Нет неоткрывающихся замков, есть только неверно подобранные ключи.
Джен за свою жизнь теряла все. Заколки, ручки, однажды даже чемодан на ленте в аэропорту. Ключи в этом списке тоже фигурировали, но с довольно малой частотой. Потерять их было трудно из-за привычки постоянно держать в застегнутых или внутренних карманах. И вот сейчас исчезновение одного маленького ключа кажется несусветной глупостью. Джен ещё раз, для верности, перебирает все содержимое кармана. — Что такое? Она поднимает на Стервятника виноватый взгляд. Хотя, ему-то какое дело? Она потеряла ключи от своей собственной комнаты, которая к нему никаким образом не относится. — Ключ не могу найти. Наверное, выронила его где-то, — бормочет девушка. Она полностью уверена, что его потеряла. Точно не выкладывала на стол в архиве и не могла забыть в комнате. Выронить в подвале ключ было вполне реально, или потерять его по пути в него тоже. И кто только дёрнул засунуть его сегодня в карман джинсов? — Так ты не можешь найти ключ? — осведомляется Стервятник. — Да, потеряла где-то, выпал, — Джен ещё раз хлопает себя по полупустым карманам. Оттуда слышится только шуршание и звук сминающейся бумаги. — Или вытащили, — добавляет Стервятник. — Запасной есть? Джен поднимает на него взгляд. Ей совсем не нравится фраза о том, что кому-то может понадобиться ключ от ее комнаты. Хотя, если подумать, кому он может быть нужен? Скорее всего, Стервятник просто зачем-то нагнетает обстановку. — Я их штампую по-твоему? Папа Птиц принимается копаться в собственных карманах. В полумраке трудно уследить за его движениями, потому что Стервятник в чёрной одежде сливается в сплошное угловатое пятно. Он достаёт из кармана связку каких-то железок и наклоняется к двери, окидывая взглядом знатока замочную скважину. — Это ты замок вскрывать собрался? — интересуется Джен. Она часто видела такие фокусы в фильмах. Правда там главные герои ковыряли замки внезапно подвернувшейся под руку шпилькой. Обычно замок открывался секунд через пять. То, что делает Стервятник, совсем не похоже на сцены из фильмов. Устроившись под дверью, он перебирает арсенал отмычек, иногда поднося их к замку. Стервятник возится, засовывая железки в замочную скважину. Он не вскрывал замки уже давно. Иногда практиковался на двери в ванную или тащил из каморки давно снятые с дверей замки. В Гнезде даже появился отдельная коробка из-под обуви, отведённая под те моменты, когда в Стервятнике проснётся великий взломщик. — Замок староват, — констатирует Папа Птиц. — Не откроешь? Джен подходит чуть ближе, но не вплотную, чтобы совсем не закрыть свет от окна. — Такого не говорил. — Куда я только могла его деть? — Джен прислоняется к стене. Желание говорить просыпается неожиданно. Хотя это, скорее, необходимость. Она чувствует себя не совсем уютно, учитывая непривычно пустой коридор и пропажу ключа. Пикантной остроты добавляет ситуация с тенью возле подвала. Кто это, если его не узнал Стервятник? Хотя, кажется, нужно перестать искать подвох в сегодняшнем вечере. В холле просто было достаточно темно, чтобы иметь возможность рассмотреть чужие черты лица. А по росту и походке вряд ли что-то можно сказать. Замок щёлкает. Кажется, куда громче, чем обычно. Стервятник поднимается с неудобного положения на полу и открывает дверь. В лицо ударяет прохлада. Окно опять едва приоткрыто, но этого достаточно, чтобы в комнату заползла вечерняя свежесть. — Спасибо, — Джен за его плечом буквально сияет от радости. — Я уже думала, что останусь ночевать в коридоре. Стервятник молчит, взвешивая в голове недавние события. В принципе, при потере ключа ночь в коридоре может быть не такой уж и плохой альтернативой. Он сам когда-то проспал пару часов на подоконнике, правда по пьяни и несколько лет назад. — Слушай, может пригласишь к себе эту Лору? — внезапно предлагает он, поворачиваясь к Джен — Не хочу нагнетать, но сегодня