Воспоминания о будущем

За последующие два часа Евангелина успела сделать все дела, которые оставались на этот день. Сперва она ознакомилась со своими «апартаментами» на эту ночь. Это оказался небольшой домик с тремя аккуратно заправленными железными кроватями, одна небольшая комната, которая пустовала из-за отсутствия вещей. Полковник Лэйт объяснил, что здесь живут все высшие чины этого лагеря, но на данный момент двое из них отсутствовали, а сам полковник мог переночевать в другом месте. Ева была очень благодарна за такой щедрый поступок, поэтому последующие пол часа пролежала на заправленной постели, отдыхая. Следом ей показали душевые кабины, но уже тогда она знала, что не будет ими пользоваться, так как сменной одежды она с собой не брала. После всех ознакомлений, Евангелина просидела с мистером Эрскином на улице в беседке, заполняя оставшиеся бумаги и отбирая подходящих кандидатов, которых, как оказалось, было всего три человека, но последний этап теста должен был окончательно решить судьбу этих людей. — Думаете, им всем нужно пройти второй этап тестирования? Нарушает тишину Евангелина и убирает бумаги в сторону, поднимая взгляд на сидящего напротив профессора. Тот не перестаёт заполнять отчёты, но все же отвечает на поставленный вопрос. — Конечно, агент Парсон. Физическая подготовка ещё не показатель. Вы же помните, что нам нужны хорошие человеческие качества? Возможно, они окажутся именно в тех ребятах, которые не прошли наши тренировочные тесты. — И то верно. Оставшееся время они просидели в тишине, собирая все данные в одну кучу и сверяя их на бланках. Работать с бумажками Евангелина не всегда любила, скорее, практически никогда, ведь монотонная работа быстро утомляла, но выбора другого попросту не было. Поэтому, когда работа была окончательно закончена, девушка отдала все бумаги Аврааму и ушла прогуляться по территории лагеря, чтобы отдохнуть. Солдаты должны были по одному заходить в комнату к профессору, а другие ждали в столовой, так как ужин должен был начаться уже через час. Гуляя по тропинкам, что были окружены деревьями по обеим сторонам, Евангелина вспоминала свои дни в тренировочном лагере, вспоминала беседы с Пегги, которой ей сейчас очень не хватало. Ей чертовски сильно хотелось побеседовать с девушкой, рассказать о том, что сегодня произошло и как один сержант её выводит из себя одним своим присутствием, выбивает из равновесия, заставляя поступать так, как она ранее не поступала. Ей хотелось топнуть ногой от возмущения, закатить глаза и фыркнуть так громко, чтобы услышал весь мир, но вместо этого ей оставалось лишь гулять по лагерю и рассматривать окрестности, наслаждаясь тишиной и спокойствием. Солнце уже потихоньку начинало заходить и на улице стало холодать, от чего девушка укутывалась в зелёный пиджак и возвращалась обратно на ту территорию лагеря, где были все домики, столовая и тренировочные площадки. Из далека она видела, как солдаты один за другим покидали помещение, где сидел профессор Эрскин и, судя по времени, второй этап тестирования подходил к концу. Евангелина решила не мешать Аврааму, поэтому направилась прямиком к столовой, чтобы послушать краем уха солдатские истории парней, узнать про их боевой настрой и по больше пообщаться с полковником Лэйтом, у которого за плечами было так же много опыта, как и у полковника Филлипса. — Ты сам то себя слышишь? Думаешь это правда? Девушка замерла при входе в столовую, где была открыта дверь и прислушалась. Солдаты говорили оживлённо и громко, что означало, что кроме них там никого больше не было и ужин ещё не начался. — Ты же видел как она стреляла, не понимаю, в чём твоя проблема? И вообще, чего ты к ней прицепился? — Ричард прав, дружище, ты её видел? Да ей, кажется, лет двадцать, не больше. Откуда у неё такое звание? Стрелять из оружия может любой дурак, если у него с глазомером все в порядке! Евангелина потеряла дар речи от возмущения, она хотела тут же ворваться в помещение и всем своим видом дать понять, что они не имеют никакого права говорить так о ней, но разговоры не умолкали, а любопытство брало вверх, потому что в обсуждении было задействовано, как минимум, человек пять, если не больше. От чего-то ей хотелось послушать этих мужчин со стороны, которые никогда в жизни, наверное, не скажут ей этого в лицо. — Я вообще считаю, что девушкам на войне делать нечего... — Как это нечего? Хочешь сказать, что полевые медсёстры не нужны? А партизанки? — Медсёстры — да, но они не военные, не секретные агенты, которые