Поймай меня, если получится

Джен
NC-17
Завершён
21
автор
Размер:
125 страниц, 17 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Запрещено в любом виде
Награды от читателей:
21 Нравится 18 Отзывы 9 В сборник Скачать

Глава 8

Настройки текста
      Перед тем, как отправиться на опрос, Шапошников украдкой шепнул Кузьмину, что хотел бы поговорить с ним, и знаком велел коллеге следовать за ним. Кузьмин удивился, но тем не менее повиновался.       — Кузя, ты ведь знаешь, где Ульяна скрывается, верно? — вкрадчиво поинтересовался Павел, едва они очутились на крыльце. Кузьмина удивила такая уверенность начальника в том, что он покрывает Ульяну, но тем не менее Володя твердо ответил:       — Нет. Понятия не имею, где она.       Шапошников быстро огляделся.       — Да ладно, понятия он не имеет! А чего тогда Борисычу ляпнул, что «кажется, знаешь, куда поехали Ульяна и ее подружка»? Володя, — взгляд Павла не предвещал ничего хорошего, — если ты что-то знаешь об этом, лучше скажи.       — Да не знаю я, Павел Ильич! — шепотом воскликнул Кузьмин. — Я могу только догадываться. Я посмотрел историю браузера Ульяны, там были запросы, сколько ехать до Ставропольского края на машине, сколько — на поезде и сколько стоит билет на поезд. Все. Еще у нее вроде тетя в Ставропольском крае живет. Но этого мало для каких-либо выводов. Когда еще что-нибудь найду, я доложу Андрею Борисовичу как подобает.       Шапошников недоверчиво посмотрел на коллегу. Не нравился майору этот взволнованный, лихорадочно блестящий взгляд. Павел считал, что Кузьмин что-то знает, просто не хочет говорить об этом ему. И Шапошников не понимал почему, ведь они оба заинтересованы в том, чтобы поскорее разобраться в деле.       — В последний раз спрашиваю, — в голосе Павла Ильича проскользнули угрожающие нотки, — ты что-то знаешь об исчезновении Ульяны?       Кузьмин замотал головой и поклялся, что ничего не знает, она ему ничего не говорила. А Шапошников вдруг спросил:       — А что это ты так много с Ингой общаешься? С Неустроевой? Во всем, что ты рассказываешь, ты обязательно ссылаешься на нее. Вас так-то не это дело, наверное, связывает, — вернее, не только оно, — а что-то личное, — неприятно усмехнулся Павел, и Кузьмин еле сдержался, чтобы не напомнить начальнику про то, что у того у самого рыльце в пушку: очень уж любил Павел Ильич заводить — или хотя бы пытаться — интрижки со свидетельницами или потерпевшими. И, конечно же, Володя с трудом заставил себя не начинать немедленно возражать. Если бы Кузя так поступил, вопросов к нему наверняка стало бы гораздо больше. Напустив на себя подчеркнуто равнодушный вид, Кузьмин произнес:       — Нас связывают только приятельские отношения.       Шапошников скептически посмотрел на него.       — Приятельские отношения. Ну-ну.       — Вы мне не верите, да?       — Не верю. Как ты объяснишь это ваше взаимодействие Ульяне, когда мы ее найдем, а?       — Так и объясню. — Кузьмин посмотрел в глаза Шапошникову и увидел там усмешку. — Мы с Ингой ничего противозаконного и аморального не делаем. Не беспокойтесь.       Шапошников похлопал его по плечу и прямо в ухо произнес:       — Ульянку обидишь своими интрижками — берегись, — затем отправился восвояси. Когда Павел удалился на приличное расстояние, Кузьмин, который был не в восторге от внезапного желания Шапошникова вмешаться в его жизнь, процедил:       — Кто бы говорил об интрижках…

***

      — Ася, мне нужно с тобой побеседовать, — заявил Красавченко, садясь за учительский стол в кабинете немецкого. — Надолго я не задержу. При нашем разговоре будет присутствовать Инга Валерьевна, так что все в рамках закона. — Он кивнул на разместившуюся рядом Ингу. — Ася, скажи, какие у тебя были взаимоотношения с твоей учительницей математики, Ульяной Александровной?       Девочка, сидевшая перед ним, опустила глаза. Она и звука не проронила с тех пор, как Инга Валерьевна сообщила, что с ней хочет побеседовать следователь. Дима и Инга напряженно пытались понять, в чем дело, но не подавали виду, что поведение Аси их как-то беспокоит.       