***
— Злюка, я тебе бутерброды принесла, — Марина заглянула к Олегу в кабинет. — А то сидишь тут голодный… — Чем обязан такой щедрости? — фыркнул Брагин. — Да просто захотелось разделить с тобой трапезу. Ну и кофе нормальный выпить. — Пользуешься мной, Перочинская, — мужчина закинул капсулу в кофемашину и нажал пару кнопок. — Давай сюда свои бутерброды, — принял протянутую девушкой еду. — Слушай, у меня тут пациент один интересный нарисовался… Хотел с твоим отцом посоветоваться. Можно заехать? — Конечно. Ты же знаешь, что двери нашего дома всегда для тебя открыты. — Ну ты скажи, когда удобно. Или мне самому ему позвонить? — Олег протянул Марине кружку с кофе. — Да хоть сегодня после смены. Мы, кажется, в одно время заканчиваем. Ну, если тебе удобно, конечно, — девушка сделала глоток, смакуя горьковатое послевкусие. — Мне-то удобно. А вот тебе? — Брагин отнял у неё чашку и сделал из неё глоток. — Брагин, я сегодня после работы еду домой. На своей машине. Если тебя это так интересует. — Ого, неожиданно… А чего это так? — Витя в командировку уезжает. Заедет в обед. — Ой, вот давайте только не в ординаторской, ладно? Мне скажи, я тебе ключи от кабинета дам. Лучше уж тут — меньше шансов, что застанут. Только не забудь дверь запереть. — Тут гостиница недалеко есть, если что. Ты же прикроешь? — Не-а. Я не отпущу. У нас, конечно, незаменимых нет, но нейрохирург с золотыми руками в нашем отделении всего один. А с Шейнманом связываться себе дороже, сама знаешь. Спустя несколько часов и одну не самую лёгкую операцию, Брагин по привычке вышел на крыльцо покурить. На глаза ему сразу же попалась Нарочинская, стоящая около той самой огромной чёрной машины, что частенько за ней приезжала. Рядом с ней стоял какой-то мужчина лет эдак пятидесяти, и они довольно оживлённо о чём-то беседовали. О чём — Олег не слышал, но когда Марина отдала мужчине паспорт (ну или что ещё за бордовая книжечка может быть у гражданина Российской Федерации?), насторожился. Нарочинская кивнула своему собеседнику, направляясь затем к больнице, а мужчина сел за руль и уехал. Ступеньки так никто и не почистил, поэтому Марина, выскочившая в том, в чём была, накинув только дублёнку, естественно, поскользнулась на них в своих кедах. — Что, не приехал твой ухажёр? — ловя лёгкую Нарочинскую и переставляя её на более-менее безопасное место рядом с собой и для пущей надёжности фиксируя обнимашкой, спросил Брагин. — И ты что, замуж за него собралась, паспорта свои его водителю отдаёшь… А если он кредит на тебя оформит? — Не оформит. У него хорошая зарплата. А паспорт я для визы отдала. Мы во Францию едем на Рождество, на лыжах кататься. — С кем? — непонятливо переспросил Олег. — С водителем? Ну ни фига себе, у него зарплата… Слушай, Перочинская, может, мне нафиг бросить эту хирургию и тоже за баранку сесть? — Да не с водителем, дурак, — Марина закатила глаза. — Во Францию я еду с Витей. А хирургию ты не бросишь. Ты же хирург от Бога! Не «хо-хо-хо», — легонько стукнула хихикающего Брагина по плечу, — а от Бога!***
— Проходи, — Марина распахнула перед Олегом дверь. — Пап, я дома! Я с Олегом, — увидев отца, суетящегося у плиты, произнесла, как будто оправдываясь за то, что привела чужого в дом. — Привет, — Владимир Сергеевич отвлёкся от своего занятия и, выйдя в прихожую, оставил на румяной от мороза щеке дочери поцелуй. — Здравствуй, Олег, — протянул мужчине руку. — Здравствуйте, — Брагин ответил на жест. — Я к вам за консультацией. — Ну, показывай, что у тебя там. Мужчина достал из рюкзака снимки и протянул их Нарочинскому. Тот, даже не глядя на них, тут же принялся увлечённо расспрашивать его о пациенте. — Ну что вы в прихожей-то застряли? — Марина, уже успевшая помыть руки, вышла из ванной комнаты. — В комнату бы прошли. — Мариш, помешай, пожалуйста, в кастрюле и чайник поставь, — попросил мужчина у дочери. — А мы в кабинет. — Мне вообще-то тоже интересно! — Нарочинская надулась. — Ну, ты помешай на плите и приходи, интересно ей, — Олег легонько щёлкнул девушку по носу, направляясь следом за её отцом. Конечно же, Марина встряла у плиты надолго — будучи перфекционисткой по натуре, она не могла оставить ужин, который начал готовить отец, незаконченным. Помешав макароны в кастрюле, девушка разогрела