отправляются на вражеские базы противника и устраняют их, они всего лишь врачи, которые спасают наши с вами жизни! Они не такие, как эта агент Парсон, которая уж точно мнит себя супер военной. Да она хоть раз была на передовой вообще? Какой из неё агент? — По-моему, у тебя слишком предвзятое отношение, Роберт! В Первой мировой войне тоже были женщины военные. — Были, но это не отменяет того факта, что я все ещё не понимаю, зачем они там? — Поддерживаю, Робби. Сидели бы себе дома, да дожидались нас, красивые, молодые, обстраивали быт, работали бы, пока мы там воюем. Женщины для этого рождены, других я не воспринимаю. Она не могла поверить своим ушам. Слушать это было невыносимо, но девушка попросту не могла перестать, так как дурацкое любопытство не давало ей сделать шаг внутрь и заставить их замолчать. Осмотревшись по сторонам, Евангелина никого не заметила рядом, поэтому продолжила слушать разговор солдат, сидевших за столом. Она и подумать не могла, что так много мужчин думает о женщинах в таком свете. Конечно, она представляла себе все масштабы трагедии, но ещё никогда ей не удавалось слышать столько несправедливости в свою сторону и сторону женщин, которые добровольно шли на войну, отдавали свои жизни за свободу, а в итоге получали такие «почести». — Да ты себя послушай, Чарльз! Не все женщины готовы плясать под твою дудку! Агент Парсон уж точно такой не выглядит... — А зря, я бы её научил уму разуму! И дикий, грязный, пошлый хохот разлетелся по столовой, но через пару секунд утих, когда кто-то продолжил говорить. — Я уверен, что эта Парсон точно кого-то ублажила, чтобы добиться такой должности. Не бывает таких молодых агентов, она ведь даже ещё университет не окончила, а уже носит военную форму! Дурость какая-то. Я больше чем уверен, что этот её полковник Филлипс, который прислал её сюда и этого учёного, в этом замешан и уж точно приложил свою руку к её острой коленке. Вы вообще видели её стройные ножки? Была бы эта дурацкая юбка чуть короче, я бы точно взгляд не смог оторвать. И снова противное хихиканье, от которого у девушки ком в горле образуется и живот скручивает от тошноты. Хотелось убраться из этого места как можно быстрее и больше никогда не возвращаться. Для неё эти люди перестали существовать: грязные, мерзкие, аморальные животные, которым ничего не нужно, кроме секса и горячего ужина от «любимой» жёнушки или любовницы. — Полностью поддерживаю, Робби! Уверен, она так же хорошо работает своим... — Довольно! Внезапно резкий, громкий голос и удар кулаком по столу заставляет всех замолчать и тишина на несколько секунд отрезвляет. Евангелина вслушивается, пытаясь понять, кому именно принадлежал этот голос и на ум приходит лишь тот самый Барнс, который в самом начале их знакомства так сильно ей не понравился своей выходкой. Ей почему-то казалось, что он активно принимает участие в этом разговоре, но теперь она отчётливо слышала его голос и могла сделать вывод, что в этом мерзком общении он не принимал никакого участия. — Что такое, Баки? Боишься, что мы отберём у тебя лакомый кусочек? Видел я, как она на построении тебя отшила, вот теперь и бесишься? Девушка слышала, как деревянный стул резко отъехал по бетонному полу в сторону и тяжёлые, быстрые шаги стали звонче, когда мужчина подошёл в плотную к говорящему. — Ты вообще хоть иногда думаешь о том, что говоришь? — его голос был глухим и грубым, казалось, что он был в гневе от происходящего, — вы все! Что вы тут устроили? Обсуждаете невинную девушку за спиной, которая вам, идиотам, даже ничего не сделала! Вы видели её всего пару часов, а уже позволяете себе испускать такие сальные шуточки в её сторону. Поимейте хоть каплю уважения, придурки, а то устроили здесь не пойми что. Аж противно с вами за одним столом находиться, — фыркнув, договорил сержант Барнс и зашагал обратно к своему месту. — Да ладно тебе, Баки. Как будто ты сам не хотел её трахнуть сегодня днём, когда впервые увидел? — Заткнись, Кларк, чтоб тебя! — он снова бьёт кулаком по столу, но в этот раз, кажется, не встаёт с места, — Я никогда в жизни не позволю себе относиться так к девушке и тебе советую, а то ведёте себя, как недалёкие, полоумные люди. И после все замолчали. Были слышны лишь единичные перешёптывания, по типу «да забей, его какая-то муха укусила сегодня» или «он прав, давайте не будем». Ева их уже практически не слушала, упиралась спиной в деревянную стену столовой и смотрела в небо, которое уже стало практически тёмным, если бы не свет от горизонта, который