Второй шанс для главного злодея

Лю Цингэ был влюблен в лорда Цинцзин. Презирая себя за глупость и слабость, каждый раз, словно верный пес, летел он к нему по первому зову. Много лет он был знаком с этим человеком, лживым злоязыким мерзавцем, откровенно подлым и развращенным. Кто вообще может любить такое чудовище? Его легко ненавидеть, и Лю Цингэ ненавидел, с корнем уничтожая даже тень приязни, и с каждым его неблаговидным или сомнительным поступком убеждался в своей правоте. Лишь Юэ Цинъюань, слишком добрый и обладающий, казалось, безграничным терпением, мог спокойно общаться с Шэнь Цинцю и выносить его отвратительный характер. Экзотический цветок пика Цинцзин был скорее ядовитой лианой. А потом он изменился - искажение ци и последовавшая за ним потеря памяти явила совершенно другого человека. Даже глава Юэ, со всей своей снисходительностью и непонятной привязаностью к Шэнь Цинцю, был рад произошедшей перемене; об остальных лордах и о самом Лю Цингэ нечего было и говорить. Он легко бы поверил в одержимость, но проверки *Красным зеркалом* не дали результатов, а глава школы не заметил ни следа присутствия враждебного духа. Но может ли быть, что дух не враждебен? Бог Войны в это не верил. Необходимость делиться энергией оказалась весьма кстати, он внимательно следил за Шэнь Цинцю, ожидая, сам не зная чего - раскрытия ли неких коварных замыслов, возвращения ли прежней личности - но ничего не происходило. Шэнь Цинцю просто жил, возился с учеником, был вежлив и доброжелателен. А еще улыбался, Лю Цингэ и не знал, что он умеет улыбаться. Лю Цингэ наблюдал, и с каждым годом непрошеное, неуместное чувство, когорое, как ему казалось, он давно похоронил в своем сердце, снова возрождалось. Шэнь Цинцю ничего не замечал: может, не хотел, может, и правда был настолько слеп. Лю Цингэ это устраивало, он сам в глубине души по привычке отрицал даже возможность подобной симпатии. События в Цзиньлане и Хуаюэ открыли глаза, но было поздно - Шэнь Цинцю не стало, он пожертвовал жизнью ради демонической твари. Был ли он сам человеком, Лю Цингэ так и не узнал, да и не было это уже важно. Годы безнадежных сражений изматывали, Бог Войны устал и почти отчаялся. Возвращение Шэнь Цинцю стало глотком свежего воздуха, и, одновременно, лишило всякой надежды - как и прежде, он видел лишь своего демона; даже зная, что он такое, раз за разом Шэнь Цинцю выбирал это отродье. Что за безумная одержимость? Лю Цингэ смотрел, снова и снова, и не понимал, кого он видел. Глупое сердце тянулось к этому человеку, но разумом он все яснее понимал, что встреться он с этим Шэнь Цинцю в далекой юности, он не удостоил бы того и взглядом. Изящные манеры, безупречная вежливость, возвышенность, нежная красота - просто еще один ученик Пика Искусств, ничем не выделяющийся на фоне собратьев. Совершенно не интересный. Разумеется, узнавая Шэнь Цинцю лучше, Лю Цингэ увидел и оценил его благородство, доброту, знания и талант. Такого лорда Цинцзин он мог уважать и называть братом. Но, все же, Бог Войны не мог не задумываться, что бы было, не случись того рокового искажения ци. И неожиданно для себя Лю Цингэ понял, что скучает. По тому, другому, каким Шэнь Цинцю был много лет назад. Тот человек, как никто другой, вызывал бурю эмоций, его неуловимая неправильность за маской благородного заклинателя не давала покоя, возмущала, злила - тот Шэнь никогда не оставлял равнодушным. Лю Цингэ никогда не знал его настоящего и уже не узнает - как когда-то в Хуаюэ, Бог Войны осознал безнадежность и необратимость - того человека давно не существует. Были ли эти два Шэня разными людьми, или потеря памяти действительно изменила его до неузнаваемости, узнать уже не суждено. Лю Цингэ хотел бы вырвать из сердца ненужную привязанность и вернуть себе спокойную жизнь, без тоски и разочарования, но пока не получалось: стоило увидеть Шэнь Цинцю, и все доводы разума и логики пасовали. И вот, только вернувшись с миссии и услышав от учеников, что Шэнь Цинцю искал его, Лю Цингэ сразу же отправился на Цинцзин. В бамбуковой хижине Шэнь Цинцю не было, а первый ученик сказал, что он еще не вернулся из медитации. Прячется? Покачав головой, Лю Цингэ полетел к водопаду, где оставил Шэнь Цинцю несколько дней назад. Еще издалека до него донеслись тихие переливы музыки. Лю Цингэ приземлился и пошел дальше пешком, вслушиваясь в нежную мелодию. Стоило ему подойти ближе, как музыка резко оборвалась. - Кто здесь? - послышался недовольный голос. - Покажись! Лю Цингэ вышел к нему из тени деревьев. - Шиди. - Ты никогда не играл при мне, - сказал Лю Цингэ, - я и не знал, что ты так умеешь. - Цинцзин - пик искусств, - чуть насмешливо ответил Шэнь Цинцю, - игра на музыкальных инструментах - важная часть обучения. - Ммм, - Лю Цингэ немного помолчал. - Мне сказали, что ты был на Байчжане. Лю Цингэ встретился с подозрительно-настороженным взглядом. - Да. Хотел проверить, сдержал ли ты слово. - О. - Вот это было неприятно. - Я никому ничего не говорил. Твоя память восстановилась? - Мне значительно лучше. Не заметно. - Я рад. Сыграешь еще? - Хорошо. - Шэнь Цинцю неуверенно кивнул. Лорд Цинцзин сел на землю и мягко коснулся струн. Нечасто он играл для кого-то... на самом деле, ни разу с тринадцати лет. Не считая уроков, конечно, но это совсем другое. Да и желания такого никогда не возникало. Но разве он может отказать Богу Войны? Разве он хочет ему отказать? Лю Цингэ расположился неподалеку, облокотившись на камни и приготовившись слушать. Шэнь Цинцю сыграл несколько нот, невольно следя за чужой реакцией. Заметив странное, он остановился. - Что с тобой? Ты ранен? - Царапина. Не обращай внимания. Шэнь Цинцю нахмурился. Царапина? Для царапины Цингэ слишком осторожно двигается. - Я немного устал. Все хорошо, правда. Не волнуйся. Довольная улыбка Лю Цингэ его порядком разозлила. - Да кто о тебе волнуется? Шэнь Цинцю отвернулся, вернув все внимание гуциню. Над лесом разнеслась новая мелодия. Музыка переплеталась с шелестом листвы и журчанием воды, нежные звуки завораживали. Лю Цингэ со вздохом прикрыл глаза. Он сам загоняет себя в ловушку...