Без тебя

Реки зашел в гостиную, кивком головы отвечая на чужие приветствия, и кинув рюкзак на стул около рабочего стола, завалился на кровать в долгожданные объятия к Ланге. Желанное тепло сразу окутало его изнутри, нежно растекаясь горячим морем по заледеневшим от ветра, пальцам. Он зябко поежился, вспоминая ледяные порывы ветра на улице и злобную преподавательницу химии, задержавшую его почти на весь вечер после уроков, и ткнулся носом в пульсирующую жилку на шее Хасегавы. Было тепло и мягко, вкусно пахло, и он просто растекся ленивой субстанцией на коленях своего парня, подставляясь под ласковые прикосновения длинных изящных пальцев. Прервав их идиллию, к ним подобрался Мия, тоже двигаясь ближе к источнику любви и тепла. Он сейчас был таким милым и домашним - в одной пижаме и с растрепанными после ванны влажными волосами. Реки глупо фыркнул в сторону, не сдержав умилительного смешка и поманил его к себе, приглашая устроится рядом с ними. - Почему ты так поздно? - Мия рядом засопел возмущенно и прижался к нему с другого боку, требуя любви и внимания, которых ему совсем не доставало от родных. Реки же был абсолютно не против, да и Ланга тоже. Они на пару играли в заботливых родителей и часто собирались вместе, чтобы побаловать это дите. Ведь отказать этому милому созданию было просто нельзя. /А если знать, что у котенка спрятаны в меховых пушистых лапках острые коготки, то и вовсе лучше на цыпочках бегать/. - Извини, Мия, я еще после школы сестре с домашкой помогал - он потрепал его по макушке, и притянул к себе одной рукой, обнимая. Тот сразу свернулся котенком, укладывая голову на грудь старшему и довольно прикрыл глаза. Было уже слишком поздно, а под чужим теплом его и вовсе сильно разморило. Ланга зачарованно наблюдал за ними, чувствуя, что в глубине души на волнах его обычно бушующего моря, качается нежное спокойствие и всепоглощающая любовь. Конечно, заводить детей он не собирался.. Но милый младший братик, с которым можно возиться, и которого нужно любить и оберегать, звучит очень и очень тепло. Поэтому он был совсем не против. Тем более маленький котенок уже засыпал. И всегда засыпал относительно рано, по крайне мере для них с Реки всегда оставалось предостаточно времени. - Реки, расскажи сказку, - Мия внезапно зашевелился, шурша выглаженной пижамой и поднял сонный взгляд на старшего. - Чего? Кхм.. Ну я ведь не умею. Ну, ты чего, Мия? У меня и фантазии.. - Расскажи, - упорно протянул младший, сжимая в руках его желтую толстовку. Каян вымученно улыбнулся и кинул обреченный взгляд на возлюбленного, который к слову говоря, довольно улыбался, тоже ожидая от него сказки. - В одном бескрайнем синем море жила чудесная русалка, - он снова растерянно посмотрел на Лангу и тепло улыбнулся, - вернее русал.. Кажется, сказка обещала быть не совсем детской, но он решил верить в чудо и надеяться, что их котенок уснет раньше середины истории. ★★★ Говорят, люди дышат воздухом, глубоко вдыхают, настолько, что грудь мерно вздымается и опускается. Ему кажется, что это должно быть завораживающе, но вот только серебристый русал все равно совсем не может этого понять. Разве можно дышать тем, чего нет? Он не знает, и отчаянно не понимает, а потому хватает ртом очередной пузырек с необходимым ему кислородом, поднимающийся из недр моря, и красиво поджимает свои очаровательно-бледные губы. Люди вообще по натуре своей существа глупые да безрассудные. Ему и не припомнить уж сколько раз он вытаскивал на берег этих самонадеянных глупцов, надумавших утопиться в его владениях. Только подумать, если кто-то здесь с жизнью расстанется по доброй воле, то ведь тоже русалкой станет. А Ланге свою территорию с кем-то делить не то чтобы хочется. Он свободу любит. И зиму, кажется, тоже. Он легко улыбнулся, касаясь руками импровизированного кулона на груди, и мягко окунулся в один из далеких дней, когда море было девственно и спокойно, как алая кровь в воздушных пузырьках, и небо тогда окрасилось в тяжелый серый