не лучшее время, чтобы оставаться одной. Джен тут же хмурится, уловив в его голосе нотки неуверенности. — Ты так говоришь, словно мы где-то в сердце преступного мира — фыркает она. Стервятник крутит на пальце кольцо, сложив руки за спиной. Он уверен, что никого не интересует Джен в том плане, в котором интересовал Рыжий. Но мало ли кто нашедший ключ захочет узнать от чего он? Может от тайного алкогольного склада Ящиков, слухи о котором гуляют не первый год? — Чаю? Невинный вопрос вырывает его от мыслей и заставляет вопросительно уставится на девушку. — Что? — Ну, может, выпьем чаю? Ты сам не хочешь, чтобы я оставалась одна сейчас. А так посидим немного. Ты убедишься, что никто за мной не придёт… — «и мне спокойнее станет» мысленно завершает она предложение. Джен эмпатична. Джеймс утверждает, что иногда просто до ужаса. И сейчас хорошо скрытая нервозность Стервятника медленно просачивается к ней. Тянет худые пальцы к горлу и сворачивается клубком где-то в груди, давя на рёбра. Стервятник думает. Приглашение кажется ему абсолютно точно глупым. Не хочется заставлять Мел пасть жертвой вынужденного гостеприимства. Но не хочется и винить себя в чем-то, если она падёт жертвой чего похуже. — Хорошо. Она проскальзывает в комнату, щёлкая выключателем. Все вокруг тут же меняет простые очертания и приобретает цвета. Стервятник даже замечает какую-то нелепо яркую футболку. — Садись. Стул, конечно, скрипит, но, вроде, крепкий, — Джен подтаскивает другой стул к навесным полкам, почти запрыгивая на него. Стервятник наблюдает за этим с лёгким удивлением. Конечно, ему даже не понадобится подняться на носки, чтобы распахнуть ящики, которые вешали явно пьяные ремонтники. Сейчас Джен кажется ему относительно маленькой, если учесть всю комнату в целом. Стервятник садится на стул, оставляя трость у стены. — Чёрный или зелёный? — интересуется девушка, внимательно всматриваясь в надписи на коробках. — Ромашка, чабрец и мята. — Травяной, значит? Джен бросает на него недовольный взгляд. Сама знает, что в пакетирование чае от натуральных трав только название красивым шрифтом. — Значит, чёрный, — она спрыгивает со стула и щёлкает кнопкой потрёпанного электрического чайника. — Не понимаю, как вы в Наружности пьёте эту пародию на травы, — признаётся Большая Птица, все ещё с интересом рассматривая комнату. — На самом деле, есть хороший чай, — Джен засыпает в чашку две ложки сахара. — Но он, чаще всего, дорогой, и с ним нужно заморочиться. Джен когда-то была приглашена на чайную церемонию и, честно признаться, еле влила в себя несколько маленьких чашек чая. Джеймс даже купил коробку самого гадкого чая, чтобы найти причину уйти раньше. «Ой, простите, нам пора ехать», «Мы обязательно заварим его дома и насладимся этим непередаваемым вкусом». После этого коробка чая, купленная за неплохую сумму, отправилась на кухонную полку и не открывалась. — Ты с Табаки относишься к Наружности, — она чувствует от этого слова странный осадок на языке, — как-то предвзято. Словно там все серое и ограниченное. Она слушает, как начинает закипать вода, ожидая ответа. Стервятник молчит, проводя пальцами по царапинам на столе. — Я проведу довольно понятную параллель, — наконец начинает он. — Представь, ты живешь в своём обычном мире, и тут тебя без твоего особого согласия вышвыривают в другое место, которое ты только мельком видела и читала о нем в книгах и газетах. Джен поворачивается к нему, встречаясь глазами. Стервятник сидит удивительно ровно, пусть и немного откинувшись на спинку стула. — Мы всю сознательную жизнь ограничены этим местом, и нам его достаточно. Так что, нас не очень интересует то, что происходит за забором, пока оно не нависает грозовой тучей. Джен его почему-то понимает. Понимает эти туманные объяснения, из которых выброшены все эмоции. Джен проглатывает это как безвкусное блюдо, которое забыли посолить. Если