Права и обязанности

Родион проснулся: потянулся, посмотрел в потолок, потом нашел телефон и, пока еще довольный, констатировал сам себе: — Почти шестнадцать часов утра. Выходные Родион с недавних пор не любил, они оказались внезапно пустыми и неожиданно тухлыми. В выходные нельзя было привезти Соне на работу кофе, и это меняло решительно все. Родион мог придумать себе тысяча и одно развлечение и столько же полезных занятий, но день настойчиво отдавал бессмысленностью, воздух попахивал болотом, и Родион тонул. Единственная прелесть выходных осталась в этом самом утре. Возможности просыпаться медленно, когда захочется, степенно потягиваться, и… Не вставать. Родион закурил прямо в постели, тем более, что проснулся он один, Лис еще вчера вечером ушел к Мите и, конечно, не вернулся. Родион выпустил пару филигранных колец дыма, они поднимались к потолку и таяли на взлете… — Прямо как, я, — невесело усмехнулся Родион и понял, что пора вытаскивать себя из кровати и идти куда-то… Хоть куда-нибудь! Лучше бы к Соне, конечно. В голову пришла шальная мысль: изобразить курьера и доставить кофе прямо к Сониному порогу. Не навязываться, не напрашиваться — просто увидеть ее. Родион знал, стоит этому случиться, как день заиграет новыми красками. Вот только… Обрадует это Соню или расстроит? Родион решительно нуждался в совете, а как советчиков он мог воспринять не так уж много людей. Родион откинул одеяло, вздохнул и поплелся умываться. Митя с Лисом похоже пошли куда-то, и квартира оказалась неожиданно тихой. После душа Родион пришел в кухню, обозрел холодильник и нашел там довольно много годной для завтрака снеди, смастерил себе сложный сэндвич, откусил кусочек и уставился на мобильник. Если бы Митя был дома, можно было бы спросить совета непосредственно у него, но… Но его не было, зато был выходной, в котором не было Сони, и мир рассыпался, время утекало, падало кристаллическими песчинками сквозь пальцы. Завораживающе медленное и совершенно пропащее. Родион понимал, что немножечко сходит с ума, и почти решился прервать это безумие, позвонив Киму. Может даже напроситься к ним с Гайлом и под этим благовидным предлогом увидеть Соню… Но дверь Митиной комнаты тихонько отворилась, Родион, не то, чтобы услышал это, скорее почувствовал, повернул голову и увидел Митю. Они соприкоснулись взглядами, и Митя решительно направился в кухню. Родион не смог не улыбнуться. Реальность все еще была благосклонна к нему. — Привет, — Митя привычно коснулся плеч Родиона. Было что-то странное в том, как теперь Митя мог касаться его обнаженных плеч без всякого подтекста и волнения, как будто они были совершенно обычными друзьями. Родион улыбался, а у Мити на душе было… не очень-то. У него за пазухой была новость, и начинать разговор не хотелось. Митя не был ни мастером, ни даже кандидатом в мастера по нырянию в прорубь. Особенно если в проруби его ждал омут, а в омуте черти: водоворот чувств и реакций Родиона. Непредсказуемых, но всегда очень ярких. — Доброе утро? — уточнил Родион, подаваясь чуть вперед, скользя локтями по столу, навстречу Мите, который устроился на стуле напротив. Родион сцепил руки, удобно устроив на них подбородок и подул на челку, чтоб не только он мог видеть Митю целиком, но и Митя мог глядеть в оба его глаза. Митя нервничал о чем-то, Родион видел, но его радости это не омрачило. Митя ведь был рядом. Как и всегда. — А Лис что спит еще? — уточнил Родион с сомнением. Родион еще не встречал людей, утро которых начиналось позже, чем у него самого. — Утро? — вернул вопрос Митя и все же улыбнулся. — Лис встречается с одноклассниками. А тащить к ним престарелого родственника никуда не годится. Так что… Надо было сказать что-то вроде «мы вдвоем, как