Самый терпеливый альфа из всех

      Сегодня самый ужасный день в моей жизни. Сегодня мой лучший друг признался мне в любви.       Я забежал домой и силой кинул портфель в стену. Зачем, зачем он все испортил. Все же было так хорошо! Обязательно было говорить это сейчас? Я сел на пол и запустил пальцы в волосы. В голове был рой мыслей, который я не мог никак заглушить.       Куроо был моим другом с самого детства. Всю мою сознательную жизнь он был рядом. Безусловно, за это время он мне стал по-настоящему близким человеком. Он был моим самым лучшим другом. А теперь выясняется, что он питает ко мне совсем не дружеские чувства, а может даже испытывает… влечение? Какая же мерзость.       Помню момент, когда у всех вокруг будто массовое помешательство случилось. Может гормоны сказывались, может весна, но вокруг меня стали образовываться пары. Пары из двух парней.       — Да ладно, Бокуто и Акааши? — спросил я, выпучив глаза на Куроо, когда он сообщил мне, что они вместе.       — А что тебя так удивляет? По-моему, по ним уже давно было заметно, что они неровно дышат друг к другу.       — Куроо, молю, ну только ты мне в любви не признавайся. Ты один нормальный остался.       — Они тоже нормальные!       — Видимо, мне никогда не понять…       Я догадывался, что он что-то испытывает ко мне. Это было еле уловимое чувство, но где-то глубоко в подсознании я всегда это знал, но игнорировал это осознание. Я всеми силами пытался дать понять, что это чувство не взаимно и вроде бы это получалось. Он не нарушал мои границы, относился с пониманием к моему видению этого мира. Поэтому, я никак не ожидал того, что он признается. Я был расстроен, разочарован. Это ведь совсем меняло положение дел. Я дорожил его присутствием в своей жизни, но только, как другом! Я не хотел, чтобы в наших взаимоотношениях что-либо изменилось. Это ведь уже не дружба, а какая-то френдзона получается. Хоть он и говорил, что между нами ничего не изменится, пока я сам этого не захочу, но он конечно же рассчитывал на что-то большее. На то, чего я не мог ему дать. Да что уж там, первое время я даже не мог спокойно находиться рядом с ним. Мне казалось, что теперь я вижу проявление его любви повсюду. Я даже в какой-то момент решил перестать с ним общаться. Меня хватило ровно на один день игнора, но позже я подуспокоился и понял, что я все это себе надумал, а потом и вовсе пришел к выводу, что не смогу без него. Просто потому что он стал неотъемлемой частью моей жизни. Я не хотел причинять ему боль, но и потерять этого человека тоже не мог. Ну что ж, он сам все испортил, пусть теперь мучается от безответной любви. Только где-нибудь не при мне. Я ведь предупреждал.       Моя жизнь разделилась на до и после, когда в четырнадцать лет мне сообщили, что я омега. Я даже трижды пересдал потом все тесты, чтобы точно в этом убедиться. Первая мысль: никто не должен знать об этом. Вторая: что со мной не так? Третья: Я ненавижу себя и то, кем я являюсь. Я даже Куроо тогда не сказал.       — Ну, какой у тебя результат? — воодушевленно спросил он.       — Я бета, как я и думал.       На этих словах он шумно втянул воздух носом и произнес:       — А я вот так не думаю.       Я почувствовал какой-то странный прилив. В помещении стало невыносимо жарко. Неужели… это…первая течка? НЕТ.       Я пулей вылетел из школы, побежал домой и закрылся в комнате. Меня кидало то в жар, то в холод, тело перестало слушаться, я не понимал, что происходит. Я сидел на полу, обхватив себя руками, пытаясь успокоить бешено колотившееся сердце. Я услышал стук в дверь.       — Кенма, это я, у тебя все нормально? — это был голос Куроо.       — НЕ ВХОДИ, — крикнул я, подбежал к двери и закрыл ее на замок. Если он сюда зайдет, он меня разорвет. Он был альфой. Я прекрасно знал, как на них действует этот запах. Замечательно, в мире, где все вокруг подобно волкам готовы сожрать меня только за мой запах, я буду невинной беспомощной овечкой… В этот момент я ненавидел альфу внутри него и омегу внутри себя.       — Хорошо, не буду. Выпей это, станет легче, — в щели под дверью появилась пачка таблеток.       Так я познакомился с блокаторами и больше никогда с ними не расставался. Я закупал их на месяцы вперед, всеми силами пытаясь избежать той самой ситуации, когда этот подарок природы застал меня врасплох в первый раз. Никто не должен почувствовать мой запах.       На протяжении многих лет ещё не было такой ситуации, чтобы у меня не оказалось таблеток под рукой. Но любая система однажды даёт сбой… В тот день у одной омеги из моей группы внезапно началась течка. Было жаль смотреть на бедолагу, поэтому я отдал ей свои. Там как раз оставалось пару таблеток. Ничего страшного, дома ведь есть еще целая куча, а течка должна начаться еще только через неделю.       Вечером того же дня ближе к ночи я почувствовал себя нехорошо. Внизу все тянуло, странно, неужели гормональный сбой? Я открыл ящик комода и ужаснулся. Там было пусто.       — Мама, ты что брала мои таблетки?       — Да, извини дорогой. Я завтра же куплю тебе новые.       — Твою мать, — тихо выругался я и начал обуваться. — Я сам куплю, — с этими словами я вылетел из дома.       Нужно найти самую ближайшую аптеку. Идти куда-то далеко в ночи в такой ситуации я совсем не хотел. Был короткий путь до аптеки, который лежал через тёмный переулок. Я постоял, немного помялся, но все же решил туда повернуть. Прилив продолжал нарастать, ноги дрожали, поэтому я ускорил шаг. Впереди показался человек. Я остановился. Что делать? Если это бета, то со мой ничего плохого не произойдёт, но если нет… я не успел закончить мысль, как он заговорил.       — Куда-то спешишь, сладкий?       Черт, либо это альфа, либо какой-то маньячина, но в любом случае нужно срочно уносить ноги! Я попятился назад и наткнулся на чью-то грудь, внутри все будто упало.       — Ты так соблазнительно пахнешь, не поделишься с нами своим запахом?       Я обернулся и ужаснулся. Этот парень был гораздо больше меня, он смотрел на меня похотливым взглядом и противно улыбался. Я попытался проскочить мимо, но он ухватил меня за руку и крепко вцепился в запястье, царапая мне кожу.       — Не так быстро, дорогуша, — он резким движением притянул меня, взял в охапку и понёс в сторону второго.       Я брыкался изо всех сил и начал орать. Я молился, чтобы кто-нибудь оказался рядом. На мое счастье я успел сообщить Куроо, куда я направляюсь. Хоть бы он был уже где-то поблизости.       Я укусил этого ублюдка за руку, он разжал руки, и я побежал. Я кажется уже говорил, что ненавижу, что я омега? Так вот это ещё и потому, что альфы сильнее, а ещё и гораздо быстрее меня. Он догнал и выбил из-под меня ногу так, что я упал.       — Смотри какой шустрый, выруби его, а то долго провозимся.       — С радостью, — он подошёл ко мне, грубо взял за волосы и оттянул назад голову. — Смотри, ты мне руку прокусил! Не надо так.       Больно. В ушах звенит. Я попытался подняться, но в глазах рябило. Меня только что силой приложили головой об землю. Кажется, я прикусил себе губу, потому что почувствовал вкус крови. Меня ловким движением перевернули на спину. Один из них навис сверху. Я со всей силы ударил ногой ему в пах, отчего он взвыл и согнулся пополам. Это мой шанс! Я попытался отползти назад.       — Как ты достал!       Я поднял глаза. Все, что я успел увидеть, это кирпич в его руке, которым он замахнулся над моим лицом. А дальше… я… умер? Я слышу музыку. До боли знакомая мелодия. Ассоциируется с Куроо… что бы это значило? Может после смерти человеку открывается пара, предназначенная ему судьбой…       Нет, после смерти нет боли. Если я ее чувствую, значит я ещё жив. Две тени маячили надо мной. Все, это конец, сейчас они возьмут своё. Главное, чтобы не убили. Я проиграл в этой борьбе… Куроо, помоги…       Я приготовился к худшему и зажмурился. Ничего не произошло. Я повернул голову набок и открыл глаза. Я пытался сфокусировать зрение и понять, что происходит. Картинка стала четче, и я увидел Куроо, который сидел на одном из этих парней и избивал с бешеной силой. Господи, он же его сейчас убьет…       — Куроо, хватит…       Я почувствовал прикосновение его рук, от которого стало так хорошо, так тепло. Теперь я точно в безопасности, потому что мой лучший друг здесь, со мной.       Я открыл глаза и осмотрелся. От яркого света резало глаза, вокруг было все белое. Где я?       — Кенма, сынок, ты меня слышишь? — я услышал мамин голос.       Я попытался ей ответить, но не смог, челюсть будто свело от боли. Я коснулся лица и одернул руку. Боль пульсировала по всей голове, я жалобно застонал.       Мама взяла меня за руку и нежно погладила ладонь.       — Тише, не говори ничего, просто моргни, если слышишь меня, — я ответил ей глазами.       — Ты сейчас в больнице. Ты помнишь, что с тобой случилось? — ее голос дрожал, а на глаза навернулись слёзы. Я отрицательно помотал головой.       Мама протянула мне телефон:       — Вот, держи, я купила тебе новый телефон, твой… разбился. Ты сможешь писать в нем заметки и общаться так со всеми.       Я взял телефон и увидел свое отражение в экране. Я ужаснулся, я не смог себя узнать. Под глазами были синяки, и не просто синяки, которые бывают от недосыпа, они были черные. На губе была глубокая ссадина, левая сторона вся опухшая и расцарапанная. Первое, что я написал в заметках телефона, было: «Мне нужна маска». Мне было противно смотреть на себя, а уж всем остальным тем более. Как оказалось, я зря пытался скрыть этот ужас.       — Кенма, а ничего, что я тебя уже три дня лицезрею в таком виде? Я уже видел все самое худшее, — сказал Куроо, когда пришел навестить меня.       Оказалось, я провел в больнице уже три дня. Я был в полном шоке, потому что не помнил абсолютно ничего. И тут до меня начал доходить тот факт, что он уже не первый раз здесь. Он что, ходит сюда каждый день с тех пор, как я сюда попал? А как я вообще сюда попал… Я силился вспомнить хоть что-то, но не мог. Как на зло, Куроо тоже ничего мне не рассказал. Из его рассказа я понял только то, что он от кого-то меня спас. Неудивительно, он вечно вытаскивал меня из разных передряг.       Перспектива переезда к Куроо после выписки меня не сильно обрадовала. Скорее, я расценил этот жест как попытка воспользоваться моим положением, поэтому я не спешил давать ему ответ. А потом наступила ночь…       Две пары красных от злости и похоти глаз. Не могу убежать. Удар о землю. Крик. Удар по лицу. Темнота. Задыхаюсь.       Я резко сел в кровати, тяжело дыша. Я вспомнил! Я вспомнил, что случилось той ночью, все до мельчайших подробностей. Меня затрясло. Нужно попытаться успокоиться и уснуть. Мне же ничего больше не угрожает. Я жив, все хорошо, их здесь нет. Я лег и закрыл глаза. В голове снова маячили лица этих двоих. Я пытался думать о чем-то хорошем и даже на пару минут провалился в сон, но подскочил второй раз. Сердце бешено стучало, меня охватил дикий страх. Может позвать медсестру, чтобы она дала мне снотворное? Зачем я все вспомнил, как теперь спать? Нужно было привести себя в порядок и успокоиться. Вдруг я вспомнил, как ощутил спокойствие и чувство безопасности в тот момент, когда Куроо оказался рядом со мной. Мне вдруг резко захотелось ощутить это чувство еще раз, прямо сейчас. Я схватил телефон и, открыв чат с Тецуро, остановился.       Был в сети два часа назад.       Он наверняка уже спит, ведь на дворе глубокая ночь. Я отложил телефон обратно и опустился на подушку. Голова начала болеть, в висках пульсировало. Меня начинало все это дико бесить. Я попытался уснуть еще раз, представляя, что друг сидит где-то рядом. Организм был еще слаб, поэтому поддался и я наконец заснул.       — Куроо, помоги! — жалобно кричал я.       — Он не придет. Тебе конец! — взмах руки и снова тьма.       Все, с меня хватит, я пишу Куроо! Пожалуйста, хоть бы ты не спал. Ты нужен мне сейчас…       На мое счастье он ответил почти сразу и согласился прийти. По щекам потекли слезы. Я был безумно рад его видеть. Мне сразу стало так тепло и хорошо, лежа вот так у него под боком. Я полностью расслабился. Эта ночь была для меня адом, и я бы не хотел испытать что-то подобное еще раз, поэтому теперь идея переехать к Куроо казалась мне блестящим решением. Рядом с ним я буду в безопасности, я буду спокоен. И поэтому я решился:       — После выписки я хотел бы остаться у тебя.       В первую неделю нашей совместной жизни я даже пожалел о своем решении. Мне хотелось прибить Куроо, потому что он постоянно приставал ко мне со всякими своими таблетками, лекарствами, кашками и супчиками. Но нужно отдать ему должное, готовил он очень вкусно. Постепенно я начал привыкать к такому образу жизни. Не сказать, что я много делал по дому, когда жил с родителями, но моей маме достаточно было кинуть один недовольный взгляд в мою сторону, как я тут же бежал мыть посуду. Я боялся маму в гневе. Зато Куроо наоборот не позволял мне перенапрягаться, он напротив даже забирал у меня мои домашние задания, чтобы я не переутомился. А к хорошему, как правило, очень быстро привыкаешь, поэтому я сам не заметил, как начал злоупотреблять его отношением. Причем настолько, что постоянно на него срывался. И вообще, как это так, что он там развлекается с ребятами до ночи, а я сижу в квартире совсем один и жду, когда же он там вернется? Я до последнего думал, что я хозяин положения ровно до тех пор, пока нервы Куроо не сдали.       — Тебе помочь чемоданы собрать или сам справишься?       Нет, он уже второй раз упомянул о том, чтобы я отсюда съехал. Я вдруг на секунду представил, что вернусь обратно к себе домой, что мама снова возьмется за меня и мой образ жизни, что рядом не будет Куроо, если вдруг мне снова будут сниться кошмары. Кошмары… Они все еще не покидали меня. Но я знал единственный проверенный способ, как с ними справиться — это был Куроо, которого мне достаточно было просто обнять за руку, и я сразу засыпал. Я снова вспомнил тот ад в больнице, когда он пришел ко мне посреди ночи, и понял, что больше так не хочу. Мне нельзя возвращаться домой, поэтому нужно срочно что-то придумать, чтобы остаться. Я перебирал в голове разные варианты, но случай предоставился сам собой.       Мы шли по парку после моего визита к врачу. Я не сдержался и высказался ему по поводу недавнего позднего возвращения домой. Не знаю, почему меня это настолько задело… Через секунду я уже забыл про свои обиды, потому что Куроо в очередной раз заикнулся про мой переезд. Нужно действовать незамедлительно, ну же, думай! В голову не пришло ничего лучше, как изобразить недомогание и сильное головокружение. Он повелся. И вот я уже сижу у него на коленях на скамейке. У него такие красивые скулы, а еще глаза, цвета карамели… Странно, я ведь никогда этого не замечал раньше. У меня даже возникло желание дотронуться рукой до его лица, оно так близко, что я чувствую его дыхание. Мне вдруг так захотелось поцеловать его. Я сам не заметил, как мои губы коснулись губ Тецуро. Я правда делаю это? Тецуро… Я раньше никогда не называл его по имени, но именно сейчас мне захотелось первый раз произнести его вслух.       Я совсем не ожидал того, что он не ответит на мой поцелуй. Но я был в шоке от того, что он сделал это только потому, что переживает за меня. Даже в такой момент, когда я сам его поцеловал, ему хватило силы воли не потерять голову. Это дорогого стоит. Я даже посмотрел на него как-то по-новому. Все произошло так неожиданно и сумбурно. Я пытался переварить, что только что случилось. Я даже невольно коснулся пальцами своих губ, на которых еще оставался вкус поцелуя. Ну что ж, не такая уж дорогая плата за то, чтобы вернуться обратно к Куроо домой.       Я лежал в комнате и смотрел сериал, как вдруг ощутил то самое знакомое чувство внизу живота.       — Течка, дорогая, давно не виделись…       Приторное чувство начало заполнять все тело, разум постепенно затуманивался. Я раньше никогда не испытывал такого дикого желания… Оно сжигало меня изнутри, низ живота будто сводило. Что это, влияние альфы, который находится со мной теперь гораздо чаще, чем обычно? Я поднялся и на ватных ногах прошел к тумбочке у кровати. Я прикоснулся к пачке таблеток и уже было хотел принять одну, как вдруг услышал звук открывающейся двери. Запах Куроо ударил в нос. Я раньше не замечал, что он так приятно пахнет. Пальцы разжались сами собой, и таблетки оказались на полу. Да ладно, я ведь ничего не теряю. Он этого хочет, я тоже сейчас просто дико этого хочу. Так может мы просто поможем друг другу? Я вышел в коридор.       По его лицу я сразу понял, что он уже почувствовал мой запах. Было забавно наблюдать за тем, как он сопротивляется. Он такой молодец, сдерживается изо всех сил. Не нужно, Куроо, я здесь, и я готов. Просто будь нежен.       