***
Звонок в дверь застал Нарочинскую немного врасплох. Она пыталась навести порядок после приезда «Скорой» и уничтожить зависший в гостиной запах медикаментов. — Что случилось? — вместо приветствия спросил у неё Брагин, едва дверь распахнулась. Щенок участливо показал мордочку из-под мужской ветровки и тявкнул в знак приветствия. — Отцу плохо стало, «Скорую» вызвала. Приехали, вкатили несколько уколов, сказали, что до утра проспит. Ну и звонить, если что вдруг. И обследоваться, по-хорошему, надо. Но он же упрямый! — Марина в бессилии пнула воздух. — Ни за что не согласится в больницу ложиться. Олег опустил щенка на пол и тот с довольным видом тут же принялся изучать коридор, обнюхивая все углы и пробуя на зуб некоторые предметы. Нарочинская же, пользуясь тем, что руки у мужчины наконец-то освободились — не надо было придерживать пригревшуюся под курткой шерстяную тушку, поспешила к нему прижаться. — Что с ним-то? — поглаживая девушку по спине, спросил мужчина. — С сердцем что-то, я не знаю, — Марина всхлипнула. Олег сжал зубы — разозлился, что она сразу не позвонила и в принципе хотела скрыть от него происходящее. — Давление скакало всю неделю, сердце периодически кололо… Но он же терпеть до последнего будет! Не скажет ничего… «Нормально-нормально», лишь бы меня лишний раз не волновать! — Ну всё, тихо-тихо, — Брагин поцеловал девушку в макушку. — Пойдём, валерьянки тебе накапаю, — отпустил от себя, чтобы пристроить куртку на вешалку. Едва шагнул, почувствовал, как намокает носок. — Гав! — щенок дёрнул ушком, глядя на мужчину, мол «Не обращал на меня внимания — накося, выкуси!». Нарочинская лишь покачала головой и, выудив из-за двери ванной швабру, протянула её мужчине: — Вытирай, Брагин, — подхватив щенка на руки, удалилась в гостиную. Олег, ворча себе под нос что-то о том, что это всё — «подстава подстав и вообще, мужик, я от тебя такого не ожидал», убрал швабру на место и, подхватив принесённый с собой пакет, поспешил в гостиную — подозрительно тихо там было. Марина сидела на диване и чесала пузико развалившемуся у неё на коленях щенку: — Кофе хочешь? Или, может, кушать? — не отрываясь от своего занятия, спросила она у Брагина. — От ужина бы не отказался. И в душ бы сходил. Представляешь, этот лохматый мне чуть ли не под колёса кинулся, — мужчина погладил довольного пёсика по голове. — Ну что поделать, пришлось забирать. Я его отмыл быстренько и в ветеринарку повёз. И сам не ел, и его покормить не успел. Да и не знал, можно ли ему колбасу. Теперь знаю — нельзя. Это мальчик, ему месяца два. Он, наверное, со стройки. Ну, помнишь, там недалеко от дома? Помесь овчарки, кажется, чёрт пойми, с кем. В простонародье, двортерьер. В общем, мы из ветеринарки домой приехали, а потом сразу к тебе помчались, даже не поднимаясь. — А имя ты ему придумал? — Нарочинская с умилением посмотрела на комочек, удобно устроившийся на её коленях, а потом и на Олега, который не смог бросить малыша на холодной улице. — Нет. Решил тебе это оставить. Да и всё равно, кроме катетера, скальпеля и тупфера ничего придумать не смог. А это, ну как мне кажется, не самые подходящие имена для собаки. — Да-а, если орать «Катетер, ко мне!» люди точно неправильно поймут, — фыркнула Нарочинская. — Иди в душ, а я вас покормлю потом. Как раз, нагреется, — устроив щенка на диване, поднялась, чтобы дать Брагину полотенце. — Тут в пакете я ему миски купил. Красная — для корма, синяя — для воды. Корм там же. И подстилка. И игрушки тоже — мячики там всякие, курицы-пищалки… Остались только ошейник и поводок. Но он не дался померить окружность шеи, вертелся. Непоседливый у нас с вами, Марина Владимировна, ребятёнок, в общем. Этот самый «непоседливый ребятёнок» тем временем подполз слишком близко к краю дивана и, естественно, чуть с него не рухнул, а испугавшись, заскулил. — Дуй в душ, Брагин, — Марина кинула в Олега полотенцем. — Справлюсь как-нибудь. Легонько чмокнув девушку в губы, мужчина удалился в ванную, заглянув по дороге в спальню и проверив, как там Владимир Сергеевич.***
