***
Марина уже которую ночь не могла заснуть. Она винила себя в сложившейся ситуации и всячески пыталась убедить Брагина не пороть горячку (хотя тот уже). Сон к ней периодически приходил, однако видящаяся сквозь него закрывающаяся дверь тюремной камеры, заставляла просыпаться в холодном поту. Так произошло и сейчас. Распахнув глаза раньше будильника, Нарочинская посмотрела на Олега, который спокойно, будто бы всё происходящее его вовсе не касалось, спал на соседней подушке. Где-то в гостиной сквозь сон поскуливал Батончик — вероятно, ему тоже снилось что-то неприятное. Марина поднялась с кровати и, тихонько выскользнув из спальни, отправилась на кухню, чтобы попить воды. По дороге девушка погладила спящего на диване пса — старая лежанка стала ему маловата, а новую со всеми этими разборками они купить ещё не успели. Тот тут же перестал скулить и, дёрнув ухом, продолжил смотреть свои собачьи сны. В спальне противно запищал будильник. Пришлось оставлять недопитую воду и идти его выключать. — Ты хоть немного спала? — донеслось до ушей Марины хриплое и сонное откуда-то из-под одеяла. — Не могу спать, — девушка в бессилии опустилась на кровать и тут же оказалась в крепких мужских объятиях. — У меня такое ощущение, что я между небом и землёй. А тебе как будто всё равно — дрыхнешь, будто ничего не происходит! — А разве что-то происходит? — включил дурака мужчина. — Ты дурак, Брагин или просто прикидываешься?! — Нарочинскую аж подкинуло. — Неужели ты не понимаешь ничего?! — А что я должен понимать?! — вспылил и Олег. — Что какая-то дура решила стрясти с нас бабла?! Повисло молчание. Каждый думал о своём взгляде на существующую ситуацию. — Марин… — тихо позвал погружённую в раздумья жену мужчина. — М? — немного растеряно откликнулась девушка. — Я хочу, чтобы у нас был ребёнок. — Почему ты мне сейчас об этом говоришь? — в синих напротив плескалось непонимание. — А когда? — парировал Брагин. — Ты правда что ли не понимаешь? Ну сейчас неподходящий момент, Олег, ну зачем сейчас этот разговор опять заводить? — А у нас всё время неподходящий момент! — Поссориться хочешь? — скорее констатация факта, чем вопрос. — Да не хочу я ссориться! Просто не хочу, чтобы ты осталась одна. — Знаешь, такие важные вопросы вот так за пять минут не решаются. — Я запишусь к вам на приём, доктор Перочинская, — улыбнулся Олег, крепче прижимая девушку к себе. — Отпусти, я на работу опаздываю, — улыбнувшись в ответ, Марина чмокнула мужа в нос и, убрав от себя его руки, поднялась с постели. — Батона погуляй, когда он проснётся. — Иди уже, а то Павлова рычать будет, — фыркнул Брагин, разваливаясь на кровати. Вечером уставшая Нарочинская просто приползла с работы. Её дико раздражал тот факт, что коллеги, будучи не особо в курсе всей этой истории, делали вид, что ничего не произошло и что так оно и должно было быть. Мол Брагин слишком много самовольничает и когда-нибудь что-то подобное и должно было случиться. — Какие же все мерзкие всё-таки, а! — вместо приветствия заявила Марина встретившему её в прихожей Олегу. — Считают, что всё правильно и так тебе и надо. И на меня сочувственным взглядом смотрят, мол «угораздило же вас, Марина Владимировна!». Только Иван Николаевич тебя защищает. Окажись кто из них в такой ситуации, ты бы до последнего бился за каждого. Ну просто потому, что они твои друзья. — Значит такие они друзья, — пожал плечами Брагин, помогая ей снять пальто. — Кушать хочешь? — Честно, нет. Так устала, что только полежать хочу. — Ну пойдём полежать. — Знаю я, Брагин, твоё «полежать». Соблазнишь меня ещё, а потом неожиданно утро наступит, а у нас Хлебобублочный не выгулян и лужа в коридоре, — со смешком сказала Нарочинская. — Злая ты, Перочинская, — надулся мужчина. — Ну извини, так получилось, — девушка развела руками. — И я, между прочим, Батончика нашего уже выгулял. Мы недавно вернулись, — пёс гавкнул, будто в подтверждение слов хозяина. Погуляли они, конечно, знатно. Олег старался всегда уделять собаке много времени. А учитывая количество