Красавченко показалось, что оцепенение девочки вызвано неожиданностью. Кроме того, подумал он, несмотря на то, что Ася Светлова была довольно сложным подростком, она никогда еще не выступала свидетельницей и, возможно, даже не общалась с полицией. И сейчас девочка наверняка просто-напросто не знала, как себя вести и что говорить. Инга же предполагала, что Ася шокирована неожиданной новостью. Но Светлова достаточно быстро подняла глаза и отчеканила:       — Не очень. Она меня несправедливо оценивала. Работы не давала переписывать. — Тут Ася злобно посмотрела на Ингу, но та была уже привыкшая к испепеляющим взглядам и потому спокойно выдержала этот.       — А разве вам не говорили, что теперь в рамках эксперимента будет вот так? — уточнил Красавченко. — Чтобы вы с первого раза все учили?       — Говорили, — не стала лгать Ася. — Но я была уверена, что учителя по доброте душевной наплюют на этот эксперимент, из-за которого у меня все стало только хуже с оценками.       — Где был твой отец вечером пятницы? — снова задал вопрос Красавченко. Инга побелела от резкого перехода и хотела было остановить его:       — Дмитрий…       — Инга Валерьевна, мне нужно это знать, — твердо сказал Красавченко и вновь посмотрел на Асю. — Так где?       — Мы с ним в торговый центр ездили, — невозмутимо сказала Ася и, попросив листок и ручку, написала название и адрес, после чего протянула листок Диме.       — И как долго вы там были?       — До самого закрытия, то есть до десяти, — ответила Ася и вдруг сказала:       — Мой отец, конечно, ходил к Шапошниковой ругаться, но он бы не стал ее убивать. Быстрее меня бы перевел в другую школу. — Светлова перевела взгляд на Ингу. — Теперь-то я точно перейду. Особенно после убийства Леши Коланькова.       — Откуда ты про это знаешь? — спросил Красавченко, кидая на Ингу жесткий взгляд. Та ответила ему тем же. Ася пожала плечами:       — Так об этом еще с выходных говорят. Я из беседы класса узнала. Лешка популярным парнем был. Только с плохой компанией связался. Жаль его.       — Что за компания? — немедленно поинтересовался Дима. — И кто, по-твоему, мог убить Алексея?       — Да кто угодно, — поджала губы Ася. — Он с какими-то взрослыми парнями дружил. У них лет десять разницы, не меньше.       — Может, ты слышала, как они друг к другу обращаются? — спросил Красавченко, а Ася словно ждала этого вопроса:       — Мне подружка рассказала, что он часто говорил по телефону с кем-то, кого называл Брусника. Подробностей я не знаю. Я с Лешкой не была так близка, как Вика.       — Вика — это твоя подруга?       — Да. Вика Соломатина. В параллельном классе учится. — Ася внимательно рассматривала Красавченко, который фиксировал ее показания, и вдруг выдала:       — А вы симпатичный.       — Ася! — возмущенно произнесла Инга, после чего посмотрела на Диму:       — У вас еще есть вопросы, Дмитрий?       — Нет, к Асе вопросов больше нет. — Красавченко еле заметно улыбнулся и попросил Асю позвать Илью Пономарева. Та с торжествующим видом посмотрела на Ингу и удалилась. Пока Дима и Инга ждали следующего подозреваемого, Красавченко написал Кузьмину сообщение с просьбой проверить алиби всех членов семьи Светловых и Пономаревых. Наконец в дверь постучали. Не дожидаясь положительного ответа, в кабинет неторопливо вошел достаточно высокий и крепкий парень.       — Здрасте, — с безразличием выдавил он, а Инга возмущенно сказала:       — Пономарев, поздоровайся с капитаном Красавченко как подобает! Что за фамильярность!       — Здравствуйте, капитан Красавченко, — так же равнодушно проговорил Пономарев и бухнулся на стул рядом с Ингой. Красавченко оглядел подростка: у того было несколько свежих синяков и ссадина на скуле, а в целом у Ильи Пономарева был такой вид, будто он неделю не спал. Когда Красавченко спросил про это, Илья честно ответил:       — Уснешь тут, когда столько задают.       — А ударил тебя кто? — спросил Дима. Пономарев пожал плечами:       — Отец. Из-за того, что я математику, которую ненавижу, на «три» знаю. Я бы исправил, но Ульяши… — Под строгими взглядами Красавченко и Неустроевой Илья поправил себя:       — То есть Ульяны Александровны сегодня нет. Вот. А так я бы исправил.       — Что ж, боюсь, исправлять оценку по математике тебе придется не у Ульяны Александровны, — произнес Дима и в ответ на вопросительный взгляд Ильи сказал:       — Ее убили в пятницу.       — Как?! — воскликнул Пономарев, вскочив со стула. Инга с неудовольствием посмотрела на своего ученика:       — Пономарев, сядь.       Илья с ненавистью посмотрел на Ингу:       — Почему вы об этом не сказали?       — Потому что это и так уже все знают, — хладнокровно ответила Неустроева, не обращая внимания на растерянный вид Пономарева, и добавила:       — Следствие выяснило, что у твоих родителей и у тебя был конфликт с Ульяной Александровной, а он вполне мог стать мотивом для ее убийства.       — Инга Валерьевна! — возмутился Красавченко и постарался успокоить парня:       — Илья, никто пока не обвиняет тебя ни в чем. Но нам очень нужно знать, какие у вас с Ульяной Александровной были взаимоотношения. Не замечал ли ты чего-то странного в последнее время?       — Да не, — лениво протянул Пономарев. Инга бросила на него суровый взгляд, но Илья даже бровью не повел. Он посмотрел в глаза Красавченко и заговорил:       — Ульяна Александровна классная. Была. Ко мне относилась с уважением, ну и я к ней тоже. Она ни разу ни на кого голос не повышала, всегда была спокойной, даже когда я или кто-то еще из ребят ее провоцировал. Но вы не подумайте, — вдруг заверил его Пономарев, — ничего плохого мы не делали. Так, шутили только. А Ульяна Александровна не возражала.       Красавченко зафиксировал все сказанное и задумался. Как-то не вязался образ идеальной учительницы с Ульяной, про которую Инга сказала, что у нее были разногласия с некоторыми учениками.       — Я вспомнил! — вдруг воскликнул Пономарев. — Последние недели две у Ульяны Александровны в кабинете всегда было полное ведро бумажек под конец учебного дня. Я как-то убирался и решил взглянуть на них. А там… — Он округлил глаза. — Там были угрозы. Я догадался, что это Ульяне Александровне угрожали, потому что она на нервах все время была. И каждый раз перед тем, как начать урок, она доставала из ящика листок бумаги, опускала глаза, комкала его и бросала в ведро. Она пыталась скрыть, что нервничает, но я слишком хорошо ее изучил.       — Она тебе нравилась?       Судя по вспыхнувшим щекам Пономарева, Красавченко удалось застать парня врасплох.       — Да. — Илья сглотнул. — Ульяна Александровна — потрясающий учитель и человек, и я действительно полюбил ее. — Пономарев погрустнел, но тем не менее взглянул в глаза Красавченко. — А она меня нет.       Она была тем самым светом, в котором он нуждался. Она — молодая красивая энергичная учительница, еще не замученная бюрократией и насыщенностью школьной жизни.       Она с юмором реагировала на выходки учеников вроде прозвища, придуманного для нее чрезмерно креативными учениками, или рисунка мужского полового органа, появившегося в тетради вместо решения задачи.       Она была на целых десять лет старше их, но в ней все еще бурлил энтузиазм, присущий молодежи.       Свой предмет, который большинство учащихся терпеть не могло, она преподавала так, что даже самый отпетый двоечник сидел и решал самые легкие задания, чтобы получить свою «тройку» и жить спокойно.       Она искренне хотела, чтобы ее ученики стали порядочными и, главное, счастливыми людьми.       Она — новая учительница по математике, Шапошникова Ульяна Александровна. И именно в нее безнадежно влюбился пятнадцатилетний Илья.       Хоть Пономарев даже под пытками в этом не признался бы, Ульяна Александровна нравилась ему. В первую очередь тем, что ко всем учащимся, даже к тем, кто совершенно не желал учиться, она относилась уважительно — называла полным именем, общалась вежливо. Ульяна Александровна признавала, что, возможно, не все хотят идти учиться в университет, не всем суждено стать всемирно известными политиками, экономистами, банкирами. Но математика, говорила она, нужна каждому банально для того, чтобы в магазине не обсчитали. А с этим Илья Пономарев сталкивался уже не раз.       Кроме того, Ульяна Александровна рассказала несколько историй про своих знакомых, которым очень понадобилось знание математики, хотя раньше эти люди были уверены, что такого никогда не произойдет. Это стало вторым аргументом, убедившим Илью заняться все-таки учебой.       Третьим фактором, повлиявшим на Пономарева, стали логические задачки, которые им то и дело подкидывала молоденькая учительница. Илья никогда не умел их решать, а Ульяна Александровна учила этому и добавила, что в полиции, где он хочет работать, без хорошо развитого логического мышления очень сложно. И помимо математики знакомила их с логикой.       — Для расследования логика очень нужна, — пояснила тогда Ульяна Александровна еще одному ученику, который собирался стать следователем. — Тебе как будущему следователю — тем более. А если ты иностранный язык захочешь выучить? Там тоже логика пригодится. А если со мной, с вечно что-то требующей Ульяной Александровной, поспорить захочешь? — Весь класс, в том числе и Илья, засмеялся. — Логика поможет тебе и в этом, Алексей. И тебе, Илья, — ты вроде тоже очень любишь оспаривать мои суждения.       — Так точно, Ульяна Александровна, — отозвался Илья, шутливо отдав честь, и девятый «А» снова разразился смехом. Ученики не теряли надежду, что Ульяна Александровна, или Ульяша, как они любя называли ее между собой, в один момент разозлится на хулиганистого Пономарева и наставит ему «двоек». Но Ульяна Александровна была спокойна и даже улыбнулась в ответ на его реплику.       Илью покоряла способность Ульяны Александровны иронизировать и смеяться над собой. А еще она с легкостью признавала свои ошибки — и не только в математике. Ульяна Александровна была мудрой, понимающей, внимательной, этичной. Не то что Инга Валерьевна, которая не знала никаких других способов общения, кроме сарказма и подшучивания.       Илья понимал, что потихоньку влюбляется в молодую математичку, и ничего не мог с собой сделать. Он хоть и знал, что у нее есть мужчина — видел иногда, как тот ждал Ульяну Александровну за воротами школы, а потом они вместе уходили, — но тем не менее продолжал как можно незаметнее для других одноклассников оказывать Ульяне Александровне знаки внимания: то вызовется кабинет убрать, то за мелом к завхозу сбегает, то ручкой поделится.       Ульяна Александровна эти жесты либо игнорировала, либо действительно не замечала. Но Илья не сдавался, а на День святого Валентина отправил ей валентинку с признанием в любви. Несколько дней Ульяна Александровна не показывала никакой реакции, а потом вдруг попросила зайти после уроков. Сказала, нужно обсудить последнюю контрольную работу.       Когда Илья пришел к ней в кабинет, Ульяна Александровна сразу сказала, что между ними ничего не может быть. Она сделала это максимально мягко и тактично, объяснила, что они никак не могут стать парой не только потому что у нее уже есть жених, но и потому, что статус учителя не позволяет ей заводить отношения с учеником, заведомо зависимым от нее лицом.       — Это неэтично, — вздохнула Ульяна Александровна, а Илья с жаром воскликнул:       — А влюблять в себя и динамить — это, по-вашему, этично?!       — Илья, я не динамила тебя, — твердо заявила учительница. — И уж тем более не влюбляла в себя. Я думала, ты уже взрослый парень и отлично знаешь, что у нас не может быть никаких отношений. Ты же будущий следователь, ты не можешь не знать, что меня могут не только уволить из-за отношений с учеником, но и посадить за растление малолетних. Хочешь мне передачки в тюрьму носить?       — Ульяна Александровна, ради вас я готов на все, — прошептал Илья, подходя все ближе к ней. — Даже передачки носить.       — Мне будет достаточно, если ты ОГЭ хорошо сдашь. — Ульяна Александровна посмотрела прямо ему в глаза, и Илья не увидел в них никакого намека на симпатию и отношения в будущем. Внезапно к нему пришло осознание: она его не любит. Никогда не любила. Иначе, решил он, наплевала бы на все законы и вероятность сесть в тюрьму.       Впрочем, Пономарев понимал, что обманывает самого себя: Ульяна Александровна еще сравнительно недавно собиралась работать в убойном отделе полиции и уж кому, как не ей, знать Уголовный кодекс. Помимо этого она в целом была принципиальным и порядочным человеком, поэтому наплевать на законы у нее вряд ли когда-нибудь могло получиться.       — Илья, иди домой. — Она больше не смотрела на него. — Уроки уже кончились. Работу ты написал неплохо, но мог бы лучше.       Понимая, что на этом разговор окончен, Илья ушел. Раз Ульяна Александровна не хочет быть с ним, пусть она не достанется и своему жениху.       По-прежнему печальный Пономарев вдруг произнес:       — Она любила не меня, а… того мента. То есть полицейского, — исправился он под строгим взглядом Инги. — Я видел его издалека, он иногда ждал Ульяну Александровну у школы.       Записав показания и спросив об алиби, Красавченко отпустил Пономарева, поблагодарил Ингу и собрался было уже уходить, но тут в дверь постучали. После разрешения войти в кабинет зашла девочка-подросток.       — Здравствуйте, — очень вежливо произнесла она. — Вы из полиции?       — Добрый день, из полиции. — Красавченко показал ей удостоверение. Лицо девушки просияло:       — Как я вовремя! Мне очень нужно кое-что вам рассказать.       — Это Вика, — представила девочку Инга. — Виктория Соломатина, подруга Аси.       — Подождите, а вы что, Асю опрашивали? — удивилась Вика. — Она точно не виновата!       — Не виновата в чем? — в свою очередь удивился Красавченко.       — В убийстве Ульяны Александровны, — пояснила Вика и села рядом с Ингой. — Я могу вам рассказать, кто, по-моему, виноват. — Соломатина украдкой посмотрела на Ингу, чем вызвала у нее удивление. Красавченко посмотрел на часы — по-хорошему пора было уже возвращаться в отдел, однако ради информации, которая, возможно, им как-то поможет, Дима решил задержаться. Но перед этим отправил Кузьмину сообщение, что опоздает. Снова сев на учительский стул, Красавченко посмотрел Вике в глаза и попросил начать рассказ.       — Это Андрей Иванович, — выпалила девочка и тут же понизила голос:       — Я недавно случайно подслушала, как он предлагал наркотики Вове Березовскому, моему однокласснику. Вова отказывался, но Андрей Иванович все же уговорил его.       — Господи, Березовский! — взвыла Инга, затем вскочила и заперла дверь кабинета на ключ. — Он-то там как оказался?       — Не знаю, Инга Валерьевна. Я сама удивилась, — пожала плечами Вика и так же вполголоса продолжила:       — Я сначала думала поговорить с Вовой, отговорить его от приема наркотиков, но потом решила не делать этого. Он тогда понял бы, что я подслушивала. Вдруг он рассказал бы Андрею Ивановичу? — Глаза Вики увеличились в размерах. — Я хотела сегодня с тетей в полицию сходить, принести запись разговора Андрея Ивановича и Вовы, но раз вы тут… Можно мне вам ее отдать?       — Да, конечно. Отправь по электронной почте.       Красавченко написал свой адрес, и Вика быстро прислала ему запись. После того, как Дима получил уведомление о новом письме, он велел Вике стереть запись, и девочка послушно нажала на кнопку «удалить».       — Вика, а ты же знаешь, что вчера убили еще одного человека? — вкрадчиво поинтересовался Красавченко. Вика сникла и кивнула. — Как думаешь, кто мог это сделать?       — Кто-то из Лешиной компании, — ответила Вика, теребя кольцо на пальце. — Он где-то с месяц назад подружился со взрослыми парнями и начал много времени с ними проводить.       — Леша принимал наркотики? — спросил Дима. Вика замотала головой, но потом пролепетала:       — Не знаю… мы почти перестали общаться, потому что он пристрастился к энергетикам. Хотел и меня ими угостить, но я отказывалась, потому что вредно. Он сказал, что я слишком маленькая еще, ничего не понимаю и что моя правильность ему надоела. — Вика часто заморгала. — Мы всю ту неделю не общались. Я хотела помириться с ним, сообщение в мессенджере написала — он даже не прочитал. Думала, приду сегодня и поговорю с ним, но на выходных в беседе начали говорить, что Леша умер. Я сначала не поверила, подумала, опять кто-то решил пошутить, но пришла в школу… И все подтвердилось.       — Вика, а кто в беседе первый написал, что Леша погиб? — спросила Инга. Девочка с тоской посмотрела на нее и ответила:       — Данила Евсеев.       Инга посмотрела на Красавченко, а тот — на нее. Евсеев был одним из тех, чей голос Инга опознала на аудиозаписях. Он тоже покупал наркотики у учителя истории Емельянова. После непродолжительного молчания Дима перечитал записи показаний, уточнил, все ли верно, и после сказал Вике, что она может идти.       Так же вежливо, как поздоровалась, Вика попрощалась. Красавченко улыбнулся в ответ:       — До свидания, Виктория. Спасибо.       Когда девочка покинула кабинет, Инга спросила:       — Дмитрий, вам Евсеев нужен для дачи показаний? Его просто сегодня нет в школе.       — Вообще хотелось бы поговорить с ним, — честно сказал Дима, глядя прямо Инге в глаза. — А почему его нет?       — Без понятия. Родители не сообщали.       — Подозрительно. — Красавченко начал собираться и перед тем, как выйти, шепнул:       — Вы отлично справляетесь, Инга Валерьевна. Так держать.       — Спасибо, — шепнула в ответ Неустроева. Затем добавила:       — Можно просто Инга.
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.