наливался оранжевым цветом. Есть уже совершенно не хотелось, как и заходить в это помещение, где сидели те самые парни, которые только что обсуждали её в самом грязном свете, считая настоящей шлюхой, а не порядочной и умной девушкой, которой она всегда была. — Агент Парсон? Она даже не заметила, как к ней подходил профессор Эрскин, который уже, видимо, закончил со своими бумагами и принял окончательно решение. Он выглядел весьма уставшим и, судя по всему, голодным. — Вы уже закончили, мистер Эрскин? — Да, пару минут назад, как раз направлялся в столовую, а вы почему здесь стоите? На улице ведь уже похолодало. И правда, небольшой пар изо рта выходил каждый раз, когда человек начинал говорить, но Ева этого даже не заметила из-за внимательного подслушивания бесед будущих солдат. — Решила подышать свежим воздухом, пойдёмте, ужин уже, наверное, готов. Профессор и Евангелина по очереди зашли в помещение и разговоры стали ещё тише, но больше никто не возвращался к теме о ней. Проходя мимо сержанта Барнса, девушка взглянула на него мимолётным взглядом, но он даже не обратил на неё никакого внимания, беседуя о чем-то со своим товарищем рядом. Ей хотелось не употреблять пищу, а закричать в подушку, выпить пару бокалов вина и улечься спать, чтобы завтра наступило как можно скорее и они убрались от сюда при первой же возможности. Хотелось ужасно домой, к родным, к любимому рабочему месту и Пегги, которая обязательно выслушает, поймёт и поддержит. — Агент Парсон, — она ковыряла вилкой в варенной картошке и тыкала в кусок мяса время от времени, есть совершенно не хотелось, — вы с нами? — полковник Лэйт усмехнулся и сделал небольшой глоток из своего стакана. Девушка медленно подняла взгляд вверх и устало улыбнулась. — Да, простите, сэр, я, кажется, все прослушала. — Да ничего, мы тут как раз вспоминали наше прошлое с профессором Эрскином. Может, поведаете немного нам о вашей службе? Давно приобщились к военной деятельности? У неё снова стал ком поперёк горла из-за того, что в помещении как будто стало на пол тона тише, если все вообще не перестали ужинать и не обратили на неё своё внимание с не скрытым любопытством. Но когда Ева обернулась на сидящих за другими столами солдат поняла, что ей это просто привиделось и никто, на самом деле, не слушал, о чём они болтали. Было видно, что полковник Лэйт интересуется этим в сугубо интересующем его аспекте и он вовсе не собирался докапываться до истины, сомневаться в ней или после обсуждать её успехи с кем-то ещё. Этот человек сразу понравился девушке и она, сидя сейчас напротив него, была рада, что не ошиблась сегодня днём, когда впервые его увидела. — Ну, моё военное прошлое не такое уж и большое как ваше, полковник. Я присоединилась к Стратегическому научному резерву зимой сорок первого, помогала с документацией, чуть позже занималась переводами. С полковником Филлипсом я познакомилась лишь в конце ноября этого же года, я ещё тогда не служила и он сказал, что это нужно срочно исправить, так что свою военную подготовку я проходила лютой зимой сорок первого и сорок второго года, — Евангелина тихо посмеивается, вспоминая те короткие солнечные дни и лютые морозы на рождественские праздники, а после весь январь, который насыпал снега по самое колено. — Мистер Эрскин сказал, что вы побывали во Франции на территории нацистов... — Да, мне пришлось отправиться туда с командой полковника Филлипса, но я была там лишь в качестве переводчика, пусть и пришлось пару раз применить силу. Не могу сказать, что мне не было страшно...просто, ещё до работы в СНР я всегда думала о том, что не могу сидеть сложа руки, пока другие погибают на этой войне. Наверное, лишь вера в то, что я делаю благое дело помогала мне не сдаваться и двигаться вперёд, выполнять приказы и ни о чём не сожалеть. — Из вас бы вышел отличный солдат, агент Парсон, будь вы мужчиной я бы ценил вас больше, чем этих оболтусов, которые через неделю отправляются в Англию. — Эти оболтусы хорошо сегодня справились на первом тестовом испытании, у них у всех очень хорошая физическая подготовка, полковник Лэйт. Вы прекрасно справились со своей работой. — Очень на это надеюсь, — мужчина грустно улыбнулся и повернулся назад, смотря на парней за своей спиной, что оживлённо о чём-то беседовали и было видно, как глаза их смеялись и губы растягивались в счастливых улыбках, — надеюсь, что каждый из них вернётся домой живым, — после этих слов наступило неловкое молчание, которое полковник сам же и прервал, — кстати, профессор, как