We'll never get free Lamb to the slaughter What you gon' do when there's blood in the water? Grandson - blood//water
К концу недельных пасхальных каникул Драко кажется, что он в Мэноре уже, как минимум, месяц. За который он вымотался как собака. Лорд собирает Пожирателей почти ежедневно, и вокруг постоянно царит атмосфера мрачного, сходного с истерией, маразма. Торжество необоснованной жестокости: пытки, убийства, допросы, рейды, в которые его, слава Салазару, сейчас не посылают. А ещё ужас. Ужас разбросан повсюду. Очевидный - с мольбой всматривающийся на собраниях в лицо Драко, как самого молодого из присутствующих - глазами тех, кому не повезло попасться псам. И скрытый, неумело замаскированный подобострастием или торжествующим злорадством в натянутых ухмылках собравшихся. Только Драко, вынужденный смотреть на новое убийство, преподнесенное как очищение магического мира от очередного предателя крови, хорошо знает: каждый, находящийся в зале Пожиратель готов на всё, лишь бы самому не оказаться в центре круга. Сейчас сделать это даже проще, чем наколдовать пунш. Настроение Лорда настолько нестабильно, что любая мелочь или ошибка со стороны верных слуг мгновенно выводит его из себя. Иногда даже кажется, что он собирает их так часто вовсе не для того, чтобы выслушать отчеты, а просто чтобы сорвать злость и в очередной раз продемонстрировать собственную власть. Дела и впрямь идут неважно. Министерство все еще сопротивляется влиянию Лорда, а Европа его возрождение встретила вполне предсказуемой паникой, поэтому у него в данный момент слишком много проблем, срывающихся планов и проёбывающихся подчиненных помимо младшего Малфоя. Видимо, поэтому на личную аудиенцию его вызвали лишь раз - вечером в день прибытия. Лорд нетерпеливо велел отчитаться о ходе задания и, явно удовлетворенный прогрессом со шкафом, отослал прочь даже без круцио. Весьма удачно оказаться дома именно сейчас, когда Драко не слишком ему интересен. Чего, к сожалению, никак нельзя сказать о Белле. Ей запрещено его калечить - уже в понедельник он вернется в школу, и это может вызвать вопросы. Видимо, поэтому тетка решает взять его измором, и их возобновившиеся тренировки растягиваются в долгие часы. Но с лета кое-что изменилось, и, кажется, Беллатриса понимает это даже раньше самого Драко. Он больше её не боится. Не боится разозлить, не боится ударить на поражение - и потому не сдерживается, бросая ответные заклинания. Пока внутри поднимает голову злоба и щерится на суку звериным оскалом, готовностью серьезно ранить - даже если за это придется объясняться с Лордом. Белла его достала. Своим уродским смехом, фанатизмом, доходящим до щенячьего блеска обожания в глазах, когда речь заходит о ненаглядном хозяине, кровожадностью и тупой уверенностью в непреложности принципов чистоты крови. К тому же, Драко начинает смутно догадываться, что, возможно, его даже не накажут, получи она серьезную травму. Во-первых, Реддл сам поручил ей выдрессировать в нём убийцу. А во-вторых, именно сейчас Драко ему нужен. Это, конечно, не продлится долго, но не может ничего поделать с ребяческим порывом насладиться ощущением вседозволенности. Разумеется, Белла чувствует изменения в племяннике подобно натасканной гончей из ада, учуявшей запах грешника, а потому бесится всё больше и каждый раз атакует его всё агрессивнее. В конце каникул они все-таки сцепляются. Возможно, если бы Драко накануне пришел в назначенное время в зал - как делал все время до этого, взрыва бы не последовало. Вот только он не спустился даже на завтрак, а потом проигнорировал настойчивые призывы домовиков найти тетку, вместо этого отправившись искать информацию по Империусу в библиотеку особняка. Аномалия в заклинании, которое он наложил на Грейнджер, все это время не даёт ему покоя, хотя мысли о ней и упрятаны подальше в окклюментные погреба сознания. Жалящее проклятие прилетает со спины. Он, не успев отреагировать, роняет книгу, но боевая выучка не подводит. Пока мозг все еще обрабатывает происходящее, пальцы уже крепко сжимают палочку, направленную в перекошенное от злобы лицо. Не прими Драко оборонительную позицию так стремительно, Белла, вероятно, уже насылала бы на него третий Круциатус подряд. Вот только перед ней уже не тот мальчик, для которого было обычным делом корчиться от пыток в её ногах. Уроки, кажется, принесли результаты, думает Драко мрачно. - Забыл свое место, мальчишка? - шипит она, побелев от ярости. - Возомнил себя здесь хозяином? Как ты смеешь разгуливать с таким видом, будто выше Лорда, и пренебрегать