в старые добрые времена», но это звучало двусмысленно, и Митя выпалил более важное и актуальное: — Нам надо поговорить. Глаза Родиона расширились, и Митя почти почувствовал, как холодные воды смыкаются над его головой. — Я снял квартиру, — продолжил Митя, пока в легких еще оставался воздух. — Это буквально в соседнем доме. В тот момент, когда Митя закончил слово «поговорить», Родион услышал щелчок револьверного взвода. Потом раздался выстрел, потом второй. И Родион словно ребенок, которого застали врасплох просто повторил вслух, как эхо: — Квартиру… в соседнем доме? — и совершенно беспомощно моргнул. Глаза его сделались круглыми, как плошки, и от того огромными, как у анимашки. Родион закусил губу. В серьезности Мити он не сомневался. Шутником Митя не был, а вкус у него был слишком хорош, чтобы вот так… Мысли бились в голове словно мотыли, налетали на лампу и падали замертво. Родион понимал, что… пугает Митю сейчас, а меньше всего было надо, чтоб Митя утешал его, низвергающегося пусть не с небес, но с давно освоенной высоты. — Подожди. Дай мне минуту, — судя по тону, Родион безапелляционно требовал, но на самом деле он просил. Он брал себе паузу. Изнутри все это казалось странным и пугающим бредом. Жуткой непоправимостью, горем, шквалом, с тяжелым ревом налетающим ураганом, сметающим все на пути. Но Родиону было не пятнадцать, он помнил об этом, вопреки опасениям Гайла. Помнил почти всегда. Это было его важное умение обращаться с самим собой в моменты такой неожиданности. И сейчас он знал, что ключевое слово в этой дьявольской вакханалии его чувств: «казалось». Родион сделал в воздухе жест, словно повторяя просьбу к Мите — дать ему время, а потом потянулся за сигаретами и закурил. Втянул воздух — сигарета стлела почти до половины, неряшливо осыпалась пеплом на стол. Митя сдержался, не потянулся протирать. Это было хорошо. Нужно было очнуться, разорвать внезапно застлавшую все пелену из разрозненных и неясных чувств. «Стоп! — велел себе Родион. — Что со мной, мать твою не так?» Он не хотел терять Митю, он не мог его потерять. Но… он же и не терял? Раз Митя нашел квартиру по соседству. Родион еще разок выпустил дым, отогнал его рукой, внимательно обозрел Митю. Тот был встревожен, небезразличен, он ждал, как всегда очень терпеливо и верно. Такой была реальность. «Митя может жить, где угодно, если он так хочет». И от того, он не перестанет быть семьей, как не перестал Ким. Мгла, сгустившаяся так быстро, начала редеть и рассыпаться на фрагменты. Родион вдруг понял, отчего у Мити такое лицо: он же ждал отказа, что вот сейчас вдруг Родион сдаст назад и не отпустит его! «А я нисколько не успокаиваю его своим поведением…» — Черт, Мить… Не смотри ты так на меня! Ты… ты же меня не совсем бросаешь? Мы же… Дружище… — Родион вдруг вспомнил это слово Ремарка, и оно помогло ему объясниться. — Дружище, — повторил Родион веско, на вздохе, — мы ведь останемся вместе. Всегда? Мы не потеряем друг друга? Родион, наконец, нашел слова для того, что волновало его по-настоящему, и ему стало легче. Он запустил пятерню в волосы, скосил глаза вбок и подвинул к Мите электронку — Митя выдохнул, а потом нервно засмеялся. Родион не мог знать, как выглядит со стороны, а Мите казалось, будто еще мгновение, и он начнет крушить все вокруг. — Дружище, — вернул Митя, — это вроде раз и навсегда? Я просто… Митя не знал, как объяснить до конца: Родион без преувеличений был его семьей, но это был его, Родиона, дом, его решения и его желания. Мите нравилось их разделять, но сейчас он хотел… не свободы даже, а просто своего. Места. И жизни. В этой жизни обязательно был Родион. Но Митя, кажется, впервые осознавал, что хочет сам выбирать, как эта жизнь будет