Зерно граната

      Дни сменялись неделями, недели месяцами. Жизнь текла размеренно и спокойно. Заботы в садах и на пашнях, домашние дела, прогулки с подругами. Но всё вдруг стало казаться пустым и пресным. Иногда я застывала, глядя на горизонт, будто из этой дали мог кто-то появиться, хотя решение должна была принять я сама. Сжимая кольцо, спрятанное в холщевый кармашек среди драпировок хитона, я представляла как сорву цветок, оставленный для меня Гадесом в Ниссейской долине, и внутри вспыхивали искры, предвкушая встречу. Вот только я прекрасно отдавала себе отчёт, что этот день станет последним днём моей жизни на земле.       О Владыке Аида ходили разные слухи: о его жестокости, безжалостности и равнодушии. И хоть я видела его совсем другим, а наш долгий разговор под ивой на многое пролил свет, всё же сомнения тревожили меня. Но так сладко замирало всё внутри, когда я вспоминала его объятия, и хотелось верить, что все его слова были правдивы и честны.       Всё чаще Деметра замечала мою отрешённость и рассеянность. Иногда она улыбалась мне чуть тоскливо и, нежно расчесывая мои волосы, напевала.       — Ты совсем ничего не ела сегодня, — мать положила мне на тарелку мягкого козьего сыра и подвинула блюдо с фруктами. Заблуждение о том, что боги питаются исключительно амброзией и дымом жертвенников, вызывало у самих богов только смех, но мы не спешили развенчивать этот миф. Так боги выглядели иными, недосягаемыми.       С самого утра Деметра была встревожена и то и дело выглядывала в окно, прислушиваясь к шуму на улице, но я, увлеченная своими мыслями, едва ли это замечала. Сегодня я, наконец, приняла решение, однако, всё ещё не знала как рассказать матери о моих чувствах и переживаниях.       Но мойры решили всё по-своему. Я прибирала посуду со стола, готовясь заговорить с мамой, но вдруг оступилась, — кольцо, подаренное мне владыкой подземного мира, выпало из потайного кармашка и покатилось по полу прямо к ногам Деметры. Я замерла на несколько мгновений, пока она поднимала кольцо с пола и разглядывала его. Её взгляд потух, плечи опустились, а губы прошептали едва слышно: «Всё же свершилось предначертанное».       Поговорить нам так и не удалось: послышались далёкие раскаты грома, и Деметра, встрепенувшись, шагнула ко мне и сжала в объятиях.       — Я люблю тебя, доченька. Больше всего на свете, — прошептала она, и слова её сквозили такой болью, что страх сковал моё тело.        — Мама… — едва смогла прошептать я, но Деметра тут же перебила меня, быстро зашептав. — Ты должна бежать, сейчас же. Так быстро, как только можешь, и не оглядываться, что бы не случилось.       Раскаты грома звучали всё ближе, а это значило лишь одно — сам Зевс собирался почтить нас своим визитом.       Отчего-то на душе стало неспокойно. Мертвенная бледность и неожиданные, непонятные слова матери пугали меня. Вопросы застревали в горле, а их было немало. Мать суетилась, оглядываясь на окна, вложила в мою руку кольцо, укрыла мои волосы краем гиматия, ещё раз обняла и подвела к двери.       Мы не успели выйти на улицу. Дверь распахнулась — на пороге стоял сам Громовержец. Я почувствовала, как вздрогнула Деметра, но затем она приосанилась и с лёгкой улыбкой шагнула вперёд, закрывая меня собой.       — Приветствую тебя, брат мой, — мать слегка склонила голову, — что заставило тебя покинуть Олимп? Желаешь, чтобы я вырастила диковинных цветов для твоей супруги?       При упоминании Геры, Зевс поморщился и по-хозяйски переступил порог нашего дома. Прошел внутрь, усевшись на самом почетном месте, окинул нас взглядом и усмехнулся. Мать всё так же закрывала меня от взгляда Громовержца, а я не смела поднять глаза. Тревога переросла в страх, сковывая моё тело, лишь сжатое в руке кольцо немного успокаивало.       — Хочу поближе посмотреть на ту, что разожгла огонь в крови моего равнодушного ко всем прелестям мира братца, — в словах его слышались пренебрежение и насмешка.       — О чём ты говоришь? — воскликнула Деметра, и её рука схватила мою, успокаивающе сжимая. — Какого ещё братца?       Зевс насмешливо смотрел на мою мать, наслаждаясь её замешательством и зарождающимся гневом.       — О, дорогая сестра, я говорю о нашем общем братце, чья душа дотла выжжена огнём Флегетона, а кровь холоднее вод Коцита, — Зевс явно потешался, разглядывая ошеломлённое лицо Деметры, — он сам просил меня о согласии на брак с твоей дочерью.       Деметра будто окаменела, но затем выпрямилась и взглянула прямо на Зевса. Я чувствовала, что с губ были готовы сорваться гневные слова, и, скорее всего, их и ждал Зевс, но Деметра произнесла лишь:       — Значит никто не рискнёт посягнуть на то, что избрал для себя Владыка царства мёртвых, — мать украдкой сжала мою руку с кольцом.       — Видимо, ему самому это не слишком нужно, — усмехнулся Зевс, — подойди, дитя.       Я почти сделала шаг вперёд, когда меня перехватила Деметра. Повернувшись ко мне, она одними губами прошептала: «Беги!»       — Лучше отведай вина, что преподнёс мне Дионис. Я вырастила для него лозу, и он отблагодарил, — она отступила от меня, бросив прощальный взгляд, — Кора, принеси кувшин с вином, он в большой кладовой.       — Да, матушка, — прошептала я едва слышно, боясь поднять глаза. А внутри всё холодело от осознания того, за чем пришел Зевс.       Выйдя за дверь, я завернула за угол дома, на мгновение прислонившись к стене, прощаясь с местом, где я выросла. Оттолкнувшись от каменной кладки, я побежала так быстро, как только могла. Зажатое в руке кольцо я прижимала к груди, а в голове осталась всего-навсего одна мысль: «Только бы успеть!»       Дыхание давно сбилось, в груди пекло, а бок пронзала острая боль, но остановиться я не могла. Долина была совсем рядом, а там и цветок под сенью ивы, и мне уже чудился его прекрасный аромат. По долине я пронеслась почти в беспамятстве, перед глазами кружились черные точки, и только кольцо придавало мне сил для последних шагов.       Я остановилась лишь у ивовых ветвей и даже успела коснуться зелёных листьев, но тут кто-то с силой дернул край гиматия. Я вскрикнула, вывернулась из окутывающей меня ткани и бросилась вперёд. Всего несколько шагов — и я у цели, но тут толчок в спину сбил меня с ног, и я упала, выставляя вперёд руки. Опомниться мне не дали, резким движением переворачивая на спину. Надо мной нависло ухмыляющееся лицо Зевса, а его руки уже рвали на мне хитон. Я не верила в происходящее, казалось, это всё происходит не со мной. Не может это случиться, не сейчас, когда я почти успела. Острая игла фибулы оцарапала плечо, и боль возвратила меня в действительность.       Я боролась молча, что толку тратить драгоценное дыхание на крик? Пыталась освободиться от прижимающего меня к земле Зевса. Свободная рука царапала землю, стремясь добраться до нарцисса, а вторая — была надежно прижата к груди мужским телом. Но всё было тщетно, пока лишь на мгновение Зевс не приподнялся. Отчаянно вдохнув, я выбросила вперёд кулак с зажатым кольцом, и удар пришёлся Громовержцу прямо в висок. Несколько мгновений его замешательства позволили мне вывернуться из-под него и, вцепившись ногтями в землю, подтянуться к своему спасению.       — Не дергайся! — поморщившись, бросил Зевс. — Я всё равно возьму то, за чем пришел.       Он поймал меня за волосы и дернул обратно, оставляя на траве обрывки моей одежды. Я замерла в ужасе, когда он вновь навис надо мной, чувствуя, как его руки сжимают мою грудь, а колено проталкивается между моих сомкнутых ног. Спиной я ощутила дрожь земли и облегченно прикрыла глаза, когда почувствовала, что падаю, оставляя в руках Громовержца лишь воздух и обрывки хитона. Горячий ветер окутывал моё обнаженное тело, я падала всё быстрее, слыша кругом грохот осыпающихся камней, где-то заржали кони, и сознание стало меркнуть.

