***
Живы все, слава Богу, остались. Хоть и устали порядком. А Брагину ещё и пришлось рысью мчаться в ближайший к дому магазин — вино в их с Мариной холодильнике как-то не водилось. Только остатки шампанского, виски и коньяка. Но вечеринка грозила стать совсем безалкогольной — Дубровская приехала не одна, а прихватила с собой Пашку. И так задержавшаяся на работе, она не хотела ещё и на ночь оставлять сына с няней. Поэтому и пришлось ему вместо положенного сна ехать в гости к Брагиным. Конечно же, в прихожей, лавируя между женщинами и ребёнком, заливаясь лаем, закрутился Батон. Пашка тут же заревел — большой, лохматый, да ещё и гавкает — ну как такого не бояться? — Батоша, ну-ка место! — скомандовала Марина. — Мешаешь! Да ещё и Пашку напугал! Ай-яй-яй! — пристыженный пёс улёгся на свою подстилку в гостиной и с обиженным видом уставился на Нарочинскую, которая уже взяла ребёнка на руки, давая Нине шанс раздеться. — Он у нас хороший, вежливый. Это он с тобой так поздоровался. Не надо плакать, — вытерла слёзы с пухлых щёчек. — И бояться его не надо. Мальчик тут же затих, рассматривая девушку и цепляясь маленькими пальчиками за цепочку, которая висела на её шее. Дубровская к тому моменту уже скрылась в ванной, чтобы помыть руки. А в двери тут же завозили ключом — вернулся из магазина Олег. — О, Перочинская, у каких цыган ты уже ребёнка успела спереть? — целуя жену в щёку, спросил у неё мужчина. — Или его вместе с пиццей и роллами привезли? А чё он так подозрительно на Нинку похож? — Как минимум потому, Брагин, что это, наверное, Нинкин ребёнок. Не находишь? — фыркнула Марина, удобнее устраивая Пашку на руках. — Что, Михалыч, — усмехнулась вышедшая из ванной Нина, глядя на сложившуюся картину, — конкурент у тебя появился? — Молодой, перспективный, — подхватила Нарочинская. — Брагин, я бы задумалась на твоём месте. — Задумалась бы она, ага, — буркнул Олег, забирая у неё ребёнка. — Извини, Пашка, это моя жена. Тебе другую найдём. Но мальчик его не слышал, продолжая восторженно рассматривать Марину. Пока Нарочинская накрывала на стол, Брагин возился с Пашкой. Тот что-то увлечённо рассказывал мужчине на своём языке. — Что говоришь? — принялся подыгрывать ему тот. — Мамка хомяка не соглашается покупать? А почему? У Серёги папа его в пылесос засосал? Хомяк хоть жив? А Серёгин папа? Да ты что! Меня Маринка тоже брокколи кормит! Согласен, фу! Как это есть вообще можно?! Жалуйся, Пашка, жалуйся, — услышав слово «жалуйся», к Олегу подошёл Батон и, положив морду ему на колено, заскулил — принялся ябедничать, что Марина не почесала ему животик, а ещё выгнала из коридора и забыла дать вкусняшку. — Кто, как не я, мамку твою уму-разуму научу? — продолжил разговор с ребёнком Олег. — А ты чего, плюшка? Тебя кто обидел? Маринка? — Пашка, испуганный близостью собаки, крепче вжался в Брагина. — Ну чего ты, герой? — спросил у него Олег, поглаживая Батончика. — Он же хороший, не укусит. И не лает даже. Смотри, — пёс с довольным видом принимал ласку. Но Пашке было всё равно — он крепко-накрепко вцепился в мужскую рубашку и на собаку даже не смотрел. — Па-а-аш, а давай вместе собачку погладим? — Марина забрала у Брагина ребёнка и присела на корточки рядом с собакой. — Смотри, какая у него шёрстка мягкая, — осторожно положила ладонь мальчика Батону на спину, накрыв её своей. — Мягкая? — Пашка с довольным видом кивнул. Да и сидеть у Нарочинской на руках ему нравилось больше, чем у Олега. — Погладим? — провела своей ладонью вместе с детской маленькой ладошкой по тёплому меховому боку питомца. — Совсем не страшно, да? — мальчик довольно засмеялся. — А вам идёт, — отметила Нина, с умилением глядя на происходящее. — Кто? Батон? — непонятливо переспросил Брагин, заставляя женщин мысленно хлопнуть себя по лбу.***