выглядеть. Это было немного иллюзией: нельзя было вот так просто оказаться вне влияния Родиона, да и хотелось не этого. Митя вздохнул: — Я просто хочу, чтобы… ну, это был мой дом. Не твой… Ведь, по совести, Родион — у нас больше не может быть общего дома. А тут я как будто… Живу с родителями? Опять… Митя невесело усмехнулся. Он очень надеялся, что Родион, ему одному ведомым способом, сможет понять его до конца, даже тогда, когда Митя не умел понять себя сам. — А Лис точно так же сможет ночевать у меня. Митя произнес это, и ему вдруг стало удивительно хорошо и уютно от этих слов «у меня». Родион кивнул и накрыл рукой Митину ладонь. — Конечно, — согласился он отчего-то севшим голосом. Он слушал очень внимательно. И понимал. В Митиных словах было немного грусти и много Мити. А Родиону хотелось, чтоб Митя был счастлив и имел все, что захочет. Вот только… Родион представил себе Лиса, который возвращается вечером домой и… не находит не только Мити, но и части его вещей. «И мы его теряем, » — понял Родион. И хрен с ней с реальностью и с вещами — это восстановимо, но… сам Лис. Воображение живо нарисовало Родиону брата, то, как тот мечется по квартире, мысленно воя. И как ни скрывай, это будет слышно. Лис был скор на расправу, и сам с собой не церемонился, он уж точно не стал бы сомневаться в том, что его бросили. Родион сглотнул, потом прикрыл глаза и сказал с надеждой: — Мить, скажи, что вы с Лисом уже все это обсудили… Мите стало не по себе. Прежде всего потому, что ни пока он искал квартиру, ни когда вчера подписывал договор, он даже не подумал, что должен поговорить с Лисом. — Нет, это ведь ничего для него не изменит. Кроме того, что не придется ночевать с тобой… Митя и правда так думал, потому и не рассказывал Лису ничего о том, что собирается переехать. Хотелось все решить, чтобы… чтобы никто не смог повлиять на это решение. И Митя гораздо больше опасался реакции Родиона, но, судя по лицу того, упустил что-то важное из виду. Родион сдержал вздох и смешок тоже. Ему показалось, что время для веселья неподходящее. Хотя наивность Мити была очень забавной. И милой. Логичной. В Митином духе. — Блядь… То есть, да. Мить, ты прав. Конечно, это ничего особенно не изменит, ни для нас с тобой, ни для вас с Лисом. Только вот… осталось убедить в этом Лиса. Я понимаю, что ты все рассчитал. Вы встречаетесь, и Лис частенько у тебя ночует. Для тебя ваши отношения выглядят так, но… Мить, Лис же уверен, что вы вместе живете. И… ему придется принять, что вы… Разъехались. Ты вообще представляешь себе его реакцию? По всему выходило, что нет, настолько Елисей преуспел в создании образа устойчивого и разумного партнера. Вот только казаться, не значило быть. Они с Лисом запутывали Митю, и тот… запутался. Много лет назад Митя выбрал пятнадцатилетнего Родиона. И Родион не со зла, но… пользовался этим во всю. Именно с Митей, позволяя себе забывать, что он уже взрослый. И Митя до сих пор верил, что Родион немного подросток. Однако, Родион все же вырос. И теперь его подростковая сущность реагировала исключительно на Соню. А Лису Родион сам подсказал, что тот должен собраться и не вести себя, как малолетняя истеричка. А когда Лис решал стараться - равных ему не было. Он бы и чертенка отмыл до бела, а потом и в кровь, но теперь Митя верил, что Лис как бы… Взрослый. А Лис взрослым не был. Родион регулярно наблюдал это. Глядя, как Лис сидит на кровати, обхватив колени, и…считает. Вопреки своему желанию сделать все немедленно, здесь и сейчас натурально считает время, когда будет прилично и к месту пойти к Мите. Считает, сжав зубы, или пишет стихи. Неплохие даже, пусть их смысл все еще частенько перемешивал любовь с кровью, а контроль с болью. Родион возвел глаза к