***
В Башне Забвения — тихо и солнечно; осколки витражей, подобранных когда-то Каливорой для маленького, мающегося со скуки Бонта, были подвешены за верёвочки к потолку, и теперь разноцветные солнечные зайчики плясали по стенам. Парень лет двадцати или чуть старше сидел на скромной кровати, застеленной белым, и перечитывал с тихой улыбкой в уголках пухлых губ письмо, которое так осторожно сжимал в пальцах, точно оно слюдяное. Внезапно он услышал редкие, тяжёлые хлопки в воздухе, а затем одно из окон полностью заслонили чьи-то могучие, высокие крылья, с громким шелестом сложившиеся за спиной у силуэта на откосе окна. В мутное стекло витража было не видно пока что лица, но Бонт снова вернулся к письму, прекрасно зная, кто прилетел. А мужчина снаружи — ибо было видно четко, что это он, а не она — подёргал дверную ручку, затем негромко выругался и пнул раму сапогом, вышибая ту из паза. — Сидишь тут целыми днями напролёт, — обьявил Каливора, встряхивая крыльями и поджимая их к спине, иначе они бы точно волочились за ним по полу. — Неужели, блядь, так сложно починить это грёбаное окно? — Не сквернословь, — тихо и привычно откликнулся Бонт, разглаживая уголки письма и на секунду поднимая взгляд на демона. — Ты сегодня в таком хорошем настроении. Отчего? Кали мрачно взглянул на парня, на пол со старыми, гуляющими от времени досками опустил тканевый мешок, в которым что-то принёс. С бедра снял кривой и длинный нож — и судя по насечкам на столе, не в первый раз метнул его туда, глубоко вонзая в столешницу. После помыл руки в небольшом умывальнике, стряхнул их, хотя кусок ткани висел рядом вместо полотенца, набрызгал везде и хмуро посмотрел на Бонта. Тот всё ещё читал. — Наизусть учишь? — уточнил Каливора, ухмыляясь, и, пройдя мимо ангела, прихватил его за белоснежный вихор на затылке. — Ну-ка пошли за мной, Ромео. Щас будем профилактические беседы проводить. Бонт улыбнулся, послушно встал. Он отошёл в сторонку и поднял одну из половиц в темном углу, где у него был свой схрон. Кое-какие личные и дорогие сердцу вещи, фейрт с изображением женщины-ангела с добрым лицом и мягкой, потаённой улыбкой, красивые кристаллы, раковины и камушки, которые Кали приносил ему, летая на дальние побережья — что было категорически запрещено, поскольку он покидал Башню на час или два, и это с его скоростью полёта. Некоторым другим требовалось более пяти часов, чтобы долететь до побережий… А теперь он положил туда бережно письмо, прижал его красивым лунным камнем — и вернул половицу на место. Тем временем, Кали уже достал из мешка кое-какую еду. Большую голову сыра, краюху хлеба, бутылку лёгкого эля, шмат мяса и гроздь винограда. Всё это уместил на два больших блюда и громко свистнул Бонту: — Жрать, пожалуйста. Парень нашёл на единственной полочке два простых, помятых бронзовых кубка — и присел на короткую скамью рядом с Кали, который умостился на подоконнике, согнув одну ногу в колене, а вторую подложив под себя. С громким «чпок» он откупорил бутылку и разлил эль по кубкам, морщась и тут же осушая свой. Бонт проследил и удивился: — Ты хорошо себя чувствуешь, Кали? — Пиздец заебался, — прокомментировал тот. — Нарежь чо пожрать. Бонт легко вынул из стола нож, хотя тот был брошен мощно и вонзился глубоко, и аккуратно нарезал хлеб, сыр и мясо, складывая все три составляющих вместе и передавая щедрые ломти другу. Тот быстренько набил рот. — Такой вкусный завтрак сегодня, — тихо порадовался Бонт, отщипывая от грозди виноградину. — Ещё б не вкусный, спизднул у ангела Фенцио, — хохотнул, всё ещё жуя, Каливора. — Вот это ебало у него было! Спасибо за внезапные налёты шлему Гадеса, отличная хрень. А он-то растерялся. Планировал, поди, пикничок на природе устроить или пойти куда. Собрал так всё добротно. Бонт вздохнул, прекратил жевать. Грустно опустил глифтово-голубые глаза. Кали это сразу заметил, перегнулся через стол и толкнул парня в плечо: — Так, шамай давай! Ты бы видел рыло ангела Фенцио, скоро он на своих золотых крылах в небо не взлетит — не поднимут… А