свободного времени, появившегося у него сейчас, гуляли они всякий раз часа два — и бегали, и в мячик играли, и просто ходили, и на лавочке сидели. — Так мы идём лежать или нет? — спросила у Брагина Нарочинская. — А ты не хочешь сначала в душ сходить? — вопросом на вопрос ответил он ей. — А то знаю я тебя, начнётся потом «Ой, одеяло такое тёпленькое! И ты, Брагин, тоже тёпленький! О, Батончик уснул, нельзя его тревожить, у него голова на моих ногах!». А потом утром у меня под боком не жена, а бешеная панда. — Бешеная панда, значит? — прищурилась Марина и, дождавшись, пока Олег кивнёт в подтверждение своих слов, укусила его за плечо. Мужчина, шикнув от боли, изловчился и затолкал жену в ванную, словив затем недоумённый взгляд Батона. — Что, плюшка? — спросил Брагин у собаки, почесав затем её за ухом. — Лапы у мамы твоей грязные, она с улицы пришла. Получив вполне исчерпывающий ответ, Батон снова улёгся, устроив морду на лапах и размышляя о том, дадут ли ему сегодня ещё какую-либо вкусняшку. — Спина отваливается просто, — простонала Нарочинская, заходя в спальню. — Как сговорились все сегодня с высоты срываться! Сначала промышленный альпинист, потом тётка, которая окно решила помыть… И Костя на помощь позвал — взял девочку семнадцатилетнюю, которая из-за несданного зачёта в окно выбросилась. Её на каталке везли, а она всё говорила, что её папа убьёт за это… — За то, что выбросилась? — не понял Олег. — Нет, за зачёт. Но убивать некого… — Не спасли? — Не-а, — печально покачала головой Марина. — Слишком много всего, сам понимаешь. — Иди ко мне сюда, — мужчина похлопал ладонью по кровати рядом с собой. Девушка послушно устроилась на постели и тут же оказалась в крепких объятиях. Сразу стало спокойно и тепло. — Прости меня, маленькая, — зарываясь носом в её мягкие светлые волосы, тихо сказал ей Брагин. — Я был не прав утром, заведя этот разговор. Только настроение тебе испортил. Но ты тоже была не права! Ну, знаешь… — поймал недоумённый взгляд жены. — Ладно, сегодня я был не прав. Марина лишь удовлетворённо кивнула, затем снова утыкаясь носом в крепкую мужскую грудь. Морфей тут же поспешил забрать её в своё царство, даря ей наконец возможность по-человечески выспаться и не видеть никаких снов. А Олег смотрел на неё спящую и понять не мог, откуда в этой хрупкой девушке столько сил. Но одно он знал точно — с ним ей сильной быть не нужно.***
И Нарочинская решила действовать самостоятельно. Добыв телефонный номер Шанцевой, втайне от Олега она назначила ей встречу, желая выяснить мотивы, по которым эта истеричная мадам решила сломать жизнь талантливому хирургу. Эти самые мотивы оказались очень простыми — у неё была опухоль мозга, в России за неё никто браться не хотел, а операция в одной из клиник Израиля стоила очень дорого. Оттуда и нежелание уступать и торговаться. Марина собрала консилиум из мужа, отца и собаки, чтобы подумать о плане операции. Батон активного участия в этом не принимал, предпочитая лежать под столом и размышлять о вечном, а вот Брагин, лишённый удовольствия оперировать (сам дурак — нечего было увольняться) не спал несколько ночей и, в конце концов, придумал, как с этим справиться. Нарочинский задумку зятя оценил по достоинству и сказал, что это прорыв в хирургии и он сам до такого ни за что бы не додумался. Дата операции была назначена, Шейнман на всё согласен (примазаться-то к чужой славе), а Павлова как обычно недовольна отсутствием доктора Нарочинской на рабочем месте.***
