***
На обеде мальчишки и Джинни принялись обсуждать предстоящие отборочные в команду по квиддичу, пока Гермиона мрачно размазывала суп по тарелке, анализируя произошедшее. Похоже, никто из них - даже Гарри - не воспринял поведение Малфоя на уроке всерьез. Возможно, именно на это слизеринец и рассчитывал. Но, разумеется, её удивило не столько его поведение, сколько то, что он прочитал её мысли. Магический потенциал и навык, необходимые для этого, знала Гермиона, были очень велики, не в пример выше, чем для той же окклюменции. Странно, что ученик шестого курса вот так запросто мог это делать. Вряд ли Малфой рассчитывал, что она заметит - иначе точно не стал бы светиться, в этом Гермиона была уверена. Скорее всего, слизеринец беспрепятственно прочитал её мысли уже тогда - в Лондоне - так он узнал, за каким лекарствами она пришла. Только вот откуда у него такой уровень подготовки? Вряд ли этой магии учат всех чистокровок в частном порядке - слишком уж непростой раздел, тайный, очень темный. Легиллименция даже не была запрещена законом - настолько сложной была в освоении - и все же гаденыш в их возрасте как-то умудрился ей научиться. Вопрос в том, зачем? - Ты в порядке? - толкнул её плечом Гарри, возвращая в реальность. - В последнее время тебя совсем не видно. Выглядишь уставшей. Это было мягко сказано. Гермиона почти ничего не ела, и, несмотря на удвоенную дозу лекарств, так и не смогла нормализовать режим сна. - Конечно, просто хочу подготовиться и попробовать сдать часть ЖАБА в этом году, - не моргнув глазом соврала та. - Поэтому много занимаюсь дополнительно. Еще дела старостата, то одно, то другое, не успеваю нормально отдыхать. Это было отчасти правдой - Гермиона действительно много занималась, только интересы её теперь лежали далеко за пределами школьной программы, потому что большая часть того, что еще предстояло узнать на старших курсах, никак не поможет им на войне. Прежде чем посвящать друзей в свои исследования, Гермиона хотела разобраться сама. К тому же, какая-то часть её боялась, что те не поймут или даже осудят её интерес к черной магии. Поэтому она почти не появлялась в общей гостинной, а занималась в кабинете - туда, кстати, периодически наведывался и Малфой. Не здороваясь, садился на полюбившийся подоконник с книгой, открывал окно, впуская в помещение холодный осенний воздух, молча курил. Приносил с собой еще одну связанную с ним загадку, которую Гермиона обнаружила в вечер их первого совместного дежурства и до сих пор не решила: Малфой пах как её новая Амортенция. Табаком и хвоей, скошенной травой, сырой землей и иногда мятой. Это напрягало, вызывало недоумение, но в то же время странным образом успокаивало - ей нравился запах, он чувствовался даже когда они сидели вот так, через всю комнату. Возможно, именно поэтому Гермиона предпочитала игнорировать слизеринца, а не цапаться с ним. И только после сегодняшней несостоявшейся дуэли ей пришло в голову, что, быть может, Гарри прав насчет него. В тот вечер в кабинет префектов Малфой не пришёл - и Гермиона засиделась допоздна, проигнорировав отбой. В последнее время она часто так делала, иногда засыпая прямо в кресле, если была одна. Нужно было закончить одну из взятых в запретной секции книг, чтобы завтра отнести мадам Пинс. К тому же, знала Гермиона - в спальне девочек её не ждало ничего, кроме очередной щедрой порции кошмаров. Ещё ей, судя по всему, пришла пора потихоньку слезать с таблеток - иначе в бою она и впрямь будет совершенно бесполезной. Запасов, которые она планировала растянуть на семестр, такими темпами оставалось на месяц - тоже не очень хороший знак. Так не могло продолжаться долго, поэтому Гермиона начала искать варианты. Только вот все успокаивающие зелья, которые она могла бы сварить сама из доступных в школе или Хогсмиде ингредиентов, были недостаточно сильными и тоже здорово влияли на организм и на магию того, кто их принимал. Нужно что-то