цвет, почему-то безумно полюбившийся русалу. И снег. Тогда падал этот невероятно пушистый и мягкий снег, чьи колючие искры, сияя, мгновенно таяли в его мокрых ладонях и вызывали звонкие переливы смеха в его груди. А еще на его вьющихся кудрях нежного небесного цвета был целый снежный ворох этого чудесного безобразия, приятно охлаждающий его разгоряченную этой зимней забавой, натуру. И взгляда он от себя оторвать не мог тогда. Любовался, восхищенный, своим неприступным видом снежной принцессы и упивался своим обжигающим чувством счастья. Один, счастливый, окрыленный, свободный от любых оков, касающихся человеческих сердец. Невинный и божественно красивый. Нет, Ланга, безусловно, понимал, что себялюбие, это вредно. Ну, только если самую малость.. Но разве можно отказать себе в таком удовольствии, и немножко возгордиться от собственного величия и небывалой доселе статности. Воспоминания грели душу, прокатываясь под кожей колючими искрами, и взрывались в районе груди острым и никак незатухающим фейерверком. Поэтому выныривать обратно, прочь, к нынешним жарким дням было совсем не то, чего ему сейчас хотелось бы. Но Ланга все же нырнув в глубину, проследил путь собственного, мерцающего в полутьме хвоста, расправил тонкие прозрачные плавники с тонкой сеткой неясных узоров и устремился вниз. На прохладное песчаное дно под тень разноцветных кораллов и косяков шустрых маленьких рыбок, часто снующих туда-сюда даже через его скромное логово. *** Солнце, так им в жизни особо не любимое появилось абсолютно внезапно. Сорвало ему крышу, заставляя дышать также глубоко, как и люди и теряться, зажимая горло руками. Ведь воздуха все равно было мало рядом с этим горячим, и даже обжигающим рыжим бедствием. Реки появился здесь неожиданно, сел около обрыва, сминая свежую траву руками и опустил ноги вниз. Но самое главное, что появления Ланги парень не заметил. Каян рассеянно глядел в воду, вслушиваясь в мерный бой соленых волн, и думал о смерти. О прекрасной возможности раствориться в пенящихся гребешках, стать изящной волной и забыть про все невзгоды. В его жизни больше не было места свету, так необходимому ему сейчас. Он чувствовал, как тьма заползает ему в душу, и вместо крови сердце качает вязкую черную жидкость, разгоняя ее по венам с обжигающим холодом. Ему уже давно не было больно. В груди под ребрами было пусто, и только глухой стук сердца, разрывал щемящую тишину в его голове. И смерть сейчас казалась ему самым верным решением. Правильным до дрожи в пальцах и безумно необходимым. Нужно было лишь собраться с мыслями и позволить себе упасть вниз, выпустить воздух из легких, наблюдая за изящной стайкой пузырьков вырывающихся из его горла и закрыть глаза. Правда его тогда полностью поглотит темнота.. Но это будет все равно, что сияние спасительный звезды, одиноко мерцающей в небе каждую ночь. Звезды.. Как ему хотелось бы стать звездой. Яркой, манящей, искристой. Такой недосягаемо-желанной. Ему казалось, что став звездой он будет хоть кому-то необходим, как этот чертов воздух. Он сдавленно рыкнул в сторону, кидая злобный взгляд вдаль, и достал из заднего кармана шорт нож, уже давно заржавевший от его крови. Крутанув его в руках, он улыбнулся, наблюдая за металлическим блеском стали и несильно надавив пальцем на лезвие, резко провел им вниз. Пошла кровь. Но он лишь почувствовал слабую неясную боль, очищающую его сознание от других - пагубных мыслей, и стряхнул набежавшую на кисть алую жидкость в траву. Резать себя было уже давно чем-то привычным, и почти необходимым. Ему было комфортно чувствовать боль, удобно прятать новые шрамы и ему нравилось проводить ножом по коже, вдавливая его в мягкую плоть. Кровь всегда набегала быстро, и ярко красные бусины, быстро увеличивающиеся в размере, всегда будоражили его сознание, приводя в чувство. Теперь стоило еще раз подумать о том, стоит ли здесь прощаться с жизнью.. И стоит ли оно того вообще. *** Когда парень скрылся из виду, подвязав рыжий костер волос