м а н и я

26 ноября. Я хотела отвлечься, поэтому занялась готовкой. Но, как назло, он появился и захотел попробовать то, что я приготовила - курицу Гунбао. По его лицу нельзя было ничего понять. Только когда он начал говорить, я поняла, что блюдо ему понравилось. Это так порадовало меня. Я боялась осуждения. И зря. Я всегда старалась добиться превосходства в приготовлении блюд. Я готовила их по десять и по пятьдесят раз, чтобы отточить мастерство. Я не должна сомневаться из-за этого сноба. Курицу Гунбао я готовила очень много раз. Она всегда у меня удавалась. Как я посмела заволноваться из-за того, что он изъявил желание попробовать? Он не мог не оценить. Я начинаю презирать себя. Я умудрилась улыбнуться, и он заметил это. Мне кажется, ему это очень не понравилось. Я с ним солидарна в этом. Он смотрел на меня таким холодным и сухим взглядом, и я считаю, что заслужила это. Я обещала себе...обещала. Мне кажется, что когда я начала сопротивляться, мои чувства наоборот стали сильнее. Почему мое сердце против меня? Я не позволю. 27 ноября. Все эти глупости от скуки. Думаю, что лучше: сталкиваться с ним столько раз, чтобы уже один его силуэт глаза мозолил, или избегать его так долго, что черты лица сотрутся из памяти, а с ними и все эти нежные глупости? В последнее время я словно варьирую между двумя этими сценариями, и веду себя глупо. То избегая, ищу встречи. То во время встречи избегаю. Смешно, Рика, это просто смешно. 28 ноября. Мне в первый же день он понравился? Этот эксперимент с самого начала был плохой идеей. 29 ноября. Он рассказал о своей матери сегодня. Он приказал охотнику на вампиров убить ее. И он не сожалеет о поступке. И даже хотел бы его повторить. Только уже собственными руками. Я спросила, почему он так не любил свою мать. Он сказал, что она была посредственностью. 30 ноября. С моих губ вырвался сегодня такой вопрос: "Насколько вы считаете меня посредственностью, Рейджи-сан?" И последовал долгий и мучительный разговор. — Не настолько, чтобы убить. Можно сказать, ты посредственность, которая подаёт надежды. Не обижайся, все люди посредственны. — Но есть же исключения? Например, Наполеон, Александр Македонский, Сократ, Конфуций? — Есть, но их крайне мало. Хотя, даже здесь я бы мог поспорить. — А среди вампиров нет посредственных? — Наша раса вне всякого сомнения выше человеческой. Это неоспоримо. Поэтому, ты, как смертная, не можешь назвать вампира посредственным. Это может сделать только подобный ему по положению, то есть другой вампир. Какой же он высокомерный, надменный, заносчивый, чванливый, боже, кажется, будто ни одно прилагательное не сможет выразить степень его горделивости. Я ненавижу тебя, Рейджи. Как хорошо, что по моему голосу это незаметно. Я ведь буду жалеть об этом, находить тебе оправдания. Может ты не виноват в том, что ты такой. Это воспитание? Это вампирская природа? Конечно, что бы это ни было, я против этого бессильна. Вы только послушайте, как уверено он говорит. Он будет умирать, истекать кровью, его будут душить, пытать, а слова будут те же. — Люди от вампиров отличаются тем, что вторые сильнее? — Смотря что ты подразумеваешь под силой. Не только физическая сила имеет значение. В вас, людях, природой заложено много лишнего: сострадание, ранимость, вожделение, любовь... — Любовь? — Да, я так и сказал. — Вы считаете проявление любви слабостью? — Естественно. — Я так не думаю. — Меня не особо интересует, что ты думаешь. Факт остаётся фактом. - Вы боитесь проявлять чувства? Что же в этом страшного? — Я не боюсь. Я считаю это бесполезным и вредным. Я презираю тех, кто вверяет свою жизнь чувствам. — Потому что чувства бывают нестабильны? Но разве они не делают жизнь яркой, насыщенной, осмысленной? — Я не человек. Я не понимаю этого. — Для вампиров закрыта возможность испытывать эмоции? Тогда это очень грустно. — Мы можем испытывать эмоции. Мы просто не понимаем жизнь на том уровне, на каком ее понимают люди. Мы не знаем любви, не признаем семейных уз, не понимаем добродетель, не уважаем религии, не знаем сожаления... — И вы считаете это вашим преимуществом? — Мне что по новой теперь начинать? — Нет, простите. Я все поняла. Нам никогда не понять друг друга. — Не пытайся меня понять. Это для тебя бесполезная трата времени. — Я больше не буду. Я стала направляться к двери, чтобы вернуться в свою комнату и всласть там поплакать. — Рика...Эй, стой.. — Да? — с трудом выдавила я из себя, поворачиваясь к нему. — Не думай слишком много. Может быть, что скоро всё для тебя и так поменяется. — Что поменяется? — Если человек долго находится с вампиром, и тот регулярно пьет его кровь, человек вскоре становится вампиром. — Что? Почему вы мне раньше не говорили этого? — Какая разница? — Это ужасно. — Что? В смысле? — Я обрету вечную жизнь и она будет абсолютно бескрасочной. — Ну, может ты и не доживешь до пробуждения, — грубо бросил он. "Я надеюсь. Мне бы не хотелось вечность смотреть на ваше лицо", — подумала я, но не сказала вслух. Этот гнев, откуда он просыпается во мне к тебе, моя любовь?