Как помочь больной скотине

Домой он возвращается уже заполночь. Его никто не встретил, и Зику это не понравилось; обычно брат не спит в такое время. Может ненароком глотнул большую дозу таблеток, чем раньше и покинул этот грешный мир? Навряд ли. Бог же любит грешников, так просто Эрен не сгинет. Да и, не хотелось признаваться, но старшему будет несколько тоскливо, уже привык к любимчику Фортуны. Долгая сенсорная депривация делает свое дело. Распахнутая настежь гостинная встретила его промозглым дыханием с улицы в отворенный рот окна. Контрастный порыв ветра мягко облизал его лицо, и растворился в безысвестной черноте темных углов коридора. Очевидно, внутри помещения никого не обнаружилось. Зик сделал пару шагов на пробу, но и на другом конце комнаты не было ничего, что могло бы сдать прибывание брата здесь. Он бы хоть фантик какой-то оставил после поедания конфет с застывшей помадкой, забытых еще месяцами назад, до всей этой чумовой истории с обрушимся родственником как чертом из табакерки. Обойдя еще пару комнат, из которых состояла вся жилплощадь, Зик с точно поседевшими прядями в светлых волосах вышел на порог, словно отмеряя время далеко в прошлое, когда оставлял брата один на один со своим помрачненным душевной болезнью рассудком. Излишне апатично и отчаянно он провел рукой по шерстяному шарфу на полке, зацепив отросшими ногтями ворсинки, обогнал его длиною шею с выступающими жилваками от частого спутника - напряжения и, пошел на выход, пока за каблуки цеплялась бедно разложенная подъездная плитка, покрытая неаккуратными шлепками бетона. Но ему все это мерещилось, просто перегружен. Окраины города могли зачаровать только тех, кому терять было нечего. Своей пустотой от заканчивающихся зданий и невиданной длиной дорог они могли натолкнуть только на такие размышления, ничего общего не имеющих с прозаичными заботами, что становилось тошно от бессмысленности этих рассуждений. Потому что рано или поздно Эрен приходил к выводу, что эти думы, провоцируемые гнетущей бесконечной суетой города, вовсе не стоят никакой траты мозговой деятельности так как не приводят ни к какому результату. Все это сказки для тешащих себя скукой мечтателей, а Йегер избегал эту скуку с особым фанатичным остервенением, как прокаженный и умалишенный всякого спасения. И все равно волей-неволей да найдется что-то стремящееся всей натурой всковырнуть жгучие гнойники, и лечение снова оборачивается долгим тернистым путем, требующим терпения ко времени и военной выправки. Он старался не думать. Не провоцировать. И все же вышел на улицу, с глупой наивностью подумав, что готов встретиться со своими страшными мыслями лицом к лицу. И теперь он бредет, куда ноги волочат, стараясь не углубляться в чертоги мысленного потока, который как архив после землетрясения был перепутан и разлажен по всем правилам архивирования. Провожая стационарные фонари затылком, глаза, обделенные сосредоточием, цеплялись за всякое, что могло вытащить ядро души из преедающейся среды оцепенения, однако пустые улицы не могли даже сделать поблажку, нацепить на небо хоть пару звезд или переместить луну на проложенный только судьбе известный путь. Так не хотелось поворачивать назад, это заставляет снова предаваться унынию. Наверное Зик волнуется, если вообще сегодня придет. Когда он только не приходил? Ветер остановил его возле одной из скамеек на бульваре. Он сел на нее, ожидая чего-то. Может брат его найдет на краю города. - Ты чего тут делаешь? Я тебя полчаса искал, - проговорил старший слишком спокойно. Наверное если бы Эрен ушел дальше, то голос Зика бы звучал гораздо хуже. Он даже смотрел на него без всякого упрека как раньше, и младший принял это так естественно, как будто они были порозонь всего ничего. - Тебя ждал, - Эрен поднялся со скамьи опираясь на плечо брата. Ему не требовались больше костыли для дальнего передвижения или какая-либо