— Саша! — окликнула Марина спешившую куда-то по коридору Покровскую. — Привет, Марин, — девушка доброжелательно улыбнулась коллеге. — Что-то случилось? — тут же задала вопрос. Знала, что в отделении неотложки ничего просто так не бывает. — Да нет пока, — помотала головой Нарочинская. — Есть минутка? Посмотришь меня? — Есть, — кивнула Саша. — Пойдём. — Ну что я могу сказать? — Покровская перевела взгляд с экрана аппарата УЗИ на Марину. — Беременность, семь-восемь недель. Одно плодное яйцо, прикрепилось хорошо. — Сколько? — Марина зажала ладонью рот. — Уже два месяца? Как? — Будто ты, Нарочинская, не знаешь, в каком интернет-магазине аисты капусту с детьми покупают, — фыркнула Саша, протягивая ей салфетку. — Знаешь хоть, от кого? — Знаю, конечно, — немного оскорбленно фыркнула Нарочинская, вытирая гель с живота. — От мужа. — А кто у нас муж? — дёрнула Покровская бровью. О том, что Марина замужем она слышала впервые, хоть слухи в больнице и распространялись со скоростью света. — Волшебник, как видишь, — усмехнулась Марина. — Я думала, меньше, а оно вон оно как… Что я Брагину скажу? — А причём здесь Брагин? — недоумённый спросила Саша. — Тебе ж с этим явно не к нему, а к Зиме… — Нет, Саш, ты не поняла, — Нарочинская улыбнулась. — Сначала мне с этим как раз к Брагину, а потом уже ко всем остальным. — Ой, Нарочинская! — наконец дошло до Покровской. — С начальством, значит? — Мы с этим начальством с меда знакомы, это начальство мой папа уму-разуму учил, — фыркнула блондинка. — Так что, это он вам тут начальство, а мне — муж. — Думаешь, он против будет? — вопросительно посмотрела на неё брюнетка. — Он же детей любит… — Ну, против однозначно нет, — вспоминая недавние разговоры, ответила Марина. — А вот срок… Я думала, три-четыре, ну, максимум пять, но никак не восемь, Саша! Там точно всё нормально? А то столько стресса в последнее время… — Точно нормально, — кивнула Покровская, протягивая Нарочинской снимок. — А за этим стрессом неудивительно, что ты не заметила. Вы хоть планировали? — Планировали, — рассматривая первое фото малыша, с улыбкой сказала девушка. — Ещё как планировали.***
— Нинуль, я отскочу на часик, — набирая номер отца, сказала регистратору Нарочинская. — Прикроешь, если что? — Куда намылилась-то? — полюбопытствовала Нина. — Куда надо, — фыркнула Марина, сбрасывая звонок и глядя на часы. Поняла, что отец, кажется, ещё на паре. — Напоминаешь кого-то мне… — Дубровская на момент задумалась. — Брагина! Вот как он отвечаешь. — Кто-то же должен быть вместо него. Ну, раз его нет. Всё, Нинка, если что, ты меня не видела, — на ходу застёгивая пальто, Марина покинула здание. — Странная она какая-то, — резюмировала регистратор, провожая подругу взглядом. До своей альма-матер Нарочинская добралась в рекордно короткое время. Судя по спешащим в курилку студентам, подъехала она как раз вовремя — началась перемена. Выяснив у пожилой вахтёрши, где найти отца, Марина бодро потопала по знакомым с детства коридорам, на ходу здороваясь чуть ли не с каждым вторым проходящим мимо преподавателем. — О, Маруська, — заметив дочь, появившуюся в дверях, Владимир Сергеевич отложил в сторону стопку проверяемых им работ. — А ты чего тут делаешь? — Поговорить надо, — спокойно ответила Марина, подходя к отцу и целуя его в щёку. — Вот и смоталась с работы, пока обед. — У меня окно сейчас, пойдём, хоть накормлю тебя. А то, небось, не ела ничего толком. — Ну пойдём, — улыбнулась Нарочинская. Есть ей и правда хотелось. Проходя по коридорам с отцом за руку, Марина чувствовала себя маленькой девочкой. Той, что сидела за последней партой в аудитории, когда её было не с кем оставить, и рисовала карандашами в альбоме, попутно с интересом слушая папины лекции. А после пар или во время окон отец точно так же водил её в столовую, чтобы накормить таким ненавистным супом, в награду за съедение которого полагались вкуснейшая вафельная трубочка со сгущёнкой и компот из сухофруктов. Суп Нарочинская всё так же не любила, вафельные трубочки уже давно не ела, а за компот из сухофруктов (где сухофруктов, конечно, больше, чем жидкости), как и в детстве, была готова душу продать. — Так что у тебя там? — расположившись за столиком (у окна, как всегда), спросил мужчина у дочери. — Что-то с Олегом? Что там с этим делом-то всем? — Ждём, когда в нейрохирургии койка освободится, чтобы эту мадам госпитализировать. Я могла бы, конечно, её к нам в неотложку положить, но меня Павлова загрызёт, что я нейрохирургических пациентов к нам кладу. Да и свободные койки — дикая редкость, сам знаешь. Вечно