там результаты наших бойцов? Кто-то подходит? Евангелина тут же подняла голову вверх, желая по скорее услышать ответ. В глубине души она надеялась, что никто из этих парней не подошёл и они со спокойной душой смогут уехать домой, ведь те их разговоры двадцать минут назад оставили большой отпечаток на душе девушки. — К сожалению, никто, — и на этой фразе Парсон облегчённо вздохнула и даже повеселела, принимаясь активно за поедание варенной картошки. — Что ж, очень жаль, надеюсь, этим парням повезёт на передовой, говорят, в Италии и Франции сейчас ведутся жестокие бои. — Есть какие-то вести из фронта? — Не совсем, наши бойцы ведут активную борьбу на морях и океанах, но нацисты активно пробиваются к берегу во Франции и боюсь, нас ждут серьёзные битвы в ближайшем будущем. Будем надеяться, что в Италии все окажется спокойнее и наши парни не погибнут. Оставшееся время Евангелина лишь слушала разговор полковника и профессора Эрскина, время от времени вклиниваясь в разговор ненадолго, но после снова она возвращалась к ковырянию пищи в тарелке и своим мыслям. Она даже не заметила, как столовая быстро стала пустеть и солдаты начинали покидать помещение, отправляясь спать. Профессор Эрскин ушёл первым, а следом за ним полковник Лэйт, пожелав Еве спокойной ночи и напомнив о том, что её никто не побеспокоит в новых апартаментах на эту ночь. Евангелина старалась двигаться бесшумно и незаметно, дабы оставшиеся солдаты, которые доедали свой ужин, не обращали на неё никакого внимания. Её медленно начинало клонить в сон от приёма пищи и усталости, поэтому хотелось по скорее добраться до кровати и лечь спать, чтобы уже завтра утром отправиться домой. — Агент Парсон, — мужской звонкий голос окликнул её, когда она выходила из столовой и уже направлялась в сторону своего маленького домика. Обернувшись, она увидела Джеймса, который потирал полотенцем мокрые волосы и с улыбкой на губах быстрым шагом направлялся прямиком к ней. — Сержант Барнс, что-то срочное? — уставший и безразличный тон, с которым она заговорила, сменил радостную улыбку на лице мужчины на более слабую, почти незаметную. Удивительно, что она даже не заметила, как тот ушёл из столовой и уже успел принять вечерний душ. — Да...я...хотел спросить у вас....— его речь была неуверенной, кажется, слегка взволнованной и когда он подошёл чуть ближе Евангелина уже не слышала, что мужчина говорил дальше. Всем её вниманием завладел резкий запах мыла и мужского тела, а ещё духов, таких отдалённых, словно ими пользовались очень давно, но они все ещё сохранили свою стойкость и продолжали держаться из последних сил на серой толстовке, в которой сейчас стоял солдат. Девушка сложила резко руки на груди и слегка качнула головой, чтобы прийти в себя, но сердце билось так быстро, что начинало шуметь в ушах, а перед глазами все размывалось. Ей ужасно сильно хотелось сделать шаг ближе, чтобы вдохнуть этот запах сильнее, но дерзкая ухмылка мужчины напротив и заинтересованный взгляд заставили девушку резко вернуться на землю и взглянуть на него со всей серьёзностью. — Вы меня не слушали, верно? — он чуть засмеялся и потёр правую щеку ладонью, на которой все ещё была лёгкая щетина. — Я...извините, — меньше всего ей хотелось сейчас оправдываться, но она так устала физически и морально, что просто не могла совладать с собой, поэтому позволила себе отвлечься на совершенно незнакомого ей мужчину, который при свете фонарей и тёмно-синего ночного неба казался куда красивее и загадочнее, чем несколькими часами ранее. — День выдался весьма тяжёлым, мне бы сейчас не помешал горячий душ, но так как у меня нет с собой сменной одежды, то я, наверное, просто отправлюсь спать и не буду вас задерживать, сержант Барнс. На улице не май месяц, а вы как раз только что покупались, даже волосы ещё просохнуть не успели. — Печётесь о моём здоровье, агент Парсон? — Кто-то же должен воевать, сержант Барнс, — парирует ему в ответ девушка и поднимает подбородок чуть выше, заглядывая в глаза мужчине, который не переставал улыбаться уголками губ. — Хотите, я одолжу вам свою футболку? Обещаю, она чистая и как раз со мной. Только вчера стирал. — Зачем она мне? — в недоумении спрашивает, но с любопытством все же опускает мимолётный взгляд на его руки и замечает белую футболку на предплечье. — Вы же сказали, что у вас нет сменной одежды. Думаю, футболка будет вам на несколько размеров великовата, но это ведь даже хорошо? — Не думаю, что это хорошая идея, сержант Барнс... — А вы предпочитаете спать