***
Звуки ночного клуба ударили по чуткому слуху Рей сильно издалека. В отличие от друзей, она в таких местах кормиться не любила — из-за шума не в последнюю очередь. Но сейчас она шла не совсем за этим. Говоря начистоту, она вообще не считала свое присутствие особенно целесообразным, но… Но им удалось ее уговорить. Они с Роуз — кто-нибудь из них — должны были выступить в качестве страховки на случай, если жертва не клюнет на чары Дэмерона по вполне прозаической причине. Рей говорила, что в его случае такие вещи едва ли имеют значение — неестественное очарование сметает преграды и посерьезнее. По возражал. Рей говорила, что он просто пытается спихнуть на них работу, и По оскорблялся. Наконец Роуз заявила, что По просто-напросто терпеть не может выходить на охоту один, и По отпираться не стал. На это Рей сказать было нечего — разве что закатить глаза. Не очень-то все это вязалось с сутью ночного хищника-одиночки. На входе они столкнулись с тремя парнями, каждый из которых держался на ногах хуже предыдущего. Рей сразу же исключила их из потенциального корма — спирта в их крови, похоже, было гораздо больше, чем жизни. Рей успела подумать об этом, пока они все пытались разойтись в дверях, однако неожиданно один из парней изменил траекторию своего движения и с размаху налетел на Рей. Она даже не покачнулась — с тем же успехом можно было пытаться повалить фонарный столб листом бумаги — но незамеченным инцидент не прошел. Остальные двое тут же развернулись и начали издавать неразборчивые, но довольно выразительные звуки. Троица жаждала конфликта, и в иное время драка бы непременно состоялась, наверное — боялась Рей в таких ситуациях только одного: случайно не рассчитать силы и заиметь неприятности, которые случаются с теми, кто показывает лишнего перед целой толпой смертных. Рей хватило одного… Ладно, трех взглядов, чтобы выражения лиц парней стали вдруг неуловимо осмысленнее, трезвее, а голоса тише и любезнее. Рей даже немного расстроилась. Точнее, не совсем Рей. Зверь внутри нее давно не испытывал ни на ком силы, а от того делался тосклив и капризен. «Не сейчас», — думала про себя Рей. «А когда?», — негодовало внутреннее эхо. Рей не нашлась, что ответить. Внутри клуба Зверь довольнее не стал. Музыка оглушала — легко стать жертвой, когда не слышишь, как подкрадываются со спины. От мигающего резкого света волоски вдоль хребта вставали дыбом. Рей знала, что здесь почти наверняка некому ей угрожать, но Зверь был упрям и капризен, а потому почти совсем глух к увещеваниям разума. Почти — потому что Рей все еще не бросилась на первого, кто попадется, чтобы растерзать, а значит, Зверь не считал нужным рваться достаточно, чтобы перехватить контроль. И все же, идея очевидно была скверная. Роуз, восторженно оглядываясь, крепко ухватила ее под локоть, и Рей накрыла ладонью ее пальцы. Сразу стало спокойнее. Вот, какой во всем этом был смысл — не оставлять же подругу одну в этом ужасном месте, По скоро станет совсем не до того. На деле, Роуз была здесь куда менее чужеродным элементом, чем Рей, и чувствовала себя в этом светозвуковом хаосе куда свободнее, но инстинкты — они инстинкты и есть. Дэмерон обернулся и заговорщически подмигнул им, а потом кивнул вперед. Рей приметила белокурый затылок человека, сидящего за барной стойкой. По начинал охоту, и хотел быть уверен, что его искусство увидят и оценят. По взобрался на высокий табурет, покачнулся, будто бы почти потеряв равновесие. О, это была очень четко выверенная неловкость. По ничего не стоило бы сесть осторожно, не сдвинув стул и на дюйм, но тогда он не привлек бы к себе внимание. А так… Парень повернул голову и теперь неотрывно глядел прямо на По, а тот делал вид, что не замечает ни человека, ни его пристальный взгляд — он с живейшим — даром, что поддельным — интересом изучал винную карту. Наконец, он соизволил оторвать взгляд от перечня коктейлей и посмотрел человеку в глаза. Тут-то и стало ясно, что в страховке нет никакой нужды. — Пойдем, не будем мешать, — Рей мягко потянула Роуз прочь — куда, она пока сама не знала. Роуз позволяла ей вести себя сквозь шумную толпу. Пару раз из толпы этой высовывались руки, хватали их — и Рей злилась. Громкое, бестолковое