сковородку и, выложив на неё замороженные котлеты, щёлкнула кнопкой электрочайника. — Там у парня сердце во всю грудную клетку. Я понимаю, что это всё очень рискованно, но всё равно хочу попробовать. Вот и решил у вас совета спросить. — Олег, не тарахти! — прервал Брагина Нарочинский и, убедившись, что дочь занята делом, прикрыл дверь. — Я о другом с тобой для начала хотел поговорить. — Про Маринку, что ли? — поняв, почему Владимир Сергеевич перевесил на девушку обязанности по приготовлению ужина и закрыл дверь, спросил у него Олег. — Именно. У неё там, я так понял, появился кто-то. — Ага, — недовольно буркнул мужчина, — шкаф двухстворчатый. Шишка какая-то важная, во Францию её вон на Рождество повезёт. — А у вас с Маринкой что? — Что-что, Владимир Сергеевич? Всё как в старые добрые. Дружим мы. И не более того. Ну и тем более, нет у меня такой большой чёрной машины, модного шарфика с огурцами и возможности моментально шлёпнуть французскую визу в паспорт, — Брагин тяжело вздохнул. Они с Нарочинским прекрасно понимали, что на самом деле, не это всё Марине и нужно. Другое совсем. — Видел я и эту машину, и шкафа этого. В окно наблюдал. Как будто Маруське шестнадцать и её одноклассник до дома провожает. Такой же, Брагин, оболтус, как ты, — мужчина улыбнулся. — Но знаешь, она на него не смотрит так, как на тебя. На тебя она со значением смотрит. А на него так, лишь бы было. — Идите ужинать! — раздался из гостиной голос Марины. — Ты подумай, Олег. Может, между вами не просто дружба, а? На друзей так не смотрят, как вы с Маринкой друг на друга.***
Месяц, наполненный предпраздничными и не очень хлопотами, пролетел почти незаметно. Отрывной календарь, висящий на кухне, хвастал оставшимся у него последним листком с цифрой 31. Марина с самого утра суетилась — в кои-то веки встретит праздник дома, с отцом. Была у неё, конечно, шальная мысль напроситься на дежурство, но Брагин, щёлкнувший её по носу уже давно составленным графиком, в котором её фамилии не наблюдалось, зато его фигурировала, быстренько заставил про эту идею забыть. Виктор в канун Нового года отправился в какую-то командировку (ну, по крайней мере, Нарочинской он назвал именно такую причину невозможности встретить праздник с ней), а к отцу в гости должны были приехать старые друзья. Если бы не дежурство, которое Олег сам себе великодушненько нарисовал, девушка обязательно бы позвала его в гости. Нарезая колбасу для «Оливье», Марина поняла, что половину вечера она потратит на то, чтобы оправдаться перед въедливыми жёнами папиных друзей, почему в свои тридцать шесть она всё ещё не замужем и без детей. На пару с Брагиным отбрыкиваться от подобных вопросов было бы гораздо веселее. Но неотложка такая неотложка — кто-то же должен спасать дурачков, не умеющих запускать фейерверки, нетрезвых любителей хлопушек и столпотворений на Красной площади. Тяжело вздохнув, Нарочинская помешала приготовленный салат и, отложив часть в контейнер, решила после полуночи совершить побег из дома (а то так себе перспектива слушать всю праздничную ночь, что «при коммунистах жилось куда лучше и таких развратных дамочек по телевизору не показывали») в ставший таким родным Склиф, чтобы поздравить коллег. И опасения Марины оправдались. Её чуть ли не с самого порога начали клевать — «Тебе уже тридцать шесть, а у тебя ни ребёнка, ни котёнка!», «Ну и что, что ты уже была замужем? Что значит «там неинтересно»?!», «В смысле ты замужем была, а детей не родила? Карьеристка, что ли? Володя, мало ты её ремнём в детстве лупил! Карьеристка она, посмотрите на неё!». — Что вы на Маринку мою накинулись? — разогнал Нарочинский толпу окруживших девушку бойких пенсионерок. Знал, что дети для дочери — больная тема после всего того, что ей пришлось пережить. — Всё у неё хорошо и без ваших советов и наставлений будет! И с карьерой, и замуж выйдет, и внуков мне родит ещё. Оставьте её в покое уже! Всё она правильно делает. Взрослая, сама знает, что ей нужно. Без вас разберётся! Давайте вон, к столу лучше! Горячее остывает! Девушка благодарно улыбнулась отцу — сама бы она с этими «рыбами-пилами» точно бы не справилась. Бой курантов. У всех шампанское, у Нарочинской — сок в бокале. — А ты часом не беременна, деточка? — ох уж эта Клавдия