Права и обязанности

Соня сидела в столовой и задумчиво гладила бок стакана из модной кофейни, когда Ким возник перед ней. Соня вздохнула, Ким никогда не появлялся просто так. На вроде какого-нибудь архангела — он приходил с вестью. Соня запрокинула голову и улыбнулась ему. — Кофе? — только и уточнил Ким, моргнув. — В нашей столовой? Соня подвинула к нему стакан: — Апельсиновое латте, тебе понравится. Ким не стал отказываться. — Вкусно, — сообщил он. — Но ты же не любишь латте. И сиропы. Соня пожала плечами и улыбнулась. — Он же не знает. Не было нужды объяснить кто этот «он», Соня знала это и до того, как увидела усмешку Кима. — О-о-он, — протянул Ким, потом нахмурился: — Погоди, так он продолжает привозить тебе кофе? Соня кивнула, Ким сперва сделал еще глоток и присел рядом на свободный стул. — Погоди… То есть мой брат уже вторую неделю возит тебе кофе, пусть даже с сиропом и молоком, но это после того, как секс у вас уже был? — Ким окончательно завладел апельсиновым латте, еще его посмаковал и закончил: — Я всегда знал, что ты уникальна, но чтобы настолько… Соня не удержалась и рассмеялась: — Ким, это всего лишь волшебная сила отказа. Родион привык получать то, что хочет и сразу, а я отлично подогреваю его охотничьи инстинкты. Хотя не сказать, чтобы мне это нравилось… Под конец голос у Сони стал грустным, как и взгляд. Ким вздохнул: указывать ей на это было бесполезно, Соня в жизни бы не признала, что проблема не в интересе к ней Родиона, а в том, что она не верит в его искренность. — Знаешь, в чем проблема психологии? Как науки? — На чем ты хочешь меня подловить? — Соня посмотрела на Кима с интересом. — Точно вот в этом: вы обожаете искать скрытый смысл, а также делать выводы, основываясь на предшествующем поведении, однако… — Сейчас ты скажешь «методология науки», — перебила Соня. — Видишь, отличный рабочий метод в психологии. Ким слышал, что она уже начала сердиться, но и не подумал отступить. — Только если речь идет о хорошо изученном объекте со стабильными характеристиками. Это к Родиону никак не относится. Кстати, почему ты не сказала ему про кофе? — А почему рядом с тобой всегда чувствуешь себя, как крыса в проблемной клетке? А он не спрашивал… — Ждешь, когда ему надоест, и стараешься не привыкать? Соня ответила Киму тоскливым взглядом, яснее прочего говорящего, что поздно. Что ей нравится даже этот ненастоящий кофе, если его привозит Родион. — Ты просто не все знаешь о нем, — Ким накрыл ее руку своей. — Он хороший… — Я и не сомневаюсь, — Соня поймала пальцами прядку волос и стала нетерпеливо ее крутить. — Проблема психологии, как профессиональной деформации: это знание, что плохих нет, только неподходящие. — Но Родион подходит тебе, — совершенно искренне заявил Ким. — Он честный, смелый и… Упрямый, точнее целеустремленный, всегда добивается, чего хочет. Увлеченный! Это здорово поймать тот момент, когда у Родиона глаза вдруг загораются, и он весь следом. Он потрясающий друг и брат. Очень верный. Защитник. А еще с ним интересно. Все, что он делает, он делает хорошо. Он нравится даже тем, кого бесит. Слушая его, Соня невольно вспомнила, как это смотреть в горящие глаза Родиона, и как в ответ загорается, кажется, уже весь мир. И как это захватывает, даже если в целом бесит. — И что же из этого подходит мне? — спросила она мягко. — Все. Кроме кофе. Кофе он явно привозит в расчете на меня. Соня все же засмеялась. Ким был, конечно, в своем репертуаре: говорить все эти странные, заставляющие задумываться и копаться в себе вещи, а потом приправить сверху какой-нибудь милой шуткой. И замолчать. — Ким, — позвала Соня, — и что же он ни разу не спросил тебя, какой я люблю кофе?  — Конечно. Когда игра стоит свеч, Родион предпочитает выигрывать честно, а использовать меня — это допинг. Он никогда еще ни за кем не ухаживал. Только соблазнял. И всегда стремился казаться хуже, чем он есть, радовался, когда удавалось, совершенствовался в этом навыке, а с тобой… он настоящий. Он такой и есть: романтичный и страстный. Ким смотрел на Соню: она казалась немного сбитой с толку, ровно такой, какой он встретил ее в универе в первый день. Она, наконец, отпустила свой локон, который за время их разговора свернула в плотный узел, потом улыбнулась и привычно спрятала за сарказмом все, что думала и чувствовала: — И это всего лишь апельсиновый латте, представляю, что бы ты рассказал о нем за миндальный раф. Ким закусил щеку изнутри, но счел за благо остаться в том же ключе: — И ты еще сомневаешься в серьезности его намерений? Миндальный раф… Это сама метафора любви. Ты не веришь, но… Он только с виду самовлюбленное чудовище — это его любимый образ. Ему не хватало только красавицы. — А как же Митя? Ким сперва растерялся, а Соня покачала головой и не спеша встала из-за стола. Ким успел поймать ее руку: — Митя — это моя вина. Моя ошибка психологии. Я никогда не спрашивал Родиона… что он чувствует на самом деле… И Митю не спрашивал… Соня не отвечала и не уходила, и Ким чуть сжал ее ладонь и добавил: — Просто дай Родиону шанс? Он гораздо больше, чем распаленный отказом ловелас, а ты гораздо больше, чем просто приз. Соня чуть усмехнулась, вздохнула и не прощаясь, ушла. Ким смотрел ей вслед. Он не ждал, что Соня поверит ему, но знал, что должен попытаться. Ведь это он заварил эту кашу. Доверился психологии и предположил, что для Сони и Родиона их встреча станет просто увлекательной игрой. Той, в которую они оба играли лучше всего. И что проигравших не будет.

***

Методичка по общественным наукам была у Гайла по плану, а вот две замены — нет. Две замены означали семь уроков без окон, пропуск обеда и контакт с внеземным разумом: классами его коллеги. Это могло бы с избытком дать материал для доноса или для исследования успешности применения разных методик преподавания, но Гайл не любил ни подсиживаний, ни научной деятельности, так что просто мысленно чертыхался и ругал Валентину. Дети знали много, но они… не думали, не рассуждали, вообще почти не разговаривали — Гайл такое не любил. Молчание не давало ответов, зато вызывало вопросы об удовлетворенности то ли их учебной деятельностью, то ли его, Гайловым, преподаванием. К тому же эта неожиданность - проклятая Валечкина болезнь - стоила Гайлу встречи с Кимом. Он лишился даже мимолетного столкновения в коридоре, возможности увидеть, кивнуть, перекинуться парой фраз. Гайл такого не прощал. Он сверепел, и добрая половина усилий уходила на то, чтоб сдерживать гнев и тоску, улыбаться, не только слушать, но и вникать в ответы учеников и в свою собственную речь. Легким, совсем незначительным, утешением этого дня оказался Лис. Он отличился на уроке: блистал, как начищенный, нет не медяк, а серебряник, светился внутренней силой и уверенностью и был в каждой бочке затычка, но Гайл не мешал. Наоборот, дал ему место, гордился и как учитель, и как классный руководитель, и даже как родственник. Он получал удовольствие Особенно в тот момент, когда увидел как Лису, подошедшему за своим дневником, звонит Митя. Судя по фото: их старый Митя, но с совершенно новой, простой и очень открытой, улыбкой. Лис схватил дневник и забывшись выпалил: — Спасибо, Гайл! А потом стремительно сбежал, уже отвечая на звонок. Гайл выдохнул, спрятал расцветающую улыбку — он тут же представил, как расскажет об этом Киму… И тут же ожидаемая, но немного подзабытая, методичка кафедры общественных наук всплыла в сознании. Гайл сжал зубы, настроение сделало кульбит и растеклось грязно-серой лужей под ногами. Гайл покачал головой, цыкнул сам на себя: «Спокойно, Вовочка, ты же директор, — напомнил себе Гайл. — Ну почти…» Он взял со стола папку с материалами и отчетом за этот месяц, и пошел распинаться перед Аленой. Та была директором совсем, без почти. Утешало только то, что никто иной просто не решался Гайла распинать. Гайл шел по коридору и