желтой банданой, Ланга убито выдохнул. Этот парень.. Он поднял в нем все то, что он благоразумно прятал десятилетиями. Чувства. Все оголенные как провода чувства, острые человеческие, горячие до противной пульсации, живые до невозможного. Чувства, к которым он был не готов. Чувства, о которых его давно предупреждали. И он готов был слепо остерегаться этих горячих биений сердца, ради сохранности собственного достоинства и смысла оставшейся на его руках бесконечности. /От людей стоит держаться подальше. Они странные да бездумные существа. Делают себе больно этим глупым словом «любовь», и от нее же трепещут, плавясь в счастливых лучах закатного солнца. Любые чувства к кому-либо живому кроме себя - зло. И это зло может навечно тебя погубить, Ланга/ Теперь он прекрасно понимал слова давно почившей наставницы и сам ощущал эту агонию внутри. Пожар, горящий на его ребрах, сжигающий его душу и сердце. Он опалял его дыхание, вырываясь наружу клубами пара. И пепел из его легких, оседающий на сырых пальцах, был похож на тот самый снег. Вот только счастья и желанного покоя он, к сожалению, ему не дарил. Да и спасение здесь было одно, единственное - снова увидеть того яркого рыжего парня. Сияющего словно восходящее, бесконечно далекое солнце. Но несчастного, как бушующее в ночи море, после того, как его прекрасная спутница - луна, снова смущенно сбежала за облака. Снова увидеть. Услышать. Защитить. И спасти. И глупее этих ощущений выжженных на сердце серной кислотой, он никогда не знал. Хасегава обреченно взвыл в небо и нырнул вниз, охлаждая разгоряченную голову родными волнами. Хотелось подумать и хотя бы немного успокоиться, потому что из-за своей так сказать магической сущности он почувствовал и чужую боль тоже. Такую густую и тяжелую, что ее впору было обломками кораллов разрезать, да только как сделать это, Ланга снова не совсем понимал. Чувствуя подвох в этой очередной глупой мысли. *** Каян снова здесь появляется не так скоро, как Ланге думалось. И на этот раз, видимо, с более твердыми и ясными намерениями. Взгляд его болезненно-уверенный и опустошенный. Хасегава нервно думает о том, что еще не видел настолько разбитых и потерянных людей, поэтому он не двигается с места, чтобы предпринять хоть что-нибудь. Он не собирается спасать этого парня от смерти, как всех остальных раньше, ведь тело совершенно его не слушается. Да и самым верным решением сейчас ему кажется – позволить рыжему совершить задуманное. Иначе он его больше никогда не увидит. Иначе хрупкие осколки разбитой души вознесутся к небу, чтобы возродиться изящным рыжекрылым ангелом, который никогда не снизойдет до его жалкого болота. И пускай это звучит слишком эгоистично, но Ланга и сам сможет подарить этому солнцу счастье. Может подарить ему чудесный золотистый хвост с перламутровыми чешуйками и длинными невероятно завораживающими плавниками, которые ловят блики солнца в воде. Может заставить его почувствовать головокружительную свободу и позволит спрятаться под покровом долгожданной тишины на самом дне всех морских глубин. А солнце взамен скрасило бы его щемящее одиночество и окунуло бы в водоворот человеческих чувств, научило бы любить и просто осталось бы рядом с ним . Навеки вечные, как это в сказках обычно и бывает. Он все еще растерянно наблюдал за метаниями рыжего мальчишки и хотел хоть немного помочь ему. Но это было бы уже неправильно с его стороны. Теперь этот потерявшийся лучик света должен был сам найти выход из бесконечного туннеля тьмы. Ведь если обычная жизнь человека довела его до такой крайности, то единственная звезда в небе доступная ему - это просто составить компанию самому Ланге. Он недовольно нахмурился, задумавшись о том, откуда же тогда он сам здесь взялся, и вспомнив лишь мутное сияние луны в ночи, и чей-то мягкий голос, помотал головой, отгоняя прочь пустые мысли. Даже если он закончил также, то это явно не то о чем ему сейчас стоит беспокоиться. *** Прыгать было страшно. Даже при учете твердой