Персональный ад профессора Дойла

Штаб-квартира ФБР, Вашингтон, округ Колумбия 28 июня 2000, 8.29 Это самое «завтра» в очередной раз началось у Адрианы Де Марко после практически бессонной адской ночи. Сейчас она сидела в своём кабинете, потирая виски, в безуспешной попытке справиться с головной болью и бесконечным потоком мыслей о Конноре Дойле… Вчера с ним происходило что-то непонятное, сильно обеспокоившее её. По текущим в неё ощущениям в первой половине дня Адриана догадалась, что Коннор таки решился пройти полное медицинское обследование. Связь пришлось немного ослабить, а потом и вовсе закрыть, чтобы не чувствовать внутри себя чужие переживания. Она слабо представляла, что с ним делают. Но и составлять компанию Дойлу, явно оказавшемуся на диагностической кушетке в зондом в глотке, не собиралась. А вечером, решив проверить, как у него дела, чуть усилила поток энергии и разволновалась, почувствовав страх, смятение и растерянность. Неужели результаты обследования оказались настолько плохими? Он ведь и чувствовал себя неважно, а к ночи ему, кажется, стало совсем нехорошо. Её сердце забухало в груди, ведь больше всего Адриана боялась, что причиной его плохого самочувствия может быть именно их обмен энергией и то, что она помогла восстановиться. А вдруг всё же не помогла, а, наоборот, навредила? Не зря ведь Сперви прописывала — в процесс перестройки организма вмешиваться нельзя. В итоге за ночь Адриану несколько раз накрывало с головой настолько разными переживаниями, что она, в попытке остыть и взять себя в руки, мимолётно удивлялась, насколько сильно её мотает к полярным эмоциям. Она раздражалась, злилась, даже впадала в ярость, которая тут же сменялась растерянностью и страхом. Пытаясь понять, что происходит с Коннором, где болит сильнее, Адриана уже абсолютно не могла отделить его переживания от своих, а свои — от его. Вроде у него болел живот, а, может, и сердце. Или это у неё от беспокойства заныло в груди, а не у Дойла? Ведь происходящее пугало и доводило до ужаса. Перспектива быть связанной с человеком, который сначала вызывал лишь негатив и отвращение, казалась до скрежета зубов не радужной. Но это тогда Дойл её раздражал, а что же теперь? Как не запутаться и не потеряться в этом потоке чужих импульсов? Адриана промучилась до четырёх утра, постоянно посматривая на телефон, ведь Коннор тоже не спал. Терзалась, думая, а не позвонить ли ему? Но что она скажет и как объяснит этот порыв? Соскучилась? Смешно даже… Поэтому оставалось только гневно рычать на себя саму, разбрасывать подушки, одеяло и лежать на пустой кровати с широко открытыми глазами, бесконечно прислушиваясь к ощущения в попытке понять, всё же чьи они. — Боже, как я так вляпалась… — как в бреду, повторяла она. — Что же я натворила? Что теперь делать? Надо закрыть связь. Ведь я могу… Пошёл он к чёрту, взрослый же мужик… У него дома хирург рядом, разберутся без меня, даже если совсем плохо станет, — эти фразы звучали вслух раз за разом, всё больше походя на самовнушение. — Но… Если всё это действительно из-за меня? Ведь у Сперви ни слова не было про возможные последствия уже после того, как организм перестроится. Я внимательно три раза всё перечитала. Это Антон предположил, что могут быть проблемы с органами. Могут быть, а могут и не быть. Как понять?.. В итоге в половине пятого Адриана решила, что больше не может переносить смешавшиеся свои и чужие ощущения. И закрыла связь. Иначе одним телефонным разговором всё бы уже не обошлось. Она была готова совершить переход и узнать у Коннора, чёрт бы его побрал, что с ним происходит и, главное, почему. Адриана забылась в тревожном сне и чуть не проспала сигнал будильника. С момента пробуждения она не возобновляла связь, желая дождаться звонка Коннора максимально спокойно… Не вышло. На пороге Бюро она встретила Джона. И в очередной раз за прошедшие две недели они разругались в острые щепки. А ведь до этого почти никогда не ссорились, но