еще, хмуро думала она, бездумно перелистывая бесполезные страницы. А потом дверь распахнулась. - Чтоб тебя, Грейнджер, ты здесь поселилась, или что? - он точно не ожидал её здесь увидеть - время было далеко за полночь. Смерил пристальным, искрящимся ледяной злобой взглядом, но все же прошел внутрь. На ходу скинул промокшую мантию на спинку одного из стульев - явно шел с улицы, возможно из совятни, подумала она, замечая чернильные пятна на его пальцах. Это было непривычно. Сколько она его помнила, Малфой всегда был собран и предельно опрятен, практически выхолен: одежда с иголочки, уложенные гелем волосы, и уж точно никаких чернил на руках. Поэтому уставший помятый парень, ввалившийся в кабинет, так мало на него походил. Но всё равно принес с собой запах леса, мяты и сигарет, отметила она про себя, настороженно рассматривая слизеринца. То ли из-за сегодняшнего открытия с легилименцией, то ли из-за его непривычного, дикого вида, ей стало не по себе. Взгляд интуитивно метнулся к его левой руке, скользнул вниз к запястью. Он никогда не носил вещи с короткими рукавами, тут же отметила Гермиона про себя, да только это ничего не доказывало. Можно подумать, она хоть раз за все годы учёбы видела Малфоя в футболке. Чертов аристократ. Он проследил её взгляд и, усевшись на подоконник, поинтересовался, чуть ли не впервые нарушая их негласный пакт о взаимном игнорировании в этом кабинете: - Задумалась, есть ли там метка, Грейнджер? Не парься, в этой школе ты не одна такая. - Не смей читать мои мысли, - ощетинилась она тут же, на что он только хохотнул. - Нахера оно мне надо, если у тебя все на лице написано? Прикурил от палочки и отвернулся, выпуская дым в ночь. Не отрицая. Не соглашаясь. Снаружи снова шел дождь, отстукивая дробь по внешней части откоса, и Гермиона в повисшем молчании гипнотизировала почти белый на фоне черного неба затылок. Его волосы были в беспорядке - как и, кажется, весь Малфой этим странным вечером. И все же, Гермиона поняла, что однажды уже видела его в похожем настроении - там, в Лондоне. Его глаза тогда блестели точно таким же лихорадочным незнакомым огнём, ядреной смесью неопределимых мрачных эмоций. - А она есть? - вопрос сам слетел с губ, она бы никогда не стала задавать его осознанно, но что-то внутри взбунтовалось в желании услышать, как и что он ответит. - Метка. Слизеринец и плечом не повел. Какое-то время вообще не реагировал, будто её здесь нет и она ничего не спрашивала, и только докурив, затушил окурок о мокрый мрамор снаружи и обернулся. - Даже реши я ответить на твой вопрос, грязнокровка, ответ в любом случае был бы один, - улыбнулся, будто бы сам себе, но смотрел на неё всё тем же взглядом - жестким, злым, и в то же время уставшим - без намека на привычное бахвальство. Будь это так, он, конечно, не скажет правду - Гермиона прекрасно все понимала. Как понимала, что нет смысла спрашивать, кому он отправлял письмо посреди ночи. Как научился легилименции и почему не атаковал её сегодня на уроке. Зачем пришел сюда, а не проводил вечер пятницы со слизеринцами, у которых тоже, наверняка сегодня были посиделки - прямо как в её факультетской гостиной. И всё же - каким бы абсурдным это ни казалось - они впервые в жизни говорили без взаимных угроз, и Гермиона могла спросить еще - о том, что ей действительно могло бы сейчас помочь. - Тогда ответь на другой, - пожала она плечами, свешивая ноги с кресла и собираясь в башню Гриффиндора. - Ты ведь пил те таблетки? Соврет, поняла она сразу, по тому, как еще больше ожесточилось его лицо за счет прищура ледяных глаз и заострившейся линии скул. Соврет, или пошлет куда подальше, но, разумеется, ничего ей не скажет. - Чем… - запнулась, перебивая его возможный ответ, формулируя то, что именно хочет знать, - их заменить? Агрессия на его лице сменяется ленивой снисходительностью, но ей слишком важно знать, поэтому Гермиона все равно слушает. Вот только ответ застает её