: «Пора бы уже привыкнуть!», по-пластунски поползла вслед за ушедшими. Впрочем, далеко ползти ей не пришлось. Так… шагов пятьдесят.               Но, увы… К моменту, когда Трусишка доползла до следующей, удобной для наблюдения, позиции, все дриады уже успешно освоили навык общения с пчёлами. И теперь возле каждой летало несколько крупных… явно волшебных… пчёл. А некоторые дриады, смело держали их на ладони. И пчёлы никого не кусали.               Это была загадка. Это был вызов. Вызов брошенный лично Трусишке. И немного поднапрягшись, и вспомнив всё, что она знала о пчёлах из Системных обучающих курсов, а затем переведя взгляд на «травяные причёски» дриад, Трусишка сложила два и два. И её ответ был: «Запахи!». У пчёл отличное обоняние. Настолько отличное, что они из всего луга, засаженного тысячью травами, сразу летят именно к нужной. И более того, между собой они общаются запахами. И вот эти цветочные бутоны в «волосах» дриад – это не декорации, а новый орган чувств. Для запахового общения. Такова была гипотеза Трусишки. И она была права. Именно так всё и обстояло.              – Господин великий волшебник, – начала говорить какая-то дриада, возможно, что та же самая, – но это же Пустоши… Тут пчёл нет… Они умерли… потому что это же Пустоши...                И голос дриады смущённо смолк. И, да, так оно и было. Когда давно, когда тут была лесостепь, пчёл тут хватало. А потом Пустошь разрослась и превратила нормальную землю в нечто серое и бесплодное. И пчёлы либо ушли, либо умерли от голода и отравления планарной энергией.               – Я – Гудвин, – изрёк волшебник, – если я что-то делаю, значит так надо. А сейчас не смотрите наверх. А лучше вообще закройте глаза на пару секунд.              Все послушались. Но не Трусишка. После ньях его знает какого чуда, она наивно вообразила, что ей море по колено, и горы по плечо. И её уже ничем не удивишь. И она перевела свой взгляд на небо. Зря.              – Благое Слово! – произнёс Гудвин.              И на небе вдруг и безо всякого предупреждения возникло… солнце? Во всяком случае ЭТО выгядело как огромной, многокилометровый шар белого огня. И при одном взгляде на ЭТО, вся гордость за свои успехи, достигнутые Трусишкой за её не очень долгую жизнь, получила такой удар, какой она никогда не получала. Потому что та запредельная МОЩЬ, что сияла сейчас в небе над Пустошью говорила: «Во мне столько волшебной мощи, что даже если ты дорастёшь до звания магистра, и проживёшь несколько веков, тщательно тренируя свой манорезерв, то все твои усилия всё равно будут слабым пшиком капельки воды, упавшей на раскалённую плиту!».              А если применить более понятные для бойца, а не для мага, аналогии, то сейчас Гудвин одной рукой держал огромный пылающий двуручный меч. И оный меч одним своим видом говорил: «Мой вес не для ваших слабых ручонок! А попытаетесь коснуться меня по своей глупости – от вас останется один пепел! Я – лишь для Избранных!».              И поэтому сейчас Трусишка как загипнотизированная смотрела на это «солнце» и не могла отвести взгляд. Потому как с ней приключился ступор. Всё-таки даже жизнь в Пустошах не даёт иммунитета от зрелища магии Света пятого круга. Уж слишком это… запредельно. И трансцендентально…                А потом это всё взорвалось… Какое плоское слово… Никак не передающее всё что случилось потом. Ведь потом содрогнулась сама реальность. А затем всё заполонил Свет. Трусишке показалось что это длилось невероятно долго. На деле же это заняло несколько секунд. А потом свет пропал. И «солнца» над ними уже не было. И управление телом вернулось к Трусишке. Ну, как «вернулось»? Она смогла свернуться в клубочек и начать дрожать…              Сколько времени прошло таким образом она не знала. Но когда она пришла в себя настолько что прекратилась не только дрожь, но и снова высунуло из норки мордочку её любопытство, Гудвин уже заканчивал учить дриад очередному заклинанию.              – ...и завершаете это вот таким пассом, – сказал он делая сложное движение кистью руки.              