полмесяца назад случилось нечто невероятное для Адрианы: Джон впервые приревновал её к другому мужчине. Столь великой чести был удостоен, конечно же, Коннор Дойл, в квартире которого она провела почти неделю, взяв долгожданный отпуск на работе. Хоть Доггетт и знал, что теперь Дойла люто накрыло последствиями введения той вакцины, которую они выкрали с Адрианой, он всё равно злился и проявлял недовольство. Адриана, правда, не стала рассказывать ему, насколько опасным для Коннора и для неё самой стало разрушение R-клеток. Ограничилась лишь сухими фактами, что у Дойла был жар, сильные боли и полный упадок сил. Но Джон постоянно высказывал ей, что можно было взвалить заботы и хлопоты о профессоре на плечи других членов его команды. А племянницу, за которую она так переживает, и вовсе забрать на это время в Вашингтон. Больше всего Адриану раздражало, что её партнёр опять ни слова не сказал о том, что хотел бы, например, этот отпуск провести с ней, вместо того, чтобы стерпеть её отъезд. Вроде это было как нечто само собой разумеющееся, но хотелось услышать из его уст. Услышать, что ему важно её присутствие рядом. Но планомерный ежедневный «разбор полётов» заключался лишь в мысли, что кто угодно мог побыть с Дойлом, но только не она. Сначала Адриана молча терпела, потом начала возражать и приводить аргументы. И по итогу каждый последующий разговор с Джоном заканчивался конфликтом, а в воскресенье вечером, после «взаимного обмена энергией» с Дойлом, по телефону Адриана и Джон сильно поругались. Вернулась Де Марко от Коннора вечером в понедельник, когда выписали доктора Дженнерса, и пару дней с Джоном они не пересекались даже на работе. К концу недели наконец-то помирились: Адриана даже пошла на уступки и не полетела в Галифакс, решив провести все выходные с любимым человеком, а не с племянницей… и «её отцом», как поспешил уточнить этот самый любимый вдогонку. Но уикенд вышел, мягко говоря, странным и натянутым, так как большую половину субботы они молча что-то смотрели или читали, а в ночь с субботы на воскресенье снова поссорились, и Адриана уехала к себе. В воскресенье она собралась наплевать на всё и совершить переход в Галифакс, чтобы повидаться с Николь и, конечно же, с её отцом, от которого четырёхмесячную малышку никак нельзя было отделить. Но неожиданно Джон нарисовался на пороге с цветами. «Ладно, чёрт с тобой, это в моих интересах. Наверное», — сказала она себе мысленно и натянуто улыбнулась, пропуская его в свой дом. Остаток воскресенья, понедельник и вторник прошли тихо и мирно. Как затишье перед бурей. И сегодня гроза разразилась лишь потому, что Джон, словив её задумчивый взгляд, спросил, о чём она думает, а Адриана на автомате честно созналась, что Коннор вчера проходил медицинское обследование и до сих пор ей не сообщил результаты. — Ты даже за меня так обычно не волнуешься, как за него, — с обманчивым спокойствием сказал Джон. — Иногда мне кажется, что ты уже и за Николь меньше переживаешь… Коннор то, Коннор сё, — он передразнил её интонацию и с раздражением добавил: — Когда это закончится? — Прямо сейчас, — не сдерживая свою ярость, прошипела Адриана. Очевидно, разряды невидимых молний были настолько сильными, что коллеги обходили двух агентов стороной, кидая удивлённые взгляды. Те, кто знал их, даже рот приоткрыли, ведь Доггетт и Де Марко славились своей выдержкой и собранностью. И неизвестно, сколько им ещё довелось демонстрировать противоположные полюса этих качеств, если бы на пороге Бюро не возник лучший друг Джона — Джек Эммерс — и в буквальном смысле не растащил эту влюблённую парочку. Естественно, разошлись они по кабинетам в очень скверном настроении. Благо, у неё, как у начальника отдела, было своё пространство, но агенту Скалли, напарнице Джона, она в этой ситуации не завидовала. В скверном настроении Джон был просто невыносим. Это она, как его бывшая напарница, знала хорошо. Да и чёрт с ним, с его настроением, с агентом Скалли… Тут