думал, как ему нужен Ким. Хоть на минутку, хоть на секунду даже — просто увидеть, словно случайно из-за угла подглядеть. Но Ким снова не встретился. «За что же мне, Господь, такая мука?!» — всплыло у Гайла в голове. Ему было все труднее помнить, что он взрослый, да к тому же еще и преподаватель. Он по привычке занял место рядом с сумкой Алены Ивановны и вытащил сигареты. Вспомнил, еще раз чертыхнулся и убрал их. Понял, что сил выступать, забивая весь эфир и принимая удар, как он частенько делал для присутствующих на совещании дам, сегодня нет никаких и пересел подальше. «Говорят, что нам не повезло и что время рыцарей прошло,» — пронеслось в голове. Когда Алена провозгласила начало совещания, Гайл сразу же вызвался говорить, на этот раз не из благих побуждений, а чтоб отстреляться побыстрее. Директриса была в духе, она выслушала Гайла благосклонно, покивала. — Отличные результаты, Аркадий, — резюмировала она сухо и… о боги! Отстала… Гайл присел и все же выдохнул, схватился за телефон и увидел СМС. Сердце екнуло, как у подростка, замерло на миг и опять пошло. «Моё сердце остановилось… Отдышалось немного… И снова пошло,» — напел Гайл про себя, спрятал телефон под стол и открыл сообщение. — Он все еще привозит ей кофе, — прочитал Гайл, едва ни присвистнув. В душе разлилось тепло пополам с тревогой, потому что Ким тревожился и нужно было его успокоить, нужно было… его обнять. Это было нужно уже Гайлу. — Я очень соскучился, — ответил Гайл. — И отчитался, надеюсь меня скоро отпустят! А «он» молодец. Гайл нажал «отправить» и поднял глаза на Алену, чтоб та ничего не заподозрила. Ким ждал и маялся. Так всегда бывало, если он не мог поделиться с Гайлом своими мыслями сразу. Ким даже перебрался в рекреацию второго этажа, поближе к директорскому кабинету. Это было глупо, наверное, но Киму стало легче. Он забился в угол огромного кожаного кресла, закинув ноги на подлокотник. Его едва не согнала уборщица, но признала педагога и ретировалась. Телефон завибрировал, Ким тут же схватил его, пробежал глазами по строчкам. — И я… По плану он должен был начать возить кофе Мите. Я ошибся, — быстро набрал Ким. Гайл незаметно и грустно улыбнулся. Он понимал, о чем Ким, но не представлял, как впихнуть все важное и нужное в СМС, даже в десяток СМС. Проклятые ограничения в символах! — Ким… Судьба внесла свои коррективы, и ты над ней не властен. К сожалению(( Зато властен надо мной… Гайл представил себе Кима. Нужно было остановиться, но Гайл позволил себе недолго продолжать грезить. Член отозвался мгновенно. Теперь парта скрывала не только мобильник, и Гайлу нужно было хоть как-то выразить это: — Я думаю только о тебе и… я так хочу тебя. — написал Гайл и сразу немного собрался. — Не переживай, я сегодня видел Митю. Все к лучшему. Я потом подробно расскажу. Места катастрофически не хватало, зато время тянулось словно резиновое. Гайл снова остановил взгляд на Алене, потом на докладчице, одновременно завуче и историчке. Она что-то патетично внушала всем о проектах, их пользе, лаконичности и целесообразности. Но не все в педагогике были реально падки на новшества и рады попробовать. Гайл, признаться был. Он понял, что нужно вклиниться, хотя бы чтоб все это не оказалось просто красивыми, ничем не подкрепленными словами, еще одним направлением, где «надо еще вчера», но ничего не сделано. Гайл предвкушал уже вопросы Алены и предпочитал предупреждать ее гнев. Алена любила, когда говорят о проделанной работе, а не о планах, и после не лезла, если все сформулировать четко. Дождавшись скорой паузы, Гайл кашлянул и вступил: — Если можно, я немного добавлю к блестящему докладу Лидии Петровны? Женщины заулыбались, Лида чуть опустила взгляд, скрывая радость от похвалы, Алена кивнула. Гайл поведал о задумке нового большого интерактивного проекта по истории и обществознанию, состоящего из многих маленьких. Они с ребятами уже начали осваивать материал и новую