Всегда держитесь за руки

      Having a nightmare in a boat       Come with me, oh no, no, no       He's gone, he's gone, he hung       Don't leave me, no more bellman among the sea.       Hello, hello, we are lonely       Help her, help her,       And we'll see my way, my way       And you'll see a halo ascending above our sea.       Come fun, here comes Veronica       Come, come, he cut Veronica       Run, run, here comes Veronica,       Sent on a ferry upon our sea!       Разносилась песня из заколоченного окна. Моно помнил её. Эти строчки вразнобой напевали ученики в школе, эта мелодия часто играла из проклятых зомбоящиков. Задорный мотив совершенно не подходил под гнетущий текст, и в кипе они дарили слушателям странное сковывающее чувство. Будто пока играла эта музыка, приближалось что-то неведомо страшное, что-то такое, с чем не могло сравниться ни одно из тех жутких существ, которых дети успели повстречать на своём пути.       Если же для Моно громкость песни была ещё терпимой, то Шестой она приносила ужасные муки. Девочка корчилась от боли, натягивала капюшон посильнее и закрывалась руками, измученно кричала. У мальчишки всё внутри сжималось от её воплей. Он пытался потянуть её за собой, чтобы увести как можно дальше от оглушительной мелодии, но Шестая даже с места не могла сдвинуться. Оставался лишь один выход — найти способ пробраться в дом и разрушить то, из чего доносилась музыка.       Моно стал внимательно осматриваться. Окно было заколочено досками с внутренней стороны, и отодрать их при всём желании не вышло бы. Каких-то трещин, в которые можно было бы пролезть, в стене не наблюдалось. Мальчик уже был готов оббежать весь дом вокруг, чтобы найти хоть какой-нибудь проход, но тут, будто специально, несколько картонных коробок свалились, и его взгляду предстало окошко вентиляции. Добраться до него не составило труда — сначала карабканье по горе хлама, затем подтягивание на мусорный контейнер и осторожный перескок на нагромождение коробок, пирамида из которых чудом не развалилась под весом ребёнка.       Теперь нужно было лишь отодрать плохо привинченную вентиляционную решётку, однако та всё никак не поддавалась. Сколько бы сил мальчишка не прикладывал, всё было бесполезно. И всё же он не собирался отпускать холодный металл, упрямо пробуя всё снова и снова. С Шестой бы дело пошло куда быстрее, но Моно понимал, что ему нужно справиться самому. "Я должен ей помочь, я должен ей помочь," - раз за разом повторял про себя мальчик, и вдруг окошко отскочило. Чудом не свалившись, Моно успел залезть внутрь, когда пирамида под его ногами затряслась из-за внезапного рывка, а после и вовсе развалилась.       Мальчик позволил себе облегчённо выдохнуть — первый шаг выполнен. Он обеспокоенно взглянул на Шестую. Моно не желал оставлять её одну мучаться с этой болью, но он понимал, что единственный способ избавить девочку от этой пытки — уничтожить источник звука. "Я совсем скоро вернусь, Шестая, - проговорил мальчик, где-то в глубине души глупо надеясь, что она услышит, - я всё исправлю, только, пожалуйста, держись".       По мере продвижения малыша по узкой вентиляционной шахте музыка становилась всё громче. В какой-то момент впереди показались полоски тусклого света, из-за чего мальчик ускорился. Безусловно, и здесь решётка не собиралась даваться так просто. Налегая всем своим худощавым тельцем, он всё пытался вытолкнуть её. Безрезультатно. Тогда он от злости ударил по решётке с плеча. Послышался странный треск. Моно на минуту замер, стараясь осознать, не был ли это звук заедшей мелодии. Собравшись с духом, он ещё раз с силой навалился на оконце. Треск повторился. Тогда мальчишка предпринял ещё несколько попыток рывками выбить решётку. И вдруг она отлетела. Ребёнок, перепугавшись, полетел вниз и приземлился прямо в небольшую корзину, заполненную испачканными фартуками, тканевыми салфетками и, похоже, чьими-то волосами?       Из-за интенсивных барахтаний мальчишки корзинка опрокинулась и он вывалился на холодный пол. Его глазам открылось длинное помещение, по одну сторону которого стояли шкафы, уставленные всевозможными ножницами, бритвами и баночками с лосьонами, а по другую — разбитые зеркала, и перед каждым — по крутящемуся креслу с облупленными кожаными сидениями. Моно не сразу заметил, что в некоторых из них развалились обезглавленные жители Бледного Города. Впрочем, он предпочёл бы их и вовсе не замечать.       