небу. Раскрывать тайны Елисея в его планы не входило. Тем более, что… Теперь Митя и сам скоро обо всем узнает. — Мить… Ты только не расстраивайся, ладно? Он любит тебя, и… он же с ума сойдет, когда поймет, что ты будешь жить… Не побоюсь этого слова — отдельно. И он точно не будет думать, что отдельно — это от меня. Он сразу почувствует, как ты становишься отдельным от него. Мить… — Родион подвинул к Мите графин с водой. — Мить, тебе плохо? Родион не знал, как успокоить, а нагнетать не хотел, поэтому не удержался и процитировал, надеясь хоть так разрядить обстановку и поддержать друга: — «Молодость — это мгновение. Вы не успеете оглянуться, как я изменюсь и не в лучшую сторону. Каким рассудительным я буду, каким умеренным стану я»… Лис, конечно, мальчишка, но… это пройдет. Посмотри хотя бы на меня. Хотя, да…пожалуй умеренности и рассудительности я тебе и через десяток лет не обещаю. Родион с трудом заставил себя все же заткнуться и посмотреть на Митю. Он знал, что тому нужно место, о котором Митя никогда не попросит, и хотел его дать. Митя оторопел, он взмахнул рукой, попал по графину — тот опрокинулся. С оглушительным звоном он должен был встретиться с полом, но Митя изловчился — поймал его, только вода растеклась по столу и полу, попала в тарелку Родиона. — Мне не плохо, но… Митя подумал о договоре, о внесенной плате и о… себе. — Я что же должен остаться? Ощущение было отвратительное: Митя не хотел ранить Елисея, не хотел его оставлять, но… — Это же неправда, Родион. Я же… Я поговорю с ним, я понял. Митя встал из-за стола. В его идеальном плане после разговора, он, прихватив сумку со шмотками, отправлялся в новую квартиру и оттуда писал Лису, что ждет его… Ведь суббота же… Но теперь нужно было придумать новый план, а сил на это никаких не осталось. — Я знаю. Знаю, что не правда, — Родион смотрел на Митю в восхищении. Тот был… почти убит, но он… всегда такой уступчивый, теперь возражал? Выходит, на самом деле Лис настолько дарил Мите самого Митю? — Нет, Мить, ты не должен оставаться. Не должен снова отдать всего себя, или подстраиваться просто, чтоб Лис не расстроился. Лис поймет, даже если не сразу. И… Митя смотрел на лужу, чтоб только не смотреть на него, а лужа ползла, расширяя свои владения, а Митя словно тонул. — Забей ты — это просто вода, — попробовал отвлечь его Родион. — Сама высохнет или я вытру… Потом. Мить, не усложняй. Делай то, что ты хочешь. Делай решительно и быстро. А Лису напиши СМС. А лучше встреть его у метро. И забери с собой. Я даже готов быть злодеем и сказать потом, что это я требую, чтоб иногда он ночевал у меня — все же я его опекун. Хочешь? Родион очень хотел бы помочь, хотел бы все решить и увидеть, как Митя расслабляется, улыбается… Но, к сожалению, Родион не мог решать все и за всех. Это, как всегда, раздражало, Родион цыкнул на лужу и уронил на нее кухонное полотенце. Послушное воле хозяина, оно начало стремительно впитывать воду. «Хоть кто-то, » — с нежностью подумал Родион о полотенце. Митя молчал, все казалось странным, тяжелым, непоправимым. Он перевел взгляд на Родиона, подумал о Елисее. О том, как тот лениво собирался, как долго целовал Митю на прощание… — Зачем тебе быть злодеем? Лис может все время ночевать у меня. Дело же… Родион, мы все живем у тебя. И теоретически я, конечно, могу жить у своего парня в квартире его опекуна, но на самом деле… И вообще… Ты же вот хочешь однажды привести сюда Соню? А она не придет, пока мы живем так… Неужели Лис не понимает, насколько все странно сейчас? Родион даже выронил сигарету, та почти потухла и только поэтому не прожгла стол. Он вытаращился на Митю и несколько секунд, что для него было почти бесконечностью, просто молчал — осмыслял, а потом