Ивановна, ну ни за что не отвяжется. — Нет, мне просто за руль садиться. — К жениху собралась? — А какая вам, тётя Клава, разница? — Марина улыбается. — Может, и к жениху. Вас с собой брать точно не планирую, уж извините. Владимир Сергеевич, глядя на застывшую с открытым ртом женщину, исподтишка показал дочери поднятый вверх большой палец, мол «круто ты её на место поставила». Побыв ещё некоторое время с отцом и его друзьями, девушка, вытащив из холодильника заранее приготовленные контейнеры с праздничными блюдами и бутылку детского шампанского, тихонько покинула квартиру. Подарок, приготовленный для Брагина, дожидался своего часа в машине, к которой Нарочинская и направилась, по дороге обменявшись поздравлениями с наступившим праздником с запускающими во дворе фейерверки соседями. До НИИ имени Склифосовского Марина добралась за рекордно короткое время — не возвращались ещё москвичи с гуляний в центре и из гостей. Да и к дежурившим в праздничную ночь врачам никто в очереди не стоял — видимо, все сегодня прилежно читали инструкции к фейерверкам, не взрывали хлопушки рядом со шторами и вспомнили школьные уроки ОБЖ, на которых нудным учительским голосом рассказывалось о правилах поведения в толпе. Припарковавшись на привычном месте, Нарочинская вышла из машины и, достав из багажника пакеты, направилась к зданию, на фасаде которого мерцала огоньками заботливо прицепленная туда дворниками гирлянда. — Лучше бы ступеньки почистили, — буркнула она, чувствуя, как привычно поехала нога по ледяной корке, покрытой грязным снегом. — Маринка! А ты чего здесь? — удивлённо спросила увидевшая вошедшую Дубровская. — С Новым годом, Нинуль! — Марина улыбнулась. — Праздник в компании пенсионеров — такое себе развлечение, вот и сбежала к вам, чтобы поздравить. Это тебе, кстати, — протянула регистратору небольшой подарочный пакет. — А Брагин?.. — У себя твой Брагин. Спит, наверное — на удивление спокойно сегодня. — Ты давай это, тоже к нему в кабинет подтягивайся. Я салатиков всяких привезла. И шампанское. — А пост я кому оставлю? — Ну, придумай что-нибудь! Таню там попроси, не знаю. Давай, Нино, давай! А то так и останешься без вкусной домашней оливьешки. А в новогоднюю ночь это грех, — усмехнулась Нарочинская, направляясь по коридору к нужному ей кабинету.***
Марина костяшками пальцев побарабанила по поверхности двери. Ответа не последовало. Девушка тихонько проскользнула в кабинет и, прикрыв за собой дверь, поставила пакеты на пол. Нина была права — Брагин, лёжа на животе и обнимая подушку, спал. Диван, стоящий в кабинете, был ему совсем не по размеру, поэтому коленями мужчина явно упирался в подлокотник, а плед, скатившийся куда-то в район талии, вероятно, когда-то укрывал торчащие над этим самым подлокотником стопы. Нарочинская улыбнулась и, зная, что Олег ужасно боится щекотки, аккуратно провела кончиками пальцев по его пятке. Брагин лишь недовольно засопел, дёрнув ногой. Не проснулся. Девушка откинула плед и присела рядом, проведя холодными ладонями по мужским бокам. Олег тут же резко дёрнулся, просыпаясь и глядя на Марину ещё немного расфокусированным взглядом через плечо. — Тихо-тихо, — погладила она его по спине, улыбаясь тому, как он жмурится от света и снова утыкается носом в подушку. — Ты чего такой нервный? — А чё ж так пугать-то? — ещё сонным голосом буркнул Брагин. — Ты мне точно не снишься, Перочинская? — Дай-ка подумать, — фыркнула девушка, принимаясь массировать крепкую мужскую спину. — Наверное, нет. Олег закряхтел, приподнимаясь на локтях и наслаждаясь массажем. Нарочинская ему уж точно не снилась, а была самой, что ни на есть настоящей. — Чего от папы убежала? — Тусоваться со сборищем пенсионеров, упрекающих меня в том, что я — карьеристка, раз ещё не замужем и без детей, а ещё вопящих, что при коммунистах таких развратных певичек не было — такое себе удовольствие, — усмехнулась Марина, не прекращая своего занятия. — Хорошо? — Хорошо, — Брагин чувствовал, как перестаёт болеть затёкшая поясница. — У меня, — посмотрел на часы, — обход скоро… — Сначала ты поешь нормально, а потом иди, куда хочешь. — Опаньки, — изрядно проголодавшийся мужчина перевернулся на спину. — Еда, говоришь? Ты готовить, что ли, научилась? — Представь себе, Брагин! — фыркнула