хочешь, сделай это сам, подумай, что чувствуют почти дети, которых выбрасывают из их реальности. Джен внезапно задумывается. Стервятник явно старше неё, а значит, скоро ему придётся ступить за ворота, если, конечно, его туда просто не вытолкают. Табаки тоже похож на его сверстника, значит, их ощетинившиеся комментарии всё же имеют за собой почву. — Я поняла. Чайник выключается, и она плескает в две чашки кипяток. — Дом для тебя такой же, если смотреть только снаружи, — Стервятник принимает протянутую чашку. Снаружи? Джен садится за стол напротив. Что значит это пресловутое «снаружи»? Джен вспоминает о кошмарах и улыбается абсурдности пришедшей в голову мысли. — Знаешь, несмотря на то, что место странноватое, здесь мне спится спокойнее, — Джен делает глоток чая. — То есть? — Ну, — Джен думает, как бы пропустить все не очень приятные детали. — Раньше снились кошмары, а теперь — нет. Сны странные, но теперь хоть не пугают. Стервятник, кажется, слушает ее достаточно внимательно. Даже поднимает взгляд от чашки, чтобы окинуть им ее с головы до видимой за столом части. — Обычно у некоторых наоборот, — делится он. — Приезжали однажды проверяющие, так полночи бегали на веранду курить. Конечно, Стервятник не признаётся, что они тогда тоже приложили руку к тому, чтобы взрослые мужчины утром покидали их заведение в мятых рубашках и криво повязанных галстуках. А стоило всего лишь поорать в канализационный слив пару песен авторства Табаки и пройтись по самым скрипучим половицам коридора. — Джеймсу вообще никогда ничего не снится, хотя я сомневаюсь, что бесконечная дорога, как в моем случае, это прекрасный сон. Стервятник чуть не давится глотком чая, но сохраняет лицо. Во всяком случае, ему так кажется. Он смотрит на Джен, широко распахнув глаза. — Какая дорога? Кажется, даже голос предательски сел в момент вопроса. Стервятник кашляет. — Ну, — Джен мнётся, видимо не зная, как стоит объяснить. — Как трасса, и вокруг, вроде, ничего нет. Дорога в поле или за городом. Видимо, приняв пристальный взгляд Стервятника за непонимающий, она поясняет. — Обычно за городом почти ничего нет. Трава там, деревья и дорога. Стервятник кивает, показывая, что прекрасно понимает, что значит дорога за городом. Он видел ее, когда их возили к морю. Тогда только дел и было — смотреть на пролетающие за окном деревья и поля и дремать на плече брата. — Так вот. Я постоянно иду по этой дороге, но такое чувство, словно на одном месте топчусь — делится девушка дальше, делая ещё один глоток чая — И это неимоверно бесит. Стервятник опускает взгляд на стол и лихорадочно думает. Думает о том, что она точно никак не может говорить про ту самую дорогу. Эта девчонка из наружности просто видит во сне что-то похожее. Сколько ещё дорог существует? Если описывать, то все одинаковые, если видеть — разные до невозможности. Стервятник наконец отрывает взгляд от стола. Джен уже говорит о чем-то другом. Кажется, о том, как они впервые застряли в метель за городом, сев в снегу так, что трудно было открыть дверь машины. Стервятник приподнимает уголки губ, чтобы хоть как-то продемонстрировать реакцию. Эта неказистая девчонка напротив никак не может относится к Дому. Она — порождение и житель наружности. А вот Стервятнику следовало бы перестать взращивать в своей голове идиотские мысли.***