Пока Брагин плескался в душе, Нарочинская подогрела ему ужин и наполнила собачьи миски кормом и водой. Она уже давно поняла, что Олег в любом случае останется с ней на ночь и от осознания этого ей стало куда спокойнее. — Ну что, чудо, — улыбнулась Марина, глядя на щеночка, который неотступно следовал за ней — так она ему понравилась, — давай решим, где ты у нас спать будешь. Да и имя тебе придумать надо… А то как это, такой красивый мальчик, а безымянный? Щенок гавкнул и, лизнув руку девушки, развалился на полу, смешно растопырив лапки. — Ну что там мелкий? — спросил вернувшийся из душа Олег, вытирая полотенцем волосы. — Батонится? — увидел лежащего малыша. — О, точно! Давай его Батоном назовём? — щёлкнуло в голове у Нарочинской. Она уже перебрала кучу вариантов, погуглила и лихорадочно размышляла между Беляшом, Пончиком, Эклером и Зажимом. — А неплохое имя для хирургической собаки, — хмыкнул Брагин. — Батон, ко мне! — щенок лишь лениво дёрнул ухом, мол «Это ты мне?». — Ну ничего, мы ещё выучим все-все команды. И к имени привыкнем. Мы же маленькие ещё. Да? — Да, — кивнула Марина. — Садись, а то остывает всё. Олег с аппетитом съел тушёную брокколи, которую он в любой другой ситуации терпеть бы не стал, да и вообще питал к этой капусте дикую ненависть и даже удивил Марину тем, что помыл посуду. — Ты, оказывается, хозяйственный у меня, — фыркнула девушка, раскладывая диван. — А так и не скажешь… Бардак дома такой, что кажется, что там постоянно монголо-татарские набеги. — Ну не скажи. Мы с Батоном ещё не успели наведённый тобой порядок ухайдокать, — фыркнул Брагин в ответ, убирая тарелку на место и выключая воду. — Ну всё впереди, — усмехнулась Марина, встряхивая подушку, на которую только что натянула наволочку. — Да, Батоша? — щенок, умостившийся на лежанке у пианино (это место он сам для себя облюбовал), лениво гавкнул, поддерживая хозяйку. Да и его имя ему, кажется, очень понравилось и даже уже успело к нему приклеиться. — Ты завтра выходной? — спросила у мужчины, силясь впихнуть невпихуемое (одеяло в пододеяльник, если быть точнее). — Да. А ты? — спросил тот, отбирая у неё одеяло и быстро затряхивая его в пододеяльник. — И я тоже. — Ну, значит, займёмся здоровьем твоего отца и дрессировкой нашего хлебобублочного друга. — Главное, чтобы этот друг мои туфли не сожрал, пока мы спать будем. — А мы дверь в комнату закроем, чтобы он не шастал где попало. Дуй в душ, а то спать охота! К моменту, когда Марина вышла из душа, Олег уже лежал на диване и развлекался тем, что показывал ещё не уснувшему Батону театр теней. Тот с интересом наблюдал за то и дело меняющимися фигурами, а Нарочинская подумала, что с появлением Брагина в её квартире стало спокойнее. И даже бьющий в нос запах медикаментов куда-то испарился. — Ложись давай, а то замёрзнешь, — заметив то, что девушка не торопится ложиться, тоже залипнув на игру теней, сказал ей мужчина. Она поспешила послушаться. Щёлкнув выключателем и удобно устроившись на мужской руке, уложила голову на его широкую грудь. — Запомни, кнопка: если мы вдвоём, значит — вместе. А иначе зачем это всё? — поцелуй в светлую макушку. — Спи, — ласковые поглаживания по волосам. Марина улыбнулась, крепче прижимаясь к Олегу. Так хорошо-хорошо ей сейчас было. И спокойно-спокойно. Почему-то вспомнился тот странный разговор в его кабинете — про ту самую медсестру Анюту, которая всячески пыталась приклеиться к доктору Брагину и одна фраза из него: «Марин, я на секс уже не падкий. Теперь другие интересы». И действительно, он тогда был прав. А то, что происходило между ними, всё больше напоминало им обоим семью. Как только свет в комнате