приказами? Летящее вслед за гневной тирадой проклятие Драко отбивает в пол, прожигая чернеющую обугленными краями дыру в ковре. - Чьими приказами? - издевательски приподнимает бровь он, ведомый всё той же безбашенной вседозволенностью. - Уж не твоими ли? Кажется, из нас двоих, именно ты такими разговорами ставишь себя на одну ступень с Тёмным Лордом. На мгновение Беллатриса даже теряет дар речи, настолько оказывается ошарашенной его язвительностью и прямым отпором - никогда прежде Драко не позволял себе говорить с ней в подобной манере. - У всех нас здесь только один хозяин, Белла, не забывай об этом, - напоминает ей, о чем давно пора было напомнить. - А ты всего лишь гостья в доме моих родителей. Его обдает жаром стихийной магии, волна которой исходит от неё в ответ на его слова. Бьёт в лицо чем-то мощным, необузданным, чем-то, что тетка вряд ли смогла бы контролировать, если бы оно вырвалось на волю, думает Драко. Снова столкнувшись лицом к лицу со старой загадкой собственной семьи. Это началось с еще Сигнуса и Альфарда. То, о чём, разумеется, в чистокровном обществе - как и о любом отклонении - было не принято говорить открыто. Но слухи распространялись быстро, особенно после нескольких сильных выбросов, произошедших на людях. Странные мальчики - шептались про братьев Блэк. Поговаривали даже, что до поступления близнецов в Хогвартс, Поллукс, наслушавшись страшных баек про обскури, приглашал домой специалистов - но, оказалось, его волнения были излишни. Взяв в руки палочки, оба сына оказались вполне способны направлять свое волшебство - правда, не полностью. Не эту его часть. Дикую, своевольную, непонятно откуда проявившуюся в их древней чистейшей как вода крови. Бросившую тень на всю родословную, до этого считавшуюся чуть ли не королевской в магическом мире. - Наглый неблагодарный щенок, - голос Беллатрисы, выдергивающий его из задумчивости, дрожит от неконтролируемых эмоций, угрожающе сгущающих наэлектризованное пространство вокруг. Драко хорошо знакомо это ощущение. Именно оно поднялось внутри и пронизало воздух прошлым летом, когда он, истекая кровью на полу тренировочного зала и еле дыша, отшвырнул Беллу прочь стихийной магией. Возможно, он и впрямь перегнул палку, раз довел её до такого, но даже сейчас не может испугаться или пожалеть. Чувствует только мрачное ликующее ожесточение, глядя в чернеющие лютой злобой глаза. - Соскучился по пыткам? Так я напомню тебе. А потом двери библиотеки вдруг распахиваются, впуская в нее третьего посетителя. Хозяйку поместья. И с её появлением температура словно падает обратно на несколько градусов - будто она несет за собой отрезвляющую спокойствием прохладу. Нарцисса с порога смеривает их обоих внимательным взглядом, прежде чем пройти вперед и встать между сестрой и сыном. - Что вы устроили? - спрашивает она холодно, переступая обугленный ковер. - Здесь вам не зал для тренировок. Держите себя в руках, оба. Эльфы в панике являются мне со всего Мэнора, чтобы доложить, что библиотеку сейчас разнесут. - Цисси, ты не должна здесь находиться! - задыхается возмущением Беллатрисса. - А этому мальчишке следует напомнить его место и его обязанности! - Со своими обязанностями, насколько я знаю, он справился прекрасно, - поднимает бровь Нарцисса, внешне совершенно безразличная к гневу сестры. - Иначе меня бы здесь не было. Тёмный Лорд сегодня утром снял свой запрет, подтвердив, что Драко выполнил задание и доказал свою верность общему делу. Что же касается воспитания моего сына, я вполне способна разобраться с ним без посторонней помощи. Так что прошу, Белла, хватит доводить моих домовиков до срывов - им вполне хватает того, что происходит на собраниях. - Вы с Люциусом слишком избаловали его, - неодобрительно качает головой пожирательница, - будь он моим сыном.. - Но он не твой, верно? - перебивает Нарцисса, и в её негромком всегда размеренном голосе звучат стальные нотки. - Темный Лорд поручил тебе тренировать его, и за это мы благодарны и навсегда в долгу. Но остальное не тебе решать, сестра. А теперь, пожалуйста, позволь мне пообщаться с Драко наедине, у нас не было такой возможности с августа. Белла смеривает Нарциссу долгим убийственным взглядом, и на её лице отражается внутренняя борьба. Драко никогда не видел её такой. За те два года, которые он знал Беллатрису, она всегда была сплошным импульсом ярости, безумия и злобы. И всё же невидимая глазу обжигающая дымка зловещей магии, заполнившая комнату после их стычки, медленно отступает, растворяясь в прохладе теней, будто разгоняемая самим