Переместились за стол. Паша вообще не желал отлипать от Нарочинской и потому удобно устроился у неё на коленях. — Да не голодный он, Марин, — после очередного вопроса девушки, можно ли дать ребёнку что-то из еды, со вздохом сказала Нина. — Просто огурчик хочет, а не осуждает нас за то, что пиццу ему пока нельзя. Да, Паш? Пашка не ответил, а просто выхватил у Марины из руки протянутый кусочек огурца. Олег же с загадочной улыбкой наблюдал за тем, как жена возится с мальчишкой и думал, что готов видеть такую картину ежедневно, а не только тогда, когда Нинка с малым будут приходить в гости. Вино в бокалах. Пьют за счастливую семейную жизнь. И Дубровская поверить не может в то, что убеждённый холостяк Брагин, которого она знает очень много лет и который говорил, что лучше женитьбы только смерть, теперь счастливый муж. И Марина какая-то совсем другая — не Нарочинская будто бы. А у неё просто больше нет необходимости держать дистанцию, скрывая то, что очевидно. — Мне всё ещё кажется, что я сплю, — спустя несколько минут сосредоточенного стука приборов о тарелки, сказала Нина. — Поверить не могу, что вы женаты! Вы ж на работе как кошка с собакой вечно, а тут такие милые… Никто ни на кого воспитательно не рычит, никто никого воспитательно нигде не запирает… Марин, как ты вообще этого «лучше сдохну, чем в ЗАГС!» в этот самый ЗАГС отвела? — Это была его инициатива, ты не поверишь, — усмехнулась Нарочинская, скармливая Пашке ещё кусочек огурца. — А вообще, мы с университета знакомы. И дружим близко с того же времени. — Ну, Михалыч! — Дубровская швырнула в друга скомканную салфетку. — Даже не сказал мне, когда ты у нас появилась. — Это она меня попросила, — Брагин с лёгкостью отбил запущенный в него «снаряд». — «Я и так дочка Нарочинского, про меня слухи по всей больнице пойдут! Давай хотя бы не будем говорить, что знакомы!», — передразнил Марину. Та тоже швырнула в него салфеткой. В отличие от Нины попала. — А так мы с ней восемнадцать лет жопа к жопе! Мне кажется, закономерно, что всё так закончилось. — Конспираторы хреновы! — беззлобно буркнула Нина. — Михалыч, ну кучу лет с тобой вместе работаем! Ну мне-то можно было сказать! — Ага, чтобы весь Склиф на следующий же день узнал? — фыркнул Олег. — Перочинская бы мне без наркоза язык отрезала! И тебе бы, кстати, тоже. Паша тем временем, заинтересовавшись залёгшим у Марининых ног Батоном, чуть не кувыркнулся на него с колен девушки, благо, та обладала отменной реакцией и успела его перехватить. — Что такое? — тут же спросила она у ребёнка. — С собачкой поиграть хочешь? — Пашка заёрзал, всем своим видом показывая, что да. Пришлось Марине отпустить его на пол, а Батончику терпеть то, что его обнимали и не больно, но всё же дёргали за уши и хвост. В итоге, Неклюдов-младший уснул у пса под боком на его лежанке. Батон, утомлённый огромным количеством внимания, тоже провалился в сон. Сегодня ему, кажется, впервые не снилось, что он куда-то бежит. — Главное, чтобы он теперь собаку у меня просить не начал, — вздохнула Нина, поднимая Пашку на руки. — Я даже на хомяка теперь согласна! Или на черепаху в коробочке. Но только не собаку! Няня у меня с Пашкой одним с ума сходит, что уж тут ещё и про собаку говорить… — Нин, оставайтесь у нас, — спокойно сказал Олег. — Время позднее уже, да и мелкий заснул, куда ты с ним в такси сейчас? — Нормально, Михалыч. Пашка спит очень крепко и до утра теперь точно не проснётся. Да и чего вас стеснять? — В смысле «стеснять»? Поместимся, — мужчина кивнул в сторону дивана. — Мы с Маринкой тут, вы с Пашкой в спальне. Но Дубровская на уговоры не поддалась и, дождавшись такси и клятвенно пообещав Брагину позвонить, как доедет до дома, отправилась восвояси.***