бы с собой разобраться… Сейчас Де Марко, понимая, что с каждой секундой её накрывает всё большей волной раздражения, а мозг кипит, как чайник без свистка, решила прибегнуть к любимой технике расслабления, закрыв глаза и развернув мысли на невидимом экране, чтобы словно со стороны понаблюдать за ними и абстрагироваться. Она хотела разобраться, на кого она сейчас злится больше: на Джона или на себя? Адриана понимала: его ревность не такая уж и беспочвенная, если разобраться. Возможно, в последнее время она действительно стала перегибать палку и слишком часто говорила и думала о Конноре. И Джон, устав слушать всё это, требовал больше внимания. Обвинял, что она мало о нём заботится и не замечает, что происходит с ним. Только сложно подмечать настроение человека, когда у него по умолчанию лицо без эмоций, а на словах всегда всё хорошо. Впрочем, как и у неё самой. «Сошлись две сильные личности, — мысленно прошипела Де Марко. — И этот третий лишний тоже со своим непробиваемым лицом, чтоб его… Почему не звонит? Связь, что ли, опять открыть? Нет, пока лучше пранаяма и медитация. Мне нужно разобраться в первую очередь со своим состоянием, а не путаться в чужих переживаниях». В тот момент, когда она только заняла удобную позу на кресле, раздался писк мобильного телефона. На дисплее высветилось имя Коннора. «Да неужели? Снизошёл!» — Привет! — максимально нейтральным голосом сказала она, стараясь не выдавать ни волнение за него, ни раздражение на Джона… или всё же больше на себя? — Рада, что ты, наконец, нашёл время мне позвонить. — Я вчера сказал Линдсей. По интонации Адриана поняла, что сейчас речь идёт не о признании в любви. Она округлила глаза и мысленно закричала «Нет!», не теряя надежды, что интуиция повела не в ту сторону. — Что ты ей сказал? — стараясь удержать подкатившую опять некстати лавину эмоций, спросила Де Марко. — О нас с тобой… — ответил печальный голос на том конце провода. И тут Адриана чуть не выронила телефон, резко наклонившись к столу и почувствовав, что если бы она была сейчас дома, то сию минуту совершила переход к Коннору, где бы он ни находился… Дальше действия представлять не захотела. Зато без наводящих вопросов поняла, что с ним происходило вчера. И почему. — Не волнуйся, я ничего не говорил ей про твой дар. В общих чертах только, что ты мне помогла, и всё… Де Марко молчала, прикусывая язык и сдерживаясь из последних сил. Весь её обширный описательный словарь про представителей мужского пола скакал в голове лошадиным табуном, а звук копыт сильно бил по ушам. Оказывается, сегодня нашёлся где-то в мире бо́льший идиот, чем специальный агент ФБР Джон Джей Доггетт. И она, дура набитая, за ночь съела себе все нервы, пытаясь понять, что с этим самым идиотом происходит, и есть ли в этом её вина. Ах вот оно что! Он Линдсей сказал! Тут не то что эпитеты уже не подобрать — тут даже междометия закончились. — Адриана? Ты там? — Всё же нужно было позвать Антона в тот вечер к тебе домой. Чтобы он тебя осмотрел… В том числе и по своей прямой специализации, по психиатрии, — всё так же с обманчивым спокойствием сказала она. — Как чувствовала, что из-за этих кошмаров твой рассудок помутился. — Адриана приложила ладонь ко лбу. — А ведь мне казалось, Коннор, мы договорились, что всё это останется между нами. А теперь Линдсей уже знает. Что, предлагаешь мне и Джону сказать? Чтобы он, не поняв всех обстоятельств, воспользовался табельным оружием в личных целях? — Она замолчала, снова прикусив язык. — Дойл, ты соображаешь, что сделал? Дверь открылась, и в кабинет заглянул агент Джейсон, быстро отрапортовав: «Заместитель директора хочет вас видеть». Адриана закусила губу. Эта новость спасла того, кто находился на том конце провода. Хотя бы от морального уничтожения. — Адриана, я… — тон Коннора вдруг стал более резким. Видимо, он собирался сказать что-то в своё оправдание. — Стоп, мне нужно идти на совещание к начальнику. Давай отложим этот разговор