врасплох: Малфой чуть наклоняется вперед в нарочито доверительном жесте, а потом выдает, смакуя каждый слог: - Сексом, Грейнджер. Хорошим сексом, слыхала о таком? Гермиону бросает в жар - от смущения и злости, а он смотрит на неё с превосходством, как на интересного зверька на уроке Хагрида, и хрипло смеется над идиотской шуткой. - Придурок, - цедит она сквозь зубы, вешая сумку на плечо и мысленно отчитывая себя за недальновидность. Нашла с кем пытаться разговаривать нормально. Когда она уже выходит из кабинета, ей вслед летит насмешливое: – Включи свои хваленые мозги, Грейнджер. То, что поможет тебе слезть с этой дряни, у тебя под носом, - она не оборачивается, замирает в проеме двери, позволяя ему договорить. - В твоих книжках по внеклассному чтению. Но даже спустя недели Гермиона так ничего и не находит.***
Стычка с крестным после несостоявшейся дуэли на ЗОТИ оставляет после себя мерзкое послевкусие, которое не проходит еще долго. По мнению Снейпа, слизеринец этим привлёк к себе лишнее внимание, только Драко не согласен - гораздо больше вопросов бы вызвало, если бы он все же взялся за палочку. После летних тренировок рефлексы работали быстрее головы, поэтому он не мог поручиться, что отразит атаку Грейнджер чем-то безобидным и в принципе допустимым для применения в стенах школы. К тому же, Драко был твердо уверен в том, что сказал зельевару: девчонка была вообще нулевая, несмотря на всеобщее убеждение в её способностях. Как минимум, из-за таблеток, да и в целом - она училась на Гриффиндоре, где половина студентов чуть в обморок не грохнулась, когда им на четвертом курсе стали демонстрировать в классе запрещенные проклятия. Поэтому, что бы там Снейп от него ни ждал, драться с ней на уроке было отвратительной идеей. Что же до его обещания Нарциссе защитить её сына - оно не давало крестному никакого права указывать ему, что делать. Со всем этим дерьмом Драко должен был справиться сам, иначе никогда не сможет вытащить мать. Снейп же лез не в свое дело, напоминая, как мало слизеринец продвинулся, и какими будут последствия, если не справится. Это, как раз, и бесило больше всего. Салазар, Драко и без него думал об этих последствиях каждую ебаную минуту. Время летело быстро - в отличие от двух месяцев летних каникул, растянувшимся в топкое бесконечное марево боли. Октябрь отсчитывал дни безжалостно, дышал Хэллоуином в затылок, издевательски щерился красными цифрами календаря в спальне мальчиков, оставляя всё меньше возможности выполнить порученное ему задание. Иногда, валяясь в постели без сна до самого утра, Драко чувствовал, как немая паника встаёт желчью в горле, безжалостно сметая под собой все окклюментные стены, расставленные им в собственной голове. Если бы не эти стены, не магия, фоново пользоваться которой теперь вошло в такую же привычку, как дышать - он бы точно давно свихнулся. Глядя на Грейнджер, он мог легко это представить - у девчонки не было его проблем, Салазар, да у неё, можно сказать, вообще жизнь, полная белых пони и единорогов в сравнении с его-то. Но даже на таблетках та еле справлялась. Потому Драко и отказался от них - меньше, чем через неделю после летней поездки в Лондон. Стоило угодить под несколько не самых приятных заклятий от Беллы, стало все понятно. Если он действительно хотел выжить - эта маггловская дрянь, за один приём просаживающая и магию и реакцию до уровня первокурсника с Хаффлпаффа, точно не его вариант. Удивительно, как грязнокровка вообще еще умудрялась вывозить школьную программу, принимая их на постоянке. Драко просто не мог себе такого позволить. Как и тратить впустую убегающее от него водой сквозь пальцы время. Поэтому он снова и снова возвращался в офис префектов - за тишиной, поселившейся в его стенах. Странно, но молчаливые потрескивающие невысказанной неприязнью посиделки до ночи с грязнокровкой вошли в привычку настолько, что даже их редкие совместные дежурства перестали