— Правда Пашка у Нины хороший? — улыбнулась Марина, когда они с Олегом оказались наконец в постели. — Хороший. Такого же, Перочинская, хочешь, что ли? — Не, Пашку не хочу. Девочку хочу. — Невесту Пашке? — улыбнулся Брагин, глядя на жмущуюся к нему жену. — Ну, тут уж не нам решать. Как сложится, — девушка пожала плечами. — Да и к тому же, отчасти это от тебя зависит. У тебя ж хромосомы разные, не у меня, — фыркнула, утыкаясь носом в мужское плечо. — Ну что ты делаешь? — почувствовала, как огромная ладонь проникает под ткань пижамной майки. — Брагин! Подожди! — тормознула, успев положить сверху свою ладонь. — Мне тебе надо кое-что важное сказать. — Это не может потерпеть? — рука собралась было поползти выше. — Не может, Олег! — но снова была остановлена женской ладонью. — Ну и что у тебя там за тайны Мадридского двора? — усмехнулся мужчина. А Марине было не до смеха. То, что она собиралась сейчас сказать, было для неё очень болезненным. Об этом не знал никто, кроме неё самой и ещё одного человека. — Помнишь того папиного аспиранта, с которым я встречалась? Ну, из-за которого я расстройство пищевого поведения и кучу комплексов заработала перед тем, как благодаря тебе меня папа в Америку отправил. Помнишь? — Хмыря этого? Ну ещё бы его не помнить! Я ж в тебя еду запихивал в столовке и косяки по учёбе помогал закрывать. Ну и у него реально какие-то беды с башкой, раз он тебя до такого довёл. Ну и ещё, раз он считал так, как считал. Такой бред же, ну! Что ещё он тебе сделал, помимо того, что психику изрядно поломал? — Я была от него беременна. Узнала об этом, когда в Америку переехала и сделала аборт, — на одном дыхании выпалила Нарочинская и зажмурилась. Боялась реакции мужчины на свои слова. У Олега слов не было. Цензурных. Да и нецензурные тоже, кажется, не особо подходили к ситуации. — Осуждаешь меня, да? — тихо спросила Марина. — Мне двадцать один было. Молодая, глупая. Новая страна, новые люди. Никого знакомых, все чужие. Я просто испугалась. — Он знает? — с усилием выдавил из себя Брагин. Не хватало ему сейчас ещё узнать, что это этот идиот надоумил её так поступить. — Нет. Вообще никто не знал, кроме меня и врача моего. Я не сказала. Да, Брагин, я трусиха! — А мне чего не сказала? — Ну а что бы ты сделал? Выследил бы его и лицо разбил? Или, может, ко мне приехал, заставил родить и мы вместе бы этого ребёнка воспитывали бы? Он настоял тогда на незащищённом, а ты знаешь, как я его боялась… Не секса, а Сашу, — поймав непонимающий взгляд, уточнила. — Вот и… Хотя он говорил, что успел… — Мало ли, Перочинская, что он говорил! — мужчина закатил глаза. — На заборе, знаешь, тоже много, что пишут. А за забором дрова лежат. Ну ты же не глупая у меня, знала, чем это чревато… — Значит, осуждаешь, — Марина повернулась к мужчине спиной. — Обожаю твои поспешные выводы, кнопка, — фыркнул Олег, обнимая девушку и прижимая к себе. — Будь я на твоём месте — поступил бы точно так же. Правда, поделился бы с близкими. Но это не точно. — Папа бы меня убил, Олег, — вздохнула Нарочинская. — И мама бы ему помогла. Факт того, что они в разводе не мешал им объединяться для того, чтобы ругаться на меня, — усмехнулась. — Ну я же сказал, что это не точно. Но тебе я бы обязательно рассказал. Мне всегда была важна твоя поддержка, малая. — Мне твоя тоже всегда была важна. Но тогда я просто не знала, что делать. И боялась осуждения. — Ну я бы тебя уж точно не осуждал бы. И вообще, могу я, на правах твоего законного супруга, настоять сейчас на незащищённом? Ты же меня не боишься? — Волков, Брагин, бояться… Сам знаешь, — фыркнула девушка, разворачиваясь к мужчине лицом. — Лес я знаю, секс люблю? — Олег улыбнулся, демонстрируя ямочки на щеках. — Именно. Целуй меня уже, муж! — Марина рассмеялась.