до вечера. Теперь придётся подождать тебе. Я позвоню сама. Адриана нажала на кнопку отбоя, пару раз глубоко вдохнула и шумно выдохнула, натянув на лицо привычную маску безразличия. Взяла папку со стола и пошла на совещание, мысленно пообещав себе, что никакой связью сегодня больше пользоваться не будет. Центральная лаборатория ОНИР, Галифакс, Канада 28 июня 2000, 8.36 Коннор, услышав гудки, спрятал телефон в карман и достал оттуда платок. Вытер испарину со лба, шумно выдохнув, и поправил узел галстука. Несмотря на раннее утро и уже примерно семьдесят градусов по Фаренгейту в тени, Коннора постоянно резко бросало то в жар, то в холод. Сегодня Коннор был одет в серый шерстяной костюм, который обычно служил ему в прохладные пасмурные дни. Но учитывая то и дело пробегающие по телу холодные и огненные волны, пробирающие насквозь, пожалуй, именно эта двойка подходила как нельзя кстати. Коннор прикрыл глаза, пытаясь привести в норму опять сбившееся дыхание. Как знал, что Адриане лучше не звонить. Сейчас снова стало жарко, хотя до разговора знобило. А от всей этой ситуации уже конкретно тошнило. Интересно, это чем же он так прогневил небесную канцелярию, что ему решили устроить ад на земле? Мысленный поток, не в силах определиться, куда ему течь, вёл Коннора то к Линдсей, то к Адриане. Припоминая ледяной взгляд Лин, у него внутри всё холодело. А вот от мыслей об Адриане Коннора раз за разом бросало в жар. Всю ночь он размышлял о ситуации, в которую попал. Он мог понять Адриану и её стремление помочь ему особым даром, он мог понять Линдсей и её равнодушие после его признания. Коннор понимал, что в этой ситуации нельзя никого винить: он одинаково мог понять их обеих и оправдать. Но что делать с собой и со своими терзающими метаниями, пока не знал. Ему, по некой злой иронии, было ни холодно, ни жарко от ясного понимания. Он невесело улыбнулся мыслям, инстинктивно потянув края пиджака навстречу друг другу. Попытался укутаться сильнее из-за вновь начавшегося озноба, затем перекрестив и руки на плечах. Если бы только этими жестами можно было остановить сумасшедшие качели, которые раскачивались внутри, устремляясь то вверх, то падая куда-то вниз. Казалось, что разрушилась не только R-система, но и система самоконтроля, и теперь распоясавшиеся эмоции решили взять реванш за все годы жёсткого подчинения разуму. Поэтому после выписки из медицинского корпуса его беспокоили не только чисто физиологические моменты, связанные с перестройкой организма, но и вот эти бушующие, абсолютно нехарактерные для него порывы. Наконец, стеклянные двери отворились, и в конференц-зал вошли Антон, Питер и Линдсей. Не глянув на Коннора, Доннер села на стул. Выглядела она как обычно: спокойной и собранной. Вот только не улыбнулась, когда приветствовала коллег. Коннор мысленно понадеялся, что погружение в новое расследование поможет ему быстро мобилизоваться и отодвинуть надоедливые мысли о самочувствии и личной жизни на второй план. Раньше всегда выходило, поэтому медлить он не стал, желая сразу познакомить коллег с материалами нового дела. Дождался, пока вся его команда займёт свои места, развернулся к экрану настенного монитора и вывел на экран фото двух людей. Рыжеволосый мужчина и женщина-шатенка — оба явно за сорок — стояли, обняв друг друга. — Всем доброе утро! — абсолютно вяло и неэнергично начал совещание Дойл. — У нас новое расследование. Хеллворк, Канада. Население: тысяча шестьсот шестьдесят шесть человек. Две недели назад семейная пара купила большой двухэтажный дом. Роберт и Мелисса Вудхауз, в браке около двадцати лет. Фото сменилось на изображение девочки-подростка с длинными черными волосами, бледным цветом кожи и кольцом в носу. Она была одета в чёрное кожаное платье и кружевное болеро. — Их приёмная дочь Джиллиан, пятнадцать лет, — Дойл положил пульт от проектора на стол и взял в руки папку с документами. — Соседи четы в ужасе от новоиспечённых жильцов. По ночам из дома