***
На протяжении шести недель Нарочинской практически ежедневно аккурат к началу её рабочей смены привозили цветы. Исключение составляли лишь её выходные. Марину это немного пугало, ведь создавалось такое впечатление, что за ней следят. — Марин, это Славка так старается? — спросил у девушки Олег, пока они шли по коридору к посту, чтобы расписаться за проведённую операцию. — Нет, — помотала головой та. — Это у меня какой-то тайный поклонник появился. — А кто, ты не знаешь? — протягивая ей ручку, спросил мужчина. — Ключевое слово, Брагин, тайный! Я бы подумала, что это ты, но ты на такое не способен, — расписавшись и положив ручку на журнал, Марина отправилась в ординаторскую — хотелось побыть в тишине. Олег проводил её грустным взглядом и решил доказать обратное. Стащив, пока Нинка не видела, коробку перчаток, шприцы и бинты, Брагин заперся у себя в кабинете и принялся рукодельничать. Изрядно попыхтев, он добавил к своему творению последние, недостающие, по его мнению, штрихи и, завязав остатки бинта кокетливым бантиком, залюбовался своим творением. Нарочинская же пользовалась временным затишьем и заполняла карты за себя и за того парня (который Брагин). Лежащий на столе телефон булькнул уведомлением о пришедшем сообщении. От кого: Брагин «Приходи кофе пить» и дурацкий улыбающийся смайлик. Ну, кофе так кофе. Тем более, его очень даже хотелось. Марина дописала карту и, поднявшись из-за стола, направилась в кабинет начальника. — Олег Михайлович, можно? — спросила как можно более официальным тоном. — Нужно, Марина Владимировна! — в тон ей ответил Брагин. — Вот, — протянул ей импровизированный букет, собранный из надутых перчаток и запечатанных шприцев, — это вам! — Оригинально, Брагин, — Нарочинская рассмеялась, глядя на довольного мужчину и на то, что он держал в руках. — Ты меня за этим звал? — приняла подарок. — Ну да. И кофе тебе сделал, — кивнул в сторону стола, на котором стояла кружка с дымящимся напитком. Марина аккуратно положила букет на стол и, взяв в руки чашку, удобно устроилась на диване. — Ну, рассказывай, — в один голос произнесли оба. — Что тебе рассказывать? — усмехнулся Олег. — А тебе что рассказывать? — фыркнула девушка. — Как у вас с Мартыновым дела? — Знаешь, ты был прав, мне с ним скучновато. Поговорить есть о чём, да, но в остальном… Он такой нерешительный, стеснительный… И у меня полное впечатление, что я в наших отношениях мужик, а не он. А мне на работе всех вот этих решений важных и не очень хватает. — Знаешь, а он совсем не изменился с универа… Я тогда большинство его девушек у него из-за его нерешительности и уводил. Точнее, они сами ко мне уходили. — А мне другое нужно, Олег, понимаешь? Я хочу, чтобы мужик в отношениях был мужиком, а я — слабой девочкой за его спиной. Я не хочу ничего решать. Я хочу на ручки, на море и платьице. — Ну, Перочинская, всё, что я могу тебе сейчас предложить, это только ручки, — Брагин легко оторвал Марину от дивана и устроил её на своих коленях. — Олег, ну что ты делаешь? — возмутилась она, даже не пытаясь при этом слезть. — А если Фаина заявится? Или кто-нибудь другой? — Постучат. Ко мне только тебе без стука заваливаться можно. И Нинке иногда. — Знаешь, я его брошу, наверное, — уткнувшись носом в брагинскую шею, сказала Нарочинская. — Надоело мне инициативу проявлять. Ты представляешь, даже на секс его я развела! Олег! Первый раз со мной такое! И не то, чтобы он меня не хотел, нет! Он просто стеснялся предложить! — Теперь понимаешь, почему его девушки ко мне уходили? — самодовольно фыркнул мужчина. — Ой, ты от скромности не умрёшь, бабник! — Это я — бабник?! — Олег повалил Марину на диван и принялся щекотать. — Брагин, у меня кофе в руках! — хохоча, пыталась отбиться от него она. — Ты-ты! Ещё какой! — Михалыч! — дверь кабинета вдруг распахнулась. На пороге появилась Дубровская. — Ой… Я, кажется, не вовремя… — Что, Нин? — Нарочинская-таки отпихнула Брагина и села, поправляя выбившиеся из причёски пряди. — Кого везут? — Теракт в метро. Много пострадавших и всех к нам. Бегом давайте!***
