жди меня

*Сентябрь 2017*       Алина стояла перед дверью квартиры Жени в нерешимости позвонить. В руках у неё была коробка любимых конфет Медведевой, которые, кончено, были не совсем кстати в самом начале олимпийского сезона, который только-только был, можно сказать, официально начат открытыми прокатами. — Ну давай, Загитова, — зло шептала себе под нос Алина, переминаясь с ноги на ногу.       Набрав побольше воздуха в лёгкие, девушка нажала на кнопку звонка. За дверью послышался лай Джерри и голос, который твердил ему быть потише. Шаги босых ног по полу становились ближе, Медведева открывала замок двери, а Алина краснела все больше по ту сторону. — Привет! — Женя удивилась вечернему визиту младшей. — Я ненадолго, можно пройти? — спросила Алина тихо. — Конечно.       Загитова зашла в квартиру, разулась, крепко держа в руках коробку, которую от волнения забыла вручить сразу при встрече, Женя стояла рядом и наблюдала за ней. — Это тебе, твои любимые! — выпалила Алина, протягивая коробку Медведевой и счастливо наблюдая, как та улыбается ей. Женя поблагодарила ее и пригласила пройти на кухню. — Присаживайся, — Медведева поставила чайник и села за стол, приглашая Алину присоединиться. — Не ждала тебя так поздно, что-то случилось? — Просто хотела увидеться, — Алина села на соседний стул. — И хотела тебе кое-что сказать.       Женя смотрела на неё внимательно, перебирая в голове один за другим варианты того, что могла бы сказать девушка, с ужасом отгоняя самые страшные, как ей казалось, мысли. — Я приехала тебе наконец сказать, что ты мне нравишься, Жень. Давно, кажется, с тех пор, как я перешла в группу к Этери Георгиевне.       Медведева молча смотрела на Алину, где-то внутри у неё рухнула какая-то деталь. Она отчаянно боялась, что когда-нибудь девушка скажет ей эти заветные слова, которые так не хотелось слышать. Конечно, Женя все видела, но не могла ответить тем же, да она не могла ее даже подругой назвать, а тут вот так сразу и влюбиться в ответ? Алина всегда крутилась рядом, дарила какие-то скромные подарки, улыбалась каждую секунду, когда смотрела на Женю, смеялась с ней звонче обычного и никогда не сводила глаз, лишь углубляясь в свою детскую влюбленность. — Алин, — начала Женя. — Я не хочу тебя обижать, но ты и сама знаешь, что я в отношениях, ты обещала хранить эту тайну, поэтому я не могу ответить тебе тем же. Прости.       Загитова узнала о связи Медведевой и Тутберидзе случайно. Всегда подозревала, но узнать на практике ей довелось, когда в один прекрасный день зашла в кабинет Этери, забыв перед этим постучать. Тогда последняя надежда на что-то у неё и испарилась, она сразу же выбежала из кабинета, а за ней Медведева. Алина пообещала никому не говорить, этот секрет связывал их тонкой нитью, за которую Загитовой очень хотелось уцепиться, чтобы хотя бы иметь возможность называть Женю своей подругой. — Да, знаю. — Алина встала. — Знала, на что иду, но, может быть, мне так станет легче. Надеюсь, это никак не повлияет на наши отношения в дальнейшем.       Алина говорила по-взрослому сдержанно, отрепетировав слова дома, ведь знала, что не получит ничего взамен, но пыталась хоть как-то отделаться от мыслей о Жене, поэтому решилась на этот шаг, чтобы, получив «нет», жить дальше. По крайней мере, пытаться. У неё получилось не заплакать, хотя голос вот-вот бы дал слабину.       Загитова вышла в коридор, обулась в тишине и вышла из квартиры Медведевой, та даже не стала ее провожать и говорить что-то в ответ, прочитав во взгляде младшей «не надо». Только спустя десять минут она поднялась со стула, чтобы закрыть входную дверь на замок. Чайник, вскипев, так и остался нетронутым на плите.       