Вудхаузов доносится сатанинская музыка, — Дойл приблизил папку к глазам и вчитался: — Но, по словам одного из очевидцев, это всего лишь творчество группы «Marilyn Manson». Коннор обвёл взглядом присутствующих в зале коллег, которые почему-то смотрели на него, как на идиота, ослабил узел галстука и продолжил читать: — Однако соседей это определение не устраивает, тем более что, кроме музыки, многие из них начали жаловаться на пропажу домашних питомцев либо их странное поведение вблизи дома Роберта и Мелиссы. В школе, в которую поступила Джиллиан, также подметили, что девочка ведёт себя очень агрессивно и вызывающе, одевается как… Коннор опять поднёс папку к глазам, хотя никогда не жаловался на зрение. «Оторвать бы руки написавшему этот текст. У них что, за время моего больничного все компьютеры из строя вышли? Почему от руки написано?» — …как гот, — продолжил Коннор. — Джиллиан провоцирует одноклассников на конфликты, возглавляет стычки между девушками. — А что-нибудь более важное там в этом деле есть? — Питер усмехнулся, заметив в глазах Антона тот же вопрос. — Что послужило причиной для инициации расследования? Мёртвые коты? — Мёртвые, но не коты, — мрачно сказал Коннор и снова потянулся за пультом. Фотография девочки-гота сменилась на изображение двух сожжённых тел. — Фу… — с отвращение выдохнул Питер, отводя взгляд от экрана. — Предупредил бы хоть. — Тебе же не терпелось, — ещё более мрачным голосом сказал Коннор, вернувшись к чтению материалов дела. — Родни и Венди Стайлз, предыдущие приёмные родители Джиллиан. Около двух месяцев назад они бесследно исчезли из своего дома, и только в этот понедельник тела были обнаружены в пятнадцати километрах от их жилища. Опознать удалось только по отпечаткам зубов. Джиллиан, после того, как её родители пропали, сообщила полиции, что они просто заперли её в чулане, откуда ей еле удалось выбраться, и уехали в неизвестном направлении. Новые опекуны для девочки нашлись почти сразу — ими стали Вудхаузы. Но есть ещё одна важная деталь. Щелчок — и на экране появилась другая девочка, примерно такого же возраста, что и Джиллиан. На её ладони красовался обширный ожог странной формы. Антон и Питер внимательно всмотрелись в изображение. Линдсей лишь коротко взглянула на фотографию и снова перевела взгляд на стену. — Что это? — сказал Эксон, подойдя ближе. — Мне одному напоминает пятиконечную звезду? — Я понятия не имею, кто такой этот Мэнсон и имеет ли он отношение к сатанистам, но Сигил Бафомета, а проще перевёрнутая пентаграмма, действительно является официальным символом Церкви Сатаны, — Коннор захлопнул папку и откинулся на спинку кресла. — Этот символ появился на руке Эми Мирел, одноклассницы Джиллиан, во время урока биологии в школе. Со слов других подростков, Эми и Джиллиан постоянно конфликтуют между собой и влюблены в одного мальчика. С нами связалась опекунская служба, которая явно обеспокоена тем, что предыдущие приёмные родители Джилл найдены мёртвыми. А директор школы, в которой она учится, в ужасе от того, что у одной из учениц, не пойми откуда, на глазах у очевидцев образовался ожог, словно ей поставили клеймо. Сегодня мы летим туда, чтобы разобраться с этим. Наша мобильная лаборатория находится как раз недалеко от этого населённого пункта, поэтому её доставят раньше. Коннор перевёл взгляд на Линдсей, которая смотрела мимо него. За всё время совещания их взоры ни разу не пересеклись. — Из-за финансовых трудностей в Управлении директор Блевинс решил значительно урезать состав команд для выездных расследований, пока не подтверждена природа феномена. Он хочет, чтобы мы пока отправились туда вдвоём с главным аналитиком и по необходимости вызвали остальную команду. Для начала нужно убедиться, что феномен имеет место быть, — его главный аналитик даже сейчас не смерила взглядом шефа, и Коннор решил более настойчиво привлечь её внимание. — Линдсей, я записал здесь адрес необходимого расположения