присутствием его матери и её взвешенными спокойными словами. Наконец пожирательница делает шаг назад, раздраженно тряхнув неопрятной гривой темных волос, и криво улыбается, окидывая их обоих предупреждающим взглядом. - Он справился лишь с первой частью задания, дорогая сестрица. Вам обоим не стоит об этом забывать. Посмотрим, как ты покажешь себя дальше, крошка-Драко, - мурлыкает она зловеще, заставляя его скривиться от неприязни, прежде чем развернуться на каблуках и покинуть библиотеку. - Не выводи её так больше, - говорит ему Нарцисса, провожая её задумчивым взглядом, - меня может не оказаться рядом. - Тебя не было рядом все это время, - возражает Драко устало, и в этом нет упрека. У них с самого начала не было выбора, знает он - ни у него, ни у матери, поэтому ни в чем не может её винить, но плечи Нарциссы все равно вздрагивают от этих слов, за что он отвешивает себе мысленный подзатыльник. - И, судя по тому, что ты еще жив, прежде ты себе такого не позволял, - парирует она, быстро взяв себя в руки. - Не обманывайся тем, что Белла сейчас отступила. Моя сестра никому не прощает обид и оскорблений. Ты не хочешь делать из неё своего врага, Драко. А учитывая, как яростно она всегда защищала и будет защищать свою семью, уж точно не время напоминать ей, что ты Малфой, а не Блэк. - Что-то я не вижу, чтобы она защищала тебя, мам, - возражает он зло, на что Нарцисса только обессиленно качает головой. - Всё не так просто, - объясняет она хмуро. - Особенно когда дело касается Тома. Пообещай мне, что будешь осторожнее с ней, сынок. Драко удивленно поднимает голову - он прежде никогда не слышал, чтобы мать звала Лорда по имени. Но сейчас это не важно, а на споры нет сил, поэтому он просто кивает и тянется её обнять. - Я скучал, - признает тихо. От осознания, что им снова дозволено видеться и что с ней всё хорошо, становится спокойнее. Ведь значит, что все это: шкаф, метка, пытки - было не зря. - Не представляешь, как я боялась за тебя, - шепчет она в ответ, гладя его по волосам, и всегда полный сдержанного достоинства голос срывается, выдавая истинные эмоции. - Каждый день. Боялась, что они сломают тебя. Всё это давление.. не представляю, как ты справляешься, сынок. - Всё в порядке, мам, - говорит он ей то же, что уже говорил прошлым летом - после принятия метки. Говорит, чтобы успокоить, но на этот раз слова даются легче, больше не оставляя прежнего послевкусия лжи на языке. Будто, каким-то невообразимым образом, насколько вообще возможно в их чудовищной ситуации, это действительно так. Кажется, он наконец научился во всём этом жить. Научился справляться именно сейчас, когда все окончательно запуталось. Отпустив сына, Нарцисса всматривается в его лицо, будто пытаясь отыскать в нём что-то: но у Драко нет моральных сил продолжать этот разговор, поэтому он поспешно переводит тему. - Эта магия, которая повисла в комнате перед твоим приходом, - говорит он о том, что исходило от Беллы во время их перепалки. Судя по нахмуренным бровям матери, она сразу понимает о чем речь. - В тебе ведь тоже это есть, верно? Во всех нас. Её напряженное молчание говорит лучше любых слов, поэтому Драко продолжает озвучивать свои старые догадки. - Я правильно понимаю, что именно поэтому нам так легко даются стихийные заклинания, когда у других на это уходят годы? На это она предупредительно качает головой: - Это совсем разные вещи. Оно может дать тебе подпитку, если ты научишься правильно брать, совсем немного. И тогда действительно сможешь накладывать стихийные заклинания без обычных ограничений, не только их, многие другие заклятия тоже. Но это лишь крупица. Остальное же.. - смеривает его обеспокоенным взглядом, - я знаю, о чем ты думаешь, вот только этим не получится управлять, поверь мне, Драко. Не получилось у твоего деда и его брата, у Беллы, у меня. Оно приходит и уходит, даёт тебе ровно столько, сколько пожелает, и ровно до тех пор, пока ты не попытаешься это подчинить. - А если я всё же попытаюсь? - спрашивает он скорее из упрямства, чем потому что всерьез задумывался об этом. - Тогда оно либо покинет тебя, лишив большой части магического потенциала, либо уничтожит, - говорит Нарцисса то, о чем он и сам мог догадаться. Сигнус Блэк умер практически сквибом, хотя во времена учебы его считали одним из сильнейших волшебников его поколения. Альфард же исчез. - Прошлым летом наша тренировка с ней тоже спровоцировала всплеск, - вспоминает он вслух то, о чем не сказал ей тогда. - Вот только не у Беллатриссы, а у меня. Помнишь, когда в зале повыбивало все