Алина бежала на автобусную остановку, вытирая набегу рукавами свитера слёзы. *Сентябрь 2020*       Квартира Жени почти не изменилась. Сейчас она готовилась к переезду в другое место, поэтому в коридоре уже стояли какие-то коробки, часть из которых ещё не была разобрана после возвращения в Россию, а дома было как-то пустовато. Алина рассматривала фотографии на полке в комнате Медведевой: вот финал Гран-При, чуть поодаль — Чемпионат Мира 2017 года, а совсем рядом Олимпиада, с вымученной улыбкой и сверкающим серебром, рядом с которым предательских поблёскивало золото самой Алины. — После возвращения только эти фотографии достала, — сказала Женя, когда зашла в комнату и увидела Алину, внимательно рассматривавшую кадры из прошлого. — У меня тоже такая дома стоит, — Алина указала пальцем на фото с Олимпиады. — Давно это было. — Очень, — Женя вышла в коридор к одной из коробок, порывшись в ней, она вернулась в комнату и показала Алине рамку с фотографией. — Тоже отличный кадр, поставлю рядом.       Медведева расположила рамку рядом с тремя другими. С фотографии на девушек смотрели сами они на пьедестале Чемпионата Мира в Сайтаме, который был почти полтора года назад. Алина на ней держит своё последнее золото, до которого она буквально ползла из последних сил, а на ступень ниже стоит Женя, показывая на камеру бронзу. — Я бы хотела ещё хотя бы разок там оказаться, — сказала Женя грустно, вспоминая о спине, которая, кажется, просто так не оставит ее в этом сезоне. — Мы тогда всем показали, что есть ещё порох! — Алина улыбнулась и посмотрела на Женю. — Наш последний совместный старт. — И пьедестал, — добавила Медведева. — Ладно, давай, может быть, чаю попьём? — Конечно, — сказала Алина. — Я тогда пока схожу в ванну. Налево по коридору, да?       Женя утвердительно кивнула и ушла на кухню, чтобы поставить чайник и найти что-то вкусное в холодильнике.       Алина зашла в маленькую ванную комнату, совмещённую с туалетом, закрыла дверь на защелку и посмотрела на себя в зеркало, висевшее над раковиной. Ей было странно от всего сегодняшнего вечера и поведения Жени. Они разговаривали сегодня так непринужденно, как не разговаривали никогда. Между ними всегда было некоторое напряжение, но вечерний прокат на льду и разговор в раздевалке, кажется, привнёс что-то новое, никогда не виданное, от чего у Загитовой были непонятные ощущения счастья вперемешку с какой-то подозрительностью и непониманием того, что сейчас происходит. Она помыла руки, вытерла их полотенцем и прошла на кухню, где Женя сидела за столом в ожидании кипящего чайника и что-то писала в телефоне. Алина присела рядом и посмотрела на сосредоточенное лицо Жени, которая очень быстро печатала, бубня себе под нос отрывки написанных фраз. — Все хорошо? — Алина вырвала ее из пучины переписки. — А? — Женя оторвалась от экрана. — Да, все хорошо, отвечаю Этери. — Какое-то у тебя не радостное лицо для этого. — съязвила Загитова, но одернула себя от других колкостей, чтобы не портить все то, что сегодня было своей сидящей внутри ревностью и завистью. — Она беспокоится о спине. — Женя не обратила внимания на слова Алины. — Написала, что на этой неделе у меня обязательно будет консультация с врачом, а там посмотрим. — Ее нужно долечивать, Жень. — Алина положила руку на плечо Медведевой, а та тут же неосознанно накрыла ее ладонь своей, не подав лицом удивления своей внезапной тактильности, от которой у Загитовой внутри стало тепло. — Чтобы входить в сезон в форме. — А если я пропущу сезон? — сказала Женя обеспокоено, убираю руку. — Следующий — олимпийский. — Тогда у тебя будет больше времени подготовиться и набраться сил. Программы у тебя просто потрясающие. — Алина тепло посмотрела на Женю и улыбнулась, Медведева улыбнулась в ответ. — Не хочу, чтобы мой прошлый олимпийский сезон повторялся. Я должна быть на пике, — сказала Женя.       Вскипел чайник. Медведева поднялась со стула и выключила плиту. Достала из верхнего шкафчика чай, положила по пакетику в разноцветные кружки и залила кипятком, напевая тихо какую-то мелодию. — Конфеты будешь? — спросила Женя, ставя перед Алиной чашку. — Мне нельзя, но, может быть, ты хочешь.       