лаборатории. Укажи, пожалуйста, его в документах и оформи все нужные бумаги. Я займусь бронированием билетов. Летим до Роберваль, оттуда минут сорок на машине до места назначения. — Я как раз собиралась сказать… — Она посмотрела на часы. — Директор в данный момент рассматривает моё заявление на перевод в команду Мэтта Прэйгера. Так что всё, что я успею сделать для вас, профессор Дойл, до своего назначения, я сделаю. А дальше вам понадобится новый главный аналитик. — Линдсей, что за чёрт? — воскликнул Питер и непонимающим взглядом принялся сверлить то её, то Дойла, бледнеющего все больше. — Мы чего-то не знаем? — осторожно поинтересовался Антон. — Я была очень рада работать с вами. — Доннер обвела взглядом коллег, пропустив Коннора. — Но я приняла решение перейти в другую команду по личным причинам. — Она снова глянула на часы. — Пойду, узнаю ответ директора. Линдсей неспешно встала и вышла из кабинета. — Коннор? — в один голос произнесли Антон и Питер. Дойл проводил взглядом своего уже без пары минут бывшего главного аналитика и женщину, с которой мечтал провести остаток жизни. Затем посмотрел на оставшихся в кабинете коллег. — Без комментариев. Питер, теперь ты мой главный аналитик! Антон, будешь здесь на связи, в любой момент можешь понадобиться, — помолчал и на всякий случай не к месту уточнил, вдруг вспомнив слова Адрианы, — по рабочим вопросам… Я скоро вернусь. Коннор встал со стула и быстрым шагом вышел из конференц-зала. Ну уж нет — вчера он дал время Линдсей подумать и остыть, понимая её задетые чувства. Но переход в другую команду — явный перебор. Когда Дойл распахнул дверь директора Блевинса, несмотря на возражения его секретаря, Линдсей стояла напротив стола начальника с папкой в руках. А Блевинс, сдвинув очки на кончик носа, подписывал документы. — Коннор, — недовольно вымолвил он, — что такое? — Прошу прощение, что врываюсь. — Коннор просверлил взглядом затылок Линдсей, которая даже не обернулась. — Линдсей, нам нужно поговорить, прежде чем ты примешь окончательное решение о переводе. — Поздно, моё заявление уже подписано. — Она взяла из рук Блевинса бумагу. — Но не волнуйтесь, профессор Дойл, я сейчас оформлю в последний раз для вас все документы. Блевинс смотрел на них всё также через приспущенные с переносицы очки, недовольно хмуря брови. Дойл также со злостью посмотрел на Скотта, которого знал много лет и с которым у него были чудесные отношения. Странно, что директор сразу же подписал заявление Линдсей, даже не попытавшись выяснить причину перевода. Или Линдсей аргументировала свой уход? Но чем?.. — Могу я всё же поговорить с тобой наедине? — с нажимом повторил Коннор. — Профессор Дойл, — Линдсей повернулась, и их взгляды встретились впервые за утро. — Если у вас есть какие-то вопросы по работе, то вы можете задать их здесь. А вообще у меня не так много времени. Мне нужно заняться документами и приступить к выполнению своих обязанностей в другой команде. Она прошла мимо Коннора. Он хотел выйти за ней, но директор окликнул его: — Дойл, сядь. Свои отношения с Доннер будешь выяснять потом. Нам нужно обсудить пару вопросов. — Коннор опустился на стул, нервно глянув на часы. — Разговор будет длинным, тебя почти месяц на работе не было. Поэтому я хотел обсудить некоторые моменты и нововведения… Обсуждение профессиональных дел действительно вышло достаточно продолжительным по времени и утомительным по сути. Когда Коннор вышел из кабинета директора, то уже не смог нигде найти Линдсей. Дойл быстро заказал билеты на самолёт для себя и Питера, позвонил Адаму, чтобы предупредить о начавшейся командировке, и понадеялся, что она окажется не такой уж длительной. Больше всего на свете профессор Дойл не любил незавершённые дела и разговоры. Штаб-квартира ФБР, Вашингтон, округ Колумбия 28 июня 2000, 8.04 «Вот и как с ней разговаривать после этого?» — Джон Доггетт влетел в кабинет, с лязгом закрыв за собой дверь, и швырнул с приличного расстояния пиджак на кресло. Мысленно