какой он вредный, знал бы ты! Бонт тепло улыбнулся, поднял уже спокойный взгляд на болтливого демона. Тот ободрился. — Спасибо тебе, Кали, — он тоже взял себе сыр и мясо. — Ты так добр ко мне. — Я в принципе решил быть добрым, — заметил тот, — потому что меня одного на прибить всех не хватит… Какое-то время они спокойно ели и молчали. Кали посматривал в окно и похохатывал, комментируя всё, что видит, а Бонт придвинул свою скамью и тоже глядел, стараясь не улыбаться комментариям дьявола. Но те были уж слишком смешными, и наконец Бонт тоже начал смеяться. Наконец, когда завтрак был съеден, Кали заткнул ополовиненный эль пробкой, отставил в сторону и заключил: — Ну, как говорили моя мамочка и Сатана, сделал дело — делай другое дело. Я пошёл на пост. — Постой, — Бонт вдруг запнулся. — Я хотел и правда поговорить. Про ту девушку, что ты впустил в башню… Кали вздохнул и закатил глаза, но уселся поудобнее — только пояс на талии подразвязал и лениво разрешил: — Валяй. — С её появлением я ощутил себя совсем иначе, — тут же начал Бонт, запустив пальцы в белоснежные волосы. — Словно внутри меня что-то переменилось. Или проснулось… -… и встало, — подмигнул Кали и весело оскалился. — Знаем, знакомо. Так это нормально. — Куда встало? — не понял Бонт. — Мы сначала беседовали сидя. — Понятно. Кали с усмешкой смёл рукой в сторону оставшуюся еду и облокотился о стол. — Я говорю образно, Бонт, — спокойно пояснил он вдруг. — Так говорят, когда хотят пояснить мужчине, что он испытал плотское влечение к женщине. Ты её возжелал? Бонт задумался, осмысливая информацию. — Не знаю, — с сомнением протянул он. — Не уверен. А как мне это узнать? — Ну… Кали хмыкнул. Забавно, что ему приходится говорить об этом с Бонтом. С другой же стороны, от кого ещё ему это узнать? Он здесь один, в заточении, в компании демона, периодически каменеющего из-за чар Заклинателя, наложенных на башню. Парень и так лишён был всего, ох, Шепфа… — Ты ощущаешь напряжение и тяжесть во всём теле, — Кали старался подбирать слова, чтобы правильнее описать то, что мог почувствовать Бонт. — Будто в тебя в полёте попала молния, и тебе нужно… разрядиться, отдать куда-то ту энергию, что скопилась в тебе. Ты чувствуешь жаждущую пустоту. Понимаешь? — Понимаю… — эхом откликнулся Бонт. — Но мне кажется, это было не то. Я почувствовал тепло. Здесь. Он опустил ладонь на живот, скользнул ею на рёбра. — И здесь. — Влюбился? — хохотнул Кали. — Это чувство у нас проистекает из ребра. В них тогда ты чувствуешь давление, а из лёгких вытравляют воздух. — Да! — просиял Бонт в ответ и широко улыбнулся Кали. — Ты так точно это описал. Когда-то сам ощущал? — Давно, — поморщился Каливора, вдруг серьёзнея и водя стальным когтем, украшенным насечкой, по столу. Бонт заметил перемену в его лице и не решился сам спросить, но подумал, что возможно, друг и сам расскажет, когда придёт время. — Ладно, малыш. Мой внутренний бог хочет хлестнуть коньячка из закромов Геральда, так что я буквально туда-обратно — и на пост. Лады? — Лады, — кивнул Бонт. Каливора поднялся, тряхнул крыльями, потянулся. — Тогда помни, сыночек, — противным голосом заговорил он. — Не открывай серому волку, оборотням злым, субантрам проклятым — и Фенцио не открывай, особенно ему. — Хорошо, — рассмеялся тихо Бонт, отойдя в глубину комнаты и беря в руки стопку бумажных листов и уголь. Кали регулярно всё это ему приносил, зная, как молодой ангел любит рисовать — и Бонт сел за набросок образа, который воспроизводил по памяти. А Каливора всё так же с помощью ноги ласково пнул окно и вышел в него, в следующую секунду расправляя крылья. Только чёрная тень легла на лицо Бонта — и он пропал.***