изрёк веско: — Вау… Ну… Ты… Даёшь. И снова замолчал, пытаясь сказать что-то более внятное и определиться на что реагировать вначале, на Соню или всё же на Лиса? Решил, что на Митю. — Митька, ты охуенный. Нет, я всегда это знал, но сейчас понял снова. Ты… Ты просто поразительный. И дело не в том, что всё странно. Дело в том, что ты… Ты думаешь обо мне! Несмотря на то, что я… В общем, много чего натворил, ты заботишься! Мало того, ты сам понял, что сейчас сказал? Мить, ты сказал, что готов… Жить с Лисом. Вдвоём. Не просто переехать, а как бы переехать с Лисом и оставить меня на подстраховку! Митино сияние тут взошло, освещая Родиона, он положил подбородок на сомкнутые ладони и под впечатлением замер, ослеплённый. — Мить, ты серьёзно? Если… Если ты так скажешь Лису, то он… Конечно, будет счастлив. Я… Я просто не думал, что у вас всё… Так серьёзно. Родион произнес это, и теперь ничего не осталось, как прочувствовать до конца это «серьезно» и «у вас». Но ни один осколок не впился в его душу, ему не было ревниво или жалко. Зато Родиону очень нравилось смотреть, как Митя упрямится, как принимает сложные решения и знает… О, черт, точно знает, чего хочет! Немного тоскливо было думать только об исчезающих Митиных вещах, а прощаться с вечерними посиделками, Родион не собирался, о чем тоже решил сообщить: — Мить, ты… Знаешь, я дурак. Но ты простишь меня, я тебя знаю. Хочешь, сумки помогу дотащить? — спросил Родион без перехода, скорее сгорая от любопытства. — Я же должен знать, куда мне приходить ужинать, верно? Митя немного потеряно смотрел на Родиона, он не собирался отказываться от своих слов, но ему и в голову не приходило, что их можно так трактовать. — Я и сам не знал, что у нас все так серьезно, — Митя прижал ладони к лицу и помотал головой, а потом вдруг рассмеялся. — Мне казалось, что это просто логично — если нам нравится вместе проводить ночи, то логично ему оставаться столько, сколько он захочет… И как-то в голову не пришло, что он хочет жить со мной… А ты вот ужинать. Митя хмыкнул, снова коснулся плеча Родиона. — Я думал перетащить пару сумок с одеждой просто. Здесь все — твое. Не считая ящика с инструментами. Но в любом случае, твоя компания — это всегда хорошо. Митя задумался на мгновение, а потом все же попросил: — Только… Родион, придумай мне СМСку для Лиса. Митя смеялся, и было так хорошо, так легко и правильно смотреть на него в этот момент. В Мите словно проснулось что-то, такое нужное? И стало возможно было ни о чем не молчать, как… когда-то давно, когда они сошлись. Оказывается, Родион скучал по этому чувству, даже не подозревая об этом. — Митька, ты уникум, — улыбнулся Родион. — И, да, я всегда знал это. Знай и ты, дружище! Лис, и так уверен, что живет с тобой, — теперь Родион заржал. — Извини, это просто правда забавно. А жить с тобой без меня ему понравится еще больше, уверен, он легко простит мне, что иногда нужно являться пред мои очи, может даже ходить со мной или для меня в магазин и пылесосить… Родион расходился, он чувствовал все ярче и легче, звучал, как музыка, в унисон Митиной главной партии, он улыбался уже во весь рот. — Мить, не выдумывай, здесь все твое не меньше, чем мое, если ты хочешь что-то забрать просто скажи. А я стану это у тебя одалживать, если понадобится, — Родион задорно подмигнул Мите. — И правильно, не отказывайся от моей компании, а то я нервничать начну. Только вот, давай не будем рисковать, в СМС ты ему напишешь только, что встретишь у метро. От греха подальше. А там уж можешь вообще ничего ему не говорить, а просто показать новое место. Тогда он не успеет ни разволноваться, ни напугаться, ни обидеться, ни нафантазировать чего лишнего. Он просто будет с тобой в твоей квартире… А о том, что вообще-то его дом официально все еще со мной, я ему сам скажу потом, — пообещал Родион легко, словно стирая все сомнения. Подумал даже, что уже можно спросить о том пойдёт ли ему курьерская кепка, и не слишком ли нагло заявиться с кофе к Соне домой? И о том, что обожает Митю. Митю, Кима, блядь, даже Гайла. Его три товарища. И Соня. И Родион не собирался отступать.