порадовался, что напарница ещё не пришла, и у него было пару минут, чтобы перевести дух. — Доброе утро, агент Доггетт! — мрачно произнесла Дана Скалли из смежного кабинета. — Надеюсь, доброе? Джон мысленно чертыхнулся, в очередной раз напомнив себе, что странный отдел «Секретные материалы» в цокольном этаже разделён на два небольших помещения, между которыми нет дверей. И буквально на днях туда установили стол для Скалли, а он занял место агента Малдера. — Доброе, агент Скалли, — собирая всю любезность, на которую сейчас был способен, отозвался Доггетт. — У вас всё нормально? — осторожно поинтересовалась Дана. — Да, — он увидел, что она держит в руках какие-то бумаги. — Над чем работаете? — Имя Коннор Дойл вам о чём-нибудь говорит? Джон застыл, невольно коснувшись ладонью лба. От ссоры с Адрианой у него закипело серое вещество в головном мозге и начались слуховые галлюцинации? Или в мире свет клином сошёлся на этом имени? Он перевёл ошарашенный взгляд на напарницу, и та нахмурилась, увидев выражение его стальных глаз и приоткрытый от удивления рот. — Что? — коротко спросила Скалли, встав из-за своего стола. Бережно положив одну руку на округлившийся живот и поправив рыжие волосы второй, она подошла к Джону и села на стул напротив. — Почему вы спрашиваете, агент Скалли? — напряжённо спросил Джон, почувствовав, что снова начинает заводиться. — Я поясню. Вы сами говорили, что недавно просматривали архив. Думаю, там должно было всплывать это имя, так как агент Малдер неоднократно пересекался с Офисом по научным исследованиям и разработкам по делам, связанным с пришельцами. Скорее из личного интереса, но я думаю, он должен был внести эти сведения в архив, так как его сотрудничество с Офисом было достаточно плодотворным. Вы ведь наверняка слышали про ОНИР? — Слышал, — буркнул Джон. — Коннор Дойл — один старших следователей в этом Офисе. — Верно. Значит, вам всё же знакомо это имя? — Знакомо, но не уверен, что я находил его в архиве «Секретных материалов». — Жаль, — вздохнула Скалли, глянув на огромный шкаф с архивными документами. — Я всё пытаюсь вспомнить, что это было за дело. Хотя это, наверное, не так важно. — Зачем вам нужно это расследование прошлых лет? — спросил Джон, больше нахмурившись. — Да так, не берите в голову, — задумчиво произнесла она, всё ещё глядя на архив. — Если вам нужна информация о профессоре Дойле, я думаю, Адриана Де Марко будет рада вам её предоставить, — вдруг, сам того не ожидая, выпалил Джон. Скалли перевела на него взгляд и в удивлении изогнула бровь. — Агент Де Марко знает Коннора Дойла? Он отвёл взгляд в сторону, подумав, что зря на эмоциях сказал это напарнице. Однако тут же уверил себя: в этом нет ничего предосудительного. Агент Малдер его знал, Скалли о нём наслышана. Почему Адриана не может быть с ним знакома? Она тоже интересуется всякой паранормальной ересью. Даже очень воодушевилась, когда Джон получил назначение в «Секретные материалы», сказав, что всегда хотела поближе познакомиться с этим отделом. — Вам лучше поговорить с агентом Де Марко на эту тему, — сухо повторил Джон, и Скалли, в очередной раз словив его раздражённый взгляд и интонацию, встала из-за стола. — Да, я, пожалуй, поговорю с ней. А вы, если что-то вспомните, дайте мне знать, — с лёгкой растерянностью сказала она, а затем быстро развернулась и вышла из кабинета. Как только за Скалли закрылась дверь, Джон обхватил руками голову, со всей силы пнул мусорную корзину под столом и яростно зарычал, позволяя гневу наконец излиться. Впервые за год отношений его начала грызть жгучая ревность. И мысли, что он теряет Адриану. После того, как она вернулась из Галифакса на прошлой неделе, в её взгляде и поведении что-то почти незримо изменилось. Словно Адриана чувствовала себя рядом с ним неудобно. Хотя и старалась вести себя как прежде. Джон даже себе не мог объяснить, что его смущало и волновало, но интуиции всегда свято верил. И сейчас она буквально