погас и стало тихо, в своём углу зашуршал Батон. Ему, вероятно, стало страшно. Одному, в незнакомой обстановке… Обойдя комнату по периметру, малыш подошёл к дивану и, встав на задние лапки и дотянувшись, куда рост позволял (а позволял он пока что не очень многое), заскулил. Сначала тихонько, а потом чуть громче. — Брагин, выключи будильник, — проворчала успевшая задремать Нарочинская. — Марин, это Батон, — Брагин, в отличие от неё, уснуть ещё не успел, поэтому легко опознал источник звука. — И чего ему надо? — девушка перевернулась на живот и приподнялась на локте. — Ну маленький, страшно. Новый дом, темнота… Давай его хотя бы на одну ночь к себе возьмём? — Ага, а потом он привыкнет, и всё время будет к нам проситься, — проворчала Марина. — А когда он вымахает с меня ростом, будет тесновато, знаешь ли. — Ну мы его научим, что темнота — это совсем не страшно. Марин, ну жалко мелкого. И к тому же, он всех сейчас разбудит. — Ладно, Брагин, — сдалась Нарочинская. — Но только на одну ночь! — Иди сюда, мелкий, — Олег легко подхватил щенка с пола и уместил его на подушке между собой и девушкой. Тот тут же устроился поудобнее и заснул — рядом с двуногими ему было как-то спокойнее. — А представляешь, — тихо сказал Брагин Марине, — когда-нибудь вот так вот между нами будет спать наш ребёнок… Вот ты кого больше хочешь — мальчика или девочку? — Я, Брагин, хочу спать! — буркнула девушка, стаскивая с мужчины побольше одеяла. — Спокойной ночи.***
Утром вошедший в гостиную, чтобы попить воды, Нарочинский, конечно, знатно офонарел от увиденного зрелища. Брагин, храпящий так, что стены сотрясались, спал почти на самом краю дивана, а его свисающая рука почти касалась пола. Рядом, видимо, половиной на мужчине, половиной на диване, спала на животе Марина. Её голова покоилась на брагинском плече, а на лице застыла довольная улыбка. Сзади них обоих, на подушке, сидел щенок неопределённой породы. Едва завидев мужчину, тот тявкнул и, вскарабкавшись на свою хозяйку, как на Эверест, попытался найти выход из «западни», коей для него являлись диван и конечности хозяев. Завертевшись юлой, щенок провалился между растопыренными ногами Брагина и жалобно заскулил, понимая, кажется, что ему нужен спасатель. — Ой, мелочь, и откуда ты тут взялся? — покачал головой Владимир Сергеевич, осторожно вызволяя малыша из плена и опуская на пол. — Это Батон, пап. Наша с Брагиным собака, — раздался ещё чуть хриплый ото сна голос Марины. — Олег его на улице подобрал вчера. Ну и он маленький ещё совсем, ему два месяца только. И бросать его одного дома было бы со стороны Брагина крайней степенью безответственности. — Хирургическая собака по имени Батон. Мда, ну и фантазия у вас, господа врачи, — закатил глаза Нарочинский, наблюдая за тем, как Батон устремился к миске с едой. — Лучше бы ребёнка завели, а не собаку подобрали… — Па-а-ап, — Нарочинская закатила глаза, падая лицом в подушку. — Всему своё время, Владимир Сергеевич, — раздался довольно бодрый для только что проснувшегося голос Брагина. — Ну и сначала свадьба, а потом дети. Даже несмотря на то, что Марину Владимировну постоянно за мою жену принимают. — В смысле? — Нарочинский чуть кружку из рук не выронил. — В прямом. Мы пока в отпуске были, нам за счёт отеля такую поляну на день расстрела Чикатило накрыли, подумав, что мы — семейная пара и признав нас самыми красивыми во всём отеле. Ну и Ковалёв, помните, я вам рассказывал? Я же его тогда на разговор вызвал, а он мне «Вы так к этому относитесь потому, что Марина Владимировна — ваша жена!», ибо Марина Владимировна сдуру ляпнула, что она замужем, а кольцо дорогое потерять боится, поэтому на работу не носит. — Ну а как я ещё от него отделалась бы? И то, он мне, кажется, не поверил. — Ага, а мне претензию выкатил, что я — твой муж! Тебе так не повезёт, кнопка! — Да я сама за тебя