в военной форме, м? Он вопросительно изгибает бровь и ухмыляется, потирая ладонью теперь не лицо, а шею, наклоняя её то вправо, то влево. Это действие снова гипнотизирует девушку на несколько секунд, но на этот раз она быстро возвращается в реальный мир. — Хорошо, сержант Барнс, хорошо, только перестаньте ухмыляться! В конце то концов, вы все равно не будете знать, надевала я её или нет! Так что я могу её просто взять и уйти спать, чего и вам советую. — Держите, агент Парсон. — Доброй ночи, сержант Барнс. — Агент Парсон! — девушка уже уходила, когда он снова её окликнул, остановившись, она все же обернулась и вопросительно на него взглянула, — может все же скажите мне своё имя? — он улыбался, сколько можно улыбаться? — Не думаю, сержант Барнс. — В таком случае, рад услужить, агент Парсон, — кричал он ей в спину, когда девушка быстрым шагом уходила прочь, но губы все же растягивались от дурацкой улыбки, которая все никак не пропадала с её лица. — Доброй ночи! Она слышала, как он удалялся от неё в другом направлении и даже хотела обернуться, но вовремя себя остановила. Открывая дверь в свою комнату, она вдруг вспомнила, что так и не спросила у него, что же он хотел у неё узнать, но сейчас это уже было неважно. Возможно, хотел узнать про результаты тестирования? Впрочем, об этом солдаты узнают завтра утром. Закрыв за собой двери, девушка включила настольную лампу и села на ближайшую кровать, положив белую футболку к себе на колени. Она смотрела на неё осторожно, боясь даже прикоснуться к хлопковой ткани. Это казалось совершенно неправильным. Брать вещи у незнакомца, который ведёт себя слишком нагло по отношению к ней! Но, с другой стороны, он ведь заступился за неё сегодня. В голове все так перемешалось, что Ева закрыла лицо руками и тихо застонала, пытаясь совладать со своими чувствами, сердцем, которое все ещё быстро стучало и мозгами, которые, кажется, напрочь отказывались мыслить здраво. Убрав руки с лица ей снова захотелось взглянуть на дурацкую футболку и первая мысль была: «возьми её в руки». Потянувшись пальцами к белоснежной ткани, Евангелина аккуратно поднесла её к лицу и, прикрыв глаза, сделала глубокий вдох и утонула в том самом запахе, который она ощущала пару минут назад, когда столкнулась с сержантом на улице. Сердце забилось так быстро, что ещё чуть-чуть и точно выпрыгнуло бы наружу. Она просидела так несколько минут, прежде чем резко открыла глаза и подскочила с кровати, отбрасывая футболку в сторону и хватаясь руками за голову. Ева стала расхаживать по комнате, стуча маленькими каблучками по деревянному полу и тяжело дышала. — Нет, нет, нет. Даже не думай об этом! Просто оставь эту дурацкую футболку на другой кровати, ты ведь ни перед кем не обязана отчитываться, ведь так? — Евангелина говорила сама с собой, расхаживая в быстром темпе по комнате. Она потирала лицо руками, пытаясь привести себя в чувство, но это помогало очень слабо. Мысли все больше жужжали в голове. — Подумаешь, два года у тебя никого не было, ты и не такое сможешь пережить, Ева! К тому же он скоро отправляется на передовую, так что у тебя в принципе нет никаких шансов! Ты должна думать о работе, Евангелина! — и даже спародированный голос матери не помогал. Остановившись напротив кровати, девушка стала сверлить взглядом проклятую футболку, что лежала неподвижно и словно манила её к себе. В конечном итоге кусок тряпки взял верх. — Чёрт с тобой! В конечном итоге я не обязана ему говорить, что надевала её на ночь, ведь так? Да и, к тому же, не буду ведь я спать в форме, в самом то деле? Комфорт при выше всего! Она так отчаянно убеждала себя, что верила во все, о чем говорила, но где-то в глубине души она прекрасно понимала, что давно поддалась на дурацкие чары этого солдата, самодовольного и уверенного в себе сержанта Барнса, который улыбался, словно чеширский кот и глядел своими голубыми глазами в самую душу. Будь они не на войне, она бы, возможно, подарила ему танец, но всего один, чтобы запомнить его на всю жизнь и больше никогда не повторять, храня в памяти этот по истине замечательный момент. В лагере потушили свет и лишь настольная лампа продолжала гореть в комнате девушки. Расстегнув быстро пиджак, Ева принялась расстёгивать блузку и юбку сзади, аккуратно снимая каждую вещь по очереди и складывая её на соседней кровати. Оставшись в нижнем белье, девушка подняла глаза к окну но никого там не заметила и расстегнула аккуратно белый лифчик, избавляясь и от него тоже. По телу сразу пробежали мурашки и Ева