— В Кофейник, за мой счёт! Рыжий подскакивает со стула, непонятно как запихивая коробку в карман узких джинсов. Они опять встретились в архиве. Вожак Крыс пришёл чуть позже них. Кажется, не прошло и тридцати минут с того момента, как Джен щелкнула замком. Джен непонимающе смотрит на Стервятника, который тоже поднимается с кресла. — Это что? — Пойдем, увидишь сама, — Вожак Птиц забирает со стола ключи. Ключ от комнаты Джен так и не был найден. Стервятник, правда, сказал, что к вечеру ей найдут запасной, потому что Ральф знает, где находятся все дубликаты. Они выходят из архива, пару раз сворачивают, идут по коридору, который кажется Джен аномально длинным. Может такой эффект создают огромные надписи на стенах, а может — ожидание. Рыжий распахивает перед ней весьма неприметную дверь и пропускает вперёд. За открытой дверью оказывается весьма просторная комната, по пространству приближенная к половине столовой. — Три кофе, Кролик, — вместо приветствия бросает Рыжий. — И три чего покрепче. Они садятся за один из столиков. Больше похоже на немного переделанное заведение общепита. Конечно, если в общепите есть барная стойка, которую учащиеся, по-видимому, собрали сами. Рыжий небрежно смахивает со стола какие-то крошки и выуживает пачку сигарет. Судя по устойчивому запаху табака, курят все прямо здесь, не стесняясь. Рыжий перехватывает пепельницу с соседнего стола. Даже она представляет собой консервную банку из-под шпротов, правда, хорошо вымытую, с заметно потрёпанной этикеткой. — Представить себе не можете, как вы меня выручили. Пришлось бы опять отвалить Крысе кучу денег — делится парень, расстегивая ещё одну пуговицу на своей рубашке. Джен в принципе не обращает на это должного внимания, рассматривая все вокруг. Людей, которые бросают взгляды на их столик, бармена с невероятно светлыми волосами и небольшие облачка дыма, развеивающиеся в воздухе. — Я надеюсь, твоя оплошность единоразовая, — Стервятник тоже закуривает. Внезапно кто-то из Псов (на нем отличительный ошейник) пододвигает к их столу четвёртый стул. Все было бы не таким странным, если бы на него кто-то сел, но этого не происходит. Джен только замечает, как Стервятник бросает незнакомцу благодарный кивок. — Хорошо, что все с комфортом. Непонятой для неё остаётся и эта фраза Рыжего, сказанная вполне буднично. Во всяком случае кто с комфортом помимо них, Джен решает не уточнять. Вдруг к ним чуть позже присоединится светловолосый бармен? Сейчас ее вопрос могут посчитать возражением. — Послушай, Рыжий, — Стервятник стряхивает пепел от сигареты в пепельницу. — Вчера после отбоя все твои были в комнате? На стол опускаются три одинаково щербатые чашки. Кролик приносит заказ молча и как-то машинально. При его появлении разговор утихает. — Сейчас ещё принесу Стоит ему отойти, Рыжий придвигает к себе кружку и опирается о стол, стараясь быть немного ближе к собеседнику. — Да, все были. Проводили ревизию в ванной комнате. А там, сам знаешь, кто первый встал, того и тапки. Видимо, проверка ванной показалась Стервятнику довольно убедительным подтверждением. Он кивает и убирает за ухо прядь. — Что-то случилось? — Рыжий кажется даже меняется в лице. Брови сдвигаются к переносице, а рука сжимает чашку чуть сильнее. — Нет, просто нас, видимо, собирались навестить гости. Которых мы, собственно, встретили уже в коридоре. Рыжий пару секунд молчит, теребя длинную серьгу в ухе. На самом деле, это дешёвенький шарик на тонкой цепочке из весьма потертого метала. — Кофе тут, конечно, отвратный, — ни капли не расстроенно сообщает Рыжий, весьма явно переводя тему. — Но есть в нем что-то такое. — Горелая кофемашина, — подсказывает Стервятник, безразлично рассматривая свою чашку. Кролик ставит рядом с ними ещё три стопки. Содержимое какого-то мутного, зелёного цвета. Отдаленно похоже на крашенную водку. Джен когда-то видела такую в баре, куда ее привёл Джеймс. Его друзья были разных профессий, и бармены тоже встречались. Так что, за тот вечер Джен знала, что и как нужно пить, довольствуясь, правда, только приторно-сладкой газировкой. Стервятник осматривает стопку с какой-то рабочей придирчивостью. — Все равно твоя лучше — смеётся Рыжий. — Ты делаешь наливки? Стервятник буднично кивает, словно в этом нет ничего такого. — Он их создаёт, — выделяет последнее слово Рыжий. — На травках, там, своих, на цветочках. Джен несколько раз моргает, стараясь хоть примерно предположить, на каких таких домашних цветочках можно сделать