стёкла? Беллу отбросило назад с такой силой, что наверняка переломало кости. Лорд был там, и, знаешь, мне показалось, что он остался доволен, - Драко недолго молчит, прежде чем сформулировать и озвучить догадку. - Будто только этого и ждал, как какого-то непонятного подтверждения. От его внимания не укрылось, как Нарцисса отводит глаза и нервным движением разглаживает несуществующие следы на платье. Будто не может определиться, как много может рассказать. А потом, что-то решив для себя, накладывает заглушку на комнату и кивает в сторону кресла, сама опускается напротив. - Сядь, - и больше не говорит ни слова до тех пор, пока он не повинуется, выжидательно смотря на неё. - Как думаешь, почему в школах не учат стихийной магии? Это однозначно удивляет Драко, потому что ответ кажется очевидным: - Она слишком сложна для школьной программы, - пожимает плечами он. - Редко какой взрослый волшебник может в принципе её освоить.. Выражения лица матери достаточно, чтобы понять: он ошибается. - На самом деле, практически любой, Драко, - объясняет Нарцисса тихо, будто остерегаясь, что их услышат даже с заглушкой. - Практически любой магглорождённый волшебник - именно поэтому обскуры настолько сильны. Магия земли, природы, копится в них из поколения в поколение, но не находит выхода, пока её не становится слишком много, провоцируя всплеск такой силы, что уничтожает и ребенка, и всё вокруг. Поэтому, чем меньше в маге чистой крови, тем сильнее предрасположенность. Эта информация только сбивает Драко с толку еще сильнее, потому что логики в ней нет: - Это какой-то бред, мам, - качает головой он. Если бы это было правдой, Дамблдор давным давно бы открыл факультатив для своих ненаглядных грязнокровок и полукровок. К тому же, ему непонятно, при чём здесь он, Белла, Темный лорд и эти всплески. И тогда, попросив домовика принести им чай, Нарцисса объясняет. Детям, растущим в чистокровных семьях, практически с младенчества рассказывают истории. О том, кто они - и кто их предки. О магах, служивших у королей и фараонов, нашептывающих на ухо императорам, об алхимиках древности и средневековья, которые первыми обнаружили магию в собственной крови и, создав науку о колдовстве, нашли способ подчинить её. О том, как они владели всем миром - управляя им из тени. Особенно гордые их потомки еще много веков говорили, что однажды им просто наскучило - и они решили удалиться. Замкнуться в своем собственном мире, лишив магглов доступа к нему. Но по большей части как историки, так и главы чистокровных семей сходились во мнении, что их всё же заставили уйти, сначала лишив влияния, достоинства и средств к существованию, а потом и вовсе обратив в бегство. Церковь объединяла простых людей - тысячи и миллионы шли за проповедью, послушно склоняя головы в поиске отпущения грехов и обещаний вечной жизни. Мир сужался, государства становились больше, а власть правителей все более шаткой, а потому однажды институт церкви стал им полезнее института магии. Тогда и появилась Инквизиция - организация, целью которой было навсегда покончить с колдовством. Воплощение страха и ненависти магглов ко всему непонятному и непохожему. Ко всему, не подвластному их контролю. Об этом писали в учебниках и других книгах по истории, посвященных этому периоду. Об этом каждому ребенку, родившемуся в волшебном мире, твердили с детства. Никто на памяти Драко ни разу не ставил этот факт под сомнение, он воспринимался окружающими как само собой разумеющееся - на уровне всего магического сообщества. Как данность, как написанная давно высохшими чернилами страница истории, на которую опирается их настоящее. Поэтому Драко на мгновение кажется, что он сходит с ума, когда Нарцисса, как ни в чем не бывало попивающая чай в кресле напротив, говорит ему, что всё это полная чушь. Что Инквизиция изначально не была направлена против чистокровных волшебников. По её словам, она была ими создана. Из страха и нежелания делиться могуществом. Инквизиция задумывалась волшебниками как оружие против несогласных. Других. Они были уже тогда - те, кто не хотел следовать навязываемым институтом магии законам. Кто с древности жил в мире с людьми по своим собственным негласным обычаям. Те, в чьей крови тоже жила и пела сила, только иная. Старая, мощная, неукрощенная. Они уже тогда могли одержать верх - превзойти всю традиционную школу колдовства, отлаженную за века, систематизированную и хранящуюся в старых фолиантах, требующую от мага точности, упорядоченности и контроля. Они были угрозой - просто потому, что тоже сущестовали. Инквизиторы