Всё ещё пребывающая под накидкой и не видящая ничего, Трусишка была готова поставить свои новенькие сапоги против дырявых носков, что у всех всё получилось. Опять. Но, всё же… Хотелось глянуть… хоть краем глаза что же там произошло после того как «солнце» взорвалось. И она приникла глазом к маленькой щёлочке в накидке. И обомлела.               «Как это понимать?», – в шоке спросила она. – «А где Пустошь?»              И её можно понять. Потому как окружающий пейзаж на Пустоши не походил. Никак. Во-первых, земля не была серой. Во-вторых, на ней росла трава. Зелёная! А этот цвет Трусишка видела только у себя на грядках. И в третьих, и в главных, небо было не серым, а голубым!               От таких новостей, казалось бы, ушедшая дрожь, вновь начала потряхивать Трусишку. Не так сильно, как пять минут назад, но всё же ощутимо… А потом её зоркие глаза приметили кое-что важное. Небо на горизонте вновь переходило в привычный оттенок серости. И было такое ощущение, что «солнце» выжгло всю унылую серость Пустоши в радиусе пяти километров. И не остановившись на этом благоустроило бывшую Пустошь, посадив и вырастив луговую траву. Трусишка прикинула сколько понадобилось бы таких как она «фермеров-экстремалов», умеющих выращивать растения на бесплодной, отравленной Тьмой, земле, и ей поплохело от количества нулей в этом астрономическом числе.               А затем, чтобы не расстраиваться, она сказала себе: «Ну, да, Гудвин нашего поколения круче того первого Гудвина... На порядок. Но… Это не повод опускать руки! И предаваться сожалениям о собственной слабости и ничтожности...». И хоть как-то успокоив расшатанные за сегодня нервы, Трусишка перевела взгляд с окружающего пейзажа на Гудвина и дриад. Те как раз закончили выращивать деревья. Ну, дерево, если честно вышло только у Гудвина. Это был дуб высотой метров десять и метр в диаметре у корней. В том, что этот дуб выращен именно Гудвином, Трусишка не сомневалась. Ни капельки. Просто остальные деревья походили, максимум, на саженцы. Высотой метр. Не более…              «И зачем?», – не поняла Трусишка.              Нет, конечно, иметь дубовую рощу и не иметь дубовую рощу – это уже две дубовые рощи разницы… Но всё же… Зачем?              Как выяснилось буквально через пару секунд – для самообороны. Гудвин взял первую подвернувшуюся под руку дриаду. И сказав:              – Ничего страшного, если в первый раз дерево вышло таким… Повторяйте на нём заклинание раз за разом, и оно подрастёт. А для тренировки Симбиоза нам хватит и одного дерева…              И он принялся объяснять что-то обступившим его дриадам. Что именно Трусишка не слышала. А затем одна из дриад подошла к дубу, что-то сделала и… слилась с ним. А дуб открыл глаза! А затем ещё и подвигал руками ветками! И даже извлёк из земли корни! А потом так и вовсе сделал несколько неловких шагов. Выглядело довольно забавно. Если отбросить фактор десятиметрового роста и огромных рук-ветвей.  Если всё же не отбрасывать этот фактор, то выглядело весьма устрашающе.               – Ну, а теперь, когда все убедились, что они не слабы и не беззащитные, я… пойду. У меня ещё столько дел… – и Гудвин на полном серьёзе вознамерился уйти.              Поднялся шум и гам. Отдельные слова было плохо слышно, но «присяга» там было слышно отчётливо. И многократно. Похоже что кое-кто не очень верил в свои силы. И это был не Гудвин. Тот явно верил в силы дриад справиться со всеми напастями, что им готовит этот мир.              ***Несколько часов спустя***              За эти несколько часов Трусишка узнала столько нового. И что такое «деспотизм», и что такое «монархия», и почему они никогда мирно не уживутся с хорошими и умными людьми. Ну, в данном случае, дриадами. И почему демократия всегда антагонистична всем деспотиям-монархиям. И почему умные да предприимчивые разумные существа всегда ощущают себя комфортно именно при демократии. И что, оказывается, маленькие, но независимые города, населённые хорошо вооружёнными джентльменами – это основа демократии. Её исток. И заодно и краеугольный камень.               