Ближе к вечеру, который знаменовал конец дежурства некоторых врачей первой хирургии, пережившей сегодня аврал, несколько очень сложных пациентов и парочку летальных исходов, в приёмном появился высокий лысый дорого одетый мужчина. В руке он держал шикарнейший букет, похожий на те, что в последнее время часто получала Марина. — Нарочинскую Марину Владимировну где я могу найти? — обратился он к Нине, увлечённо раскладывающей карты по алфавиту. — Ну, во-первых, здравствуйте. А во-вторых, она ещё на операции, — не отвлекаясь от своего занятия, откликнулась регистратор, — сегодня много тяжёлых — теракт в метро был, слышали, наверное. А вы чей родственник? — Я не родственник. Мне просто нужна Марина Владимировна. — Ну сядьте вон там и подождите, — Дубровская махнула рукой в сторону диванчика. — И вообще, я из-за вас сбилась! М, Н, О, П… А дальше что? Ну ёпрст! О, точно! Р! — Нинуль, я ушла! — час спустя в приёмном появилась Нарочинская, которая на ходу заматывала шарф. — Мужика спасли, всё хорошо. Иван Николаевич сейчас к родственникам выйдет, — оставила в журнале подпись. — Марин, — Нина указала в сторону дивана, — там вон мужчина по твою душу уже час сидит. Сказал, что ты ему очень нужна. Подойди, выясни, чего ему надо. Марина лишь пожала плечами, направляясь затем туда, куда указала регистратор. — Добрый вечер. Нарочинская, хирург. Мне сказали, вы хотели меня видеть. — Добрый вечер, Марина Владимировна, — мужчина тут же подскочил. — Меня зовут Виктор Хаев. Вы пару месяцев назад оперировали моего хорошего друга — Дмитрия Николаенко. Помните? — Смутно. Сами понимаете, неотложка — то самоубийцы, то ДТП, то обрушение крыши, то, вот как сегодня, теракт в метро, то ещё что-нибудь. Всех не запомнишь, — девушка немного виновато улыбнулась. — Мне кажется, я и вас видела — вы к другу заходили. — Было дело, да, — улыбнулся Виктор. — Это вам, кстати, — протянул Марине букет. — Спасибо, — Нарочинская вдохнула аромат цветов. — А не вы ли мой тайный поклонник, который к началу каждой моей смены курьера с цветами присылает? — спросила, лукаво глядя на собеседника. — Признаюсь, я, — Хаев улыбнулся ещё шире, и Марине на момент показалось, что кожа на его гладковыбритых щеках сейчас трещинами пойдёт. — Спасибо Нине Дмитриевне, — мужчина с благодарностью посмотрел на регистратора, — сдала мне ваши данные и график дежурств. — Ой, Нинка, — девушка, смеясь, покачала головой. — Язык как помело! — Я, в общем, чего приехал… Хотел вас, Марина Владимировна, на ужин пригласить. Вы же наверняка весь день на ногах и не поели ни разу. И действительно, всё, что Нарочинская сегодня видела из еды — тосты и яйцо-пашот на завтрак, а потом кофе у Брагина в кабинете перед авралом с пострадавшими в метро. А стрелки часов неумолимо приближались к цифре девять. И желудок своим негромким, но весьма недовольным урчанием, пытался привлечь внимание своей хозяйки и убедить её в том, что до дома она, если сейчас же не поест, может не добраться. — Я боюсь, что я усну прямо за столом — был тяжёлый день. — Ну, ничего, — усмехнулся Виктор, — поспите. В том ресторане, куда я хочу вас пригласить, у меня золотая карта — они и слова не скажут. — Звучит соблазнительно, — девушка закусила нижнюю губу. — Я согласна. Поехали. — Ни-и-и-ин, — протянул вернувшийся с перекура Брагин, — а ты с кем это Марину Владимировну нашу отпустила с работы? Что это за шкаф двухстворчатый на огромной машине? — А это поклонник её тайный, который ей букеты присылал всё. Вот, решил объявиться наконец. — А что ты ещё