вырезали целые деревни и кланы: друидов, чаровниц, лим и других созданий, казнили шаманов и целительниц, забирали из семей магглов детей, которые проявляли малейшую склонность к волшебству. Вот только чем больше нетрадиционных колдунов и магических существ истребляли, тем чаще способности пробуждались в обычных семьях, ведь волшебство, живущее в земле, хочет продолжиться, а потому всегда находит выход. Чем больше страха и смерти сеяли инквизиторы, тем сильнее ненавидели тех, кто стоял у истоков всей организации. Самоучек становилось всё больше, формировались тайные общества и целые ковены. Группировки, готовые бросить вызов тогда еще очень маленькому сообществу чистокровных магов. Действие всегда рождает противодействие - чем больше погибало, тем больше за них мстили. К тому же, когда церковь получила достаточно влияния, чтобы стать автономной, то стала обращать свои мечи против всех магов без разбора. Вот почему им пришлось принять статут о Секретности. А вместе с ним - окончательное решение впустить магглорожденных в свой мир из-за постоянно растущего числа обскуров, сеющих вокруг себя хаос и страх, каждый раз выдающих магию людям. У чистокровных не было другого выбора. Борьба за власть отошла на второй план, вытесненная более насущной проблемой выживания. - Нас оставалось слишком мало. Инквизиция обратилась против своих же основателей. Это привело к тому, что пришлось отстраивать волшебный мир заново, практически с руин, на сей раз в строжайшем секрете, - объясняет Нарцисса мрачно, поднося чашку с чаем к губам. - Маглорожденных без вопросов брали в ученики, на работу, с появлением министерств - на государственную службу. Разумеется, на низкие должности, никогда не на руководящие. Это только сейчас потихоньку меняется, но сколько столетий прошло. А еще убрали несколько разделов магии из программы обучения в школах, где образование стало открытым для всех - например, в Хогвартсе. - Да уж. О таком точно не услышишь на уроках истории, - устало потирая виски, практически стонет Драко. На это Нарцисса понимающе усмехается, и усмешка выходит в точности такой, как бывает у её сына. Но следующий его вопрос не оставляет и следа веселости на её лице: - Откуда ты всё это знаешь? - Мне рассказала та, что помнит всё, - нетерпеливо ведет плечом, явно не собираясь вдаваться в подробности, но под его скептическим взглядом все же добавляет. - Я была еще девчонкой, только вышла замуж, забеременнела тобой. Все вокруг только и делали, что говорили мне, как удачно всё сложилось для нас с твоим отцом. Как это важно - чтить традиции и хранить чистоту крови. Лишь она сказала мне правду. Это никогда не было о крови, Драко. С самого начала, еще во времена основателей, и даже раньше них, речь шла лишь про влияние, власть и силу. Но именно чистота крови испокон веков была нашим знаменем. Им прикрывал свои амбиции Салазар Слизерин, и его он передал своему потомку. Думаю, это одна из причин, по которой Тёмный Лорд был так рад твоему стихийному всплеску. - Я всё еще не догоняю, мам, - раздосадованно качает головой Драко, водя ногтем по краю стола. - При чем тут наши выбросы магии? - Эти всплески означают, что родословная Блэков скомпрометирована, - просто объясняет она. - Ну да, примесь немагической крови, - кивает он, - на мне, получается, в третьем поколении, но откуда? И почему он этим доволен? - Формально она не позволит никому из нас оспорить право наследника Слизерина на власть в новом мире, - отвечает Нарцисса, и Драко наконец видит в этом логику, пусть и глупую. - Можно подумать, кто-то собирался, - фыркает он утомленно. Темный Лорд ведь тоже чистокровный лишь по матери, поэтому его положение шаткое, учитывая всю идеологию пожирателей, но, Салазар, все прекрасно понимают, что тот не собирается делиться властью. И вряд ли найдется идиот, желающий вступить с ним в открытое противостояние. Ну, кроме Поттера, разумеется. Часы на стене библиотеки бьют двенадцать дня. Нарцисса поднимается со своего места, вспомнив про время. - Драко, я знаю, что тебе неприятны эти сборища, и поверь, мне они нравятся не больше, особенно сейчас, когда нет твоего отца, - признает с сожалением, - но сегодня, будь добр, спустись на обед. - Тётушка Белла приказывает? - издевательски поднимает бровь он, за что получает укоризненный тычок в бок. - Нет, я прошу, - с ударением на последнее слово говорит Нарцисса. - И хватит паясничать! Ты не захочешь пропустить. У нас будут гости, твои однокурсники в том числе. Одному из них, Теодору, вечером поставят метку. Думала, ты в