даже вздрогнула от приятного ощущения, обнимая себя руками. Было приятно избавиться от уличной одежды и верхнего белья, которое к вечеру ужасно надоедало. Будь её воля, она бы вообще не носила эти лифчики, но без них невозможно было выйти на улицу. Подхватив пальцами футболку с кровати, она тут же проскользнула в хлопковую ткань и снова мурашки пробежали по телу от приятных ощущений. Чистая, мягкая футболка со вкусным запахом дурманила разум. Она, как и сказал сержант Барнс, действительно была в несколько раз больше девушки и доходила ей до бедра, свисала огромными рукавами на плечах и дальше вниз, ткань не прилипала к телу, не обтягивала и была приятной на ощупь. «Прекрати улыбаться», — шептала про себя девушка приказным тоном, пока залазила под одеяло и выключала свет, — «ведёшь себя, как маленькая девочка, на которую впервые обратил внимание парень», — она перевернулась на правый бок и, поджав под себя колени, скручиваяся калачиком, закрыла глаза и снова мечтательно улыбнулась. Неосознанно Ева медленно нырнула носом под ворот футболки и глубоко вдохнула, снова ощущая очень отдалённый запах мужских духов и мыла. Ей хотелось завернуться в эту вещь и никогда из неё не вылезать. Сколько она себя помнила, с ней ещё никогда такого не происходило, даже вещи Конрада она не любила так сильно, как какую-то простенькую футболку сержанта Барнса, в которой он, скорее всего, занимался спортом, бегал по утрам и подтягивался на турнике. Представив это, Ева тут же раскрыла глаза и жалобно заскулила, переворачиваясь на спину и устремляя взгляд в чёрный потолок. Ладошки снова начинали потеть, низ живота слегка скрутило и в мыслях то и делали, что появлялись картины Джеймса в летнюю жару, пока он в военных штанах, берцах и своей белой футболке бегал по три километра каждое утро, как под палящим солнцем он медленно подтягивался вверх и тяжело дышал, пока капли пота скатывались по его лицу, рукам, крепкой шеи и забирались под ворот футболки, стекая дальше, вниз, по накаченной груди и подтянутому животу... Не выносимо. Ева снова заскулила и свела ноги, сжимая их так сильно, что те аж начали болеть от такого давления. Она чувствовала себя просто ужасно, думая о совершенно незнакомом мужчине, которого знает всего пару часов и ещё от того, что позволила своим желаниям и чувствам взять над ней вверх, заставляя своё тело мучаться и крутиться под одеялом, с надеждой, что это наваждение и лёгкие нотки возбуждения пройдут как можно скорее. Пролежав с подобными мыслями ещё минут двадцать, Ева пришла к выводу, что пора заканчивать. Стоило попытаться уснуть и подумать о чём-нибудь другом, более важном, чтобы расслабиться и наконец-то забыть обо всем этом. Она думала о том, что Джеймс уже через неделю уедет домой, в Нью-Йорк, а через пару дней и вовсе отправится на войну и они, возможно, больше никогда не увидятся, так что строить на счёт него какие-то планы или летать в облаках было бессмысленно, пустая трата времени. Эта мысль помогла ей наконец-то успокоиться и снова свернуться калачиком, устало закрывая глаза и засыпая, воображая себе, как она встречает праздничный парад в Нью-Йорке со своими друзьями в честь победы во Второй мировой войне. Проснувшись утром с первыми лучами солнца, девушка медленно потянулась и осмотрелась: вокруг все было точно так же, на улице пели птицы и не было никакого шума, по двору гулял слабый утренний туман, но спать уже не хотелось. Быстро поднявшись на кровати, Ева посмотрела на себя и заметила помятую футболку, которая вчера вечером была не такой сжатой. Тихо выругавшись про себя, она медленно опустила ноги на прохладный пол и поёжилась, поднимаясь со своего спального места. Девушка не знала, который сейчас час и когда им предстоит вылетать, но надеялась, что это произойдёт как можно скорее. Стянув с себя футболку, Евангелина сложила её аккуратно и положила на стул, словно она там и лежала все это время. Ей не хотелось говорить Джеймсу, что она воспользовалась его щедрым предложением, поэтому во время ухода девушка решила, что так и скажет ему, дабы не оставлять каких-то надежд или даже память о себе. У молодого бойца голова должна быть светлой, не забитой никакими проблемами или даже мелкими вещами, незначительными. Надев на себя старую одежду, Евангелина заправила постель и посмотрелась в маленькое зеркало, что висело на стене. Волосы, что были чуть ниже плеч, вились густыми кудрями, как девушка их вчера и уложила, так что причёска практически не испортилась и это радовало. Расчесав