подслушала? — Михалыч, ну ты за кого меня принимаешь?! — возмутилась Нина. — Я не подслушивала! По букету догадалась. Уж больно он похож был на те, что Маринка получала. И вообще, там мужика с ножом в животе везут. Возьмёшь? — А у меня что, выбор есть? — буркнул Олег. — Возьму, куда денусь? «Мда, Марина Владимировна, оригинально вы, конечно, своих мужчин бросаете — с другими на свидания ходите», — подумал мужчина, скрываясь в ординаторской. Виктор же, с которым Марина и уехала, оказался довольно интересным собеседником. И ресторан, в который он её увёз, был одним из её любимых. Спать ей, конечно же, перехотелось. Время близилось к полуночи, когда мужчина и девушка покинули ресторан. — Марин, а поехали ко мне, вина выпьем? — предложил Хаев, помогая Нарочинской устроиться на заднем сидении внедорожника, за рулём которого будто бы ниоткуда уже возник водитель. — Мне на смену к семи утра и плановая в девять, какое вино? — усмехнулась Марина. — Отвези меня домой, пожалуйста, — мягко попросила. — Ну если только к себе, — усмехнулся Виктор, устраиваясь рядом с ней на заднем и давая водителю знак к началу движения. — Не хочу расставаться, — обжёг ухо Нарочинской горячий шёпот. А затем мужские чуть суховатые губы, проложив дорожку по её щеке, впились в её губы. Такого девушка, конечно, не ожидала. Но уверенность Хаева в себе и том, что он делает, а ещё его решительность и скорость принятия решений, очаровали её окончательно, заставляя сдаться ему на милость. Казалось, что именно этого ей и не хватало.***
Машина Виктора остановилась у входа в Склиф в 6:55. — Если меня начальство сожрёт за опоздание, клянусь, я сожру тебе мозг! — отвечая на очередной поцелуй Хаева полушутя-полусерьёзно сказала ему Марина. — Вообще-то, это я должен тебя наказать за попытку побега, Золушка, — мужчина улыбнулся, снова ловя губы девушки своими. — Ты так мило спал, жалко было будить, — Нарочинская коротко чмокнула его в губы. — Ну и не получится, я сегодня в ночную. А в ординаторскую посторонних не пускают, — ещё один короткий поцелуй. — Тут неподалёку есть прекрасная тихая гостиница. Никто и не заметит, что ты пропала, — поцелуй стал чуть более глубоким. — Заметят, и ещё как. А начальство лучше не злить. Оно у нас лютое. И ты что, любитель гостиничных номеров? — усмехнулась, хитро глядя ему в глаза. — Из-за частых командировок — не особый. Но раз уж в вашу эту ординаторскую не пускают посторонних, — ещё один поцелуй. — Ну всё, отпусти, я опаздываю, — часы показывали 6:59. — У тебя ещё минута, — пара коротких поцелуев. А следом за ними долгий и такой сладкий. Виктор помог Марине выйти из машины и, притянув её к себе, снова поцеловал. — Ну всё, всё, — Нарочинская отстранилась, — я побежала. Позвонишь вечером? — Обязательно позвоню, — ещё одно прикосновение губ к губам. Машина тронулась с места, а Марина понеслась к крыльцу. — Ой! — чуть не врезалась в курящего на привычном месте Олега, рядом с которым стоял Мартынов. — Можешь ничего не объяснять. Того, что я видел более, чем достаточно! — сквозь зубы произнёс Слава, глядя на девушку. — Ну и прекрасно, — как-то слишком равнодушно ответила ему Нарочинская. — Опаздываете, Марина Владимировна! — язвительно произнёс Брагин. — Бегом переодеваться! Смена у кого-то пять минут назад началась! — Не ори, пожалуйста! — бросила ему девушка, скрываясь затем за тяжёлыми дверьми. — Ну извини, Слав, так получилось, — с лёгкой иронией сказал другу Олег. — Ну хоть не ты её у меня увёл, — усмехнулся Мартынов. — Хоть что-то изменилось. — Да вот же. Ладно, пойду я последний час на сегодня дорабатывать, — Брагин последний раз затянулся и ловким щелчком послал окурок в урну. — Бывай, Мартышка! — Пока, Брагин! Мужчины пожали друг другу руки и направились в разные стороны — Олег в больницу, а Слава к оставленной за воротами машине.***