***

      Судилище тянулось бесконечно. Вереницы душ, проходящие у подножья трона, сливались в сплошной поток. Но мысли были заняты Корой. Руки, лежащие на каменных подлокотниках трона, ощущали нежность её кожи, уши слышали её смех, а глаза видели её улыбку и легкие движения танца. Куда бы я не шел, что бы не делал, она будто стояла рядом со мной.       Я дал ей право выбора, но жалел об этом каждый прожитый без неё день. Всё чаще я думал о том, чтобы вернуться на поверхность и увезти её с собой. Сегодня это желание было таким острым, что, вскочив с трона и оставив Миноса и Радаманта, занятых судом, ушел. Приказав запрячь колесницу, я ворвался в свои покои, снимая с головы венец и отыскивая шлем. Тревога наполняла моё сердце, будто я совершил ошибку, что-то не успел, не предотвратил.       Колесница несла меня к поверхности, когда вдруг я ощутил дрожь земли. «Решилась. Всё же решилась», — пронеслось в моей голове, и я подхлестнул коней. Я заметил её издалека. Кора падала. Развевающиеся спутанные волосы с застрявшими в них травинками скрывали лицо, а нагое тело было покрыто ссадинами и испачкано землёй. Она упала в мои руки, заставив колесницу покачнуться. Тело её было холодным и безжизненным, едва уловимое дыхание срывалось с побледневших губ. Укрыв её своим гиматием, я прижал её к себе и повернул колесницу назад.       Кора была всё ещё без сознания, когда мы достигли дворца. Я нёс её, завернутую в мой гиматий, и не представлял, что делать дальше. Но кое-кто определённо был сведущ в этом вопросе.       — Геката! — подданные, встретившиеся на моем пути, разбегались и жались по углам, а Многоликой всё не было видно. — Геката!       Богиня колдовства встретила меня у покоев, которые я уже давно приказал приготовить для моей будущей царицы, за её спиной толпились служанки с кувшинами теплой воды и отрезами чистой ткани. Геката молча пропустила меня вперёд, и сама вошла следом, служанки тут же начали суетиться, занятые каждая отведенным ей делом.       Едва я успел опустить девушку на ложе, как Геката решительно выставила меня за дверь. Подумать только, выгнала, как мальчишку. Я мерил шагами коридор, потеряв счет времени. Несколько раз я был близок к тому, чтобы ворваться в покои, но сдерживал себя в последний момент. Напугать Кору мне хотелось меньше всего.       Наконец, двери отворились, выпуская стайку служанок, следом за которыми вышла и сама Многоликая. Я мгновенно оказался рядом с ней, собираясь спросить о девушке, но она меня опередила.       — С ней всё хорошо, она пришла в себя, только напугана. Это было у неё в руках, — Геката протянула мне кольцо, что я подарил Коре в нашу последнюю встречу, и смятый изломанный цветок нарцисса.       — Она говорила чего испугалась? — я вертел в руках ошметки цветка, осознавая, что ссадины и синяки на её теле были оставлены не острыми камнями, что цветок был сорван в отчаянии, с надеждой на спасение. Но вот от чего, или от кого?       — Она ничего не говорила, — Геката обернулась на дверь, а потом решительно посмотрела мне в глаза. — Дозволит ли Владыка дать совет?       — Говори! Свой совет ты всучишь мне, даже если я не дозволю.       — Наберись терпения, Владыка, и тебе воздастся, — Геката слегка склонила голову, но я слишком хорошо её знал, чтобы поверить в её смирение, скорее уж Многоликая прятала улыбку.       — Геката! — зашипел я, кажется моё горло впервые издавало такой звук. — Это совет или туманное пророчество?       — Она напугана, и не падением под землю, уж поверь мне, не напугай её ещё больше, — Геката отступила от дверей и удалилась. А я так и застыл, растеряв всю свою решимость.       — Проклятая ведьма! Как всегда говорит меньше, чем знает, — зло смяв ни в чем не повинный цветок, я бросил его на пол.       Меня терзали сомнения: пришла ли бы она ко мне, если бы не была в отчаянии? Не попросит ли она сейчас о возвращении на поверхность? И если всё же попросит, как ей сказать, что отпустить её — свыше моих сил? Толкнув дверь, я решительно вошёл в покои. Что толку терзаться сомнениями, если прямо сейчас можно всё выяснить.       Она сидела, застыв изваянием, взгляд замер в одной точке, но видела ли она что-либо или была погружена в свои переживания, было не ясно. Служанки умыли её и расчесали волосы, огненной волной струившиеся по плечам. Поверх хитона из мягкого льна лежал алый гиматий, затканный золотой нитью. Она была прекрасна, но непривычно молчалива и холодна.       Я сделал несколько шагов прежде, чем она посмотрела на меня. Я будто налетел на стену и замер на несколько мгновений, наблюдая, как эмоции на её лице сменяют одна другую: равнодушие, испуг, облегчение. Кора вскочила на ноги и подбежала ко мне, вмиг растеряв всю свою холодность. Она вдруг застыла, вглядываясь в моё лицо глазами полными непролитых слёз, я не двигался, предоставляя ей выбор. Нерешительность, сомнение, страх ясно читались на её лице. Мне показалось, что она сейчас отступит, так и не сделав последнего шага. Перед глазами возник злосчастный нарцисс, оставшийся на полу в коридоре. И мне нестерпимо захотелось предать страшным мукам того, кто обидел мою богиню. Кора коснулась меня несмело, положив свои израненные ладони мне на грудь. Когда я подхватил её на руки, она доверчиво прижалась ко мне всем телом и разрыдалась.

***

      Я очнулась от ощущения прикосновений к моему телу. Распахнув глаза, я оттолкнула чужие руки и попыталась вскочить.       — Тише, тише, — незнакомая темноволосая женщина в черных с серебром одеждах поймала мои руки и успокаивающе их сжала. — Дай им закончить свою работу, — она кивнула на служанок, что замерли подле.       Я не могла объяснить причину, но её слова меня успокоили. И я, глубоко вздохнув, кивнула и села. Служанки тут же обступили меня, продолжая приводить меня в порядок.       — Ты верно хочешь знать где ты? — продолжила женщина, взяв гребень из рук одной из девушек, и осторожно провела по моим спутанным волосам. — Это Аид — царство мёртвых.       У меня вырвался облегченный вздох. Всё же мне удалось сбежать. Значит мне не привиделось падение под землю, и хоть тело болело после неравной борьбы, а пальцы с трудом сгибались, всё это стоило того, чтобы оказаться в безопасности.       — Я Геката, возможно ты слышала обо мне, — женщина улыбнулась после моего утвердительного кивка. Мои волосы поддались ей неожиданно быстро, даже сама бы я провозилась дольше. Многоликая кивнула одной из служанок, и та поднесла плошку с жидкостью, резко пахнущей травами. В неё попеременно она опустила мои руки, и боль стала проходить.       — Не бойся, я знаю травы, камни и металлы, понимаю язык животных и птиц. Я не наврежу тебе.       Геката потянула меня за руку, заставив подняться, служанки надели на меня хитон из тонкого льна, сколов его на плечах изящными фибулами. Пурпурный с золотом гиматий укрыл мои плечи, золотой пояс удерживал мягкие складки драпировки, и я сразу почувствовала себя увереннее.       — Настоящая красавица, не удивительно, что ты приглянулась Владыке, — Геката ободряюще улыбнулась мне, а у меня кажется остановилось сердце, и вся моя уверенность схлынула. Я заозиралась, в панике пытаясь найти пути к отступлению. Многоликая нахмурилась и, склонившись ближе ко мне, прошептала, — ничего не бойся.       Геката увела служанок, оставив меня одну в огромных покоях. Я села напротив двери и стала ждать, нервно покусывая губы. Страх с каждой минутой усиливался. Так много произошло всего за один день. Утром я была готова прийти сюда, оставив всё, что знала прежде, вверяя себя мужчине, которого полюбила. Но теперь, когда я поняла, насколько на самом деле я слаба, я испугалась. Я неспособна даже защитить себя. Что, если он такой же, как Зевс? Я сжала пальцы, причиняя себе новую боль, отгоняя страшащие меня образы. Высокая резная дверь бесшумно открылась, и я выпрямилась, боясь даже дышать.       Гадес вошел стремительно, но вдруг остановился. Беспокойство, сквозившее в его взгляде, не укрылось от меня, и мой страх потихоньку стал отступать. Вскочив со стула и едва не опрокинув его, я сделала несколько шагов по прохладному мрамору пола и тоже остановилась. Мне хотелось коснуться его, но отголоски страха не позволяли мне сделать последний шаг. «Каким он будет со мной? Не совершу ли я ошибку, ответив согласием? А если я откажу, что он сделает со мной? Ведь здесь я в его власти.»       Сердце забилось чаще, его присутствие успокаивало и будоражило одновременно. Хотелось верить, что он не обидит меня, и в то же время во мне крепла уверенность, что он сможет защитить меня даже от Громовержца. Подняв руки, я прикоснулась к его груди, вскинув голову, я поймала его взгляд и поняла, что с ним я в безопасности.       Гадес подхватил меня на руки, прижимая к себе, а во мне будто распрямилась до упора сжатая пружина, из груди вырвались рыдания, и я, обхватив его шею, укрылась в его объятиях. Он замер, удерживая меня, выжидая пока мои слёзы не прекратятся.       — Ты пришел, пришел… — шептала я сквозь рыдания, комкая ткань его хитона.       Он поставил меня на пол, когда я окончательно успокоилась, отвел с моего лица упавшие вперёд пряди и взял мои ладони в свои.        — Я не мог не прийти, ты ведь позвала меня.       — Да, — я опустила глаза, не зная, как сказать ему, что мне нужно ещё немного времени.       — Будь моей гостьей, Кора, я покажу тебе подземный мир, и если ты захочешь, он перестанет быть моим и станет нашим, — его губы коснулись моих израненных пальцев, и я окончательно успокоилась. Он сказал «если захочешь», значит ли это, что он не будет меня неволить, если я передумаю?       — А часто ли ты принимаешь гостей в своих чертогах? — спросила я, затаив дыхание, что если Громовержец вздумает прийти за мной сюда?       — Очень редко, — произнёс он с какой-то печалью.       — Даже братья не посещают тебя?       — Посейдон бывал несколько раз, а Зевс… — моё тело непроизвольно напряглось, и каждая ссадина отозвалась болью, — Зевс не был здесь со времён, как были заперты медные врата.       Я выдохнула, почувствовав как боль уходит, а пальцы, незаметно для меня сжавшие ладонь Гадеса, расслабляются. Мужчина нахмурился, явно почувствовав моё волнение, но ничего не сказал, только тревожная складка залегла между бровей.