Когда все закончилось, я не мог поверить в то, что это только что произошло. Желание ушло на второй план, поэтому я снова мог трезво мыслить, и я был мягко говоря в шоке, что поддался инстинкту. Очень захотелось покурить. Я сделал затяжку и прикрыл глаза. Тело все еще помнило его прикосновения, а в памяти всплывали события десятиминутной давности. Меня снова накрыла волна желания, мне захотелось… еще? Я резко затянулся второй раз от осознания того, что мне это понравилось. Стоило ему подойти ко мне, как тело отозвалось мелкой дрожью. Кажется, я больше не в силах сопротивляться…       Период течки прошел, а вместе с ним и прошла моя уверенность в том, что я делаю. Я не понимал, как мне жить дальше с этим новым Кенмой. С одной стороны, сделать шаг навстречу своей идентичности было не так трудно, как я думал. Какая-то часть меня приняла тот факт, что я переспал с парнем, который был моим лучшим другом, да еще и альфой. Хотя теперь дружбой это назвать было сложно. А другая моя часть все равно противилась этому. Куроо, как назло, так и норовил зажать меня где-нибудь. Конечно, я же сам дал ему полный карт бланш, переспав с ним. Естественно, он был этому рад и чувствовал себя комфортно в этой ситуации, ведь можно было больше не сдерживать свои чувства. А я чувствовал себя птенцом, которого выпихнули из гнезда. Я не мог вот так просто ходить с ним за руку на людях, лезть целоваться в коридоре, как делала добрая половина всего университета. Это было так… дико. Вдали от чужих глаз становилось полегче. Открыться только перед Куроо было гораздо проще, чем перед целым миром. И вроде бы мне нравилась забота с его стороны, спонтанный секс, да и не спонтанный тоже. Но я все еще не мог понять, куда сделать шаг — вперед к принятию или назад к обороне, в которой я провел уже последние лет шесть своей жизни. Я решил сильно не ломать себя, тем более что у меня не было никаких сил на это. Последнее время с моим организмом вообще происходило что-то странное. Поначалу я игнорировал эти странности, думая, что просто устал, что просто сильно загоняюсь и уже накручиваю себя до такой степени, что физическое состояние догоняет моральное. Но день за днем становилось все тяжелее. Это пугало, но я все еще делал вид, что ничего серьезного не происходит.       В тот день я до последнего не хотел вылезать из-под одеяла. Меня мутило настолько сильно, что я даже смотреть в сторону еды не мог. Лучше я побуду целый день голодным, чем завтрак тут же выйдет обратно. Время шло, а легче не становилось.       — Кенма, с тобой все хорошо? Выглядишь не очень, — сказал одногруппник после пары, выходя последним из аудитории.       — Да, иди, я догоню.       Ну да, бегу и волосы назад. Мне было даже тяжело встать со стула, не говоря уже о том, чтобы идти по лестнице на другой этаж. Я подумал, что мне стоит выйти на улицу продышаться, но я не дошел даже до выхода из аудитории. Пришлось резко сесть, чтобы не упасть. Я облокотился на стену и пытался глубоко дышать. Мне было очень плохо. Я понял, что самостоятельно отсюда я выйти не смогу, поэтому написал Куроо. Кажется, я даже потерял сознание. Я не мог понять причину моего состояния, от этого становилось только хуже. Куроо не смог придумать ничего лучше, чем потащить меня к врачу. Вот спасибо, я на ногах то не стою, а ты еще меня ведешь не в теплую кроватку, а в противный больничный кабинет. Что там спрашивает врач? Течка? Ну была когда-то там последний раз, я не в состоянии сейчас вспоминать. Повели делать УЗИ. Что они хотят там увидеть? В фильме так обычно про ребенка узнают, меня всегда смешили подобные моменты.       — Вы беременны, молодой человек.       Я нервно сглотнул. Это что, шутка такая? По лицу врача и Куроо я понял, что это все правда. Нет… Разбудите меня… Это еще хуже, чем мои ночные кошмары!       Пока мы шли домой, я судорожно соображал, что же теперь будет. Даже тошнота уже не так давила на меня, как в целом вся эта ситуация. Мне стало так противно от самого себя. Нет, я не могу родить этого ребенка, и речи быть не может. Это все одна огромная ошибка. Да… Но каково же было мое удивление, когда я понял, что Куроо так не думает.       — Теперь я люблю тебя ещё больше, и готов нести ответственность за тебя и за ребёнка.       Мне будто ножом резануло по сердцу. Да что ты такое вообще несешь? Я не мог поверить в то, что он говорил. Я не мог смотреть на него спокойно, поэтому выбежал из квартиры.       Что дальше? Я бежал по улице, сшибая прохожих. Я не разбирал дороги, потому что перед глазами был туман от слез. Наконец я остановился и дал волю чувствам. Я сел на землю и просто завыл. Я почувствовал себя так одиноко.       — Почему ты плачешь?       Я поднял глаза. Передо мной стояла маленькая девочка лет трех и дергала меня за рукав. На секунду мне показалось, что я сошел с ума. Я отскочил от нее. Возможно, мой взгляд был бешеным, потому что девочка переменилась в лице и начала хныкать. Я убежал. Побродив по улицам Токио еще часа два, я пришел к выводу, что лучше сейчас вернуться домой. Я был не в состоянии больше ни думать, ни плакать, ни жить. Хотелось просто упасть лицом вниз и не двигаться. Зайдя домой, я увидел его и… снова разревелся. Куроо, что же мы наделали…       Проснувшись утром, я резко сел на кровати. В голове всплывали события вчерашнего дня. Хотелось верить, что все это мне приснилось и никакого ребенка нет. Но в реальность меня вернуло сильнейшее чувство тошноты. Я подорвался и еле добежал до туалета. Блять. Это все-таки был не сон… Я зашел в комнату и взглянул на спящего Куроо. Я понял, что рядом с ним мне еще тяжелее, поэтому решил пока что пожить у родителей.       Зайдя домой, у меня не было ни сил, ни желания вообще хоть как-то объясняться с матерью. Я просто закрылся в комнате и лег на кровать только с одним желанием — чтобы меня никто не трогал ближайшую неделю.       Конечно же Куроо пришел за мной. Мучается… Ну ничего, порой это даже полезно. Не одному же мне страдать, верно?       Я проспал весь день с самого утра и до вечера. Вечером я даже смог что-то поесть. Впервые за эти двое суток… Зато на следующее утро я снова не мог выйти из ванной и промучился так до полудня. Я лежал на полу и не мог даже дойти до комнаты. В какой-то момент я пожалел, что Куроо не было рядом, чтобы отнести меня. В ванну зашла мама. Она села прямо на пол рядом со мной и погладила меня по голове. От ее прикосновений стало на каплю получше. Она протянула мне пачку мятных конфет.       — Возьми, мне в свое время только это и помогало. Бедный мой мальчик. Потерпи немножко, это все временно…       — Ради чего…       — Ради малыша, конечно. Это того стоит, поверь.       — Не стоит… Нет! Я не хочу всего этого, мама…       После этих слов ее глаза наполнились такой грустью… Мама, как же так, и ты туда же…       — Знаешь, ребенок никогда не бывает вовремя, но пожалуйста, не делай поспешных выводов, ладно? Пойдем, пол в ванной не самое удачное место для лежания.       На следующий день я попытался дойти до универа, чтобы отвлечься. Но зайдя в аудиторию тут же пожалел.       — Кенма! Что случилось? Ты куда пропал в тот раз так резко? Ты что заболел?       Да что всем вам от меня нужно, господи. Я еле высидел одну пару и свалил. Я снова бродил по улицам Токио и дошел до входа в парк. Этот парк очень любил Куроо, он часто тут гулял просто чтобы проветрить голову, отвлечься от проблем. Я поймал себя на мысли, что ищу его глазами в каждом встречном. Один парень был так сильно на него похож, что я даже разволновался и хотел уже его окликнуть, но вовремя себя остановил. Бред какой-то…       Я лежал в кровати и не мог уснуть битый час. Вроде в комнате было тепло, но внутри был дикий холод. Одеяло совсем не грело. Без Куроо было так одиноко и неуютно. Я решил, что завтра вернусь к нему. Я притянул подушку к груди, представляя, что это его рука, расслабился и уснул.       