форму наглядности и даже могли показать наработки: несколько готовых примеров интерактивных кроссвордов и презентаций по темам. Гайл, изо всех сил стараясь не смотреть на мобильник, вещал уверенно и твердо, голос его вибрировал, запертый в четыре стенах учительской, ладони покрылись потом и напряглись, словно тысячи игл одномоментно начали колоть их. Ким читал, и все внутри отзывалось. Ким бы сердился, что Гайл так отвлекает его, но не мог. — Я с тобой о серьезном, а ты… Ким не нажал отправить, прикрыл глаза, позволяя себе немного фантазий. Как Гайл поцелует его, прижимая к стене, скользя рукой под рубашку… Ким закусил губу, и сосредоточился на телефоне: — А ты — злодей. И соблазнитель. Как это видел Митю? Гайл чувствовал необходимость открыть новое сообщение, как жажду. Он даже не запомнил, как отреагировала Алена. Наверное, хорошо. Гайл сел, прикрывая лицо от чужих взглядов, опершись лбом о ладонь, невзначай, изобразив Родена. — Да я такой, — Гайл не стал отнекиваться, — А что работает? В телефоне — долго, потом расскажу, я вижу финал! Гайл и правда видел, как все уже ждут, что Алена отпустит. Да и директриса подустала, прошло уже чуть больше сорока минут. Ничего выдающегося не случилось, и методичка не могла продлиться больше часа. Гайл испытывал почти детское желание вскинуть руку и спросить: — Алена Ивановна, а можно я пойду?! Он прикусил губу и постарался думать, что совсем-совсем скоро он не только увидит Кима, но… окажется с ним только вдвоем. Ему отчаянно хотелось, чтоб Ким тоже ждал его… Ждал где-то поблизости, пусть и не у двери. Гайл вспомнил, как вот так задержался однажды на методичке допоздна, а они с Кимом, еще только его учеником, договорились позаниматься после. Как Гайл вернулся в тот вечер к своему кабинету, уже ни на что не надеясь, и обнаружил Кима у запертой двери на полу. Тот, привалившись к косяку, читал учебник по биологии. Очки его красиво сместились к кончику носа, а колени… Гайлу нельзя было видеть их так, но он видел. И Гайл протянул Киму открытую ладонь и выдохнул короткое: — Прости… А Ким нисколько не обиделся, красиво вскинул голову, тряхнув волосами, словно смахивая задумчивое одиночество и оперся на руку Гайла. И теперь Ким смотрел все также, а Гайл ждал, когда сможет сжать его пальцы, притянуть к себе ближе, вдыхая запах его волос и понимая, что рабочий день, наконец закончился. Счастливо… Алена что-то изрекла, Гайл пропустил, а потом сказала: — Что ж все свободны! Света, а ты задержись. Гайл от всей души посочувствовал Свете. Ким не успел набрать сообщение: не так-то просто было придумать ироничный ответ, когда работало. Это было больше, чем просто желание. Это тонкое чувство ожидания близости Гайла. Будорожащее до легкой дрожи. Зато Ким успел сесть как настоящий учитель, заслышав открывающуюся дверь. Гайл вышел первым, галантно придержал дверь для коллег. Ким наблюдал, надеясь, что его не заметят. Он дождался, когда Гайл закроет дверь, встал, но тут Агнесса, новая учительница истории, обернулась к Гайлу и что-то спросила. Ким сперва опешил, потом сообразил, что он тоже учитель, и не спеша направился к Гайлу. Гайл заметил Кима среди буйных рекреационных пальм, прежде всего благодаря лаборантскому халату, который Ким всегда забывал снять по окончании уроков. Надо сказать, халат этот был отчего-то отдельно привлекательным... Тут же пришлое еще одно воспоминание: как Гайл впервые заглянул к Киму уже принявшему должность учителя. Как постучал кратко и вошел резко. Увидел Кима на кафедре за столом с пробирками, его глаза за толстыми тяжелыми стеклами очков, его длинные тонкие пальцы, обхватившие колбу, чертов этот халат, застегнутый почти на все пуговицы. И ничтожно малое количество шагов между ними. Гайл не сомневался, он повернул за собой ключ в замке свеженького Кимого кабинета. Член мгновенно затвердел, воспоминание было безумным и ярким. С продолжением… Далеко не единственным, были