***

Ким сидел на кухне и смотрел, как Гайл готовит, хотя стоило бы доделать презентацию. Но за окном горел закат, в кухне пахло весной и жаренным мясом, и работать не было никакой возможности. Ким смотрел, слушал и плыл в этом субботнем вечере, пока не раздался звонок в дверь. Гайл обернулся к нему, Ким пожал плечами: — Мы же никого не ждем? Гайл кивнул, Ким посмотрел в коридор: Соня из своей комнаты не вышла, может, даже не услышала звонка, если слушала музыку — в любом случае тоже не ждала гостей. — Пойду посмотрю, — Ким встал. Ким не стал спрашивать, кто за дверью, просто открыл и, к своему удивлению, увидел Родиона. Родион держал в руках кофе, а на голове его красовалась кепка с лейблом кофейни. Ким не стал спрашивать: если Родион впервые за последние… впервые, в общем, «надел головной убор» — это была прямо-таки роспись. — Это Родион! — крикнул Ким в коридор, надеясь, что его услышит не столько Гайл, сколько Соня, потом оглядел брата, потянул носом и уточнил: — Раф? То, что дверь отворит не Соня, было очевидно, но Родион помутнел, подумал: «Господи, я так скучаю…» Он смотрел Киму в лицо. Такое родное… Ким очень смешно чуял кофе и, кажется… предвкушал. Родион давно знал брата и не мог ошибиться. А значит… — Раф, — печально согласился Родион, — с шоколадом и корицей. И посмотрел на Кима с надеждой, словно этот вкус мог все изменить. Родион вдруг загрустил, подумал, что… Соня может быть просто не выйдет. И о пустой квартире, такой ненужной. Зачем она ему одному такая большая? Ким посторонился, пропуская Родиона в коридор. — Великолепный выбор, — похвалил Ким, не думая, что звучит для Родиона двусмысленно, но когда брат вдруг просиял лицом, вспомнил свой разговор с Соней. Точно. Родион же все пытался угадать. А это раф. Ким любил все оттенки кофейного вкуса, своя прелесть была даже в растворимом, но Соня и молоко не добавляла никогда. И была в этом удивительно похожа на Митю. Ким закусил губу: как же Родион не догадался, не попробовал? Он же знал Митин вкус… — Ты что это со звонком? — спросил Ким, не придумав ничего лучше. — Все в порядке? Родион пожал плечами, он знал, что если он собирается быть хорошим курьером, то открывать дверь своим ключом не следует… Хотя руки чесались, это позволило бы постучать прямо в Сонину дверь, но… Митя завещал ему не быть слишком напористым и не напрашиваться на приглашение. Блядь, это было чертовски трудно. Не делать именно то, чего хотелось больше всего. — На чей вкус великолепный? — уточнил Родион серьезно. Потом вспомнил, что это не то настроение, хмыкнул, моргнул, словно стер с лица всю серьезность и улыбнулся от уха до уха. На шаг отступил, оглядел сам себя, сделал пасс руками в легком поклоне: — Не верь глазам своим, сегодня я вовсе не я, я — Труфальдино из Бергамо, точнее просто курьер. Все было не то, все шло не так: кажется, Родион опять промазал, и кажется, Соня не выйдет. И сам Родион тоже просто — не так. Улыбаться оказалось трудно, и Родион просто потянул кепку вниз, закрывая лицо козырьком. И понял, что так и стоит в проеме двери, не входит, оперся о косяк: — Этот кофе нравится тебе, — то ли спросил то ли сказал Родион, — держи, — и протянул брату чашку. Повода встретится с Соней больше не было. Оставалось только… напросится к ней без повода? — А еще Митя съехал сегодня, — удерживать образ стало