их тонким гребешком, что лежал у неё в маленькой чёрной сумке, Ева ещё раз взглянула на себя в зеркало, осмотрела комнату и открыла дверь, выходя на улицу. — Агент Парсон, — сонный голос профессора окликнул её, когда девушка сидела на лавочке и дышала свежим воздухом. Вокруг ещё никого не было, кроме природы, поющих птиц и тишины. — Вы уже проснулись? Замечательно, а то я думал идти будить вас. Только что разговаривал с полковником Филлипсом, вылетаем через час, машина должна скоро за нами приехать. — Отлично, я уже готова выезжать, — девушка обернулась, приветливо улыбаясь и прикрывая лицо рукой от солнечного света. — Тогда, пойду скажи полковнику Лэйту, что мы не будем завтракать. Нужно собрать ребят, чтобы огласить им результаты, а они, кажется, ещё не проснулись или бегают где-то за пределами лагеря. — Конечно, я буду здесь. Авраам Эрскин ушёл, оставляя Еву снова одну, но это продлилось не долго. Минут через двадцать к ней шёл уже не только профессор, но и полковник, который что-то оживлённо рассказывал, взмахивая руками. — Агент Парсон, с добрым утром. Как вам у нас спалось? — Доброе утро, полковник Лэйт. Спалось замечательно, спасибо за ваше гостеприимство. — Всегда рады, всегда рады. Ну что ж, пойдёмте? Ребята уже ждут нас у входа, они только что вернулись с пробежки, а ваша машина с минуты на минуту должна подъехать. Поднявшись с лавочки, Евангелина пошла следом за двумя мужчинами, которые продолжали о чём-то беседовать, но девушка их не слушала. Она ощущала лёгкое волнение в груди и снова чувствовала, как потели ладошки. До последнего ей не хотелось признавать, что это было из-за сержанта Барнса, с которым она сейчас, скорее всего, встретится и поговорит перед отъездом. Он уж точно не упустит возможности попрощаться. Ей не хотелось даже видеть его, ведь ночные фантазии снова всплывали перед глазами, как только полковник упомянул утреннюю пробежку. Наверное, солдаты сейчас были все уставшие, потные и грязные. Парсон снова и снова представляла себе то, о чём думала ночью и сжимала ручку своей маленькой сумки так сильно, что пальцы начинали болеть. Когда они подошли к воротам, девушка заметила толпу будущих солдат из человек двадцати, которые оживлённо беседовали. Кто-то сидел на земле, кто-то упирался боком о железные ворота, а кто-то просто смирно стоял на улице поддерживая разговор. Ева не пыталась искать взглядом Джеймса, она вообще старалась не смотреть на парней, поэтому все своё внимание направляла в сторону полковника и профессора. — Ребята, профессор Эрскин и агент Парсон покинут нас через пару минут, но перед отъездом они хотели объявить вам результаты тестирования, — полковник как всегда любезно предоставил слово и отошёл в сторону, в то время как будущие бойцы понемногу затихали и собирались в кучу, дабы послушать окончательный вердикт. Евангелина стояла на шаг дальше от учёного, смотря на ботинки солдат, что стояли к ней ближе всего. — Для начала, мы бы хотели поблагодарить вас с агентом Парсон за оказанную нам честь, принять участие в нашем тестировании для правительства и за радушное гостеприимство. По итогам тестирования, к сожалению, никто не прошёл, — солдаты тут же оживлённо загудели, а их лица сразу изменились: кто-то был расстроен из-за своей неудачи, а кто-то наоборот рад, потому что изначально не хотел принимать в этом участия. — Но, не спешите огорчаться, потому что это не значит, что вы плохие бойцы, просто...для нашего испытания в будущем вы нам не совсем подходите, увы. Знаете, чтобы поднять ваш боевой настрой скажу, что я был бы и сам рад найти среди вас подходящего кандидата вместо того, чтобы и дальше разъезжать по военным лагерям в поисках нужного человека, — мистер Эрскин слегка засмеялся, поправляя очки на переносице. Ева все же удостоила своим взглядом присутствующих, улыбаясь так же снисходительно. — Агент Парсон, скажите пару слов? Девушка обернулась к полковнику и благодарно улыбнулась, возвращая своё внимание к солдатам. Пробежав взглядом по толпе, она все же заметила слегка сонное, но улыбающееся лицо сержанта Барнса, который стоял в гуще толпы, сложа руки на груди и внимательно слушал, не отрывая от неё своих глаз. Это немного смутило девушку, заставив замяться на пару секунд в попытке подобрать нужные слова. — Конечно, да...