Вся моя уверенность в том, что я готов вернуться, улетучилась, как только я оказался на пороге квартиры. Я не мог сделать шаг внутрь. Я спустился и вышел обратно на улицу. Что я делаю? Я не придумал ничего лучше, чем купить бутылку вина. Глоток, другой, стало легче. Меня расслабило. Я добил ее полностью за час и сразу стало так легко, так похер… Я не одобрял того, что люди запивают проблемы алкоголем, но на тот момент я их понимал и простил себе эту слабость. Последнее время мое моральное состояние было на грани шизофрении. Возможно, я сам был виноват в этом. Можно ведь было поговорить с кем-то, излить душу, попросить совета, рассказать о своих чувствах. Но я не мог, просто не привык никому открываться. Никому, кроме Куроо… Впервые в жизни я чувствовал, что он меня не поймет, поэтому я всеми силами избегал разговора с ним. Но ровно до тех пор, пока не напился. Кажется, меня прорвало на слова, на те, что можно говорить и что нельзя. Но в тот момент я не принадлежал себе, во мне говорил алкоголь. Я совсем не помнил, что я вообще ему наговорил. Судя по его лицу на следующий день — ничего хорошего. Но меня мало это заботило, потому что мне было оооочень плохо. Нет, все же пить поверх токсикоза — это отвратительная идея.       Куроо. Бросил. Волейбол. Что?!       Я сидел и не понимал, как он докатился до этого. Волейбол был для него больше, чем просто вид спорта. Он горел им с самого детства, он привел меня туда, а потом еще и уговаривал не бросать всеми правдами и неправдами. Он ответственно относился к своим обязанностям капитана, болел за каждого члена команды, его глаза горели, когда мы проворачивали нашу любимую атаку. Он жил, когда играл в волейбол, а сейчас вот так просто отказывается от него. Да еще и ради чего… Ребенка? Эта мысль не укладывалась у меня в голове. По-моему, он помешался, уже все за всех решил, все продумал. Только меня не спросил, до сих пор… А я втихую штудировал всю литературу про аборты пока его не было дома. Я мониторил сайты клиник, которые делали это легально. Я понял две вещи. Первая: это очень дорого. Вторая: я могу остаться бесплодным. Не сказать, что я очень любил детей. Скорее чужих, но не своих. Своих я никогда не хотел… По крайней мере рожать уж точно. Это отвратительно, это адски больно, это того точно не стоит. К сожалению, когда я заговаривал с кем-то об этом, то чаще всего встречался с непониманием и агрессией. Мол, как это так, омега и детей не хочет. Это мое тело, моя жизнь, и я сам решу, что с этим сделать.       Я решил сделать это втайне. Оставалась правда одна проблема — где взять деньги? Я не придумал ничего лучше, чем одолжить часть суммы у матери под предлогом необходимости купить всяких вещей для беременных. Она сейчас готова была сделать для меня что угодно и конечно же не отказала. Как же быстро она повелась. Тоже, видимо, помешалась на этом ребенке.       Я пришел в больницу и отправился на консультацию к врачу.       — Скажите, доктор… Какова вероятность бесплодия после аборта?       — Обычно для омег после 25 лет аборты проходят без последствий. Предугадать реакцию организма в более раннем возрасте сложно. Но срок еще достаточно маленький, всего шесть недель, осложнений возникнуть не должно.       Я забрал направление и отправился к нужному кабинету. Ноги были ватными, руки дрожали. Почему-то именно сейчас захотелось развернуться и убежать отсюда подальше. Нет, нужно довести начатое до конца. Я должен сделать это. Вдруг я услышал истошные крики на этаже. Кричала какая-то девушка, кажется, она даже опустилась на пол и забилась в истерике. Из обрывков фраз я понял, что у нее была замершая беременность. Жизнь такая жестокая штука, лишает шанса тех, кому на самом деле это нужно, и награждает непрошенными подарками других. Стало жутко от ее криков… Я медленным шагом приближался к кабинету и сел на скамейку напротив двери.       — Кто последний? — спросила женщина грозным голосом. Она держала за руку девочку. Она же такая маленькая еще, неужели она тоже…       — Я… — выдавил из себя я.       — Хорошо, будем за вами.       Дверь открылась, вышел врач и пригласил зайти. Я не мог пошевелиться. К горлу подкатил комок из слез и тошноты.       — Идите вперед, я буду после вас, — кинул я и убежал в туалет.       Я пытался привести себя в чувство, снова и снова умывая лицо ледяной водой. Да уж, я был настоящим трусом, Куроо бы точно посмеялся надо мной. Куроо… Как он отреагирует? Простит ли меня? А что, если не простит…       Я остановился чуть поодаль кабинета и смотрел в пол. Возьми себя в руки, черт побери.       — Козуме Кенма, проходите.       Я поднял глаза и увидел… его. Руки сразу же похолодели. Он смотрел просто убийственным взглядом в мою сторону. Захотелось провалиться сквозь землю, я не мог смотреть ему в глаза. Не знаю, почему, но мне захотелось повиноваться.       Он впихнул меня в квартиру. Я боялся представить, что сейчас будет, а потом… А чего я собственно боюсь? Это мой выбор, и его он не касается. Но то, что он озвучил после этого, повергло меня в шок. Родить ребенка ему? Я что, инкубатор? Я был в ярости и готов был высказать ему все, что я думаю. Обычно Куроо не из тех, кто бежит от проблем или разговора, но в этот раз…он сбежал. Кто еще здесь трус? Я решил, что не намерен больше оставаться в этой квартире и прошел к двери, дергая ручку. Закрыто… Я был в ярости. Я что, игрушка? Его собственность? С каких это пор он вдруг решил, что может решать за меня? Меня окутала волна ненависти к Куроо, и безысходности к ситуации в целом, к тому, что я блять был заперт один в квартире!       Конечно же Куроо не берет трубку. Ну ничего, не на того напал, еще посмотрим, кто кого. Я решил засыпать его сообщениями, причем такого содержания, чтобы он сдался. Я строчил одно сообщение за другим, не помня себя от ярости. Резко воздуха в легких стало не хватать, я понял, что задыхаюсь… У меня никогда прежде не было панических атак. Что ж, все когда-то бывает впервые. Вот я сейчас тут сижу, страдаю, мне плохо, а он даже не волнуется? А если я что-то сделаю с собой, что тогда? Я потряс головой. Хотелось вырвать все мысли хотя бы на пару секунд. Они душили меня, сковывали, голова готова была взорваться. Тело дрожало, очень захотелось куда-то спрятаться. Я откопал на кухне пузырек с успокоительным и махом выпил кучу таблеток. Я забрал все одеяла и подушки в комнату, уложил на диван и зарылся поглубже. В нос ударил до боли знакомый запах. Среди всех вещей, что я притащил, оказалась футболка Куроо, в которой он спал. Я сжал ее в кулаки, горячие капли полились из глаз, делая ткань влажной. Я уткнулся в нее носом и закрыл глаза. Этот запах ассоциировался с безопасностью и спокойствием. Я сам не заметил, как уснул.       — Тебе некуда бежать! Я тебя уничтожу, — раздался грубый голос.       — Нет! Куроо! Спаси меня, прошу! Где ты? — я судорожно оглядывался в поисках знакомого лица.       — Он больше не придет за тобой.       Я резко подскочил.       — Куроо?.. — позвал я, но никто мне не ответил. Квартира была пуста.       Меня охватила такая тоска, что захотелось просто выть. Сообщения остались не прочитанными, его телефон все еще выключен. Я подбежал к двери и начал долбить в нее, истошно крича. Может, хотя бы соседи услышат и вызовут полицию?       А что если он правда больше не придет? Может, он бросил меня? От этой мысли вдруг стало дурно. Я не понимал, почему я так реагирую. Я не любил его, это факт. Но то, что я чувствовал к нему, было чем-то необъяснимым для меня самого. Я до одури боялся его потерять. Я наплевал на все, на гордость, на злобу и обиду, мне нужно было, чтобы Тецуро был сейчас здесь. Я продолжил писать ему, отчаянно надеясь, что сейчас он появится в сети и ответит. Я сел на пол, обнял руками колени и тихо плакал. Так я просидел около часа, пока не услышал звук замка.       Я всегда привык добиваться своего, в том числе это касалось и Куроо. Я манипулировал его действиями, эмоциями, пользуясь его любовью ради своего комфорта, и это всегда срабатывало. Но только не сейчас… То что я увидел во взгляде Куроо, меня сильно испугало. Холод, вот что было в глазах. Я был готов на все, чтобы разжечь там огонь заново, но я не знал как. Я испугался, что это конец, поэтому просто кинулся в его объятия и заставил пообещать, что он не оставит меня…       Что за эмоциональные качели происходят в моей жизни уже которую неделю подряд? Интересно, как долго еще мое тело и дух выдержат все это? Я наглотался таблеток вчера? Я пережил сильнейший нервный срыв? То-то я думаю мне так хуево с утра. Плохо… Больно…       — Еще немного, и вы бы потеряли ребенка.       