чертовски трудно, и Родион вздохнул. — Съехал? — переспросил Ким. — И ты… Родион, да зайди же! Ким потянул брата за рукав белой фуфайки, на которую Родион сверху надел рубашку с коротким рукавом. Кофе враз перестал интересовать Кима, как и Соня. — Как съехал? — повторил Ким. — А ты? А что Лис сказал? Родион мог сколько угодно бравировать, но Ким точно знал — Митин отъезд был важным, как и сам приход Родиона сейчас. Родион поддался брату, шагнул к нему и захлопнул за собой дверь. — Не, ты не понял — про Митю это хорошая новость. Родион вздохнул, развернул козырек кепки назад и посмотрел на Кима: — Он сказал, что уже большой, и ему с его парнем нужна отдельная жилплощадь, — Родион улыбнулся, ему меньше всего хотелось пугать Кима. — Лис умотал на какую-то тусовку и пока не знает. Но я рассказал Мите, как правильно продавать такие новости. А то я по первости чуть не упал. Ким смотрел на него по-прежнему недоверчиво, и Родион снова вздохнул. Ким так и не забрал у него кофе, и Родион чуть настойчивее протянул ему стакан: — Возьми. И не делай такое лицо, с Митей, правда, все хорошо. Я, кажется, тоже немного вырос… «Из этих отношений», — подумал Родион. — Из чувства собственности, когда любовь всегда означает «не отпускай», вот только…» Родион с тоской посмотрел на закрытую дверь, за которой скрывалась Соня. — Митя счастлив, его новая квартира в двух минутах от моей, я помог ему донести вещи, и мы классно их разложили. Я покинул его как раз перед их с Лисом встречей. У них все отлично, и Лис… можно считать, что теперь будет жить с Митей. Мы все обсудили и… Митя никогда не перестанет быть моим другом. Понимаешь? — спросил Родион немного вымученно. — Просто… Просто сегодня суббота, и Соня не работает… Родиону было очень-очень нужно, чтоб Ким понял его, почувствовал, как он умел. — Не я — счастье Мити. Я его товарищ, — закончил Родион веско. И стянул рубашку, в квартире было жарко и в фуфайке, и в рубашке одновременно. Ким вслед за Родионом посмотрел на дверь, потом не выдержал: сделал полшага и постучал в нее. Если Соня и правда слушала музыку — она бы не услышала, а если нет… То она уже слышала все? Родион вдруг почувствовал себя подростком и в его крови отчаянно не хватало алкоголя. Голова резко закружилась, Родион на всякий случай оперся на стену: — Что ты делаешь? — спросил Родион страшным шепотом. Ким был внезапен и молниеносен. Родиона, с одной стороны, восхищало умение Кима понимать все без слов и он вроде этого ждал, но… Ему так хотелось, чтоб Соня вышла к нему, так хотелось ее увидеть, узнать во что она одета этим вечером, чем занята, о чем думает? Коснуться ее руки, передавая кофе, любоваться ею и вдыхать запах ее шампуня… Соня почти никогда не пахла духами, и это было ново и восхитительно. Родиону так хотелось быть с ней и в тоже время он глупо, совершенно несвойственно для себя думал, что все это она ему не очень-то разрешает. А он ждет. И ему почти ничего нельзя. И он, нет… не держится на расстоянии, он не умеет, но не переходит черту. «Господи, что же я буду делать, если она выйдет, что скажу?» Родион закусил губу. Он нуждался хоть в какой-то опоре, и Ким был, конечно, этой опорой сейчас и… в тоже время хотелось остаться с Соней только вдвоем. «Черт, она ведь даже не выходит, а я думаю только об этом. Я бы мог даже… Просто молча идти за ней, сопровождая в любом деле. Времени прошло так много и… так мало? А мне нужно все больше и все больнее.» Вся самоуверенность Родиона отступала рядом с Соней. Он все еще знал, как легко нравится людям, как достаточно не то, что пары часов, но с десяток минут, и с ним пойдет любая. Родион легко пробуждал в людях любовь, но не любил. А с Соней все было не так. Она не любила его, а Родион