курсе. Говоря это, она не скрывает горечь. Драко чувствует как такая же разливается у него внутри - мрачной тоской, обреченностью, осознанием, что он ничего не может сделать для Тео. Только быть там сегодня. Молчаливым свидетелем, немой поддержкой, плечом, на которое он сможет опереться после, если захочет. - Спасибо, - глухо благодарит он, тоже вставая и взмахом палочки заставляя ненужные книги разлететься по местам на стеллажах. - За то, что никогда не оправдывала этот цирк. Не говорила мне о том, какая это честь и прочую чушь. За то, что с тобой я хотя бы могу говорить. - Я всегда буду на твоей стороне, Драко,- отзывается она устало. - К сожалению, я мало на что гожусь в нынешней ситуации, но в этом ты можешь быть уверен. Договорив, расправляет плечи и поправляет прическу. Из библиотеки, знают оба, выйдет совсем другая Нарцисса Малфой. Холодная, элегантная, с королевской осанкой и льдом вместо радужки, через который не пробиться ни одному, даже самому гениальному окклюменту. Она уже направляется к распахнувшимся по велению родовой магии дверям, когда Драко окликает её: - А какая вторая причина? Нарцисса медленно оборачивается, и ему вдруг кажется, что на её лице мелькает испуг, быстро сменившийся нечитаемым закрытым выражением. - О чем ты? - переспрашивает зачем-то, хотя ясно, что она сразу поняла его вопрос. - Ты сказала - это одна из причин. Что стихийный всплеск указывает на полукровок. Но на что еще? Губы матери бледнеют и складываются в тонкую линию, и чуть дрожат, будто она борется с чем-то внутри себя. А потом на её лицо падает привычная маска вежливой отрешенности, которую она носит на людях. - Это была фигура речи, дорогой, - говорит с деловитой улыбкой, но нарочитая веселость, напряженная линия плеч и побелевшие губы буквально кричат Драко в лицо о неправдоподобности этих слов. А еще о том, что Нарцисса не может ему ответить - и вся наигранность её реакции сейчас именно для того, чтобы косвенно дать сыну понять: Это важно. Но ответ ему придется раскапывать самому.The price of your greed is your son and your daughter What you gon' do when there's blood in the water? Grandson - blood//water
После церемонии они перемещаются в Лондон и зависают в одном из баров матери Блейза, где мулат, получивший от него сову накануне вечером, уже ждёт их. С Драко приходят Тео, Панси и Дафна. На собрании были и другие слизеринцы: Миллисента, Кребб и Гойл с их курса, Пьюси, Монтегю, Ургхарт и еще несколько человек с седьмого, но все они трансгрессировали по домам со своими семьями, оставшись без приглашения на афтерпати. Хотя, думает Драко, мрачно наблюдая, как все присутствующие надираются под гробовую тишину, повисшую над столом, их унылое сборище больше похоже на поминки. По детям, которые шесть лет назад с замиранием сердца надевали распределяющую шляпу в Большом зале. Боялись, что она отправит их на другой факультет. Они ведь выросли вместе. Держались особняком, только со своими, с первого курса. Других вариантов все равно не было, учитывая изоляцию, в которой всегда находился Слизерин, и которая только усугубилась после второй магической войны. Ехидные, избалованные отпрыски баснословно богатых родителей, сорили деньгами направо и налево, открыто ни во что не ставили окружающих - а зачем, если им всегда платили тем же? Единственным человеком не их круга, кому Драко протянул руку дружбы, был Поттер, и обжигающее презрение, щедро перемешанное с отвращением, которым шрамоголовый придурок окатил его в тот день, казалось, въелось в его кожу и до сих пор чувстовалось на пальцах. Это, кстати, была первая осознанная вещь, которую он сделал, наплевав на одобрение отца. Повинуясь инстинктивному порыву поступить по-своему, вот только всё, чему его учили, все, что он знал о том, как должен держаться на людях и заводить нужные знакомства, в тот день сыграло с ним злую шутку, еще сильнее оттолкнув Поттера. Драко было одиннадцать, и он мог сколько угодно делать назло Люциусу, вот только его отпечаток в сыне был еще слишком силен. Тогда Драко еще подражал ему во всем. В манере речи, в поведении, даже в суждениях, движимый страхом и уважением, слепой любовью и стремлением заслужить его похвалу. Отец еще был для него всем. Пройдет несколько лет, прежде чем он увидит его истинное лицо - оно окажется лицом фанатика и труса. Лицом того, кто готов отправить свою семью в пекло ради идеологии, построенной на лжи. От мрачных мыслей его отвлекает треск камина, из которого, отряхивая платье, выходит Астория, обводя всех присутствующих внимательным взглядом