Нарочинская. — Не только салат с креветками могу. Но его я, кстати, тоже приготовила. — Ну накрывай на стол, хозяюшка. А ты Нинку позвала, а то она там голодная тоже сидит? — Да позвала, позвала, — девушка улыбнулась, поднимаясь с дивана и переставляя пакеты на стол. — Думаешь, одному тебе столько? Хотя… Ты тот ещё любитель пожрать. — Ой, ну вот началось, — проворчал Брагин, усаживаясь на диване. — Я к ней со всей душой, а она «любитель пожрать». Типа я не знаю, что ты двухкилограммовый торт можешь в одиночку стоптать. — Ну это когда было? — буркнула Марина, снимая крышку с последнего контейнера. — Ты бы ещё то, что при царе Горохе было, вспомнил! Сейчас другие способы борьбы со стрессом. И вешу я куда меньше, чем тогда. — Ну да, в тени твоих щёк тогда в жару можно было прятаться, — фыркнул Олег, подходя к девушке и обнимая её со спины. — Дура-а-а-ак, — пихнула блондинка мужчину локтем. — Вот это ты наготовила, конечно! Тут на роту солдат хватит, не меньше! — разглядывая через Маринино плечо накрытый стол, резюмировал он. — Ну не знаю насчёт роты, а вот паре голодных хирургов и одному не менее голодному регистратору однозначно должно хватить. Шампанское, уж извини, Брагин, детское. Потому что кое-кто на работе. — М-м-м, вишнёвое, — протянул Брагин, рассматривая бутылку с весёлыми зайчиками. — Моё любимое! — Я рада, что смогла тебе угодить, — рассмеялась девушка. — Надеюсь, с подарком тоже попала. С Новым годом, несносный ты человек! — протянула ему небольшой пакетик. Олег поспешил его открыть и довольно улыбнулся, увидев знакомую коробочку. — О, это же мой любимый парфюм! Только ты, кнопка, знаешь, что мне нравится. Спасибо! — Это не всё, посмотри внимательнее, — улыбнулась Марина. — О-о-о, — извлекая из пакета жёлтую хирургическую шапочку с изображением множества глаз, протянул мужчина, — это чтобы фраза «у него глаза на затылке» была оправдана? — А то! — усмехнулась девушка, наблюдая за тем, как он пристраивает новый экспонат в свою развешанную по стенам коллекцию. — Спасибо, кнопка, — повесив подарок на самое видное место, Брагин чмокнул Марину в щёку. — У меня для тебя тоже кое-что есть, — обойдя стол, он выдвинул один из ящиков и достал оттуда длинную бархатную коробочку. — С Новым годом, доктор Перочинская, — протянул ей подарок. Марина медленно, будто бы не веря своим глазам, открыла подарок. Судя по реакции, была им приятно удивлена. — Олег, я на неё в ювелирном две недели смотрела! — воскликнула она, прикасаясь кончиками пальцев к прохладному металлу небольшой подвески на короткой цепочке. — Как ты угадал? — Знаю, что тебе нравится, — улыбнулся Брагин, искренне радуясь, что девушка по достоинству оценила его подарок. — Сначала хотел скальпель из золота купить или мозг с гипофизом из каких-то там камней, но тебе этих скальпелей и мозгов и на работе хватает, поэтому вот. — Поможешь надеть? — девушка протянула ему украшение. Вздрогнула, когда тёплые мужские пальцы прикоснулись к шее, убирая в сторону волосы. Прохладное золото соприкоснулось с кожей, пуская вдоль позвоночника мурашки. Олег быстро справился с застёжкой и, обняв Марину за талию, прикоснулся губами к её шее. Нарочинская было дёрнулась, однако мужчина держал крепко. — Брагин, ну что ты делаешь? — негромко спросила она, чувствуя, как он прокладывает дорожку поцелуев по её шее. Безумно хотелось запрокинуть голову и поддаться ласкам, однако было нельзя — кто-то мог войти (дверь ведь не заперта), а ещё она ведь не свободна. Ну и что, что Виктор даже не позвонил, чтобы поздравить и не ответил на её звонки и сообщение? — Перестань! Кто-нибудь может войти! — Мне всё равно. Веришь, нет? — мужчина развернул девушку лицом к себе и впился поцелуем в её губы. — Не надо этого делать, — выдохнула Марина, когда он оторвался от её губ. Однако за продолжением потянулась уже сама, цепляясь пальцами за ткань его хирургички и чувствуя, как рука Брагина властно ложится на затылок, не давая отстраниться. Остаток ночи, проведённый в компании нашедшей наконец, кому оставить пост, Нины и выспавшегося в ординаторской Лазарева, Нарочинская старалась не смотреть Брагину в глаза. Однако напряжение, возникшее между ними, было заметно всем и почти осязаемо. Что с этим делать ни Марина, ни Олег не знали.