В итоге стороны… так ни до чего и не договорились. И вопрос с присягой был отложен на год. По лицу Гудвина было видно, что тот надеется, что дриадам настолько понравится самостоятельная жизнь, что они более к вопросу присяги не вернутся. По лицам же дриад было видно, что от Гудвина они не отстанут. И в том или ином виде, но вопрос о присяге – подымут.               «Потому что нельзя вот просто так взять и спасти несколько дюжин женщин!», – ехидно усмехнулась Трусишка. – «Особенно будучи сильным волшебником… да ещё и красавчиком...»              Тут Трусишка поняла, что её мысли свернули куда-то не туда. И сделав вид, что это не она сейчас подумала о том, что Гудвин – красавчик, Трусишка таки закончила начатую умную мысль: «Женщины после такого начинают думать, что мужчина должен взять на себя  ответственность!».              После чего договаривающиеся стороны начали закругляться. Было поднято и обсуждено несколько важных, но не первостепенных вопросов. В частности, вопрос о детях, оставленных на время близящегося похода Легиона Ужаса, в другом лагере. Как оказалось, против детей Гудвин ничего не имел. Лишь посоветовал:              – Учите их. Притом, как следует. Умный гоблин – это достойный член общества. А глупый гоблин годится только солдатом в Легион Ужаса. А с такими «легионерами» у меня разговор короткий. Так что не стесняйтесь выдать им ремня по заднице за невыполненное домашнее задание. И за проваленную контрольную. Но при этом делайте домашние задания вместе с ними. Да и сами будьте примером. Запишитесь на системные курсы. Какие? На ваше усмотрение. Но волшебные навыки по работе с землёй, растениями и животными будут даваться вам настолько легко, что покупать их за очки навыков не будет иметь смысла. Вы же всё-таки не просто новая раса, а новая светлая раса. Ах, да… Обучение работе со Светом вам также будет даваться легче, чем людям.               И выложивший «под занавес» такую вот «бомбу», Гудвин с невозмутимым видом развернулся и зашагал прочь. У дриад отвисла челюсть. Трусишка не была общим исключением. Общеизвестно было, что проще было стать магистром волшебных наук, чем адептом Света. Ну, а про так непросто стать магистром уже упоминалось ранее… А тут выясняется, что у дриад, видите ли, предрасположенность к Свету…              «Нельзя было раньше сказать!», – возмутилась Трусишка. – «Я же так, того и гляди, привыкну ходить с открытым ртом!».              Уже отойдя на пару десятков шагов от дриад, Гудвин с видом «вспомнил кое о чём», остановился в паре шагов от Трусишки. Та затаила дыхание.               – Помните, любой потенциал, так и остаётся потенциалом, если его не развивать! – строго сказал он.              И Трусишке почему-то показалось, что слова он адресовал ей.               «Ведь он же не знает, что я тут прячусь под этой накидкой», – озабоченно подумала Трусишка, – «Ведь моя серая накидка идеально сливается с…», и тут её осенило, – «...уже зеленой, а не серой, равниной.... Упс!».              А когда через несколько минут она решилась осторожно высунуть нос из-под накидки, Гудвина поблизости уже не было. А нескольких десятков шагов от неё дриады спорили друг с другом. До Трусишки доносились лишь отдельные обрывки слов, но ей и так было всё понятно. Сейчас они убьют несколько часов времени на глупые споры о том, кто пойдёт в базовый лагерь за маленькими детьми, а кто – вслед за Гудвином. Потом они ещё часок будут ломать голову над способом связи двух отрядов и месте встречи. И всё это для того, чтобы всем идти за Гудвином. Ход женской мысли был для Трусишке понятен. А что тут непонятного?              «Глупые бабы! Чем вас больше, тем от вас больше шуму!», – показала им язык Трусишка. – «Я буду там первой и...»              А что там за «и...», Трусишка не додумала. Есть у женщин такая привычка. Бросать мысли на полпути. Это не значит, что они глупые. Нет. Это всего лишь значит, что они принимают решения… ситуативно. И идя на встречу с мужчиной они зачастую не знают – то ли они ему дадут пощёчину, то ли они бросятся в его объятия. Как сердце подскажет, короче...              ***Вечер того же дня***              – Фух! – выдохнула Трусишка, устало согнувшись и упёршись руками в собственные колени. – Ну и горазд же ты быстро ходить, Гудвин!              И вытерла пот со лба. А затем её лицо скривилось от отвращения, когда она понюхала собственную ладонь.               – Надо бы душ принять, идя на такую важную… встречу, – подобрала нужное слово Трусишка.              А тут как раз удачно обнаружился ручеек. Ручеек был чистый. И вода в нём была холодная и вкусная. И без малейшей примеси Тьмы. Это Трусишка гарантировала. В этом она разбиралась.               Ванна в холодной родниковой воде была… ванной в холодной родниковой воде. Что тут скажешь по этому поводу. Иногда Трусишка устраивала себе праздник и грела целую ванну горячей воды. Но на это уходила половина манорезерва. А ведь дела по хозяйству никто не отменял. А на них тоже нужна мана. Около половины манорезерва. А оставаться без маны – это неприятно. Голова кружится от усталости, руки-ноги, как чужие. Плюс, не стоит забывать о том, что ты на Пустоши. И тут желательно иметь некоторый запас маны чтобы отбиться от незваных «гостей». Так что сейчас о горячей ванне Трусишка лишь помечтала.              ***Четверть часа спустя***              К моменту, когда Трусишка была готова к… встрече… уже стемнело. Свою броню она аккуратно сложила в рюкзак и припрятала в кустах. там же она оставила и своё оружие. Разве что гримуар положила в карман халата, который нашёлся в её рюкзаке.              И в таком вот виде, она направилась к Гудвину. Его походный шатёр возвышался в сотне метров от ручья, обнаруженного Трусишкой. Пейзаж вокруг был мирный и красивый. Это потому что за час до этого на горизонте «взорвалось» второе за сегодняшний день «солнце». И так Трусишка нашла потерянный было след Гудвина.              Немного помявшись у входа, она таки собралась с духом, и откинула полог у входа. Внутри оказалось просторно и красиво. Трусишка опасалась увидеть всяких оживших скелетов, нарисованные на полу пентаграммы для чернейшего колдовства и, само собой, разлитую по склянкам, кровь девственниц. В этом месте своих размышлений Трусишка зябко поёжилась. И на её лице само собой появилось выражение «Не надо пускать меня на ингредиенты!».               Однако ничего такого в шатре не было. Фактически в шатре было пусто. Стоял столик с лежащим на нём гримуаром, ритуальным кинжалом и чашей. Да ещё в центре шатра, между двух вкопанных в землю брёвен, висел гамак. Кому-то нравятся спальные мешки. А Гудвин же, будучи в походе, предпочитал гамаки.               А ещё в шатре было не очень освещённо. Потому как в качестве светильников выступали дюжина светлячков. Но зрение у Трусишки было отличным. И она разглядела, что глаза Гудвина слега приоткрыты.              «Эм… Он так спит с полуоткрытыми глазами?», – задалась вопросом Трусишка.              И поёжилась от холода. Ей почему-то показалось, что в шатре заметно прохладнее чем снаружи.               Немного постояв, и проведя в уме некие загадочные женские умозаключения, она осторожно шагнула к Гудвину. Подойдя на расстояние вытянутой руки, Трусишка ещё оглядела Гудвина. Тот спал в одних подштанниках.               При виде огромного гульфика, Трусишка аж обхватила себя руками и зябко поёжилась, растирая своё тело в попытке отогнать мурашки страха. Но затем она таки собралась с духом и… сбросила с себя халатик. И даже сделала движение руками в направлении мужских подштанников Гудвина.              А потом воздух в шатре стал не просто холодным. Он стал ледяным. Таким, что Трусишка не могла ничего делать, кроме как мелко дрожать от холода. А потом она кое-что разглядела боковым зрением. И судорожно-ломаным движением повернув голову, она увидела глаза Гудвина. Открытые. И совершенно не сонные.               «Так он всё это время не спал!», – дошло до Трусишки.              А ещё через мгновение она проследила направление взгляда Гудвина. Тот сейчас смотрел на её подштанники. Мужские подштанники.               Удара кулака Гудвина она не разглядела. Только вдруг перед глазами вспыхнули пару миллионов звёздочек, да челюсть обожгло хлёстким ударом.