Прошло два дня или три с той злополучной ночи. Я перестала злиться на Вики и подкалывающую меня Мими. Проклятые следы с шеи успешно сошли, душевные травмы успели затянуться. Ангел Фенцио обрадовал нас: завтра будет занятие по крылоборству под его руководством, и мне это не понравилось настолько, что я даже думала притвориться чем-нибудь приболевшей и отправиться в госпиталь, но вот беда — там меня, скорее всего, быстренько раскусят и водворят обратно. Какое может быть крылоборство для непризнанной, которая и летает-то неуверенно?! Я полагаю, всему виной мой страх высоты. Каждый раз я чувствую себя так плохо в небе, что хочу сразу вернуться на землю и ощутить твердую почву под ногами. Но вот забавно, на земле меня тянет в небо. Я осталась одна после занятий, решив по такому случаю потренироваться в навыках полёта на лужайке перед Школой. Особенно плохо мне давался толчковый взлёт с земли: не доставало сил, чтобы хорошо взлететь. Вики в своё время пояснила мне, что это похоже на подтягивание — нужна тренировка, но она дольше чем я была непризнанной, да и сама оказалась более смелой, чем я… А какой может быть ещё дочка Серафима Уокер, исключения из общего правила?! Таким же исключением, конечно. Я опустила свои вещи в траву, приноровилась и, раскрыв крылья, сперва похлопала ими, разминая и нагнетая в них воздух. А параллельно думала, легко ли быть подругой такой крутой девчонки, как Вики. Предположим, если бы про нас сняли фильм или написали книгу, главной героиней была бы она… Я посмотрела в небо, вздохнула. Теперь как раз пора! Я напрягла ноги, оттолкнулась стопами от земли и взмахнула крыльями. Ноги оторвались. Я полетела. Полетела! Активно работая крыльями и чувствуя себя пусть неуверенно, но всё же — победителем, я поднялась на уровень высокой ветки, как вдруг почувствовала, что сзади кто-что с такой силой рванул меня за дугу крыла, что я опрокинулась с криком наземь. Небо завертелось голубым и белым, земля показалась камнем — я упала, что-то хрустнуло, и издала громкий вопль, понимая, что болит и немеет от спины. Подмятое под упавшим собственным телом крыло я попыталась выпрямить и расправить, но безуспешно. Подрагивая, крыло болезненно ломило в маховых кончиках, а локтевой сустав, напротив, занемел. А затем я услышала знакомый громкий смех. Как сквозь вату до меня донеслись мужские и женские голоса — их было несколько и они говорили что-то про испорченную статую равновесия и наказание… про демонов… и про то, что таким, как я, здесь не место. Когда я подняла взгляд, всё стало ясно, а по спине пробежал холодок. Ости с друзьями... о нет, чем я заслужила это наказание?! Дьяволица, положив руку себе на талию и поглаживая второй рукой тонкую шею, украшенную изящными цепочками, смотрела на то, как я бессильно и жалко барахтаюсь где-то у неё под каблуками, пытаясь встать. Взгляд был непередаваемый, и чёрт, я понимала её. В тот момент я сама себе была противна. — Не умеет толком нихрена, а всё туда же, — говорит ещё один знакомый демон с пламенно-рыжими волосами, Ази. Чёрт, а он мне когда-то даже нравился со стороны, красивый парень с большими чёрными крыльями. — Вообще не жалко было ту суку, которую прирезали, — гневно заявила подруга Ости. Имени её я не знала, но в лицо — вполне, мы ходили на одни и те же занятия. Высокая, красивая, со светлыми волосами и красными крыльями. Прирожденная дьяволица. — Что делать с блудливыми суками, уже ясно, — медленно произнесла Ости. — А что делают с недоделками, которые даже в воздухе удержаться не могут? Ребята рассмеялись. Я же похолодела, оглядываясь по сторонам и незаметно выискивая глазами хоть кого-нибудь… но как нарочно, кругом ни души! А может, не нарочно? А они так подгадали? Мне стало страшно, и я поневоле поджалась, сидя на заднице и подтягивая к себе ноги. — А нахуя ей крылья? — логично спросил вдруг Ази, глядя на подруг. Одна секунда — и двое бросились ко мне, чтобы схватить за предплечья. Но страх во мне поднялся такой силы, что девчонку я укусила, сама того не ожидая, за запястье, едва та приблизила ко мне руку. Парень прихватил меня очень крепко за плечо, но пока его подруга отскочила, я не стала медлить — пнула что есть сил тяжёлым ботинком ниже пояса. Задохнувшись, он чуть ослабил хватку, а мне того и надо. Рванувшись, я упала назад, на спину, но тут же вскочила, не понимая, где нашлось столько ловкости и прыти, и помчалась