решимости, он не мог заставить себя сделать последний шаг, чтобы раствориться в морской пучине. Хотя.. Он рассмеялся.. Какое буйное море, однако, сегодня. Полный штиль и волна не колыхнется. Все застыло в немом беспокойстве. За него ли? Или что-то темное прячется под водной гладью? И ждет его тогда смерть от зубов ужасного чудища. В целом, не то, чтобы дома было лучше. Все свои мысли Каяну казались пафосным бредом перепуганного насмерть кролика. В глазах все уже плыло, слезы вновь прочертили сырые дорожки на бледных впалых щеках и он разревелся, чувствуя себя одиноким и брошенным в этом большом мире. Но ветер ласково и нежно шептал, что все будет хорошо, ероша его яркие огненные волосы и мягко подталкивал к краю. Реки и сам не заметил, как повернулся спиной к обрыву, удивленно разыскивая взглядом живого человека, и оступился, падая вниз. Немой вскрик застыл в воздухе, потому что это было бесполезно. Мгновение тоже остановилось, патокой растекаясь по онемевшему от ужаса телу. Но он все же улыбался. Преднамеренно отправится в собственную соленую могилу, у него бы не вышло при всем своем желании. А теперь он медленно падает, наблюдая за изящными волнами пушистых облаков. Тянет руку в высь, мечтая пощупать их объемные бока и чувствует эту всепоглощающую свободу. Словно крылья за спиной выросли и мирское понимание слов «жизнь и смерть» растворилось в небытие. Всплеск воды был тихий, почти незаметный и хрупкое тело опустилось в воду, прогибаясь в спине из-за сильного удара с водной гладью. Ярко-рыжие глаза закрылись, и парень боролся с неистовой нарастающей болью, пока не почувствовал, как его губы накрыли другие холодные и немного склизские, но главное мягкие. Реки удивленно ответил на поцелуй, цепляясь рукой за своего неясного спасителя и расслабил тело. Кажется, впервые за долгое время он не чувствовал боли, страха или отчаяния. Он был свободен и счастлив. И пусть его губ касался какой-то мутный незнакомец. Он точно знал, что это изменит его жизнь. Ну, вернее, его загробную жизнь. ★★★ - Вот и сказочке конец, а кто слушал уже спит, - Ланга сонно улыбнулся, одобрительно кивая, и растянулся на кровати во весь рост, подминая под себя одеяло со скейтами. Сказка затянулась на добрые минут сорок и оказалась вовсе не детской. Поэтому оба парня были рады, что младший очень быстро уснул под размеренный голос рыжего. Теперь же Мия и правда, крепко спал, лежа прямо на Реки. Он вцепился в него всеми конечностями, не желая отпускать теплого парня, и довольно сопел, улыбаясь во сне. Каян мягко коснулся темных волос в невесомом поцелуе, и с трудом вылез из крепких мальчишеских объятий. Мия все еще спал, грудь его мерно вздымалась под зеленой пижамой, он мило сопел, пытаясь найти руками новый источник тепла. Реки снова фыркнул, развеселившись от увиденного. Ланга же укрыл мальчишку и сунул ему в руки большого плюшевого кота за место рыжего. Кажется подмены в итоге почти не заметили. Мия снова сонно завозился, потирая глаза одной рукой, и уткнувшись носом в мягкий плюш кислотно-зеленой игрушки, снова крепко уснул. Старшие облегченно выдохнули и вышли из комнаты, тихо гася верхний свет. Стоило двери в детскую закрыться, как Ланга сразу прижался к желанным губам, нагло залезая руками под чужую растянутую футболку. Рыжий не ожидая такого напора от возлюбленного, шумно выдохнул в мягкие податливые губы, и игриво укусил Лангу в подбородок, разрывая поцелуй. - Тише, мы же сейчас его разбудим, - недовольно зашептал Реки, прижимая ладонь ко рту Ланги, в глазах которого уже танцевали свое танго его безупречные снежинки. Но канадец в ответ лишь довольно лизнул его в руку, наслаждаясь незамедлительной реакцией и снова притянул парня к себе. - Не разбудим, дорогой. Если ты будешь хорошим мальчиком и будешь вести себя немножко тише, то мы его не разбудим. Он игриво подмигнул ему, и потянул смущенного парня в соседнюю комнату, закрывая дверь на защелку. Ночь обещала быть жаркой, после такой-то интересной сказочки.