Странное чувство, я будто бы даже огорчился, что этого не произошло. Это бы разом решило все мои проблемы. Я посмотрел на Куроо. За последние несколько дней он чуть не потерял этого ребенка дважды.       Я никогда не видел его таким. Я не смог выдержать его взгляда больше трех секунд и отвернулся. Слишком тяжелый взгляд. Признаюсь, я любил испытывать его нервы на прочность, последнее время я делал это постоянно, но я всегда считал, что мне то уж точно тяжелее, чем ему. Поэтому, где-то в глубине души я хотел, чтобы он тоже страдал. А этот взгляд… Меня будто током прошибло. Полный боли, разочарования, вперемешку со злостью. В нем что-то надломилось. Неужели… он так дорожит этим ребенком? Дорожит даже больше, чем мной? Да ну нет, не может быть. Как можно любить того, кто еще даже не родился. Он же сейчас наверное размером с… горошину? Я должен спросить… Честно говоря, я боюсь услышать ответ.       — Я бы не смог быть с тобой, если бы ты сделал аборт. Больно. Мне… вдруг стало так обидно. Какой-то эмбрион ему важнее, чем я. Еще год назад, я бы, наверное, не раздумывая, ушел. Тогда я считал, что одиночка по натуре, я не мог представить и мысли, что я буду от кого-то зависеть. Но я вспомнил прошлые сутки. То, как я перепугался, что Куроо уйдет, как мне было хреново, как хотелось выть, лишь бы он вернулся.       Возможно сейчас я впервые задумался над тем, что чувствует он, а не я. Просто я пытался понять его выбор. Ответ, к которому я пришел, оказался проще, чем я думал. Он просто хотел любви. Любви безусловной, которой он никогда не получал от меня. А ребенок — это ведь совсем другое дело, он будет любить его просто за то, что он есть. Мда, за своим эгоизмом я даже не заметил острую потребность Куроо в любви. Глупо было надеяться, что он будет бегать за мной вечно. Я не готов дать ему эту любовь, но отдельно от него я себя больше не представляю.       И я принял решение. Ликуй, маленький вредитель, который испортил мне жизнь, ты победил.       — Я рожу этого ребёнка.       С этого дня в моей голове поселилась навязчивая мысль, которая не давала мне покоя. Куроо со мной только из-за ребенка. Я постепенно начал сомневаться в том, какое место я занимал в его жизни. А что если я стану ему ненужным, когда рожу? Что если, он заберет его и бросит меня? Я засыпал и просыпался с этой мыслью… От этого я ненавидел ребенка внутри меня с каждым днем все больше. Черт, все становится только хуже.       Я все же пересилил себя и решился поднять эту тему с Куроо, и это сработало. Конечно, он меня не оставит. Стало легче, этот груз упал с моих плеч, мне хотелось ему верить. Оказывается, разговоры тоже иногда помогают, почему я не делал так раньше? И если с Тецуро все стало более менее понятно, то к моему отношению к нашему дитя оставались вопросы. Мне была противна сама мысль о моей беременности. Я делал все, что в моих силах, чтобы огородить себя от этого. Я не хотел смотреть на то, как меняется мое тело, поэтому скрывал живот, как мог. Однажды, проходя мимо зеркала, я увидел, что он подрос и стал заметным со стороны. Любопытство взяло верх, я приподнял футболку и ужаснулся. Такой большой… И это только четвертый месяц. А что будет на шестом, восьмом? Куроо застукал меня за этим занятием, чем сильно разозлил меня. Я не хотел, чтобы он смотрел на мой живот, а тем более трогал его, потому что это вызывало в нем столько восторга. Я поймал себя на мысли, что ревную Куроо к ребенку. Да это немыслимо… Я не мог ничего с собой поделать, поэтому просто не позволял ему себя трогать.       Как только я переехал к Куроо, я сразу нашел себе любимое место в его квартире — подоконник. Он был такой широкий, а из окна открывался прекрасный вид на город. Особенно я любил посидеть там поздним вечером, смотреть на ночные огни. Это помогало немного прийти в себя, подумать о чем-нибудь, успокоиться, поставить все на паузу. В тот вечер я как обычно сидел там и думал про то, как сильно все изменилось в моей жизни. Вдруг я почувствовал странное чувство в животе. Я ощутил еле уловимую вибрацию, как будто внутри живота были бабочки. Может, показалось? В следующую секунду шевеление стало отчетливее… О БОЖЕ. До меня начало доходить, что я впервые почувствовал движения моего ребенка. Это все реальность. Нас теперь двое: он и я. И он правда у меня под сердцем. Я невольно вспомнил Хинату и его восторг, когда ребенок пинал его. Это и правда было непередаваемое чувство, которое распирало меня изнутри. Кажется, Куроо знатно перепугался за меня, надо бы успокоить его, а то у него такое смешное испуганное лицо. Все же глупо было ревновать его к ребенку. За меня он волнуется гораздо сильнее. И я позволил ему прикоснуться ко мне. Он выглядел так мило и нежно, я даже невольно залюбовался. Может быть, не так все и плохо?       Я сидел у Хинаты на кухне и наблюдал за парнем. У него был просто огромный живот, но это никак не мешало ему хлопотать с пирогом, который он доставал из духовки. Я удивлялся с какой легкостью он выполнял любые действия и не понимал, как он это делает. Даже мне уже было сложно самостоятельно зашнуровать кроссовки или надеть носки. Я ощущал себя дико неповоротливым и пока не мог привыкнуть к почти шестимесячному животу. А что же будет дальше? От этой мысли я поёжился.       — Готово! — сказал Шое и поставил пирог на стол передо мной. Пахло просто восхитительно.       — А где Кагеяма?       — Он уехал по делам в соседний город. Ему нужно успеть решить какие-то вопросы с документами до родов, а прописан он не здесь. Вечером должен вернуться. Рассказывай, как у тебя дела?       Я рассказал про свои не очень то насыщенные будни и то, как Куроо отчаянно пытался вытащить меня на улицу погулять. «Нужно ведь много двигаться, так врач сказал», постоянно говорил он.       — Мне с кровати то лень иногда встать, не то что выйти. И вообще я пока к тебе дошёл, дико устал. А ещё все так смотрят на меня, как будто никогда беременных парней не видели… у тебя тоже такое было? А ещё я теперь вообще не влезаю в свою одежду.       Я взглянул на Хинату, он смотрел отрешённо куда-то вдаль.       — Эй, ты слушаешь вообще?       — Прости, что ты сказал? — он заморгал и перевел взгляд на меня.       — С тобой все нормально?       — Да, просто… неважно, продолжай.       Я подозрительно смотрел на Шое.       — Рассказывай, что случилось.       — Да что-то живот хватает… Тренировочные схватки, наверное… — он поморщился и погладил себя по животу.       — Наверное?! — я не на шутку напрягся.       — Не переживай, такое бывает, скоро пройдёт.       Но я уже не мог не переживать. От одной мысли, что он может родить прямо тут мне стало нехорошо. Плохое предчувствие меня не подвело. Шое вскочил со стула как ошпаренный, а по ногам стекала вода. В этот момент, кажется, у меня задергался глаз от перенапряжения.       — Я вызываю скорую, — сказал я.       — Нет! Я дождусь Тобио здесь.       — Тогда звони ему! — я перешёл на крик.       — Он уже едет, он скоро будет! У меня есть ещё пара часов, он успеет.       — Я звоню Куроо.       — Я никуда не поеду без Тобио…       Вот же упрямый!       — Клянусь, если ты родишь прямо здесь, я тебя прикончу!       — Если хочешь, можешь идти, а я подожду его. Все хорошо, иди… АЙ, — он опустился на стул, лицо исказила гримаса боли.       — Черт, больно, — сквозь улыбку и слёзы проговорил он и опустил голову на стол.       Я понял, что буду просто последней мразью, если оставлю его вот так одного мучиться со всем этим. Хоть он и пытался сделать вид, что справится, было видно, как ему страшно. Правда, я вообще не представлял, чем я могу ему помочь, ведь мне тоже было очень-очень страшно. Но нужно было взять себя в руки.       — Так, нужно переодеться во что-нибудь сухое. Пойдём, я тебе помогу.       Мы кое-как переодели Шое и вернулись на кухню. Я поставил чайник и принялся убирать воду с пола. Я реально это делаю?       — Кенма, ты не обязан…       — Заткнись. Будешь должен. Иди ляг.       Я принёс ему в комнату чай и сел на кровать. Он лежал и обнимал подушку для беременных со всей силы.       — Ты уверен, что тебе не нужно в больницу? — с опаской спросил я.       — Уверен. От момента, как отходят воды до самих родов проходит часов пять-десять. Интервалы пока большие, продолжительность маленькая, все под контролем.       — Откуда ты все это знаешь? — я сидел с широко открытыми глазами.       — Я готовился. Тебе тоже не мешало бы почитать о том, как все проходит.       — Зачем мне читать теорию, если ты сразу решил перейти к практике? — зло сказал я.       — Прости… я не думал, что это произойдёт так рано.       — Что ещё ты читал? Что мне делать то?       — Ну ты можешь помассировать мне спинку.       — Издеваешься?! — посмотрите, он массажа захотел.       — Нет, серьезно, это помогает.       Так мы провели часа два. Я поставил фильм фоном, чтобы Хината мог отвлечься в перерывах между схватками, иногда массируя ему спину. Время тянулось ужасно долго, это было невыносимо.       — Кенма, возьми меня за руку, — простонал он, — пожалуйста, не отпускай меня.       Я видел, что ему хуже. Я был на грани, чтобы не сорваться. В какой-то момент он подскочил с кровати и убежал в сторону туалета. Его тошнило, я был в ужасе. Я умолял его поехать в больницу. На мое счастье в этот момент в дверях появился Кагеяма.       — Шое, что с тобой. Тебе плохо?       — Тобио, я так счастлив, что ты здесь. Нам надо поспешить, я больше не могу терпеть.       — Шое, ты придурок! Ты почему скорую не вызвал? Ты… ладно, потом поговорим, — он повернулся в мою сторону, увидел мое лицо и испугался ещё больше.       — Куроо меня убьёт, — сказал он.       — Все нормально, езжайте уже.       Я вышел с ними на улицу и помог сесть в машину. Кажется, Хината даже потерял сознание. Когда они отъехали, меня как будто прорвало. Я дошёл до ближайшей скамейки и успел сесть. Я силился сфокусировать взгляд и оставаться в сознании. Меня затрясло просто с бешеной силой. С таким потрясением самому можно родить раньше времени. Слёзы хлынули из глаз рекой. Я обнял себя, силясь унять дрожь, но ничего не получалось. Мне было страшно, я не был морально готов к тому, свидетелем чего стал сегодня. А тем более я не был готов к тому, что мне тоже придётся через это пройти. Когда я проплакался, стало немного полегче. Мне вдруг так захотелось оказаться в объятиях Куроо. Я позвонил ему, стараясь сильно не напугать, но после истерики голос мой был хриплым и каким-то не моим. Зато Куроо, наверное, поставил рекорд пока добирался, я даже не успел разрыдаться второй раз.       Куроо, он всегда знает, как меня успокоить, что сделать и какие слова сказать, чтобы я почувствовал себя хорошо. Я лежал в его тёплых объятиях, совершенно расслабленный, но не мог уснуть. Я все никак не мог понять, почему Хината до последнего ждал возвращения Кагеямы. В больнице ему бы помогли, дали бы обезболивающее в конце концов. Он ведь мог подвергнуть риску не только себя, но и ребенка! Какой ужас, а я ещё и участвовал во всем этом… а если бы случилось что-то плохое?       Я представил, как бы чувствовал себя, если бы остался один в подобной ситуации. По спине пробежал холодок. Я такого не выдержу. Я посильнее прижался к Куроо и мысленно молился, чтобы он был со мной рядом в самый ответственный момент.       Я как обычно сидел на диване и смотрел какой-то сериал, постоянно смотря на часы. Куроо должен был вернуться с работы часа три назад, но сильно задерживался. Я проверял телефон на наличие сообщений от него, но там было пусто. Почему-то последнее время я ощущал острую необходимость находиться рядом с ним. Наверняка это все гормоны, а еще гребаные омежьи инстинкты, которые обостряются во время беременности. Наконец я услышал звук открывающейся двери и решил выйти в коридор. Куроо как-то неуверенно стоял на ногах. Устал, может? А потом я увидел кровь на рукаве и не на шутку встревожился. Наверное, ударился где-нибудь по дороге, чего это я так разнервничался. Через секунду, когда Куроо в ответ на мое прикосновение начал крыть меня благим матом, я дико испугался. Что-то явно случилось. Что-то очень нехорошее… Нет, тут явно что-то большее, чем просто упал.       Я пулей спустился и вышел на улицу, направляясь в аптеку. Вдруг я встал как вкопанный. Почему-то именно сейчас мне вспомнилась та ночь, когда на меня напали. Казалось, что сейчас за углом я снова встречу этих двоих, от этих мыслей меня передернуло. Это становится паранойей. Потом я вспомнил лицо Куроо, когда я пытался уложить его на кровать, тут же отбросил все мысли и ускорил шаг. Позже я понял, почему вспомнил о той ночи… Тецуро избил один из тех двоих. Хотелось плакать от обиды за него. Я почему-то чувствовал свою вину за все это. В тот раз он перенервничал, спасая меня. Я мог ведь не переться через этот чертов переулок, а просто попросить его купить мне все, что нужно. А теперь он еще и отхватил по ребрам. К слову они все были в ужаснейших гематомах. Тецу, милый, я и представить не могу, что ты сейчас чувствуешь… Еще пару месяцев назад я хотел, чтобы ты страдал, но не сейчас…       Слава богу он уснул, а вот мой сон как рукой сняло. Чего я так переживаю? С ним ведь все будет хорошо. Я пристроился рядом и аккуратно вложил свою руку в его. Ему ведь так не будет больно? Я закрыл глаза, пытаясь уснуть. Через десять минут я прислушался к его дыханию. Я всю ночь проверял, дышит ли он. Я понимал, что я перегибаю, но ничего не мог с собой поделать. Чертова беременность, сделала меня таким сентиментальным. А вот Куроо даже в такой ситуации продолжал тащить все на себе. Куда ему еще и работать в таком состоянии. Я взял ноутбук и прилег рядом на кровати, открывая письмо от папы с заданиями по работе. Я погрузился во всякие отчеты, таблички, пытаясь вникнуть, что к чему, периодически проверяя, не спала ли у него температура. Во сне он резко дернулся и заскулил от боли.       — Тише, все хорошо, я с тобой, — прошептал я, поглаживая его по голове. Не уверен, что он меня слышал, но так даже лучше. Мне почему-то было неловко проявлять заботу настолько в открытую, хотя честно признаться, мне даже понравилось. Мне захотелось приготовить что-то для него. Тут я призадумался. Я ведь даже не знаю его предпочтений в еде. Все это время он в основном готовил только то, что нравится мне. Ладно, будем исходить из того, что я умею готовить.       Когда утром, стоя у плиты, я услышал его голос, я был в бешенстве. Зачем он поднялся с кровати… Еще и про свадьбу шутки шутит.       — Признайся, ты испугался за меня, — сказал он.       Кровь вдруг прилила к лицу, наверное, я сейчас был красным, как рак. Конечно же я испугался. Но нужно держать оборону, я не готов показывать ему сейчас то, что происходит у меня внутри. Я сам еще не разобрался с тем, что я испытываю.       Черт, он читает меня просто как открытую книгу, он видит меня насквозь. Хоть Куроо и знал меня довольно долго, но раньше ему редко удавалось распознать, что именно я чувствовал, пока я сам не говорил ему об этом. Я как-то привык по жизни выражать отрешенность. Со стороны могло казаться, что мне глубоко похрену на все, что происходит. Так по большей части и было, но в те редкие моменты, когда я реально что-то чувствовал, я никогда этого не показывал. С каких пор я вдруг так резко сдал позиции? Может, это потому, что дело касалось именно Куроо? Не знаю, все очень сложно. Но он вызывал во мне какую-то бурю эмоций.       Когда Тецуро сообщил мне, что к нам придут Хината и Кагеяма со своим сыном, я знатно напрягся. Не знаю, почему, но я боялся увидеть их ребенка. Я боялся, что буду чувствовать отвращение к нему, хоть он и был не моим. Когда я увидел его на руках у Тобио, я сначала подумал, что это кукла, настолько он был крошечный. Мне было страшно брать его на руки. Да я же сломаю ему что-нибудь. Зато Тецуро с такой легкостью забрал его у Кагеямы, как будто делал это уже сотню раз. Я завороженно наблюдал следующую картину: Куроо сидел с ребенком на руках и с дурацкой улыбкой на лице. Он с такой любовью смотрел на мальчика, поразительно. Тецуро будет отличным отцом, в этом нет никаких сомнений. У него всегда была какая-то особая связь с детьми. Видя огонь в глазах Куроо, я нашел еще одну причину, почему он так хотел этого ребенка, которого я вынашивал.       Вроде Акира даже не плачет, не такой уж он и страшный, как я думал. Я не успел понять, как он вдруг оказался у меня на руках. Меня будто бы парализовало, я сидел, словно деревянный. Ребенок это почувствовал и уже был готов расплакаться, я запаниковал. Стоило взять его поудобнее, он тут же расслабился. Я смотрел на спящего малыша у себя на руках и прислушивался к внутренним ощущениям. Ничего. Абсолютная пустота. Разве что мой собственный ребенок начал бить меня по ребрам. Ревнует что ли? Честно говоря, я всеми силами пытался ощутить хоть что-то, но не смог. Меня это сильно расстроило. А что если и после рождения я ничего не буду чувствовать к нему? Эта мысль меня ужаснула. Ребенок, выросший в нелюбви — несчастный ребенок. Конечно, его будет любить Куроо, но… У него ведь двое родителей.       