прочь, к озеру. Почему не к Школе! Ну почему! Да потому что не с руки было в ту сторону… Ости, которая стояла и смотрела со стороны всё это время, наконец разозлилась. Я услышала топот ног сперва, а затем на меня сверху легла одна тень, вторая. Третья… Мне стало страшно как никогда. Боже, если догонят, переломают и изобьют! Ну почему? Я же не искала ссоры! Задыхаясь от страха, бессилия и слёз, я тянула за собой ещё и нескладывающееся чёртово крыло, которое существенно меня тормозило. Травинки щекотали голые лодыжки. Было кругом тихо и безмятежно. А над моей головой пикировали три тени, и я слышала их смех, готовясь, что будет больно… Вдруг что-то изменилось. Большая туча внезапно заволокла небо, и мне показалось, что на секунду сделалось темно… а затем я посмотрела вверх, не выдержав, и увидела лишь два огромных крыла, по размаху очень превосходящих моих преследователей. Прошла секунда и вторая, но бежать я не прекращала. А когда ребята — все трое — резко начали снижаться, что-то большое и темное упало передо мной, оказавшись человеческой фигурой. Я смешалась и замешкалась, однако сильной рукой меня задвинули себе за крыло. Демоны опустились на землю, растерянно, как и я сама, глядя на моего неожиданного спасителя, а я, глянув вверх, остолбенела. — Кали?! Выглядел он жутко, если бы он не явился нам с Вики в подобном виде, я бы его и не узнала. Рогатый четырехглазый демон с оскалом вместо рта прогудел откуда-то из глубины могучей груди, закованной в кожу: — Я досчитаю до трёх. Ребята замерли, держась рядом: они не знали, что делать, не ожидали, как и я, что вмешается в наш конфликт кто-то ещё. Их снедала злоба, им было обидно, что за меня заступились. Но этого монструозного демонюгу они явно не знали, да и выглядел он очень внушительно. Если не сказать — грозно... — И что тогда будет, здоровяк? — осмелился наконец дерзко спросить Ази. Ости же, сузив глаза, промолчала, прожигая меня взглядом, от которого я невольно спряталась поглубже под серое крыло Каливоры, прижавшись к его боку. — Я не отвечаю на вопросы молочного сосунка, — рыкнул низко тот. — Я знаю твоего отца, Азур, сын Атмоса, которому когда-то дал пизды пораньше твоего, и тебе вырву крылья и рога прежде, чем ты пикнешь. Ази вытянулся лицом, как и его друзья. — Тогда как демон ты понимаешь, что наказать позорящую сам факт нашего существования слабачку – святое правило, – произнесла Ости. Я услышала низкий рокот. Кали явно был недоволен. Опустилась вниз его рука, и со стальным шелестом из наручей на пальцы опустились острые когти. – Ты нарушаешь школьные правила на запретной территории, – голос его был сухим и жёстким. — Что будем делать? – тихо спросила у Ости девушка. Та даже бровью не повела. И тогда Кали начал считать. – Раз. Ази дернул плечом, но занервничал: — Да ничего он нам не сделает! Ости продолжала сверлить взглядом, но уже не так уверенно. Третья девушка и вовсе попятилась. И тут Кали сделал шаг вперёд. — Два. Слабы в коленках, однако… все трое взлетели в секунду, однако напоследок Ости многообещающе крикнула, уже расправив багровые крылья: — Увидимся в Школе, Ява!.. Я не верила своим глазам, но они действительно улетали. Всё ещё болезненно поджимая крыло, я отошла от Кали, глядя на то, как раскрытыми ладонями он проводит от могучей шеи до затылка, словно бы стирая ими свой демонический облик — и хмуро разглядывая меня обыкновенными глазами, прозрачно-алыми, как вино на свету. — Ява, значит? — усмехнулся он. — Вот так, блядь, всё тайное и становится явным. Я нахмурилась, не понимая, о чем он, и тут же залилась краской. Блин. Я же назвалась другим именем… мне стало стыдно, и я пролепетала: — Прости, Кали... просто мы были незнакомы, да и вид у тебя очень уж грозный. Я решила подстраховаться и… ну… — Интересно получается, — с прищуром усмехнулся вдруг Кали. — Ты же на ангела вроде собралась? И часто они, по-твоему, лгут? Хотелось ответить – всё время, но я заткнулась, потому что хамить своему спасителю как-то неудобно. А Кали тем временем обошёл меня