Алина согласилась на пару штук. Медведева все из того же верхнего шкафчика достала коробку и положила на стол, присаживаясь на своё место. — Твои любимые. — сказала Алина, вспоминая, как сидела здесь же три года назад и бессмысленно признавалась Медведевой в чувствах, притащив с собой любимое лакомство Жени. — Мои любимые. — повторила старшая. — Ты мне их часто приносила, помнишь?       Жене не хотелось затрагивать тему осеннего визита Алины в 2017 году, после которого, казалось, их отношения ещё больше отдалились. Точнее, сама Женя отдалилась, когда правда получила огласку, а не просто была догадкой. Загитова меньше стала проявлять видимого внимания, понимая расстановку вещей, но все ещё влюблённо смотрела и говорила, когда был случай.       Всё-таки они не были такими уж чужими друг другу. Проводили кучу времени на льду и тренировках, делили пьедестал на соревнованиях, поздравляли друг друга с победами, пережили вместе Олимпиаду. И пусть внутри Жени все ещё была обида за серебро, она не винила в этом Алину ни разу в жизни. Медведева поймала себя на мысли, что ее путь без вечно рядом находящейся Загитовой был бы ни тем.       Женя любила безумно Этери, полностью отдаваясь ей и ее любви, но никогда не придавала значения снующей поблизости Алине, смотрящей самыми добрыми и восхищенными глазами, что только можно было бы представить. — Расскажи, как там, за пределами «Хрустального», — спросила Алина, игнорируя воспоминания Жени о конфетах. — Мы никогда об этом не говорили.       Женя грустно улыбнулась и стала рассказывать о своей жизни за эти два с половиной года. Алина слушала ее с открытым ртом, задавая иногда вопросы. Они просидели до поздней ночи за самыми простыми разговорами, смеясь, улыбаясь, коих у них, наверное, не было никогда в жизни, и Алине хотелось бы, чтобы так было целую вечность, но нещадно клонило в сон. — Уже так поздно, — Женя зевнула и посмотрела в телефон на время. — Вот это мы заболтались! Надо уже ложиться.       Она поставила чашки в раковину, прибрала со стола, пока Алина молча наблюдала за ней, ловя каждое движение глазами. — Я постелю тебе в зале, — сказала Женя. — А можно, — Алина долго решалась спросить. — Лечь с тобой?       Медведева замерла. — Наверное, не стоит, — ответила старшая и вышла из кухни, оставляя Загитову сидеть одну в ожидании постели.       Через пару минут она вернулась к Алине и проводила ее в зал, где был уже готовый ко сну диван, на котором они когда-то очень давно сидели и смотрели фильмы в редкие моменты, когда Женя приглашала младшую к себе в гости. Медведева протянула Алине пижамные штаны и футболку для сна и, пожелав спокойной ночи, ушла к себе в комнату, стараясь не задерживаться, чтобы не согласиться на предложение Алины. Загитова проводила ее взглядом и тихо ответила «доброй ночи».       Женя лежала на кровати и не могла уснуть, перебирая все события прошедшего дня. Она думала о спине, об Этери, об Алине. Все ее мысли плясали танцами в ее голове, спешиваясь в кучу. Она не могла понять, что у неё происходит в отношении к Алине и с сожалением думала, что, кажется, любовь к Этери у неё постепенно угасает. Женя понимала, что согласилась вернуться вынужденно, отбиваясь от нападок Федерации и всех сложившихся обстоятельств, которые создал карантин и закрытие границ. Было тяжело признавать, что иначе ей бы перекрыли кислород, не дав нормально кататься, без тренера она бы не смогла, а Этери — лучший вариант. Но та ещё любит, а вот Женя, кажется, за эти годы в конец остыла, увидев и почувствовав новую жизнь без Тутберидзе. Она была глотком свежего воздуха, Медведева сбросила с себя оковы ее любви и зависимость долгих лет сотрудничества, а теперь ей было страшно представить, что будет, если она захочет расстаться с Этери и оставить отношения ученик-учитель.       Девушка перевернулась на другой бок и попробовала отвлечься от мыслей, мешавших ей спать. Она тяжело вздохнула. Уснуть не получалось. Женя встала с кровати и пошла в зал посмотреть, не спит ли Алина. Она заглянула в комнату и увидела, что Загитова сидит в телефоне, видимо, тоже в невозможности заснуть. — Алин, — начала Женя. — Пойдём ко мне?