Быстро оттряхнув своё пальто и поднявшись на ноги, ребёнок осмотрелся. Откуда же исходил звук? Его источник был вот тут, совсем близко, но Моно не видел нигде ни телевизора, ни что-нибудь на него похожее. Сверху. Мальчик запрокинул голову и прокружился на месте. И вот на одной из верхних полок он заметил странный чёрный чемоданчик с поднятой крышкой. С ракурса малыша было видно, как в равные промежутки времени подскакивала странная продолговатая трубка, в тусклом свете бликующая серебром.       Зловредным источником звука оказался патефон. До этого Моно видел его только пару раз, на выцветших страницах книг, изредка встречавшихся в захламлённых комнатах, однако он и представить себе не мог, что данное устройство могло быть настолько громким при столь небольшом размере. А могло ли?       Теперь до проигрывателя нужно было добраться. Полка с ним как назло располагалась намного выше остальных, но кое-что всё же облегчало эту непростую ситуацию. Под патефоном лежал кроваво-красный платок, край которого весьма удачно свисал вниз. "Если я потяну за него, то следом за ним потянется и это устройство, ведь так?" - провёл короткую логическую цепочку в своей голове Моно и тут же приступил к исполнению плана. Набрав в лёгкие побольше воздуха, он принялся быстро карабкаться по приоткрытым ящичкам и уже вскоре оказался на верхней панели шкафа. С небольшого разбега мальчик перепрыгнул на первую полку, попутно случайно сбив с неё несколько флаконов, а потом и на следующую, чуть повыше. И вот заветный краюшек ткани был прямо перед его глазами. Сделав глубокий вдох, мальчишка стал покачиваться вперёд и назад, приготавливаясь к прыжку. "Даже если я не сумею ухватиться сейчас, - твёрдо говорил самому себе Моно, - я попробую ещё раз. Я буду пробовать до тех пор, пока у меня не получится. Раз это единственный способ ей помочь, я ни за что не остановлюсь!" И он был крайне серьёзен в своих утверждениях. Не остановится. Будет пробовать снова и снова. Только ради неё. Ради той, перед кем больше всего на свете хотел искупить свою вину. Вина. Такое короткое слово, но почему-то такое въедливое. Стоит человеку хоть раз ошибиться, и вот она уже будет стоять рядом с ним. Будет душить, топить, разъедать изнутри, будет мучить всеми возможными способами и тихо шептать: "Ты сам всё это сделал, лишь из-за тебя всё это произошло, именно твоё решение привело к страданиям". Сейчас Моно всё это ощущал на своих собственных худеньких плечах. Как его затягивало всё глубже в пучину отчаяния. Но сдастся ли он? Нет, ни за что. Только не сейчас. Он будет из последних сил бороться.       Прыжок. Тонкие пальцы крепко ухватились за заветный край ткани. Мальчишка сжал их посильнее и начал подтягиваться, дрыгать ногами, делать всё, чтобы платок под патефоном зашевелился. Рывок за рывком проигрыватель продвигался всё ближе к краю полки, а вот выносливости Моно уже не хватало, чтобы так долго висеть. Платок медленно, но верно стал выскальзывать из вспотевших от волнения ладоней мальчика, и тогда малыш собрал все свои оставшиеся силы и дёрнул в последний раз. Оставшаяся ткань выдернулась из под патефона, и мальчишка полетел вниз. Высота была не критичной, но всё же ощутимой при неудачном приземлении на ноги. Боль из ступни резко выстрелила в коленку, отчего ребёнок оступился и упал на спину, зажмурившись. Но больнее мальчику было осознавать, что первая его попытка провалилась. Вот только стоило ему посмотреть вверх, как вдруг прямо на его глазах патефон грянул вниз. Всё же при последнем рывке Моно удалось вытянуть большую часть чемоданчика за пределы полки, и проигрыватель под собственным весом обрушился, с грохотом разбиваясь об пол.       Run, run, here com..es Vero...nica...       И музыка наконец стихла. Радостный мальчишка резво вскинул руки вверх, но его торжество быстро прекратилось. Откуда-то со стороны послышался яростный визг, и это явно было не Шестая. Раздались чьи-то быстрые шаги и в двери меж шкафами показалась изуродованная фигура. Моно тут же было подскочил на ноги, но почти сразу же упал. Всё же неудачное приземление давало о себе знать. Однако же ему хватило нескольких оставшихся секунд, чтобы спрятаться в куче скомканных тряпок, валявшихся около тумбы. Фигура резво прошлась по помещению, приближаясь к разбитому патефону, и в этот момент мальчишка успел рассмотреть её через маленькую щёлку.       Безусловно, это был очередной взрослый. С тонкими руками и ногами, со странно зализанными волосами, его лицо в морщинах обвисло на плечи, выпученные безумные глаза смотрели раскосо. Ряд верхних зубов уродливо выпячивался. Облачённый в белый фартук и таскавший за собой ножницы размером с половину его самого, он был наречён Парикмахером.       