— тихо проговорила Парсон, — вы показали отличные результаты на первом тестировании, спасибо за участие и такие высокие показатели. С вами мы уверены, что наша страна будет спать спокойно, — она говорила от чистого сердца несмотря на то, что какая-то часть этих людей ужасно отзывалась о ней вчера вечером. Но, это не отменяло того факта, что будущие солдаты были действительно хорошо подготовлены, пусть хоть и как люди они были не самыми порядочными, но в военном деле уж точно заслуживали уважения. Мужчины одобрительно захлопали, кто-то даже начал свистеть от радости и Ева услышала фразу: «значит порвём этих нацистов, совсем скоро на войну, парни», — и улыбнулась. Через пару секунд чёрная правительственная машина заехала на территорию лагеря и полковник Лэйт подошёл попрощаться со своими гостями, желая хорошего перелёта и передавая привет своему старому другу полковнику Филлипсу. Мистер Эрскин открыл дверь и первым залез в машину, занимая левую сторону заднего сиденья. Евангелина, взглянув в последний раз на лагерь, тоскливо улыбнулась и уже хотела сесть за профессором следом, но мужской голос снова её окликнул. Ей даже показалось, что Джеймс будет до бесконечности останавливать её на пол пути, каждый раз, когда она соберётся уходить куда-нибудь. Было такое чувство, словно он не хотел, чтобы она пропадала навсегда, не хотел, чтобы она уехала не попрощавшись. — Агент Парсон! — он пробивается сквозь толпу и подходит к девушке, оказываясь слишком близко к ней, из-за чего Ева поднимает голову вверх с лёгкой улыбкой на губах. — Да, сержант Барнс? — Вы воспользовались моим вчерашним предложением? — Не было необходимости, вашу футболку я оставила в домике полковника Лэйта, где я ночевала, вы можете забрать её там. Он смотрел на неё с загадочной улыбкой и не скрытым недоверием. Она хотела быть убедительной в своих словах. По крайней мере, ей казалось, что так и было, но судя по хитрому взгляду голубых глаз мужчина ей совсем не верил. Это заставило её улыбнуться ещё больше и сжать дверцу машины чуть сильнее. — Ладно. Хорошо, — кивнул несколько раз головой, словно соглашаясь с её ложью и сделал шаг назад, собираясь уходить, — тогда, был рад знакомству, агент Парсон! — и уходит, взглянув на неё в последний раз. А она все стояла и смотрела, как будущий солдат, которого отправят в Англию через неделю, медленно удалялся, задумчиво смотря себе под ноги. Чёрт знает, кто потянул её за язык произнести следующее. Возможно, она хотела подарить ему маленький «подарок» таким образом, а возможно, она хотела сделать это знакомство более запоминающимся. Детская радость вдруг охватила её, словно она собиралась сделать маленькую шалость о которой так давно мечтала, но ей все запрещали и запрещали. — Евангелина! — громко произнесла Парсон, кусая нижнюю губу от волнения и лёгкой радости. Джеймс быстро обернулся, вопросительно смотря на неё и замер на месте. Она добавила, — но можно просто Ева, — ей хотелось рассмеяться, как маленькой девчонке от счастья, когда на губах Джеймса появилась радостная улыбка и голубые глаза засияли ярче прежнего. Он выглядел счастливым и довольным, прям как она. Светилась, как чёртов фейерверк и даже не скрывала этого. Ей снова было девятнадцать, когда она смеялась вместе с Конрадом в центральном парке Нью-Йорка, лежа на траве, ей снова хотелось улыбаться, растягивая губы до ушей, как раньше, когда она ещё не знала, что такое война, когда она ещё была в отношениях, в которых была самым счастливым человеком на свете. — Рад знакомству, — отдаёт наиграно честь, все так же улыбаясь ей одной, — Евангелина, — медленно протягивает он, чуть тише, словно смакуя каждую букву её имени на своих губах, запоминая. Парсон смотрит на него в последний раз и садится в машину, точно зная, что никогда этого не забудет и, возможно, никогда его больше не встретит. Она будет помнить звук его голоса и как медленно, задумчиво он произносил её имя, прежде чем она села в машину и уехала, смотря в окно, чтобы в последний раз запечатлеть силуэт Джеймса в своей памяти. — Вы светитесь, — тишину в машине прерывает тихий голос мистера Эрскина и девушка резко оборачивается на профессора, все ещё улыбаясь, — он не плохой парень. По крайней мере это показал второй этап тестирования, но было видно, что ему это не нужно. — Война? — Нет, наше с вами предложение работать на правительство. Он рвётся в бой, хочет воевать со своими собратьями, а не становиться лабораторной крысой, — эти слова ещё больше укрепили её мнение о Джеймсе. Теперь она думала о нём ещё лучше, чем планировала и от этого становилось в несколько раз больнее. Ева была точно уверена, что если он вернётся в Нью-Йорк и отыщет её, она обязательно подарит ему танец и, наверное, не один.