наливку. У Джеймса в квартире можно было встретить только кактусы, и то какие-то пожухлые и вялые. — Попробуй, — Рыжий двигает к ней стопку, чуть не расплескав половину содержимого. Стервятник наблюдает за его действием как-то нахмурившись. — Она ядреная, — предупреждает он Джен, которая замирает в нерешительности. — Попробуй сначала глоток, с непривычки может сильно ударить. Можешь вообще не пить. Целее будешь. Рыжий поднимает свою стопку со смешком. — Да, можешь не пить, нам больше будет, — он опрокидывает в себя стопку одним ловким движением руки и ставит ее на место. Джен смотрит на него во все глаза. Стервятник делает глоток сдержанно, видимо, не собираясь демонстрировать умения по скоростному поглощению алкоголя. Джен тоже подносит стопку к губам и принюхивается. В нос бьет запах спирта и ещё какой-то отдушки, которая отдаленно напоминает по запаху апельсиновые корки. Она делает глоток, чтобы в тот же момент вернуть стопку обратно на стол. Рыжий, кажется, откровенно потешается над этой ситуацией, в отличии от сдержанного Стервятника, который буквально вручает ей чашку в руки. — Запивай. Джен послушно делает несколько глотков, радуясь тому, что огонь во рту сменяется горечью. — Это же почти чистый спирт, — выдыхает она, когда осушает полчашки. — Чистый спирт, — передразнивает ее Рыжий. — Сюда очень редко ценители алкоголя захаживают. Чаще все так, за приятными ощущениями. Стервятник фыркает, как кажется Джен, презрительно. — Ну, конечно, сюда захаживают те, у кого денег поменьше, — поправляет сам себя Рыжий. — А у кого больше? — Либо к Стервятнику, либо в Четвёртую, к Табаки. — А ты? — интересуется Джен. — А я? — Рыжий опрокидывает в себя и ее стопку. — А я профессиональный покупатель.***
Ральф к вечеру и правда находит ей дубликат ключа. А Стервятник приносит его в уже ставшее привычным для встреч место. — Спасибо, — Джен почти машинально запихивается ключ в карман и сжимает руки на подоконнике так сильно, что они едва заметно подрагивают. В голове проносится сотня бесполезных сейчас слов и предложений. Кажется, она даже вспоминает ненавистную физику. — Мне нужно тебе кое-что отдать, — выпаливает она так быстро, что будет удивлена, если он разобрал хоть слово. Джен прикусывает нижнюю губу, чувствуя уже едва различимый привкус клубничного бальзама для губ. Стервятник не подгоняет ее, только наблюдает с другого угла комнаты своими янтарными глазами. Джен кажется, что стоит совершить хоть одно резкое движение, как эти глаза вкрутятся ей в ребро двумя свёрлами. — Когда я искала фотографии, — девушка подходит к стеллажу, отодвигая одну из коробок, — Я нашла ещё кое-что. Она достаёт папку неуверенно. Цепляется за неё так, что край врезается в ладонь. — Я не открывала ее, потому что думаю, что ты должен решить, что с этим делать. Она кладёт ее на стол и отходит обратно к окну. Отдавать ему что-то в руки или подходить ближе, чем на метр, кажется ей невозможным, просто нереальным. Стервятник подходит к папке спокойно, но есть в его взгляде что-то непонятное. Злость, удивление, может, страх? — Кажется это твоё, Стервятник, — констатирует она вполне ясную вещь. Он берет папку в руки и пялится на маленькую фотографию. Такие обычно делают на паспорт, он знает. Когда они получали этот забавный документ, в Дом даже привезли фотографа. Странно, что он не помнит фотографов в детстве, ведь откуда-то фотография должна взяться. Впрочем, он замечает на своём плече чужую ладонь и понимает, что его просто обрезали с какого-то крупного общего фото. Рука, с великой вероятностью, принадлежит Максу, потому что никого настолько близко Рекс в детстве не подпускал. Такой себе нахохлившийся, злой птенец, который до конца не понимает, что происходит вокруг. Он сглатывает образовавшийся в горле ком. — И что мне с ней делать? Точно не открывать. Точно не открывать. Буквально орет внутренний голос, который он