место и громкие, бестолковые люди. Когда она злилась, ей хотелось есть. Рей нашла глазами обитый голубым кожзаменителем диван и стремительно направилась к нему, и только усевшись на него вместе с подругой, наконец выдохнула. — Ну вот, ты опять, — Роуз изобличающе ткнула в нее пальцем, — не бойся, я никому не расскажу. Рей не знала, почему так выходило. Когда она забывалась, когда нервничала, она неосознанно начинала дышать. Прошло достаточно времени с момента ее смерти, чтобы стало ясно, что эта привычка теперь уже вряд ли куда-то денется. — Скучаете? Роуз залилась хохотом. Рей могла ее понять. — Скучает ли венерина мухоловка по мухам? В каком-то смысле — определенно. — Роуз чуть наклонила голову к плечу. Она была настолько очаровательна, что чепуха, которую она могла нести, далеко не всегда распугивала людей. Вот и этот парнишка уселся рядом с ней и слушал, слушал… Только что в рот не заглядывал. А зря. Рей же все больше убеждалась, что такая охота — не по ней. — Так где ты учишься, говоришь? Я не совсем понял. — парень поболтал в бокале ядовито-зеленую жидкость. Рей не была уверена, что и при жизни рискнула бы заливать в себя нечто подобное. — Ты такой невнимательный, — укоризненно вздохнула Роуз, — и глупый. Мудрецы говорят: мы учимся до конца жизни. Они не говорят, что кто-то учится после. Парень засмеялся, правда, как-то неуверенно. Рей устало потерла лоб. Роуз нравилось играть с едой, и Рей не очень понимала ее, она всегда предпочитала быть честнее и прямее. К чему разыгрывать целое представление с разговорами и заигрыванием, если можно просто подкрасться в темноте и получить желаемое? По давно уже не было видно — очевидно, проблем с выполнением его задания не возникло. — Увидимся дома, — сказала Рей, вставая. — Понимаю. Не та луна. Роуз указала на что-то взглядом, Рей, проследив его, увидела только прожектор под самым потолком. Бьющий из него луч то и дело менял цвет — теперь, например, свет был ярко-розовым. — Да ладно, детка, ты чего? Ты не мешаешь, — запротестовал молодой человек, хватая ее за руку. Рей поморщилась и выдернула руку, стараясь сдерживать силы. Выйдя на воздух, отойдя на расстояние, с которого музыку было уже не расслышать, Рей не удержалась — глубоко вдохнула и с наслаждением выдохнула. Луны из-за туч было не разглядеть, и фонари в переулке, в который она свернула, не светили. Это никак не помешало ей различить отлепившуюся от стены фигуру. Рей и без тлеющего сигаретного огонька разглядела бы его без особенных проблем. Человек открыл железную дверь, на которой напрочь облупилась краска, и замер. Рей подобралась — он мог вот-вот просто скрыться за дверью, и ей пришлось бы искать другого неосторожного дурака, рискующего болтаться по темным переулкам по ночам, но… — Эй, ты! Чего жмешься? Выходи, не обижу! Рей и в самом деле сутулилась, припадала к стене. Инстинкты. Она расслабила плечи, выпрямилась. — Я тебя тоже. Почти. Клыки легко прокололи кожу, кровь обожгла язык. Уже скоро она остынет, но пока… Мужчина глухо застонал, горло под ее зубами завибрировало самым чудесным образом. Рей нехотя отстранилась и облизнулась, и придержала человека, обессиленно сползшего по стене на грязный асфальт. Скоро дыхание его выровнялось, глаза расфокусировано смотрели куда-то вперед. Рей утерла губы тыльной стороной ладони. До следующей ночи этого достаточно. Рей собиралась было идти в мастерскую, раз уж охота удалась, однако вместо этого почему-то вернулась к низкому и громкому зданию. Внутрь заходить не стала — присела, вытянув одну ногу и обхватив руками другую. Послышался треск — дыра на джинсах стала еще шире, когда она согнула колено. Гудели комары, вились мутным облаком вокруг грязной желтой лампы над дверью служебного входа, отбрасывая на кирпичную стену нелепые монструозные тени. Однако их укусов Рей могла не опасаться - мертвая кровь их совершенно не интересовала. Ей захотелось вспомнить, как оно было, воскресить в памяти красные пятна и зуд. Не вышло. Рей размышляла. Она вдруг поняла, почему Роуз и По уделяли столько внимания тому, чтобы наворачивать вокруг жертвы ритуальные круги. Растягивали удовольствие, чтобы не было так очевидно — самый радостный момент любой ночи, последнее, что