и другие. Все внутри рвалось к Киму, а тут Агнесса и ее красиво наведенные стрелки, в сочетании с легким придыханием… — Аркадий Иванович, а как это вы все успеваете? И уроки, и классное руководство, и конкурсы, и проекты… Гайл изобразил улыбку: — А вы тоже все успеете, поверьте. Это не я успеваю, у меня просто ученики такие. Талантливые, им много хочется, все интересно. Мне повезло с ними. У вас, наверное, нет еще наработок? Хотите поделюсь? Могу на почту прислать, — Гайл не стал затягивать, а сделал именно то, чего она ждала, попросил, — диктуйте почту, — и открыл на мобильнике заметки. Агнесса смутилась, опустила ресницы, заулыбалась, продиктовала. Гайл внимательно записал, показал, что вышло. Она кивнула: — Спасибо огромное, — почти пролепетала Агнесса, — Аркадий Иванович. Вы правда напишете? — Правда, — честно ответил Гайл, — сегодня же, — и попрощался, — хорошего вечера, Агнесс. Она явно впечатлилась и сокращением, и обращением. Отступила, погрузившись в ожидание, а Гайл шагнул навстречу Киму. Как только он отвернулся от Агнессы, на его лицо наползла улыбка влюбленного идиота. Ни влюбленности, ни идиотизма Гайл скрывать не собирался. Пока Ким подходил, разговор с Агнессой закончился, и теперь Гайл смотрел на Кима. Очень хотелось сразу шагнуть к нему и обнять, но даже будь они только вдвоем, это все еще был коридор… Ким поднял руку и улыбнулся, приветствуя не столько Гайла, сколько Агнессу, на которую решил смотреть, хотя щеки его уже заливал румянец. «Она же подумает черт знает что, — понял вдруг Ким. — Что я втюрился в нее. Точно. А она кадрит Гайла…» Быстро опустив голову, Ким уставился на голубые кеды Гайла, забылся на мгновение и скользнул взглядом выше. Уровень собственной неловкости и смущения стремительно зашкаливал. Гайл был просто в джинсах под цвет кед, но… Киму ужасно нравилось все то, что он видел. Гайл сместился, закрывая широкой спиной обзор Агнессе, пряча от нее Кима. — Авдоким Романович, вы так вовремя! Мы же договорились обсудить успеваемость моих оболтусов. Простите их, неразумных, не ведают, что творят, — процитировал Гайл низким, забархатившимся голосом, словно говорил совсем о другом. Так, впрочем, и было… — Не ценят достаточно естественных наук, тогда как они смысл и начало всего, — поэтично продолжил Гайл, не очень-то стараясь, просто отваживая Агнессу, — пойдемте в ваш кабинет, он ближе. Ужасно хотел взять Кима за руку, но лишь глазами показал, чтоб тот шел вперед, а сам пристроился рядом. К Агнессе он не повернулся, попрощались же. А потребность обнять Кима возросла уже до небес. Гайл попробовал чуть снизить градус, подумал, что пошлет Агнессе занятия. Только их и больше ничего. Так он и исполнит, и разобьет ее ожидания, и все закончится. Ее расположение его не интересовало. Зато Ким занимал очень. Плечо, изгиб шеи, а больше всего глаза, Гайл безумно соскучился по его взгляду и ждал его. Ким только и смог, что кивнуть, все силы уходили, чтобы сдерживать смех. Он не был уверен, что не должен теперь попрощаться с Агнессой, но Гайл в таких вопросах разбирался лучше, так что Ким пошел к своему классу. Когда они повернули за угол, не удержался и чуть притормозил, чтобы коснутся Гайла плечом и посмотреть ему в лицо. — Может, все же просто домой? — спросил он, улыбнувшись, и облизнул губы. Ему ужасно захотелось поцеловать Гайла. — Можно и домой, — покладисто согласился Гайл, — но чуть позже… Он сделал еще шаг к кабинету Кима, настойчиво нажал на ручку двери, пропустил Кима вперед и тут же, поймав того за руку, захлопнул дверь и отпустил. Напряжение, контроль, ответственность и все остальное, такое ненужное сейчас сразу. Потянул Кима на себя и легко поменялся с ним местами. Они подпирали собой дверь изнутри и иступлено целовались, словно оба были подростками. Гайл сдувал мешающие пряди, плохо понимая чьи, придерживал Кима за затылок, чтобы тот не ударился о дверь. Он целовал Кима с