давно запихнул в самый тёмный угол. В таких папках всегда все вывернуто наизнанку, разложено по полкам. Все привычки, недостатки, волнения. Вот здесь маленький Рекс словно жук, приколотый булавкой. Наверное, интересное зрелище. Он все же открывает папку, пролистывая страницы. Все написаны от руки на одинаковых бланках. Почерк Лося, Ральфа, Януса. — Сожги. Он от неожиданности чуть не роняет папку из рук, хотя, кажется, она приросла к ладоням. Мел жмётся к оконной раме с таким рвением, что, кажется, сейчас просто пройдёт сквозь неё, вылетая на улицу. Падать довольно высоко. Стервятник пристально рассматривает ее. Интересно, видела ли она? Рекс ухмыляется, он бы посмотрел. Он бы, конечно, на ее месте облазил все эти бумажки вдоль и поперёк и забыл где-то на полке. Но она отдала ее ему, и теперь боязливо жмётся к окну. — Ты же в курсе, что это документы, да? — сухо интересуется он. — Какая разница, были бы такими важными, их бы не оставили здесь. Он выдыхает почти весь воздух, что есть в легких и листает папку. Фото с Максом все разрезаны напополам. Стервятник захлопывает ее обратно. Видимо, это опять знак того, что ковырять едва зажившие царапины, что испещеривают душу, не лучшая идея. — Сжечь, — зачем-то он повторяет ее фразу едва слышно.***
Они идут вдвоём, тихо шурша позеленевшей травой. Окна Дома, словно десятки глаз, наблюдают за ними. Некоторые из окон горят желтоватыми светом. Стервятник бросает взгляд на окно Четвёртой. Оно, как обычно, открыто, а занавеска колышется. Странно, но на подоконнике никто не курит. Он знает, куда идёт. Погружается в воспоминания, которые ведут его за Дом мерцающей в вечерней темноте нитью. Здесь они играли в какие-то незамысловатые игры, когда были младше. Потом именно здесь он взял в привычку курить. А потом Макса не стало, и мир схлопнулся. Он пробирается к хоть немного закрытому пространству, небольшому тупику. Тут все ещё иногда собираются люди, все ещё иногда курят. За ним хрустят сухие ветки и шуршит трава, но он старается не замечать свою спутницу. Стервятник останавливается. Щёлкает зажигалкой и подносит ее к папке. Огонь касается страниц сначала несмело. Даже как-то боязливо, словно спрашивая разрешения. Но поняв, что не почувствует сопротивления, принимается плясать куда более уверенно, сжирая страницы. Стервятник держит в руках этот ворох бумаг до последнего, пока огонь не начинает опалять кончики пальцев. Тогда папка кучей падает к ногам. Горит то, что кто-то собирал о нем. Оценки, имя, что-то о семье, фотографии. Стервятник с отвращением ворошит небольшой костёр носком ботинка. Становится как-то неприятно, словно кто-то рылся в его личных вещах. — Почему отдала ее мне? — голос все ещё слегка сипит. Отчего? От воспоминаний, от понимания, что даже на фотографиях от него отрезали Макса? Мел рядом смотрит на огонь, не моргая. Наблюдает за тем, как он сжирает сразу десяток строчек. — Ты бы сделал так же. Они возвращаются обратно в тишине. Стервятник закуривает и мысленно уплывает куда-то далеко. Джен тоже молчит, не решаясь оторвать его от мыслей, которые кажутся чем-то важным. В окне Четвёртой появляется силуэт, который наблюдает за этими двумя, потягивая терпкий кофе. Худая, бледная рука с тонкими полосками вен сжимает чашку какими-то невообразимо длинными пальцами. Спустя минуту в окне появляется ещё один зритель, ловко подныривая под занавеску, которую раздувает тёплый, едва слышный ветер. — Ну не знаю, Бледный, — бормочет Сфинкс. Слепой ухмыляется уголками губ. Только его лучший друг умеет так продолжить давно прерванный разговор. Во всяком случае, Слепого сейчас не так сильно интересует тема разговора. Может, через пару дней, недель, может, никогда, но и без лишних фраз все станет ясно. А пока хочется курить, и Сфинкс, кажется, разделяет его стремление. Он пододвигается ближе, демонстрируя торчащую из кармана пачку сигарет. — Прикури.