Жизнь после смерти

В целом, поездка прошла неплохо, даже несмотря на вечные пробки. В салоне тихо играла музыка и пахло каким-то приятным освежителем воздуха. Вика с Игорем негромко обсуждали какие-то свои бытовые дела, Сергей просто смотрел в окно, а Есене даже удалось поспать. Разбудили ее лишь после того, как они подъехали к клинике. Вечерело. Все прогулки уже закончились, так что двор клиники был абсолютно пуст. Гостям представилось лишь старое обшарпанное здание с квадратными сероватыми колоннами, очевидно, бывшее когда-то очень давно чьим-то родовым гнездом, а ныне — государственным медучреждением. Высокий забор вокруг здания, потрескавшийся асфальт, металлические решетки на окнах и старые деревянные рамы за ними — все вместе это создавало гнетущую атмосферу. Хотя, возможно, дело было в том, что сейчас, в марте деревья вокруг больницы еще пустили листву и качали голыми черными корявыми ветками на ветру, негромко поскрипывая, а сумеречное облачное небо грозило в скором времени залить все водой.  — Здесь подождете или…? — Есеня с любопытством смотрела на коллег. Вообще она считала, что Игорю не помешало бы посещение психбольницы. Просто для того, чтобы понимать, что это такое. Но решение она все же решила оставить за ним и его второй половинкой.  — Или! — Решительно заявила Вика и первой вышла из машины. Сергей проводил ее обреченным взглядом и без всякого желания вылез из машины вслед за ней.  — Ну, пошли тогда, — раз уж Вика решила посетить больницу, у Игоря не оставалось выбора: он просто не мог отпустить ее одну. Эту особенность их поведения Есеня приметила сразу и тут же связала ее с травмой, полученной Викторией в банке. Покинув машину, Есеня подошла к своему «подопечному» и положила руку ему на плечо, пытаясь поддержать, на что тот благодарно улыбнулся. Они поднялись на небольшое кривоватое крыльцо и вошли в здание. Показав на входе в клинику документы и объяснив цель визита, посетители направились в сторону кабинета главврача. Есеня почувствовала, как забилось ее сердце и участилось дыхание, когда она проходила по этим коридорам. Это были те самые стены, с теми самыми комнатами. А вон там стояла та самая ванная… Да тут даже пахло точно также: какими-то медикаментами, отчаянием, а еще кисловатыми нотками безумия. И это было еще одной причиной, почему она избегала посещения этого места последние два года. Воспоминания, как бы тщательно она их не блокировала, стремились вырваться наружу рыданиями, всхлипами и слезами. И хотя она сдерживалась изо всех сил, но глаза ее все же стали влажными. Немного помогало лишь то, что в коридорах больницы было сейчас значительно оживленнее, чем тогда, а освещение было значительно лучше, придавая внутренним помещениям психбольницы подобие уюта. Впрочем, ее коллег, судя по их внешнему виду, зрелище душевнобольных в одинаковой больничной одежде, некоторые из которых странно дергались, другие вяло волочили ноги, а третьи — скакали, как дети, совсем не воодушевляло. Вика даже начала с сочувствием поглядывать на Сергея, стараясь при этом держаться как можно ближе к Игорю. Обстановка изменилась в один момент. Вот они спокойно идут по коридору, огибая пациентов: сначала Сергей с Есеней, в качестве проводников, следом — Игорь с Викой. В следующий миг взгляд Есени цепляется за одного из больных, а через мгновение тот бросается к ним, и она тут же перехватывает его руки, и уверенными, точными движениями скручивает, прижимая того к стене. В коридоре начинается форменный хаос: кто-то кричит, кто-то смеется, кто-то бегает или скачет, одна женщина начинает биться головой о стенку, а двое мужчин — драться между собой. Игоря, обнимавшего Викторию, оттесняют куда-то в угол, Есеня продолжает держать орущего матом больного, и другие пациенты обходят ее стороной, будто наталкиваясь на прозрачную стенку вокруг нее. А с другого конца коридора к ним уже спешат санитары в синих костюмах и сам Бергич. Лишь после их вмешательства пациентов удалось успокоить и развести по палатам. Врачи и санитары точно знали с кем имеют дело: некоторых они сразу скручивали и чем-то кололи, другим хватало грозного окрика врача, чтобы успокоиться, а третьим завязывали глаза, после чего те замирали на месте. Тому пациенту, которого держала Есеня, Бергич сам вколол дозу препарата, после чего тот обмяк, а санитары забрали его куда-то в недра клиники. Вика смотрела вокруг такими дикими глазами, что Игорь счел за благо вывести ее на улицу. А вот сама Есеня, хоть и тяжело дышала, но все же умудрялась сохранить спокойствие. Вместе с Сергеем она последовала за Вадимом Михайловичем к нему в кабинет, вошла в дверь и замерла, оглядываясь. Ей вдруг показалось, что время совершенно не властно над этим местом, что с того момента, как она была здесь в последний раз прошло лишь несколько часов. Тут все было именно так, как она помнила: стол со стулом, навсегда закрытые «проходные» белые двери, документы в стопочках, шкаф с личными делами пациентов, цветы на подоконнике и диванчик у стены. Даже ручка с листами бумаги для записей лежали точно также как и тогда. И все же сейчас все было иначе.  — Сереж, тебе палату подготовили, санитары проводят. Обустраивайся пока, я к тебе позже зайду, — Бергич сел за свой стол.  — Ну, я тоже тогда пойду, Вадим Михайлович… — Есеня развернулась и уже направилась к выходу, но была вынуждена остановиться.  — Стой! — Врач посмотрел на нее очень проницательным взглядом, — Я видел, что случилось в коридоре. Поговори со мной! Есеня лишь приподняла брови в удивлении:  — Я не ваш пациент, Вадим Михайлович! Почему вы думаете, что я хочу с вами разговаривать?  — Потому что только я скажу тебе всю правду. Ты же хочешь знать, не сходишь ли ты с ума? — Он смотрел на нее проницательным взглядом и, казалось, отмечал каждое движение. Но Есеня этого не замечала. Она стояла, глядя в стену, и пыталась принять решение: готова ли она довериться этому человеку, и рассказать все, что с ней происходит? Ответ был однозначным. Возможно, на нее повлияла усталость, может, сказалось нервное напряжение последних дней, или ей просто захотелось выговориться. А, может, свою роль сыграло то, что он ему доверял. Но она развернулась и упала на потрепанный диванчик.  — Что вы хотите знать?  — Как ты себя чувствуешь после всего? Она недолго помолчала, собирая свои мысли в голове и пытаясь подобрать слова, как можно более точно, описывающие ее состояние. Бергич терпеливо ждал.  — Я просто стараюсь жить дальше. Запретила себе думать и вспоминать. Но, знаете, иногда мне кажется, что я и не живу уже, существую… Ем, сплю, хожу на работу, даже, вон, завела новых друзей. Только, мне все еще кажется, что это не он умер, а я!  — «Смерть с открытыми глазами»? — Бергич встал и приоткрыл форточку, а после поставил пепельницу прямо на стул перед ней и предложил Есене сигареты. Та взяла две штуки: одну прикурила, а другую — положила в свою пачку, вот только действия ее были какими-то механическими, а внимание было сосредоточено на ином. Она словно лишь сейчас поняла, с кем говорит. Есеня смотрела на врача и все предстало вдруг в ином свете: Бергич вдруг из надоедливого психиатра стал в ее глазах другом. И все лишь потому, что он был знаком с ним и говорил его словами.  — Точно! — Подтвердила следователь тихим голосом.  — Ты закрылась, Есень, — он курил, опершись на край своего стола, — построила в своем сознании стенку и поместила за нее все свое прошлое, все воспоминания, которые причиняют тебе боль. Это просто защитный механизм твоего сознания. А теперь стена рушится, и все, что там, вырывается на эту сторону. Отсюда резкие перемены в настроении, повышенная возбудимость, а еще возросшая чувствительность к патологии. Она курила и слушала, глядя куда-то поверх его плеча.  — Это в общем-то нормально, но… Есть два варианта развития событий. Или ты полностью выздоровеешь и продолжишь нормальную жизнь, либо… Либо рухнешь в бездну вслед за ним, — Бергич, словно понял, что не нужно называть Меглина по имени, не при ней, — И, судя по тому, что видел я, это бездна к тебе очень близко, Есень. Тебе бы уехать в отпуск, в горы или на море… отдохнешь, поправишься и вернешься с новыми силами.  — Я поняла, — она затушила сигарету и встала, — спасибо, Вадим Михайлович, я подумаю… Она вышла из кабинета задумчивая. Не то, чтобы она совсем не догадывалась, что с ней происходит, но подтверждение собственных догадок ее не обрадовало. И почему именно сейчас? Разве изменения не должны были произойти еще два года назад? Да и... Хочет ли она этого? Может, взять, как посоветовал Бергич, отпуск? Вернуться совершенно нормальной, выйти замуж, родить детей на радость отцу, а маньяков пусть ловит кто-нибудь другой. Кто-то лучше нее: умнее, честнее и упрямей. Разве не так? Но тут в коридоре, в паре метров от дверей в кабинет главврача, она снова увидела Сергея, прислонившегося к стенке. Он так оживился при виде нее, что стало очевидно: именно ее он тут и ждал.  — Я просто сказать хотел: спасибо, ты мне, правда, очень помогла. Не знаю, что бы со мной было, если бы не ты, — он улыбнулся.  — Ты не понимаешь, — она снова боролась с воспоминаниями и навалившейся тоской по несбывшемуся, — Сереж, ты вот говорил, что он вас бросил. Но он оставил вас на меня! Но... я не он, и никогда им не стану. Я его подвела и бросила вас. Эта вина преследовала ее с того самого момента, как она услышала о «блондинке» в отделе, она грызла ее пока они ехали сюда в машине, пока общались с потерпевшими, пока искали Сергея и пили чай с его матерью. А, возможно, она была с ней гораздо раньше, задолго до этой истории? Все это время она старалась не думать о «наших», которым так нужна ее помощь. Их она, как выразился Вадим Михайлович, «заблокировала» вместе с другими воспоминаниями и мыслями. Так что чувство вины было с ней в подкорке, все это время. Оно лишь ждало подходящего момента, чтобы наброситься на нее всей силой. Да, возможно, она не справилась с тем расследованием в Мурманске, но поддержать наших она могла бы? Могла. Только каждый из них вспомнил бы его, а этого она не выдержала бы. Вот и отгоняла от себя все лишнее.  — Не в этот раз, Есень. Мне ты очень помогла. И, знаешь, может, ты и не он. Но рассчитывать нам больше не на кого, — он как-то спокойно смотрел на нее сквозь стекла очков и в этот момент казался ей очень мудрым, значительно мудрее девчонки, окончившей институт лишь три года назад.  — О, Сереж, ты здесь? — удивился, выглянувший Бергич, и прервав разговор, — ну, проходи, поговорим тогда. Сергей поправил очки и направился к нему, обойдя Есеню, когда та вдруг пришла в себя после его слов.  — Сереж, подожди! Вот мой номер, — она догнала его протянула визитку, — ты звони, если что…