зеленых глаз, щедро подведенных черной подводкой. - Тори, какого черта? - спрашивает Даф у сестры зло, отрываясь от созерцания полупустого бокала с огневиски. - Если тебя хватятся.. - Луми меня прикроет, - отмахивается та, - к тому же, врядли они сами появятся до утра, у них вроде как своя гулянка, сегодня вечером егеря Сивого приволокли в подземелья еще несколько пленных. Астория с детства обладала удивительной способностью узнавать обо всём, что происходит везде, где только можно: в Хогвартсе, за закрытыми дверями собственного дома и других фамильных особняков, поэтому в другой ситуации кто-нибудь бы обязательно съязвил по поводу очередного апдейта из её уст, но сейчас на это просто нет сил. Снова повисает гнетущее молчание, потому что каждый из присутствующих в красках представляет себе упомянутое увеселительное мероприятие. Драко почти жалеет, что предложил собраться, но одергивает себя - потому что на собственной шкуре знает, что нет ничего ужаснее, чем проходить через такое дерьмо одному. Не сказать, что они с Ноттом когда-либо были закадычными друзьями, но этого он бы не пожелал даже врагу. К тому же, все они в одной лодке, не важно, с меткой или пока без. Так что, как бы ему не хотелось сразу после сборища исчезнуть, уйти подальше, смыть с себя ужас прошедших нескольких часов и постараться обо всем забыть, он не может так поступить. Никто из них прежде не был на собраниях, не видел Лорда своими глазами, а ведь всё действо было даже отвратительнее обычного. Ради сегодняшней своеобразной церемонии посвящения для старшекурсников Слизерина, Лорд превзошел себя. Во рту до сих пор стояла желчь, в ушах - не смолкали крики, и даже здесь, в баре, за много миль, Драко до сих пор преследовал запах жженой плоти. Благо, их не заставили никого мучить. Ни Тео, ни его. Не заставили никого убивать - но даже просто наблюдая такое и не вмешиваясь, чувствуешь себя соучастником. Пэнс стало плохо прямо на собрании. Дафна, стоит отдать ей должное, продержалась до конца, но, когда они вышли, её сразу стошнило. Теодора все еще трясло, и Драко знал, что причина не только в боли, которая не прекращается сразу после проявления татуировки на коже, а живет в тебе еще какое-то время, как свидетельство и напоминание о тьме, пущенной чужеродной магией по венам. Дело в ужасе, который охватывает, после того, как Лорд впервые побывает в твоей голове. В ощущении, что твоя былая личность стерта. Разломана на части, вывернута обезображенными внутренностями наружу. Что твоя жизнь - даже твоя душа - тебе больше не принадлежат. Было и еще кое-то. Сегодня, стоя рядом со своими, Драко впервые почувствовал, что смог бы это сделать. Убить. Поднять палочку и без колебаний прекратить чужую агонию, даже если это означает забрать вместе с ней жизнь. Все равно, те, кого притаскивали псы на растерзание хозяину, никогда не покидали этот зал живыми. Он поворачивает голову, наблюдая, как Тори о чем-то негромко переговаривается с Блейзом. Они явно о чем-то спорят - в итоге Гринграсс раздраженно качает головой и, вырвав руку из его, решительно направляет палочку на центр комнаты. Громкая музыка ударяет по ушам. Еще одно заклинание, и двери, отделяющие их от основного зала и танцующих там волшебников, распахиваются, пропуская внутрь цветной дым и искры. Астория подходит к сестре, заставляет ту встать и выталкивает на танцпол. Встречается глазами с Панси и еле заметно кивает в сторону Теодора. Пэнс, уловившая намек, подходит к своему парню, прежде чем обнять его и тоже мягко утянуть за собой в зал. Потерянность и напряжение, сковывающие их еще десять минут назад будто растворяются без следа, что не может не вызвать вопросов. Слишком, неестественно быстро. Драко единственный, кто сегодня не пил - но для такого эффекта, знает он, простого огневиски недостаточно. Он подходит к Блейзу и Тори, которые с видом заговорщиков раскуривают самокрутку за барной стойкой, и со стуком опускает между ними на столешницу недопитую бутылку, заставляя парочку отпрянуть друг от друга. - Что там? - спрашивает, пожалуй, резче, чем нужно, но мулат и бровью не поводит, давно привыкший к его манере общения. - Есть разница? - ухмыляется, опуская ладонь Астории на коленку, когда она, перенеся вес на руки, подпрыгивает и садится рядом с огневиски, выпускает дым Драко в лицо. - Брось, что бы там у вас не произошло, им сейчас это нужно - не у всех нас железные яйца, чтобы после такого оставаться в здравом уме. - Тебя там даже не было, - рычит он другу в лицо, на что тот лишь салютует ему окурком, принятым