напрягать. Грейнджер не отвлекала его: не задавала вопросов, не инициировала перепалки, не втягивала в тупые разговоры о школьных новостях или очередную тусовку, которые стали регулярными в слизеринской гостиной. Иногда они, конечно, цапались - без былой злобы, парой-тройкой фраз, прежде чем вернуться каждый к своему занятию. Это даже стало своего рода рутиной, вместе с его походами в Выручай-комнату и регулярными письмами матери, на которые он так ни разу и не получил ответа. Если бы в прошлом году Драко сказали, что он будет добровольно проводить своё свободное время в одном помещении с грязнокровной подружкой Поттера, он бы долго и от души смеялся. Но со всем, что на него навалилось, старые ярлыки и некогда имеющие значение представления оказались слишком несущественными, чтобы вообще о них задумываться. Его отдушиной - как и прежде - стали полёты на метле. Еще одна вещь, которая была ему недоступна этим летом в Мэноре. Тело, окончательно оправившееся от многократного лечения и постоянных пыток, наконец вспомнило ощущение свободы и силы, охватывающее в воздухе. Жаль, не получалось летать по ночам - после отбоя выход за основную территорию школы был запрещен даже старостам. Поэтому после тренировок со слизеринской командой он задерживался на поле, иногда допоздна. В одну из суббот это закончилось для Драко стычкой с гриффиндорцами, которые решили устроить отборочные, чтобы окончательно выбрать вратаря. Завидев с высоты маячки красно-желтых шарфов, которые высыпали на поле как леденцы из банки, он раздраженно вздохнул и, нырнув вниз, приземлился. - Тренировка Слизерина закончилась полтора часа назад, Малфой, - сердито сообщил Поттер с таким видом, будто его обокрали. - Расслабься, избранный, я уже отчаливаю, - усмехнулся Драко. - С вами летать только настроение себе портить столь убогим зрелищем. - Ты, хорёк, - тут же набычился Уизли за его спиной, а остальные напряглись, но назревающую ссору прервала его младшая сестра, выходя вперед Поттера. - Хватит, - рявкнула она, смерив всех серьезным взглядом. - Мы пришли вратаря выбирать, а не собачиться тут. Поверь, твои чувства взаимны, Малфой. Так что освободи поле, у нас согласованное с Макгонагалл окно. - С удовольствием, - хмыкнул он презрительно, и зашагал к раздевалке, на ходу расстегивая перчатки на запястьях. На трибуне, мимо которой он шел, обнаружились зрители, среди которых он узнал взлохмаченную шевелюру Грейнжер. Ну конечно. Пришла поболеть за рыжего дружка, не иначе, подумал он и обернулся, смерив оценивающим взглядом претендентов. Кажется, Грейнджер ждало разочарование: он, не задумываясь, поставил бы на Макклагена, который держался на метле гораздо увереннее Уизли и уже играл запасным. А Драко в кои-то веки ждал совершенно пустой кабинет префектов в полное распоряжение. Только, как ни странно, усаживаясь на подоконник и прикуривая, Драко не почувствовал удовлетворения от её отсутствия.***
Иногда, возвращаясь из совятни, Драко гулял по тропе, ведущей на перрон. Брал с собой что-то с ужина и кормил фестралов по дороге. Довольно быстро они привыкли к нему и, те, что были поменьше, стали выбегать навстречу, хлопая перепончатыми крыльями и тычась носами в карманы его мантии. Однажды, еще в начале октября, он даже встретил в лесу странную пятикурсницу с Рейвенкло, которая всем раздавала журнал своего сумасшедшего папаши и ходила по школе в стрекозиных очках. Блондинка радостно помахала ему, будто они были лучшими друзьями на всем долбаном свете - хорошо хоть, не прискакала поболтать - и летящей походкой растворилась за деревьями. Но обычно он был там один, и потому, получив первую почту из Мэнора за весь семестр, не пошел в замок. Это был свёрток - увесистый, перетянутый черной лентой, с фамильным гербом Блэков на зачарованным от чужих рук сургуче - такой мог отправить ему лишь один человек, учитывая, что Нарцисса давным давно запечатывала письма фамильной символикой