Меня угнетала еще и мысль о том, что он будет занимать все мое свободное время. Делая работу за Куроо, я понемногу начал вникать в дела папиной компании. Он всегда раньше говорил мне, что если я захочу, то смогу в будущем занять там руководящую должность. Я начал задумываться, что мог бы сделать неплохую карьеру. К моему счастью, Куроо поддержал меня в этом. Я никак не ожидал того факта, что он готов поменяться со мной местами и заняться воспитанием ребенка. Я был безумно благодарен ему за это. Все же он поразительный человек.       Куроо все-таки уломал меня выйти погулять. Мы вышли на улицу и пошли в сторону парка. Опять этот его любимый парк. Хоть народу в нем было и не так много, но я чувствовал себя супер неуютно. Вокруг враждебная улица. Видимо я совсем отвык от окружающего мира, пока все это время сидел дома. Зачем я вообще согласился на это? Нужно было и дальше там оставаться. Хотелось убежать и спрятаться ото всех. Когда я уже готов был психануть, Куроо, будто почувствовав, взял меня за руку. Ненавижу, когда он трогает меня на людях, но сейчас я был безумно благодарен ему. Такой, казалось бы, небольшой жест, в котором он выражал всю свою поддержку, вернул меня из предпанического состояния. Я более менее успокоился. И тем не менее продолжал ловить на себе взгляды людей вокруг. Чего они так пялятся на меня? Я, вспомнив как раньше сам сверлил глазами парней с беременным животом, поежился, и инстинктивно накрыл живот рукой, пытаясь спрятать его. Как же тупо. Такое уже не скроешь.       Мы дошли до того самого места, где я впервые поцеловал его. Я улыбнулся. Как у меня вообще тогда смелости хватило? До сих пор не понимаю, что за душевный порыв у меня был. Зато сейчас я легко мог бы повторить этот поцелуй… если бы не те две мерзкие девчонки, которые сидят на той самой лавочке. Назвали меня милым, да не смешите меня. Опять хочется убежать.       Мы сели в кафе. Какого черта эта официантка позволяет себе? Я почувствовал запах ее феромонов. Ее целью был Куроо. В этот момент я вдруг осознал, что изо всех сил сжимаю кулаки под столом. Мне хотелось разорвать ее в клочья, потому что она позарилась на МОЕ. Когда он пересел ко мне, а ярость отпустила меня, я начал прокручивать в голове, что сейчас произошло. Я не понимал себя и своего поведения. Было ли это снова из разряда инстинктов или я правда его приревновал?       Я уже второй час ворочался в кровати, пытаясь уснуть. С каждым днём удобное положение для сна было найти все труднее. То спина начинала ныть, то все тело затекало. Более того, как только я немного проваливался в сон, меня тут же будили пинком в рёбра. Меня начинало это дико бесить. Я очень устал, я хотел спать, но у ребёнка видимо были другие планы. Я вышел в гостиную и сел на диван. Нужно попробовать расслабиться. Я закрыл глаза, уселся поудобнее, но тут же получил ногой в печень. Да хватит! Он и раньше любил пинаться по ночам, но не так сильно… Очень хотелось разбудить Куроо, но ему рано вставать завтра. Нужно как-то справиться самому. А тем временем чувство тревоги внутри нарастало. Ребёнок будто почувствовал мое состояние и начал брыкаться.       — Да чтоб тебя!       — Эй, у тебя все хорошо?       Я поднял голову. Слава богам, Куроо, ты пришёл. Теперь у меня точно все хорошо. Я был так рад его видеть. Внутри сразу стало так тепло. Тревога тут же улетучилась. Ну вот, он опять полез к животу… Ему лишь бы его полапать. А почему так приятно? Даже мурашки пошли.       Поразительно, какое влияние имел Куроо на ребенка. При нем он сразу успокаивался. А может, это он на меня так влияет? А маленький человек внутри просто это чувствует? Ведь рядом с ним было так хорошо. Странно, но сейчас Тецуро мне казался слишком родным. Возможно, впервые. Я и раньше ощущал потребность в нем, но скорее это была просто привычка. То, что я испытывал к нему сейчас, было чем-то новым для меня. Мне впервые было просто спокойно и уютно оттого, что он сидит сейчас рядом со мной, и больше мне ничего не было нужно в этом мире. Что это? Та самая любовь, про которую все говорят? Подобные мысли меня посещают уже давно. Я решил приоткрыть ему частичку своей души. Хотя бы немного. А еще я решил в очередной раз устроить ему проверку на прочность и отправить в магазин. Повелся и реально пошел. Я уже был не рад этой своей задумке, потому что хотел сейчас сидеть в его объятиях. Я понял, что не хочу сразу ложиться спать, как только он придет. Я хотел провести время с ним, поэтому включил какой-то фильм, чтобы вместе посмотреть его. Как только я улегся у него на коленях, вся моя задумка потерпела крах. Кажется, я нашел самое удобное положение для сна. Меня сразу так расслабило, что я не выдержал и пяти минут фильма, уснув сладким сном. На следующий день мне было дико неудобно перед Куроо за то, что он провел эту ночь в сидячем положении, но он был искренне рад тому, что я выспался. Кажется, мне досталось настоящее сокровище. И я разглядел его только сейчас.       Я проснулся в пустой постели, Куроо опять не было рядом.       — Неужели снова работает, — с негодованием сказал я и поднялся с кровати.       В последнее время работа поглотила его с головой. Я пытался сказать ему, что не обязательно так упахиваться, ведь мои родители с радостью помогут нам финансово при первой необходимости, но он был непреклонен. В его голове сидела какая-то навязчивая мысль о том, что он должен обеспечить меня и ребенка своими силами так, чтобы мы ни в чем не нуждались. Кому от этого легче, не знаю, но уж точно не мне. Я никогда не говорил Тецуро об этом, но я больше не мог спать без него, хотя, наверное, стоило бы сказать. Более того, я не то что спать без него не мог, мне было плохо без него морально. Каждый раз, когда он с утра вставал на работу, я просыпался вместе с ним и еле сдерживал себя, чтобы не наброситься и не умолять остаться дома. Поэтому после его ухода, я просто забирал его футболку, обнимал ее и засыпал снова. Сейчас эта футболка была на нем, поэтому я решил вернуть Куроо обратно в постель.       Он выглядел измотанным, но продолжал упорно смотреть в экран ноутбука. Забавно, он поставил лишний ноль в одной строке и поэтому у него ничего не сходилось. Он опустил мне голову на плечо, он же так уснет сейчас. В отличие от Куроо я не могу провести всю ночь сидя, потому что у меня просто отвалилась бы спина, но именно сейчас мне очень хотелось это сделать. Черт, и отнести его я тоже не могу. Единственное, что я могу, это позволить ему погладить меня по животу. Казалось бы, что в этом такого? Но на самом деле, он очень любил его трогать, он пытался это делать при любой удобной возможности, за что получал от меня вечно недовольный и злой взгляд, а иногда и удары кулаком. Меня это прямо раздражало. Только однажды я добровольно позволил ему сделать это, когда я почувствовал движения нашего малыша в первый раз. Я опустил его руки и… мне вдруг стало так приятно. Я даже расстроился, что много потерял, не прочувствовав это гораздо раньше. Я бы сидел так вечность. Я бы провел вместе с ним вечность. От этой мысли глаза мои распахнулись. Меня захлестнула волна осознания того, что творилось у меня внутри все это время. Все последние события, все мои чувства по отношению к Тецуро складывались в одну картинку. Сомнений больше нет, я люблю его. Теперь я точно это знаю.       — Мне нужно уехать.       О Боже. Мой самый большой страх воплотился в реальность. Я останусь один в то самое время, когда ребёнок вот-вот должен родиться. В то самое время, когда мне по пять раз на дню кажется, что у меня начались схватки. Кажется, я уже изрядно помотал Куроо нервы на этот счёт. На последнем приеме врач озвучил, что дней через десять все должно случиться. У меня будто крышу снесло от страха. И только наличие Тецуро рядом позволяло сохранять здравый рассудок. Новость о его отъезде была как пощечина. Меня накрыла паника. Я ненавидел себя за то, что в очередной раз думал только о себе и никак его не поддержал. Поэтому я решил, что на время его отъезда не буду выносить ему мозг.       