имеет смысл во всей чертовой не-жизни — это, в сущности, достаточно заурядные несколько секунд. — Скучаешь? — Конечно. Ну что, наговорилась? Пойдем домой? — Зачем ты меня ждала? Рей окинула взглядом маленькую фигуру Роуз. Бледные голые плечи казались чуть ли не прозрачными в мигающем свете фонаря, длинная желтая майка выделялась в темноте, словно сигнальный огонь. — Как я тебя оставлю? А если на тебя кто-нибудь нападет? — Тогда я объемся. Девушки рассмеялись. Роуз протянула руку, и Рей схватилась за нее, вставая, отряхнула штаны, которые, конечно, вовсе не стали от этого чище. «Не хотел бы я отхватить проклятие, которое проезжается катком по мозгам», — так однажды высказался По о Роуз. И тем не менее, сейчас ей казалось, что из них двоих безумна именно она. Высказанное вслух, ее беспокойство за подругу стало еще абсурднее. В глубине души Рей прекрасно понимала, что эта забота нужна прежде всего ей самой — так она не чувствовала себя совсем уж потерянной.***
Кайло Рен нечасто радовался, не в его это было характере. Но сейчас у него был веский повод — он брел по давно заброшенному коллектору по колено в сточных водах, и при этом не нуждался в том, чтобы дышать. Ему все еще приходилось пристально вглядываться в осклизлые каменные стены в поисках условных знаков, иногда даже прикасаться к ним, пачкая перчатки, чтобы убедиться, что он видит именно нацарапанный на камне знак, а не прилипшую намертво грязь. В общем, зрение предоставляло достаточно поводов задуматься о бренности бытия, и было хорошо, что он имел возможность не дополнять картину обонятельными впечатлениями. Сточные пути в конце концов привели его в тупик — должно быть, некогда здесь была насосная станция. В разные стороны уходили тоннели, да только обвалились все, кроме того, из которого он пришел. В каменной кладке было множество темных щелей, в которые он бы не пролез. Клоака выглядела почти жилой — кто-то приволок сюда ободранные кресла, ковры и разбитый телевизор. — К чему вы собирались его подключать? — спросил Кайло в пространство. В темных разломах и нишах загорелись огоньки глаз. Эхо разнесло вопрос Кайло по коллектору, а вернуло сухой, надтреснутый голос: — Девочки об этом как-то не подумали. Кайло огляделся по сторонам. Теперь он видел не только горящие глаза в щелях и разломах — он видел и длинные кривые зубы в прорезях безгубых ртов. Девочки, значит. Он насчитал шесть пар глаз, но это не означало, что это все. — Так зачем ты явился? Притащить меня в суд? — насмехался голос. Кайло почти определил направление, откуда он исходил. Почти. — Ты не получил разрешения даже на одно обращение, а у тебя здесь целый выводок, за которым ты не следишь. Обескровленные трупы в городском морге так дорого нам обошлись, что в суде нет никакой необходимости. Ему не ответили. Молчание несколько затянулось — однако в тишине было легко отследить момент, когда настала пора вынимать меч из ножен за спиной. Кайло отступил на шаг, и зубы, напоминающие сталактиты, сомкнулись на пустоте. Кайло обрушил удар на тощую спину исковерканного проклятием до полной потери сходства с человеком существа, разрубая его пополам. Тело тут же истлело, осыпалось пеплом и костями, но этого Кайло не видел — остальные пятеро окружали его, нападая хаотично и беспорядочно. У одной в руках оказалась ржавая труба, которой она неумело размахнулась — ему не составило труда выбить оружие из серых, покрытых рубцами рук, и эти самые руки отсечь, пока нападавшая отходила от потрясения. Свободной рукой он ухватился за горло еще одной, которая бросилась на него резким прыжком, и она надрывно кричала почти в самое его ухо, пока холодная кровь била фонтаном из глаз и надорванного от крика рта. Они, похоже, не слишком-то много знали о том, кем стали. Возможно, теряли рассудок от голода — их не научили охотиться, не научили тому, что если не следить за тем, что делаешь, рассудок стремительно растворится вместе с осколками человечности. Возможно, так было в некотором роде лучше. Пока он преследовал двоих — он задел их острием, ранил, но и только, и теперь они стремительно удирали в надежде зализать раны — на его спине кто-то повис. Кайло стиснул зубы, прикусив клыками нижнюю губу, от