отца. Драко не стал открывать его в совятне, решил, что слишком опасно, но понял, насколько был прав, только в лесу. В пергамент оказалась завернута коробка из изумрудного атласа с очень знакомым ожерельем внутри и короткой запиской. Не опозорь нас. Белла отправила ему смертельно опасный артефакт совиной, мать её, почтой. Совершенно не переживая о том, что птицу могут перехватить, или что сверток случайно попадет в руки какого-нибудь любопытного первокурсника. Захотелось заорать. Или нырнуть в черное озеро и проплыть по нему несколько кругов в ледяной воде, чтобы наконец проснуться от абсурдного кошмара, которым обернулась его жизнь. Выпасть из сценария, выйти из роли, которую прописали за него, но обязали следовать, если он рассчитывал снова увидеть Нарциссу живой. Посылка послужила отрезвляющей пощечиной - стены школы все же создавали иллюзию безопасности. Темный лорд, Беллатрисса, Мэнор - все это было далеко, и как бы Драко не казалось иначе, он расслабился, когда не имел на это права. А они оставались так же реальны, как и летом. Война уже шла: незримая, за стенами школы и внутри неё, в Лондоне, в Европе, везде. Просто ее отголоски еще не были слышны тем, кто отказывался прислушиваться. Если он не справится сам - ПСы явятся в школу, и тогда будет ещё хуже. Вот о чем думает Драко, выпуская заклинание и мрачно наблюдая как в воздухе сгорает смятая пустая пачка из-под сигарет. В языках пламени ему видится Хогвартс, охваченный огнём. *** За неделю до Хэллоуина они проводят первое собрание - до этого удавалось обходиться без официальных сборищ, решая все текущие вопросы напрямую со старостами каждого из факультетов. Несколько дней назад Дамблдор неожиданно для всех анонсировал вечеринку для старшекурсников после традиционного праздничного ужина, который проводился каждый год. Её организация, разумеется, ложилась на плечи старостата. После короткого выступления директора, который, ради таких новостей даже соизволил спуститься на ужин, Драко со злобой отпихнул от себя тарелку и от души выругался - складывалось такое ощущение, что старик обо всем знал и просто издевался. Мало ему нервотрепки с заданием и обычных обязанностей префекта, обязательно нужно было придумать еще какую-то ебалу именно в этом году. - Брось, Драко, наш дорогой директор всего лишь заботится о том, чтобы тебе не приходилось скучать, - выдал Забини, хлопая его по плечу, пока они с Ноттом ржали над его реакцией. Правда, Блейз не был старостой, и потому веселился больше всех. А вот Теодору, как и Панси, предстояло всё разруливать наравне с Драко, поэтому он хоть и потешался, но под конец ужина тоже приуныл, сообразив, что обычные факультетские тусовки и предстоящий поход в Хогсмид придется пропустить из-за подготовки мероприятия. Зато Паркинсон рвалась в бой - её глаза загорелись опасным огнем, и она тут же принялась обсуждать с сёстрами Гринграсс будущие костюмы и возможное оформление Большого зала. На собрании её энтузиазм не только не поубавился, а даже возрос: вот уже добрых минут пятнадцать Драко уныло наблюдает, как они с Уизлеттой на повышенных тонах спорят, какую группу стоит пригласить с выступлением. - Ведуньи морально устарели еще во время Турнира Трёх волшебников, Уизли, - продолжает настаивать слизеринка с видом знатока. - И нормальных песен у них не появлялось примерно столько же, мы все умрем от скуки. - А Кривокрылые снитчи слишком новая группа! Их музыку почти никто не знает, - возражает рыжая, активно жестикулируя над кипой бумаг с иллюстрациями и колдографиями будущего оформления. - И, если приглашать их, то придется всю вечеринку стилизовать под гранж. - Ну так вообще отпад получится, особенно если закажем это, - наманикюренный ноготок Паркинсон победно ткнул во что-то на столе, - и это. Наколдуем фонтаны с живым огнем, сделаем черный цвет ведущим в основной гамме, будет стильно, признай! Черт, да сколько можно, бесится Драко. Какая вообще