терпел. Он был готов стать ей даже другом, лишь бы только не оказаться никем в ее жизни. И сейчас Родион понял это и принял, как решение. Отпустил губу и всей спиной оперся о стену. — Что ты делаешь? — повторил Родион вопрос. Соня не выходила. Наверное, ей не хотелось. Ким нахмурился и тоже закусил губу, Соня, похоже и правда не слышала: она не отозвалась и не вышла. — Ты же к ней приехал, — просто ответил Ким. — Не вижу беды в том, чтобы ее позвать. Родион, Соня… она… Ким не знал, что добавить. Он мог бы рассказать Родиону так много о Соне: о ее семье, о Лужине, о ее страхах и даже вот о кофе. — Она просто не слышит, — нашелся вдруг Ким. — В наушниках, наверное… Мы мясо жарим, ты останешься поужинать? Ким чувствовал себя идиотом, вдруг пришла мысль, что Купидон из него хреновый, не то, что из Родиона. Родион смотрел в Сонину дверь. Закрытую наглухо дверь. И то, что Соня просто не слышит было облегчением, но ничего не меняло. Эта упрямая дверь лишь прибавляла ему решительности. Родион не сомневался в своем решении, оно было простым и понятным, оно позволяло быть рядом с Соней целую жизнь, но оно болело внутри так, что больше не выходило расправить плечи. Родион не умел отступать и учиться не собирался. — Ты прав, я напишу ей СМС. Или позвоню. Я попрошу ее выйти… сам. Для меня это важно. Родион понял, что срывается, и было очень-очень нужно, чтоб Ким снова понял его, и больше ничего не объяснять. — А мясо, мясо — это вкусно, но я не стану обещать. Родион не хотел быть один, но к семейным посиделкам был не готов. — Ты иди, а то Гайл отправится тебя искать, — Родион снова поймал все свои чувства, сжал их в кулак — он снова себя контролировал, но улыбаться не пытался, такая улыбка лишь встревожила бы Кима сильнее. Ким смотрел на брата, потом дотронулся до его плеча, чуть сжал. — Я не хочу… оставлять тебя сейчас. Родион… Пусть Сейчас прозвучит совсем по-идиотски, но я скажу, мне кажется, в этом вся соль… Соня обычно не говорит «нет», для нее никогда не имело значения… — вдруг Ким и сам понял «всю соль», — как и для тебя. Родион встрепенулся, весь вдруг развернулся к Киму, поймал его взгляд. Он не стал формулировать, но Ким звучал для него очень ясно и предельно доходчиво. Только Сонино «нет» имело значение для Родиона, и Соня так много для него значила. «Именно мне она может сказать «нет», выходит я… что-то значу.» И не так уж важно, наверное, что именно. Но Родион существовал для Сони, а это было самое главное. — Я понял, — ответил Родион серьезно. — Спасибо. Но все же… Теперь я еще больше прошу тебя: отпусти меня… к ней. Родион одновременно и чувствовал, и контролировал свои чувства сейчас — и это было самым сложным. Самоконтроль, как вид искусства. Умение договариваться с самим собой, как высшая форма диалога. Родион принимал решение и всю ответственность за него. Ким вздохнул: — Да я и не планировал мешать, а за раф с шоколадом и корицей я тебя даже благословлю на подвиг. И дверь могу на задвижку за ней закрыть, — Ким улыбнулся. Звучало, наверное, ужасно глупо, но Ким действительно хотел бы помочь. Он, в отличии от Сони, был уверен в Родионе. Верил ему. Ким на мгновение притянул Родиона к себе, обнимая. Родион отозвался на объятие брата. Чувства были обострены, и Родион ощутил не только прикосновение, но и несказанные слова поддержки и удачи, а потом снова посмотрел на дверь Сони. Ким улыбнулся на прощание и пошел на кухню, а Родион присел прямо на пол напротив этой двери, вытянул ноги в сторону, коридор был узковат, чтоб разместится с удобством. Родион достал мобильник и набрал сообщение: — Привет. Я привез тебе кофе, но опять не угадал. Он достался Киму. А тебе достаюсь я. Сегодня хороший вечер, теплый, может погуляем?