кругом, прихватил за крыло сверху. Как больно! В него будто стекла насыпали! Я взвыла и дёрнулась из его рук, но он ловко поставил ладонь передо мной – так что я уткнулась в неё животом. – Крыло у тебя вывихнуто. Как это так получилось? От боли и обиды слова сами вырвались: — Странный вопрос, ты же видел, они втроём меня преследовали. — Доберись до тебя они, ты б уже бескрылой ходила, — откликнулся, вскинув правую точеную бровь, Кали. — Я упала, — пришлось сознаться. — Когда меня потянули назад, завалилась на спину и… — Падать надо умеючи, — прервал Кали небрежно, и меня вдруг обуяла такая обида и злость, что я выпалила: — Ну конечно! Как я не догадалась! Древний демон даёт спасительный совет! Так знаешь, ну не спасал бы такую неумеху! Да вы достали уже все. Да, не умею я летать хорошо. Что с того?! Я пошла потренироваться, потому что завтра будет занятие по крылоборству, а я вообще в этом деле ноль без палочки. Я тут в принципе ноль, так что может быть Ости как раз и права, что мне здесь совершенно не место! Но на мои слова Каливора отреагировал не так, как я предполагала. Думала, он разозлится и уйдёт. Или начнёт успокаивать – что очень маловероятно, но вдруг?! Однако он мои ожидания переплюнул. Скептически хмыкнув, сложил руки на груди и заявил: — Знаешь, детка, я всегда отвечаю за то, что говорю, но явно не за то, что ты слышишь. Мне на твои экзистенциальные проблемы до ебеня. А падать надо действительно правильно. Потому что можешь сломать крыло своим же весом. — Да и хрен бы с ним, — обозлилась я. — Всё равно толку нет. — Потому что ими не прикрываться надо, как секси-плащиком: на них летают, Ява, — цокнул он, подчеркнув в конце моё имя интонацией — и усмехнулся. — Лады. Я понял, что ты включила режим «пожалейте, блядь, меня, пожалуйста». Жалею я хуёво, разве что в постели, но могу помочь тебе с полётами. — Чем? — страдальчески подняла я на него глаза. — Пришибёшь своим тентом, который у тебя вместо крыла? — Птаха, советую не зазнаваться, — заметил он, подняв вверх коготь на указательном пальце. — Пойдём. Я отведу тебя в госпиталь. — Я и сама дойду, — заявила я, отворачиваясь к Школе. И вот вся такая злая топаю — а самой стыдно. Он же мне так помог. А я ему — ни слова благодарности, только накипевшим дерьмом в ответ плеснула… Но все благородные порывы повернуться и рассыпаться в извинениях были пресечены. С воздуха Кали налетел коршуном и подхватил меня на руки, взмывая ввысь. Что сказать. Я орала и кусалась как бешеная кошка, потому что не представляла, что будет, когда явлюсь в Школу с этим чудом. Но здоровяку всё было нипочём. Диалог у нас состоялся примерно такой: – Отпусти, сволочь! – это я ему, пинаясь ногой в твёрдый живот. Кали только посмеивался. – Не отпущу, – ласково мурлыкал он. – Ты ж вниз камнем рухнешь. А у меня на тебя есть планы. Эротического содержания. Так он летел себе и издевательски советовал ещё за шею укусить, мол, ему там вообще очень понравится. Гад. Как я и боялась, в Школу мы явились с помпой. Кали не стал мелочиться и спикировал прямо на террасу госпиталя, подняв страшную тучу пыли с вековых колонн двумя хлопками крыльев — и сложил их, но даже не подумал опустить меня вниз. Деловито осмотрелся, прошёл к дверям госпиталя. — Я могу сама! — рванулась я, пытаясь выцарапаться из его рук. — Сама ты, блядь, уже смогла, — парировал он и лёгким пинком выбил дверь в госпиталь… На нас изумлённо воззрилось сразу несколько пар глаз. Знакомых и не очень. Какие-то ученики, которых здесь лечили тихие ангелы милосердия, а также… Блядь. Заговорила уже, как Каливора… Но как иначе, когда на нас словно на явление Шепфа оторопело смотрели Геральд, Мисселина и Вики, чтоб до кучи? Кали перехватил меня, брыкающуюся, поудобнее, рявкнул мне — ТИХО, сопроводив это громким шлепком по многострадальной моей заднице и никого не стесняясь, отчего я и впрямь притихла, и громко возвестил: — Здрасьте, нахуй. Что у вас за бардак тут творится?! Золотко, эй ты, что в белом, принимай больную! О, здравствуй, Геральд. Давно не виделись.