опора, но судя по всему, свойство его характера это тяга к тактильности. Пока старший не успел что-то еще сообразить, мужчина предложил: - Прогуляемся? Зик был не против. Не знал какая польза будет от этой прогулки, но Эрен сейчас выглядел на порядок внушительнее к доверию, что он был готов даже просто идти рядом, обстрагировавшись от всего, что бы тот ни делал. Он не мог ничего поделать с этой слепой уверенностью, как и с невозможностью повлиять на брата; в конце концов он не дикий зверек, может Зику пора перестать к нему так относиться, и что-нибудь да поменяется. - Ну, пошли. Впереди текла речка, в низине, вдоль проложенного тротуара. Кажется раньше на этом месте было болото, поэтому было удивительно видеть здесь реку, но она была так бедна, что и весь брод можно было изучить вдоль и поперек за пару шагов - ее ширину. - Знаешь, как так получилось, что я пошел на войну? - Нет, ты не рассказывал. А ты вспомнил? Он всегда это помнил. - Да... Наш папаша сыграл здесь ключевую роль. Конечно, как же иначе. Только Зик не понял, в каком смысле. - А ты помнишь отца? - спросил Эрен, призадумавшись. - Я его и не видел никогда, - Зик поднял голову к темнеющему небу, как будто спрашивая у проявившихся космических тел разрешения говорить дальше. - может в далеком детстве он и был, но меня растила мама с отчимом. Он был хорошим человеком, я даже не могу назвать его заменой отца. Он мне помог освоиться в жизни больше, чем наш. А отец был?.. - Не знаю. Он пропадал на работе, по вечерам. Наверное, - Эрен пожал плечами, не находя ответа, как же обозвать старшего Йегера, сравнений подходящих не находилось. Или ему не с кем было сравнивать. - он был ничего. Относительно. Ну, мать, меня не дубасил, в стельку не напивался, в жизнь не лез, советами не доставал. Да, он был ничего. Вот, умер 3 года назад только. Зику не было совестно за то, что ему было искренне фиолетово на смерть родного отца. Брат поймет. У него наверняка есть те, кого больше оплакивать нужно, и кого ждать, и скучать. - У тебя остались друзья на Родине? Скучаешь? - Были такие. Они тоже пошли на фронт. Сейчас, может, умерли. Хотя не уверен: крепкие там тоже были, ни одной хворью не возьмешь. Но если и умерли, то зачем мертвым жалость? Былого не вернешь. Зик остановился. Теперь ему было совестно за весь тот кошмар, что они, марлийцы, устроили. Пусть и казалось это рядовому гражданину таким пустяком, ну, подумаешь, военные погибают, это их долг; кто-то рожден чтобы жить, а кто-то - чтобы жил другой. Законномерность. Выживает сильнейший, диктует природа. Но столько погибших, было ли это оправданным, когда можно было это предотвратить? Это просто смешно, как одни главы государств играют в войнушку друг с другом, но используют всех и каждого. Когда рожденных воевать не останется, то момент, когда ты окажешься под перестрелкой - лишь вопрос времени. - Эрен, это скоро закончится. - Конечно. Как и все остальное. - Нет, ты не понимаешь, - Зик схватил его за плечи и развернул к себе. Он хотел, чтобы брат понял. Или рассчитывал хотя бы на то, что Эрен выслушает, потому что этот разговор изрядно вымотал его, он выглядел погруженным в себя. - это скоро закончится. Обещаю. Я закончу это. Эрен невесело усмехнулся, смотря старшему на пыльный от пройденных километров носок ботинка. - Хорошо. Я устал. Ватная голова определила братское плечо как неплохую подушку, и младший ткнулся носом куда-то выше груди. Мягко. Как у кошки под боком. Зик приобнял озябшее тело, чувствуя как чужое дыхание испариной оседает на пальто. Руки сомкнулись на твердой спине, брат уже более ощутимее приобретал нормальный вес. Хоть одна неплохая новость за день. Он прижался щекой к похолодавшему от холода уху, грея. Оно становилось горячим. Хорошо, что Зик не увидит, насколько красным. От одного кончика до кончика другого уха. На пальто останется влажный след. Эрен плакал.