— Нарочинскую ко мне! Живо! — донеслось до переодевающейся в ординаторской Марины. — Мари-и-и-ин, — побарабанила по стеклу Нина, — тебя Брагин к себе зовёт! — Слышу, Нинуль, — Нарочинская, на ходу накидывая халат, показалась в приёмном. — А чего он злой такой? — Дубровская пугливо покосилась в сторону, в которой скрылся Олег. — Я на пять минут опоздала. Ну и меня тот вчерашний на машине привёз. Ладно, пойду, не буду его ещё сильнее злить. — Он её ревнует, что ли? — проводив Марину взглядом, спросила сама у себя регистратор. — И чего тебе? — без стука вваливаясь к Брагину в кабинет, спросила Нарочинская. — Ты сегодня не оперируешь. Я тебя отстраняю, — жёстко ответил ей Олег. — Можешь домой ехать, спать. Свободна. — А плановый холецистит за меня кто, Пушкин, оперировать будет? — взбрыкнула Марина. — Да и с чего это вдруг ты так? — Лазареву твой холецистит отдадим. Прооперирует, не переломится. А по тебе видно, что ты всю ночь не спала. И выпила вчера наверняка. — Бокал вина. Ну и спать легла в четыре. Но тебе, Брагин, какая разница? — Да никакой, Марин! Просто не хочу пациентами рисковать, отдавая их в руки протрахавшихся всю ночь гениальных хирургов! — Брагин, это ревность, что ли? — Нарочинская хихикнула. — Да Боже упаси, ревновать тебя к этому шкафу двухстворчатому, Перочинская! — мужчина закатил глаза. — Просто интересная у тебя манера с мужиками расставаться. Я помню, как ты меня ещё в студенческие времена слезами сорок минут мазала из-за того, что тебя какой-то хмырь, по которому весь поток сохнет, на свидание пригласил, а потом за углом с какой-то овцой с твоего курса целовался! Вот сейчас ты точно так же поступила. Ничё не смущает?! — А что меня должно смущать, Брагин? Я, знаешь ли, привыкла отрезать там, где пришивать бессмысленно. И в чудеса не верю. Захотела и сделала. Будем считать, что я ему отомстила. И вообще, чего ты меня вдруг воспитывать решил-то, а? Ладно бы, сам был образцом целомудрия, а то «Леночка!», «Светочка!», «Катенька!»! Всех медсестёр в отделении перетрахал? Или ещё кто-то остался? — Вон отсюда! — рявкнул Брагин. — И чтобы я тебя сегодня не видел!!!***
— Нинуль, я с тобой тут сегодня потусуюсь? — Марина остановилась рядом со стойкой регистратуры. — Чего это? — Дубровская кинула на неё подозрительный взгляд. — Я спала два часа сегодня, Брагин наорал и от операций отстранил. Домой отправил, спать, но я не хочу — приехала же уже. — И правильно сделал. Я бы ещё и по ушам дала за такое! Ну Марин, ну ты чем думаешь? — Ой, вот давай хоть ты меня отчитывать не будешь? — Нарочинская закатила глаза. — Марина Владимировна, — в приёмном показался Салам, — я хочу, чтобы вы мне ассистировали сегодня на моей плановой! Могу я вас попросить? — Ты, Саламчик, всё можешь, — за Марининой спиной будто бы из-под земли вырос Брагин, — но Мариночка Владимировна у нас сегодня не оперирует. Я её вообще домой отправил, но она так к работе прикипела, что уходить не хочет! Ай! — острый Маринин локоть вонзился ему точно под рёбра. — Ну кто-то же должен, Олег Михайлович, быть вместо вас, раз уж вы домой собрались! — с сарказмом произнесла Марина. — Кто-то же должен Лазареву подзатыльники давать. — Чего сразу Лазарев?! — донеслось обиженно от дверей приёмного. — Доброе утро всем! — Доброе, оболтус, — фыркнул Олег. — У Марины Владимировны плановый холецистит заберёшь, Салама в ассистенты и прооперируешь. — А?.. — Костя непонятливо уставился на Нарочинскую. — А Марина Владимировна у нас сегодня в приёмном. Порезы обрабатывает и пластыри клеит, раз спать домой идти не хочет. А я вот пойду. Спать. — Иди уже! — пихнула друга в плечо Нина. — Не дразни тех, кто сегодня в ночную. Да, Костик? — Ага, — буркнул Лазарев, уныло топая в ординаторскую. Планового холецистита ему только не хватало!