кричала: «Действуй!» Доггетт и сам не знал, чего медлит и почему не признается Адриане в любви. Всякий раз, когда он собирался это сделать, у него словно ком поперёк горла вставал. Но сейчас внутри билось предчувствие: если он не сделает это в ближайшее время, то потеряет её навсегда. Он машинально глянул на календарь, ослабил узел галстука и потёр переносицу. И твёрдо решил, что на этих выходных обязательно пригласит Адриану куда-нибудь поужинать. Сердце Джона резко устремилось вниз живота, когда он представил себя, говорящего о любви. Но спустя год постоянных отношений одних слов будет явно мало. Готов ли он к более решительным действиям? Джона прошиб пот. Его брак с Барбарой распался после смерти Люка, и Джон запретил себе даже мечтать о длительных отношениях и, тем более, о новом супружестве. Но месяцы с Адрианой изменили его, и всё чаще Доггетт начал задумываться, что хочет каждое утро просыпаться с ней, встречать праздники, ездить в отпуск, делить все радости и невзгоды. Сейчас тот факт, что она стала столько внимания уделять племяннице, постоянно встречаясь там и с отцом Николь, невероятно раздражал его. И решение больше не медлить ни с признанием, ни с предложением алмазной уверенностью сверкнуло в сознании. Звонок стационарного телефона заставил Джона невольно вздрогнуть. — Агент Доггетт, зайдите к заместителю директора Кёршу. Вас с агентом Скалли ждёт новое выездное расследование. — Иду, — вяло ответил Джон и кинул трубку на рычаг. — Выездное, — пробормотал он сам себе. — И сегодня среда. Ну, и каковы шансы, что в воскресенье я вернусь домой? И моим планам суждено сбыться? Штаб-квартира ФБР, Вашингтон, округ Колумбия 28 июня 2000, 8.31 Всего несколько шагов отделяло Адриану от кабинета начальника, когда громкий женский голос, окликнувший по имени, прервал её путь. Она развернулась и увидела напарницу Джона. — Простите, агент Скалли, я спешу, — быстро отрезала Адриана, подумав, что сейчас услышит что-нибудь про Доггетта. Но вопрос Даны заставил её изогнуть брови в удивлении. — Я не отниму у вас много времени. Скажите, Коннор Дойл всё еще работает в Офисе по научным исследованиям и разработкам? Агент Доггетт сказал, что вы с ним знакомы. — Да, он старший следователь в ОНИР, а почему вы спрашиваете? — Адриана прищурилась. — Вы, наверное, знаете, что мы с Доггеттом занимаемся поиском Фокса Малдера. И у меня есть все основания полагать, что в Бюро есть люди, явно незаинтересованные в том, чтобы поиск увенчался успехом. — С чего вы взяли? Вы не доверяете своему новому напарнику? Ведь он ведущий агент в поисковой группе. — Агент Доггетт — профессионал и хороший человек, но слишком частые командировки не способствуют продвижению поисков. Я хочу заручиться поддержкой других ведомств. Малдер был знаком с Коннором Дойлом, и насколько я помню, доверял ему, — она замялась. — Я не помню, во время какого расследования они пересекались, но запомнила имя и фамилию следователя, так как возникла ассоциация с английским писателем. — Чем я могу помочь? — Адриана глянула на часы и недовольно прикусила губу. — Я была бы благодарна, если бы вы дали мне номер мобильного профессора Дойла. Я пока не смогла найти его другим способом, а в ОНИР не выдают личную информацию о сотрудниках. — Хорошо, только давайте немного позже обсудим этот вопрос. Я опаздываю… — Агент Скалли? Вот вы где! К агентам подошла секретарь заместителя директора Кёрша Эрин Баркс. — В отдел «Секретные материалы» поступило новое расследование, к которому необходимо приступить немедленно. Агент Доггетт ждёт вас в приёмной замдиректора. Пойдёмте. Скалли перевела уставший взгляд на Адриану. — О чём я вам только что и говорила… Кому-то явно не выгоден этот поиск. «Новая командировка… Значит, Джон вряд ли будет дома на этих выходных. Что ж, значит, я наконец-то увижу в пятницу Николь. Николь…»— мысленно повторила Адриана имя племянницы, тут же заставив замаячивший перед глазами образ Коннора исчезнуть.