замуж не выйду! — фыркнула Марина. — У тебя бардак дома! А ещё ты храпишь жутко! — А я тебе беруши куплю. И домработницу наймём, чтобы раз в неделю срач в нашем семейном гнезде приходила разгребать. — Она от тебя сбежит, Брагин, едва порог твоей квартиры переступит! — Ну ты же не сбежала. И вообще, я тебя это, к себе забрать хотел. Надоело мне. — Что тебе надоело? — смеясь, спросила у мужчины Марина. — Жить без тебя надоело. Хватит уже туда-сюда бегать. И Батончик по тебе скучать будет. Да, Батон? — щенок гавкнул, услышав собственное имя. — А чего это ты решил, что Батон с тобой жить будет? — девушка нахмурилась. — Собака! По имени Батон! — простонал Нарочинский, наблюдающий за перепалкой «детей». — Я его выгуливать не буду! — Я его, вообще-то, в нашу квартиру брал. В общую. А не так, что он как ты, туда-сюда будет! — Ну значит, придётся мне переезжать, — обречённо вздохнула Нарочинская. — Но учти, Брагин: это только ради благополучия Батончика. — А я думал, ты меня любишь! — насупился Олег. — Жить без меня не можешь, с ума по мне сходишь… — Ага, Брагин, именно вот это всё, — улыбнулась Марина, чмокая мужчину в кончик носа, а затем ловко перелезая через него и хватая с кресла халат. — Яичница на завтрак всех устроит, я надеюсь?***
После завтрака Владимир Сергеевич решил прилечь, а Марина отправилась в душ. Брагин, пользуясь ситуацией и тем, что Батон увлечённо грыз какую-то игрушку, решил расспросить Нарочинского, что же с ним такое приключилось. — Ну рассказывайте, Владимир Сергеевич, чего к вам вчера «Скорая» приезжала? — опершись на комод, спросил у мужчины Олег. — Маринка вчера такая перепуганная была, так распереживалась, что ничего толком объяснить не смогла. — В общем… — профессор вкратце описал мужчине историю своей болезни и в красках расписал вчерашнюю ситуацию. — Я в больнице же в прошлом месяце валялся, там и выяснилось, что операция на сердце нужна. И я хочу, Брагин, чтобы меня оперировал именно ты. Вышедшая из ванной Марина уловила только конец диалога. Закрыв лицо руками, расплакалась. Ей было очень страшно за отца. В Брагине она ни капельки не сомневалась — он отличный хирург, но перспектива остаться круглой сиротой в свои тридцать шесть, её очень и очень напрягала. — Ну давайте пристроим вас в Склиф в ближайшее время, проведём необходимые обследования и прооперируем. У нас отличные врачи. Всё будет в порядке. Только от Марины не скрывайте вот это всё. Вы же наверняка ей ничего не говорили, да? — Да, не говорил. У вас и так работа нервная, куда ещё на неё это вешать? — Вы — её единственный родной человек. Знали бы вы, как она за вас переживает! — Нет, Брагин. Нас с тобой у неё двое. И Батон этот ваш. Ну и имя вы собаке, конечно, придумали! Но учти, Олег: если со мной что-нибудь случится, не вздумай её бросить! Слышишь? Я тогда за тобой с того света приду! — Да куда я её брошу, Владимир Сергеевич, ну? Я же её люблю! Поговорите с ней? — Да, если она уже из ванной выполза. Олег кивнул, направляясь к выходу из комнаты, и тут же заметил прижавшуюся к стене заплаканную Марину. — Ну чего ты, кнопка? — тихонечко спросил он у неё, увлекая её за собой на диван, чтобы Нарочинский не слышал их разговора. Набесившийся с игрушками Батон мирно сопел на своей лежанке, периодически дрыгая лапками — видимо, ему снилось, что он куда-то бежит. — Слышала всё, да? — Только часть. Брагин, мне страшно, — девушка крепко прижалась к мужской груди. — Очень. А что, если?.. — Не бойся, Перочинская. Никаких «если». Всё хорошо будет. Будет папка твой ещё с внуками на площадке беситься и Батона выгуливать, когда мы в ночную. Иди, он с тобой поговорить хотел. Иди, Мариш, — поцеловав девушку в кончик носа, Олег отпустил её от себя. Нарочинская поднялась с дивана и на почему-то негнущихся ногах направилась в комнату к отцу. Разговор предстоял довольно серьёзный…