Это оказалось гораздо сложнее, чем я думал. Я уже десятый раз удерживал себя, чтобы не позвонить ему. Наличие Бокуто и Акааши под боком ничерта не успокаивало, а только сильнее бесило. Они постоянно меня дёргали по поводу и без. Они думали, что смогут так отвлечь меня, но я еле сдерживался, чтобы не наорать на них. В какой-то степени у них получилось переключить мое внимание на себя, пусть это и был гнев.       Все мои переживания не прошли даром.       — Кенма, я поменял билет и прилечу к тебе раньше.       — Самолёт перестал выходить на связь через двадцать минут после взлета, обломки разбросаны в радиусе нескольких километров. Ведутся поисково спасательные работы, но выживших нет. На экранах вы можете видеть списки погибших.       — Мы их теряем, быстрее. Она не дышит. Прекратить реанимационные действия. Время смерти 13:53. Мы не смогли спасти вашу дочь.       — Куроо, я не смогу жить без вас, я иду к тебе.       Я резко подскочил в кровати, кажется я был весь мокрый. В глазах отчетливо стояла картинка, как я делаю шаг с крыши в пустоту. А потом я вспомнил, как видел бездыханное тело моей дочери. Я схватился за живот, пытаясь вернуться к реальности и как бы проверяя, правда это или сон. К счастью, она все ещё была со мной… она? Теперь я почему-то был уверен, что у нас родится девочка. В ответ я почувствовал сильные толчки внутри.       — Тише, все хорошо, это просто сон, просто…       Мне срочно нужно было услышать голос Куроо.       — Алло, Кенма? — послышался взволнованный голос.       — Тецуро… — выдавил я и слёзы рекой хлынули из глаз. Я был счастлив, что с ним все хорошо.       — Малыш, ты чего? У тебя же сейчас часа три ночи, что случилось?       — Мне приснился кошмар, в котором я потерял вас обоих, — я снова погладил себя по животу.       — Кенма, все хорошо, слышишь? Хочешь, я поменяю билет и прилечу раньше? Мою маму есть кому поддержать, а ты там совсем один.       — НЕТ! Не смей этого делать, — крикнул я. От этих слов меня передернуло, точно также он говорил и в моем сне.       — Кенма?       — Прости. Не нужно ничего менять, приедешь как и собирался. Все хорошо.       — Что-то я сильно в этом сомневаюсь.       — Включи камеру, мне нужно тебя увидеть.       Когда я увидел такое родное лицо Куроо, мне сразу стало легче. Кажется, я так и уснул с телефоном в руке.       Я всеми силами пытался игнорировать боль в животе, убеждая себя в том, что мне в очередной раз это все кажется. Казалось, еще чуть-чуть и все точно пройдет. Первый раз я почувствовал боль часов в десять вечера. Когда она не отпускала меня вот уже три часа, а только нарастала, я с болью в сердце принял тот факт, что у меня начались роды. Хотелось кричать на весь мир от этой несправедливости, потому что судьба распорядилась именно так, чтоб подкинуть мне еще целый вагон испытаний под конец. Ну неужели нельзя было подождать каких-то полдня? А сейчас я должен молиться всем богам, чтобы Куроо успел… Его самолет вылетел всего пару часов назад, какая же ирония.       Я встал с кровати и понял, что все несколько хуже, чем я думал. Меня скрутило так, что я чуть не упал на колени.       Когда мы сели в такси, я изо всех сил пытался не издавать ни звука, но эта боль была выше моих сил. Таксист обернулся в мою сторону и сказал:       — Он же сейчас у меня в машине родит, я не повезу.       А дальше я сделал то, чего сам от себя не ожидал.       — Или ты сейчас даешь по газам или я тебе шею сломаю. НЕ НАДО МЕНЯ ЗЛИТЬ! — я опомнился, когда осознал, что схватил таксиста за куртку. Я медленно разжал кулак, все ошарашенно смотрели в мою сторону. Зато всю оставшуюся дорогу меня никто не трогал, а доехали мы очень быстро. По дороге я пару раз набрал Тецуро. Не знаю, на что я надеялся.       Мне кажется, у меня взяли уже литр крови, отчего я чуть не послал к чертям медсестру, а потом положили на кардиотокографию. Сделав УЗИ и осмотрев меня, врач подтвердил, что родовая деятельность началась. А то я сам не понял, спасибо! Раскрытие было совсем небольшое, поэтому меня просто бросили в палате и сказали ждать. Я лежал на кровати, корчась от боли, хотелось умереть. Акааши был рядом со мной и держал за руку. Сейчас меня это дико раздражало, потому что рядом со мной должен быть совсем другой человек, но чтобы его не обидеть, я ничего ему не сказал. Обязательно скажу ему спасибо, но потом. Снова набрал Куроо — тишина.       Я был безумно рад тому, что почти ничего не ел последние дни, потому что меня страшно мутило. В таком состоянии провести время у белого друга было бы апогеем всей ситуации. Поэтому я просто лежал и дышал так глубоко, насколько мог. Кейджи пытался впихнуть в меня воду, потому что так сказал врач, но я отталкивал его руку с бутылкой. Я пытался сосредоточиться на мысли, что Тецуро скоро будет здесь. Что мне нужно держаться, ради него. Я сконцентрировался только на этой мысли и какое-то время это помогало проживать болезненные схватки. Не знаю, сколько времени прошло, по мне — так целая вечность. Снова пришел врач, чтобы меня осмотреть, сказал что-то медсестре. Она подошла, а я увидел в ее руках шприц.       — Что это?       — Стимуляторы. Раскрытие идет очень медленно, желательно ускорить процесс. Так как динамики практически нет, мы вколем вам лекарство и процесс пойдет побыстрее, — она приблизилась ко мне.       — НЕТ! — я выбил шприц из ее рук. Медсестра стояла в шоке. — Мне не нужно быстрее.       — Ладно. Имейте в виду, у вас пара часов. Если процесс не ускорится, нам придется принять экстренные меры.       — Кенма, ты что? Ты думаешь вообще, что делаешь? — взволнованно спросил Акааши.       — Я. Его. Дождусь. — процедил я сквозь зубы, поднимая злой взгляд.       Что я делаю… Теперь я как никогда понимал чувства Хинаты, который отказывался рожать без Тобио. И тогда я его осудил, а сейчас сам же оказался на его месте. Я буду держаться так долго, сколько смогу, столько, сколько позволят мне врачи. Им то какая разница, рожу я сейчас или на пару часов позже? Я ведь по сути себе делаю хуже. Но я был готов на все, лишь бы Куроо был сейчас здесь. Через секунду моя уверенность пошатнулась, потому что меня накрыла такая боль, что я начал реально орать. Только потом я увидел, что Акааши говорил по телефону. Это был он, это точно был Тецуро, я уверен! Сил сразу же прибавилось.       — Послушайте, мне необходимо сделать укол. Вы что, экстренное кесарево хотите? — медсестра теряла терпение. Я был на грани отчаяния и нервного срыва. Я молил, чтобы Куроо появился в дверях в эту секунду. И о чудо! Мои молитвы были услышаны!       — Ты приехал!       Такие родные плечи и спина, которые я гладил рукой, такие сильные руки, которые удерживали меня, чтобы я не упал, когда ноги подкашивались и не хотели слушаться, такой слишком родной запах, который я снова и снова вдыхал, пытаясь заполнить легкие. Он здесь, я счастлив.       А потом начался просто самый настоящий ад. Я думал, что до этого схватки были болезненными, но как же я ошибался. Мне будто лили внутрь раскаленную лаву и выламывали кости одновременно. Если бы не Куроо рядом, я бы плохо закончил. Слава богу есть такая замечательная штука, как анестезия, которая позволила мне уснуть. Я думал, что самое страшное позади, что дело осталось за малым, родить. Это же вроде быстро происходит. Боли практически больше нет. Я был настроен закончить с этим как можно быстрее. С момента начала схваток прошло, наверное, часов четырнадцать, с меня достаточно. Когда начались потуги, я знатно афигел от жизни. Это было больнее, чем лава. Я уже был не в себе, я забыл, как дышать, как жить. До мозга отдаленно доходили крики врачей. Куроо, не дай мне сорваться в эту пропасть бесконечной невыносимой боли… скажи что-нибудь, сделай что-нибудь, прошу! Мне хватило одного лишь его взгляда, чтобы взять себя в руки. Нужно сделать это, ради него. Тело будто само стало понимать, что и как делать. В глазах периодически темнело, но Куроо возвращал меня обратно. А потом… я почувствовал облегчение. Это было лучшее чувство на свете.       Когда врач сказала, что у нас родилась дочь, я даже не удивился, я знал, что так будет, но кажется до конца не верил в происходящее. Ее положили мне на грудь. Теплая… Я посмотрел на нее, а она на меня, и… этого взгляда хватило, чтобы утонуть в ее глазах навсегда. Я понял, как сильно я ее люблю.