Его появлением оказалось крайней неожиданностью для Моно. Из-за громкости, с которой играла мелодия, он не слышал, как ударилась об пол металлическая решётка, что тут можно было говорить про чьи-то шаги в другой комнате? Хотя в этом мире всегда нужно было быть начеку, чудища могли появиться из ниоткуда в любой момент. Мальчик про это забыл. Нет, не так. Скорее, просто понадеялся, что в этот раз ему не придётся столкнуться с кем-то подобным.       Парикмахер осмотрел разбитый проигрыватель и со странным хрюканьем принялся бродить по помещению, волоча по полу свои ножницы, издававшие противные скрежет. Выискивал виновника. Дождавшись, пока он отойдёт подальше, Моно тихо выбрался из своего укрытия. "Мне нужно добраться обратно до вентиляции, другого выхода нет. Нужно всего лишь залезть обратно на шкаф и с него допрыгнуть до окошка, я сумею зацепиться, это," - поток мыслей был прерван резкой сменой траектории Парикмахера, ринувшегося к заколоченному окну, отчего мальчишке пришлось скорее прятаться в опрокинутой корзине. С улицы доносился чей-то плач. "Шестая," - беззвучно прошептал ребёнок. Она звала Моно. Не понимала, куда он внезапно исчез, ушёл от неё. Руки мальчика слабо задрожали. А вдруг девочка подумает, что он бросил её? Что снова оставил одну? Вдруг подумает, что предал? Ведь обещал быть рядом, снова обещал. И, неужели, снова?..       Малыш замотал головой, стараясь отогнать от себя навязчивые мысли. Шаги удалились. Похоже, Парикмахеру надоело слушать завывания за окном. Мальчик осторожно выглянул из корзины, осмотрелся и лишь потом тихонько вылез, чуть ли не на носочках проследовав к шкафу, стараясь не обращать внимания на боль.       Всё шло непривычно, даже подозрительно гладко. Медленно и аккуратно Моно поднимался вверх, но вдруг нога соскочила. Мальчишка упал, чем, безусловно, привлёк внимание Парикмахера. Взрослый с диким визгом ринулся на него. Подскочив с холодного пола, ребёнок почувствовал, как прямо рядом с его пяткой вонзилось лезвие ножниц. Существо затормозило. Ему потребовалось некоторое время, чтобы вытащить своё застрявшее в половых досках орудие. Ребёнком на мгновение овладела паника, но этого чёртового мгновения хватило, чтобы он потерялся в пространстве и побежал в совершенно противоположную от нужного шкафа сторону. Когда же он это понял, было поздно. Парикмахер уже стремительно нёсся на свою жертву, выставив перед собой ржавые ножницы. Моно инстинктивно прошмыгнул под столешницу с зеркалом и забился в угол, и взрослый это заметил. Щёлкая ножницами прямо перед его носом, он всё пытался дотянуться до бедного дитя, но это не выходило. Тот Врач, те манекены из больницы уже давно бы схватили мальчишку своими руками, но Парикмахер ни за что не собирался выпускать своё профессиональное орудие из рук. Вот только пользы от этого для ребёнка было мало, учитывая его загнанное в угол положение, в буквальном смысле. Это был тупик. По крайней мере, так Моно казалось до тех пор, пока он не увидел щель между боковой стенкой столешницы и полом, в которую было вполне возможно пролезть. Выждав подходящий момент, мальчик затаил дыхание и быстро протиснулся под другой стол. За несколько секунд до того как взрослый опомнился, мальчик рванул к шкафу. С яростным визгом чудовище побежало за ним, всё пытаясь отсечь бедолаге голову.       На мгновение обернувшись, Моно оступился. Больная нога не дала ему подскочить при первой же возможности, и лезвия вонзились по обе стороны его маленького туловища, запечатывая в своеобразный капкан, который Парикмахер не торопился полностью смыкать. Ему нужны были некоторые усилия, чтобы противиться воткнутым в пол концам ножниц.       Моно был в ловушке. Подняться и быстро ускочить для него попросту не представлялось возможным. Но была одна маленькая надежда на спасение. Последний вариант, к которому мальчик ни за что не хотел прибегать. Он хотел выбраться сам, не тревожа её.       "Шестая, я здесь!!" - набрав в лёгкие побольше воздуха, что есть сил закричал ребёнок. Он услышал как плач на улице затих, а дальше всё происходило как в замедленной съёмке. Раздался громкий треск и через мгновенье стена развалилась от мощного удара. Моно чудом не завалило обломками, лишь немного присыпало мелкими камушками. Парикмахера смели рукой в противоположную стену. Все звуки эхом раздавались в голове мальчика, но он сумел среди всей этой какофонии различить приближение к нему. На душе Моно потеплело, и он слабо улыбнулся, когда над его головой показался родной ярко-жёлтый дождевик, но вместе с этим закралась злость на самого себя, что он не справился, не смог сбежать от монстра самостоятельно.       Шестая пальцами осторожно подняла мальчика за ворот его пальто, заключая в другую ладонь. Бережно прислонив Моно к себе, девочка наконец побрела прочь, подальше от злополучной парикмахерской, где раннее играла самая отвратительная музыка.