открытыми глазами, и это было в несчетный уже раз охуенно. Гайл дышал, сквозь поцелуй и знал… «Мы уже не молоды, Мы в таком возрасте, Когда надо чуть-чуть думать о жизни». И о смущении Кима, и о том, что лучше и правда домой. Ким хотел и сейчас, Гайл не сомневался, он знал, чувствовал всем собой… Но какими бы яркими и безумными не были эти разы в школе, Ким мог расслабиться только дома, а Гайлу это было важно. А прервать поцелуи никакой возможности не было. Гайл скорее растягивал их, переходя то на уголок губ, то спускаясь по шее, все глубже зарываясь пальцами Киму в волосы, возвращаясь к его невероятным, желанным таким губам. — Гайл, — прошептал Ким. Он изловчился, поймал лицо Гайла в ладони. Это была не совсем победа, но так называемый в истории переломный момент. И, чтобы удержать преимущество, Ким нанес удар в тыл: — Что хотела Агнесса? Он не особенно ревновал, просто осознавал, что Гайл нравится, но как отвлекающий маневр должно было сработать. Для них обоих. Гайл все еще длил момент, хотел остановить мгновение, но: — Да, да, я помню, домой… — прошептал он, поцеловал Кима еще раз: легко, нежно прикоснулся к губам и отпустил. Чувствовать ладони Кима на лице было приятно. Гайл дышал, осознавая, возвращаясь на грешную землю с усилием и тут до него дошел смысл вопроса, Гайл рассмеялся просто и тепло: — Ты же все видел… уже понял, да? Ты же не в первый раз замечаешь. Теперь я вежливо отправлю ей несколько презентаций и тематический план собственной разработки — в помощь молодому педагогу, чистой воды благотворительность и повод расстаться. Тем все и кончится. Она, наверное, ждет другого, но… нет никого, кроме тебя. Понимаешь? Гайл накрыл руки Кима сверху своими и поцеловал Кима между бровей, после чего решительно констатировал: — Домой! Я чертовски устал, мне нужна постель, коктейль и ты. Или только ты. Ким усмехнулся, шагнул к лаборантской, снимая халат, обернулся и спросил: — Так что ты имел в виду про Митю? Он приходил? Гайл присел на край парты и следил за Кимом с улыбкой. Смотреть, как Ким снимает халат можно было бесконечно. Гораздо ярче, горячей, и опасней любого огня. Однако Гайл еще понимал смысл слов. Это была волшебная особенность Кима — хотелось слушать и понимать. — Нет, — Гайл покачал головой. — Лис на удивление не дает больше повода для вызова родителей. Не замечал? Даже успеваемость выросла, если так пойдет, то в следующем году я гордо представлю его к медали. Митя ему звонил… Ким вопросительно приподнял бровь, он уже свернул халат и спрятал его в сумку, и теперь одевал куртку. — Современные телефоны, Ким. Такие с камерой, — Гайл подошел к нему и взъерошил волосы. — Митя звонил Лису совсем свежей фотографией с потрясающей улыбкой. Я, пожалуй, никогда не видел Митю таким. А Лис убежал с ним разговаривать. Так что… оставь сомнения и вину — следуй за мечтой! — Это за тобой? — Ким коснулся губами подбородка Гайла, потом взял его за руку и потянул к двери. — Ну а Родион? Гайл кивнул, настроение собралось солнечным диском и поползло из-за горизонта вверх, разгораясь, превращаясь в солнце. Оно грело Кима и всех, кто невзначай оказался бы рядом немного тоже. — А Родион — молодец, — без запинки ответил Гайл. — Ты как всегда гениален, и действительно открыл в нем большое чувство… Ким скептически улыбнулся, они уже вышли из класса, и он наклонился закрыть дверь. — Поверь, отлично получилось, — Гайл, не взирая на коридор накрыл руку Кима своей. — Хоть и немного неожиданно. Ну веришь? Ким посмотрел на него и не смог не улыбнуться: — Если я скажу нет, ты прибегнешь к альтернативным методам убеждения, а нам еще надо зайти к тебе. И это бесчестно, — закончил Ким, ничуть не сердясь. Гайл засмеялся, положил руку Киму на плечо — жест в общем-то самый обычный, будто поддерживает молодого учителя, но имеющий совершенно другой смысл для них. Ким чувствовал жар ладони Гайла, и тепло медленно скользя заполняло их обоих.