досады, когда в его шею впились прямо сквозь толстый ворот. В груди мерзко кольнуло. Биться там давно было нечему, но иногда ничего об этом забывало. Он протянул руку наугад, схватился за бугристый лоб, и через пару секунд всю его спину залила вязкая кровь. Больше он не допускал таких ошибок. Стоя над распростертым телом последней, он пошатнулся — не от раны, потратил слишком много сил. Они были неловки, не обучены, но их было много. В ее испуганном взгляде отразилось нечто... Тень прежней жизни. Перепуганной насмерть девчонки, понимающей, что сейчас ее убьют, и ничего она с этим не сделает. — Ты… Ты тоже мертвый. Ты мертвый, но не чудовище. — Неправда, — сказал он. — Мы все — чудовища. Кайло ошибся. Она боялась не его — она боялась осознать, насколько сильно ее обманули. Насколько переплатила за бессмертие, оказавшееся, к тому же, на поверку достаточно сомнительным. Он отсек ей голову прежде, чем она до конца поняла. Все они были чудовищами, любой из вампирских кланов. Просто искореженные Носферату имели меньше возможностей для лицемерия. Кайло прислушался. Уловив едва слышный шорох, он двинулся к одной из заваленных ниш и обнаружил узкую щель. Он схватился за обломанный треснувший камень, потянул с силой, дернул — и раздался оглушающий в этой тишине грохот. Кладка просела еще больше, камни сыпались, ударяя его по ногам. Кайло взобрался на груду булыжников, протиснулся в открывшийся тоннель, пригнувшись, и увидел наполовину погребенное под камнями тело. Вампир скреб когтями, пытался выбраться, подтянуться. — Зачем? — спросил Кайло. Вампир вывернул шею, чтобы посмотреть на него из-за плеча. — Чтобы не было одиноко. Ты ведь понимаешь, о чем я, верно? Иначе не заявился бы сюда совсем… Один. Кайло не отреагировал никак. Только задал следующий вопрос: — И чего тогда не сиделось в анклаве со своими? Носферату скривил рваные губы — не то от боли, не то вопрос ему не пришелся по душе. — Не ужился. Ты не можешь не понимать. Кайло не нравился этот разговор, а потому он прервал его вместе с существованием собеседника. Кайло немного потерялся во времени, пока брел по пустынному коллектору обратно. Единственным звуком был плеск воды от его собственных шагов. Здесь даже крыс не было, что было весьма досадно — даже такая… Пища сейчас бы ему сгодилась. Вскарабкавшись по лестнице, он очень осторожно отодвинул люк, чтобы убедиться, что снаружи все так же темно и он не угодит под рассветные лучи. Судя по всему, до рассвета и впрямь было далеко. Однако кое-что неожиданное на пустыре обнаружилось. Слишком дорогая черная машина, смотрящаяся на этой помойке крайне неуместно. — Хакс, какого хрена? — Из этой дыры нет других выходов. Впрочем, еще полчаса — и я бы тебя не ждал. Хакс открыто брезгливо скривился, глядя на него. Кайло мог его понять, но не очень хотел, а потому демонстративно открыл дверь машины, бросил на кожаное сидение грязные ножны, на что Хакс отреагировал коротким ругательством, а потом бросился к передней двери, чтобы открыть бардачок, едва не вырвав дверцу. Обнаружив вожделенный пластиковый пакет, Кайло впился в него зубами и выпил все за считанные секунды. — Это не для тебя. — сухо сообщил Хакс. — Было. — Ты можешь… Хоть как-то почиститься? Кайло обвел свалку красноречивым жестом. Кивнул на полувысохшую лужу, в которой была не столько вода, сколько жирная грязь, и многозначительно вскинул брови. Хакс сжал пальцами переносицу. — С тебя чистка. — Вот еще. У тебя денег на три века вперед. Кайло тяжело рухнул на пассажирское сидение. Хакс занял водительское место и обреченно положил руки на руль. — Анархи суют нос, куда не надо. Сейчас заберем Фазму, разберитесь с этим. — Кто бы сомневался. А сам? — Не хочу марать руки. Можно было и не спрашивать. Грязная — в любом из смыслов — работа была вотчиной Рена. Хакс же строил с миром смертных мосты, по которым текли деньги. — Зачем понадобился я? Неизвестно, сколько я мог провозиться в этой дыре. — Потому что обо всем, что касается музея, в курсе только мы. — Ага. И анархи. — И анархи. Вот и выяснишь, откуда. — Самим бы знать, что такого в этом музее. — Я навел справки. Сообщу, как только получу документы. — Рискованно. — Сноук не узнает, я позаботился. — Надеюсь.