что-то происходит где-то. — У вас там да, дурдом на выезде, — усмехнулся Нарочинский. — А Олег что? Планирует возвращаться? — Ну, Ирина Алексеевна вокруг меня чуть ли не на коленях ползает, чтобы я уговорила его вернуться. Но ты же знаешь, какой Брагин упёртый. Мол, когда помощь нужна была, она его на три весёлых буквы послала, а теперь, когда Шанцева со дня на день иск заберёт, так «Олег Михайлович, возвращайтесь!». — Ну да, Олег мало того, что упёртый, он ещё и гордый. И так просто он в Склиф не вернётся. — Пап… — Нарочинской почему-то было страшно сообщать отцу самую важную новость. — Помоги Олегу с работой, пожалуйста. Я беременна, а на одну мою зарплату мы не протянем. — Прости, что? — Владимир Сергеевич аж борщом подавился. — Ну вот как-то так, — улыбнулась Марина. — Два месяца уже. — Брагин-то знает? — Нет. Я сама только недавно узнала. Вчера. И сегодня к Саше ходила, она подтвердила. — Марина, ну где твои мозги? — покачал головой Нарочинский. — Тем более, ты врач! Неужели ничего не щёлкнуло в голове, нет? — Думала, нервы. Сам знаешь, сколько вокруг всей этой истории переживаний было… Да и симптомов никаких. — Вся в мать, — усмехнулся мужчина. — Та тоже не сразу поняла, что у нас ты появишься. Нарочинская улыбнулась, вспоминая маму. — Я очень рад за вас! — погладил дочь по руке Нарочинский. — Планировали? — Да, — кивнула Марина. — Олег очень хотел. Ну и я, конечно, тоже. — У нас, вроде, есть место преподавателя на кафедре госпитальной хирургии… — Слушай, пап, а приезжай к нам сегодня на ужин. Заодно и расскажешь Олегу про вот это вот всё. А то меня он слушать даже не станет, сам понимаешь. Он мне недавно вообще разводом угрожал! — усмехнулась девушка. — Хорошо, приеду. Заодно плюшку повидаю, а то соскучился по нему уже. — Плюшка с Брагиным прекрасно спят до обеда, а потом шарахаются по району, гуляют. Иногда меня с работы забирать приходят. Веселятся как могут, в общем, пока я на работе думаю, как коньки не откинуть, — Марина надулась. — Им скучать некогда. Так, папуль, — бросила взгляд на циферблат наручных часов, — я побежала, — закинула в рот последнюю вилку гречки. — Жду тебя вечером у нас, — чмокнув отца в щёку, направилась к выходу из столовой. — Марин! — окликнул её отец. — А? — девушка обернулась. — Не забудь Олегу сказать! — Не забуду! — улыбнулась она. — Пока! — помахала рукой и скрылась. — Слушайте, ничего себе у Нарочинского любовница молодая! — перешёптывались за столиком почти у самого выхода девчонки-старшекурсницы. — Ей на вид лет тридцать. Он её раза в два однозначно старше! И хватило же ей ума приехать сюда в разгар рабочего дня! Интересно, чего свинтила-то так быстро? Муж искать начал? А вы слышали, кстати, что от Поздеевой муж ушёл? Она поэтому такая злая и параллельную группу на проверочной запорола к чертям! — Девушки, я был бы очень рад, — ох уж это умение Владимира Сергеевича оставаться незамеченным, — если бы вы с таким усердием обсуждали предстоящий микрозачёт по моей дисциплине, а не личную жизнь преподавателей. Увидимся на занятиях, — фыркнув, мужчина удалился. Однако то, что молодёжь думает, что у него ещё есть порох в пороховницах, очень даже ему польстило. Хоть и смешно стало.***
— … в общем, у нас есть место на кафедре госпитальной хирургии и туда как раз нужен тот, кто знает об этом не на словах, а на практике, — почёсывая за ушком сидящего рядом Батончика, сказал Владимир Сергеевич. — Соглашайся, Брагин, — Марина перемешала салат и отставила миску в сторону. — Тем более, ты сам говорил мне, как ты обожаешь читать лекции студентам, — в её голосе сквозил сарказм. — Ага, меня хлебом не корми, — фыркнул Олег, — дай кому-то лекции по неотложной хирургии почитать! Но с другой стороны, это лучше, чем на «Скорой»… — А ещё минимальная вероятность того, что ты во что-то вляпаешься! — ставя миску на стол, сказала Нарочинская. — Хотя… Ты способный, Брагин! — Ну так что, Олег? — спросил у него Нарочинский. — Согласен? — Согласен, — кивнул Брагин. — Сколько, говорите, там групп?