разница, подо что будут танцевать пьяные подростки? - Все согласны? - Уизлетта выглядит убежденной, но, видимо, гриффиндорская гордость не позволяет ей просто согласиться после такого ожесточенного спора, поэтому она обводит окружающих вопросительным взглядом в поисках поддержки. - Звучит интересно, - пожимая плечами, соглашается Ханна Эббот. - Главное, чтобы музыка привлекла на вечеринку лишних нарглов, - замечает Лавгуд с озабоченностью в голосе - Драко, наконец, вспомнил как зовут эту чудилку. После этого её замечания следует многозначительное молчание. С тоской он думает о том, каким, оказывается, уютным был этот кабинет без сборища придурков, которые уже битый час не могут договориться о простых вещах, и не выдерживает: - Салазар, давайте уже определимся, кто за что отвечает и разойдемся по своим делам, - озвучивает он свое раздражение и вопросительно поворачивается к Грейнджер, которая уже какое-то время не подает признаков жизни. Если кто и мог их скоординировать и отправить восвояси, не поубивав в процессе, так это она. Только у Драко все больше складывалось впечатление, что организация праздника старосте девочек интересна не больше чем ему. - Ваши ценные указания, мисс всезнайка? Удивление мелькает на её лице, но быстро сменяется раздражением, а затем сосредоточенностью. - Паркинсон, Джинни, оформление и музыка, как все уже поняли, на вас. Можете не согласовывать со мной или Малфоем, главное, договоритесь между собой, - начинает она, что-то помечая в своих записях, и прикусывает кончик пера. Драко откуда-то знает, что она делает так всегда, когда пытается сконцентрироваться, и от души дает себе мысленного пинка - нашел, на что обращать внимание. - Луна, - продолжает тем временем Грейнджер, - я хочу, чтобы ты сделала анонс, время, дата, дресс-код и все такое. Повесим их в большом зале и в коридоре, пусть это будет что-то необычное, с каким-нибудь привлекающими внимание редкими чарами.. только обговори стилистику с Джин, хорошо? - С нами обеими, - вставляет Панси предупреждающим тоном, на что Грейнджер только нетерпеливо кивает. - Да-да, с обеими. Так, что у нас еще осталось? - спрашивает сама себя, пробегая глазами по списку. - Еда, напитки, и координация самого мероприятия в плане безопасности и дисциплины. - Мы с Ханной можем взять на себя еду, - предлагает Эрни Макмиллан. - Составим список и передадим эльфам. Вряд ли потребуется много, все будут сытые после праздничного ужина, достаточно закусок и сладкого. - А я напитки, - оживляется Нотт, и Грейнджер смотрит на него скептически. - Все помнят, что мероприятие у нас без алкоголя? - спрашивает, строго нахмурившись, но даже её тон выдает крайнее сомнение в благоразумии присутствующих. - Не сомневайся, - ухмыляется тот во все тридцать два зуба. - Ну и прекрасно, - Грейнджер заведомо пропускает мимо ушей явное вранье, очевидно, махнув рукой на всякие попытки вразумить однокурсников. Видимо, гриффиндорцы тоже не приверженцы здорового образа жизни, а перевоспитывать все факультеты сразу даже золотой девочке не под силу. - Терри, Невилл, вам достаётся самое сложное - проследить, чтобы всё оставалось в рамках приличий на самой вечеринке, - подчеркнуто смотрит на Нотта, делая акцент на сказанном ранее. - Если что-то пойдет не так, сразу идите к Малфою или ко мне. Но, надеюсь, все пройдет хорошо. И еще, если вдруг будут инициативы на какой-то интерактив от вас, или кого-то из студентов, будет здорово, так что подумайте об этом и поспрашивайте однокурсников. Ханна Эббот недовольно хмурится, когда Грейнджер замолкает, и складывает руки на груди. - Ну а вы, как главные старосты, за что отвечаете? - За то, чтобы убирать за вами, если кто-то облажается, - раздраженно рычит Драко, сам не понимая, что вызвало в нем такую агрессию. - Так что постарайтесь не проёбываться, Эббот. Девчонка опешивает от грубости, явно не привыкшая к его манере общения, а Грейнджер тяжело вздыхает и