из тонких пальцев. - Ты нихуя, блять, не знаешь. - Думаешь, по ним, да даже по тебе, чувак, ничего не видно? - спрашивает Блейз скептично. - Может хватит играть в мачо? Тебе самому не помешает бокал-другой. Драко закатывает глаза и собирается уже отвернуться, предоставив этих двоих в полное распоряжение друг другу, но рука Тори ложится ему на плечо, удерживая на месте. - Так расскажи нам, - просит без следа наигранной веселости, которой плескала во все стороны секунду назад. - Раз они не могут. Даф и Панси не станут говорить со мной об этом, я же вижу, как они напуганы. Но я хочу знать, чего ждать, Драко. К чему готовиться - однажды родители притащат туда и меня. И, судя по тому, как решительно сжимаются темные пальцы на бледной коленке, как сужаются глаза Блейза, и напрягается его челюсть - он будет рядом. Даже, если их с матерью не прижмут - все равно пойдёт за Асторией. Драко давно ему говорил не увлекаться мелкой Гринграс. Что девчонка - ходячая катарстофа, с её-то психованым характером, с болезнью, которая однажды её убъёт, и утянет заодно еще и Блейза - если он будет настолько туп. Да только, Салазар, чья бы корова мычала. Из-за метки, а потом и из-за Грейнджер Драко окружил себя стеной настолько высокой, что отгородился даже от них - единственных, кого мог назвать друзьями. Остался один. И в конце концов, молчание насчёт собраний давно не имеет никакого смысла: это всего лишь вопрос времени, когда это коснётся каждого из них. Вот только Драко нечего им сказать, чтобы обнадежить. - К этому нельзя подготовиться, - качает головой устало. - Нельзя привыкнуть. Это сплошная жестокость, кровь и смерть, и выходя оттуда, ты чувствуешь себя.. - перебирает слова, пытаясь подобрать верное, - переломанным. Грязным, настолько, что от этого уже не отмыться. Грязнее, чем её кровь. Мысль разносится в голове взрывом, оглушительная, внезапная, словно вой предупреждающей сирены. Такие включают в городах, когда Пожиратели громят станции или обрушивают маггловские мосты. Будто пробуждает ото сна, напоминая, что еще он собирался сделать перед завтрашним отъездом в школу. Практически у каждого, кто покинул сегодня истекающий кровью зал Мэнора, была одинаковая, одна-единственная цель. Забыться. В бутылке огневиски, в объятиях шлюх или новых убийствах. Это намерение витало в воздухе, и Астория, всегда умевшая считывать обстановку, живущая с двумя пожирателями под одной крышей, смогла предугадать, что именно это будет нужно друзьям после увиденного. Но у Драко есть то, чего нет ни у кого из них. У него есть Грейнджер. Смелая и такая светлая, как ничто из его мира, девочка. Чертова фея-крестная тупых гриффиндорцев, младшекурсников и домовых эльфов. Девочка, которая трогательно расплакалась несколько лет назад, когда он назвал её словом, что могло звучать в его доме по несколько десятков раз на дню. Слово, которое очень скоро станет приговором, для таких как она, а для кого-то уже стало. Драко не может топить свой ужас в алкоголе, глушить его еще не пойми какой другой дрянью, потому что, в отличие, от Тори и Блейза, давно понял, что это не сработает. Что это, безусловно, поможет пережить сегодняшний вечер - но утром всё вернется с утроенной силой. Что выхода нет. - Ты куда собрался? - спрашивает его Блейз недовольно, когда Драко подбирает с дивана пахнущую гарью мантию Пожирателя. - Я вам не нужен, - повторяет однажды уже сказанное ему на квиддичном поле, перед матчем с гриффиндорцами. Блейз скорее всего собирается возмутиться. Сказать, он, как обычно, сливает к хуям все веселье, но Астория, пристально наблюдающая за ними сквозь облако дыма, дергает его за край рубашки. - Пусть идёт, - говорит мулату, прищурившись, рассматривая Драко. - Всё это явно больше не его тема. Правота этой фразы очевидна всем. Им - не ему - так нужна эта тусовка. Алкогольный дурман, танцы, в которых можно потерять себя, громкая музыка, заглушающая мысли, пьяные поцелуи, толпа веселящихся незнакомцев вокруг. А Драко просто нужен воздух - и её глаза. Выйдя из камина в своей комнате в Мэноре, он достаёт из тумбочки портключ. Активирует родовой коридор и шагает в перенос. Запах дыма и лежалой травы, пронизывающий ночную прохладу, ударяет в лицо. Первое, что он видит, оказавшись на лужайке перед домом - это огонь. Золотистые искры с треском взвиваются вверх в темноту. Окна не горят, и потому вокруг кроме этого ничего не видать. Только костёр, разожжённый посреди тьмы, яркое марево, ради которого явно не поскупились на дрова. И на фоне - силуэт Грейнджер, сидящей к нему спиной.