поднимается со своего места. - Думаю, мы все обсудили. Спасибо, что пришли, - кивает она собравшимся и на их лицах явно читается облегчение. - Расходимся. Пуффендуйцы и Когтевранцы уходят сразу, Нотт и Панси тоже не задерживаются, увидев, что Драко открывает окно и садится курить - Паркинсон терпеть не может запах сигарет. Уизлетта забирает со стола стопку модных журналов, и вопросительно смотрит на Грейнджер: - Тебя ждать? - Нет, идите, - отрицательно качает головой, еще раз проверяя свои записи. - Мне еще графики на ноябрь подогнать нужно. Джинни смеривает Драко настороженным взглядом и морщится от дыма. - Уверена? Вечером еще ужин у Слизнорта, помнишь? Успеешь собраться? - Конечно, Джин, до него еще пять часов, - отзывается Грейнджер не поднимая головы от записей. - Идите. - Встретимся там, - кивает ей Невилл и, пропуская рыжую вперед, выходит из кабинета. Стоит двери закрыться за ними, Грейнджер откладывает ручку в сторону и трет пальцами уставшие глаза. В том, как опускаются её плечи, отчетливо читается облегчение. А в том, что она сказала своим друзьям, так легко, совсем не задумавшись над ответом, Драко обнаруживает еще одну любопытную вещь. Оказывается, принцесса гриффов прирожденная лгунья. - Графики были готовы еще на той неделе, - тянет он, усмехаясь, когда звук удаляющихся шагов растворяется в коридоре. - На той неделе, - огрызается она, но звучит при этом совершенно обессиленно, - у меня не было еще одной головной боли под названием чёртов Хэллоуин. - Как тебя еще терпят дружки с твоим-то занудством, Грейнджер, - хмыкает Драко, лениво пытаясь вывести её из себя за неимением других занятий. Моральных сил на чтение и поиск информации после чертового собрания нет никаких. - Нормальные люди радуются праздникам и возможности расслабиться. - Что-то я не вижу, чтобы ты прыгал от счастья, - фыркает она, безразличная к его словам. Взмахом палочки призывает со стеллажа одну из начатых недавно книг, вяло раскрывает и стеклянными глазами пялится в содержимое. Драко становится интересно, кто из них меньше спит - девчонка явно измотана не только нервами, но и недосыпом, потому что скоро она побежденно вздыхает и кладет голову прямо на страницы. - А ведь у него получилось, - вяло бормочет себе под нос, будто озвучивает мысль вслух. - У Дамблдора. Заставить все факультеты работать вместе. Вот зачем ему понадобилась вечеринка именно в этом году. Возможно, идея не такая уж и провальная. - Пфф, ну да, - саркастически усмехается Драко её наивности. Спрыгивает с подоконника и падает в одно из кресел напротив, буравя её взглядом. - А после совместной пьянки они все обнимутся, пожмут друг другу руки и откажутся бросать друг в друга непростительные, когда придет время. Серьезно, принцесса? Думаешь, это так работает? - Речь идет о группе подростков, - упрямо качает головой гриффиндорка. - Никто не будет отправлять их на войну, даже если случится эскалация, Малфой, это глупо. Он молчит всего секунду, прежде чем ответить, взвешивает слова, которые так и рвутся с языка, но безуспешно: - Мы с тобой тоже подростки, Грейнджер. Её коньячные глаза широко распахиваются и темнеют, наливаясь смятением и настороженностью, вгрызаются в его собственные цепким, острым взглядом. Драко мог бы сейчас встать и уйти, обозвать её, разорвать этот зрительный контакт, обрастающий грозовым фронтом невысказанных угроз и смыслов. Мог бы стереть парочкой привычных подколов колючее послевкусие, оставленное прозвучавшей фразой, но не хочет. Он продолжает сидеть в тишине, говорящей громче слов, опутывающей их всё сильнее. Позволяет ей смотреть и обнаруживать за привычной маской сдержанности больше чем кому-бы то ни было еще - потому что слишком заёбан, чтобы дальше притворяться. Потому что она уже видела его таким - в тот дождливый день в Лондоне. И - прямо как тогда - в её радужках плещется отражение его собственного страха и усталости, словно вышедшее из берегов море.