***
Лея знала, что госпожу Канату вряд ли стоит ждать со стороны обычной, нормальной двери, но все равно поглядывала именно на нее, а не на окно, в которое постучали. Эмилин поднялась с ярко-фиолетового дивана. Вообще, все здесь, на втором этаже «Раддуса», было таким вот кричащим, черно-фиолетовым — и комната хозяйки, и покои, которые Эмилин предоставила Лее и ее ближайшим подопечным. То есть, тем, кто остался в городе — Роуз и ее гулю. Лея не захотела воспользоваться предложением Лэндо, но, немного поразмыслив, решила, что теперь действительно лучше держаться поближе к союзникам, а позволить Роуз дальше оставаться одной (не считая парнишки-гуля, конечно) в мастерской вовсе не могла. Маз быстрой тенью нырнула в приоткрытое Холдо окно, и устроилась за столом, сцепив перед собой руки. Лея бросила короткий взгляд на заостренные загнутые ногти, под которыми остались следы влажного цемента — вечером снова шел дождь, и стены клуба еще не успели просохнуть. Вместо приветствия Маз недовольно сощурила и без того маленькие глаза и сварливо проскрипела: — Не представляю, как ты будешь здесь обитать, деточка. Ладно у этой уши давно отказали… Холдо, стирающая пыль с прозрачных стеклянных кошек на полке, даже не обернулась — только фыркнула. Лея пожала плечами — да, отголоски музыки снизу доносились, она даже неосознанно постукивала каблуком в такт иногда, но действительно обращать на это внимание? Должно быть, подземелья Маз были не только темными, но и тихими, и для нее даже такое могло считаться за Шум. — Есть что-нибудь? — нетерпеливо спросила Лея. Она погладила лежащего у нее на коленях рыже-белого кота. Это, как ни странно, немного успокаивало. — Я только от Князя. Поразительно, но пока не развалился в труху. Уверяет, что все под контролем, но не уточняет, под чьим — думаю, рассчитывает, что вас всех переловят, а к нему не сунутся. — Как бы оно действительно так не вышло, — мрачно сказала Лея. Ничего неожиданного она не услышала. — Черт с ним, с Князем. Письма? — Письмо, — Маз подняла палец, — я бы пересказала тебе содержание, но могу дать прочесть самой, если Эмилин предоставит мне сеть. Эмилин оставила в покое фигурки, разводы на которых, вопреки всем ее усилиям, не желали пропадать совсем, и подняла с низкой тумбы в углу громоздкий ноутбук, за которым волочился толстый кабель. Пока Маз клацала по кнопкам, Лея гадала, не мешают ли ей ногти. Маз развернула экран к ней и приглашающе указала на него. Лея сощурилась — до этого единственным источником света был тусклый ночник. Фиолетовый, разумеется. Наконец, буквы на экране обрели четкость. Послание было сумбурным и растянутым, так что Лее не нужно было видеть почерк, чтобы понять, что писала не Рей. «Дорогая Госпожа, спешу заверить, что Татуин оказался не таким ужасным местом (как бы некоторые не ворчали из-за песка). И я был бы не прочь остаться здесь подольше, если бы не необходимость сидеть на хвосте у Камарильи, а сидим мы на этом хвосте очень прочно и надежно (Рей и вовсе чрезмерно усердствует в этом самом сидении, но остается глуха к моим увещеваниям). В общем, Сноук все-таки решился остаться без своих самых злобных цепных зверей — поручил поиски известно чего не кому-нибудь, а Рену (и я хорошенько пригляделся — мы все-таки очень добросовестно за ними следим! Так вот, я бы хотел взять назад свои слова, те, которые «представляете, и кто-то ведь родил такого урода», хотя, конечно, все еще не имею ни малейшего понятия, почему вы так странно на меня посмотрели, когда я это сказал. Смею заверить, тогда я имел в виду скорее его моральные качества) и миледи Фазме. В общем, означенным камарильцам пришлось в спешке покидать Татуин, потому что означенный Рен удушил цепью не кого-то, а главу местных квей-джин, Джаббу Хатта. Я видел все очень хорошо, потому что мы очень добросовестно за ними следим, Госпожа. И мы с Рей теперь уверенно следуем за ними в Трансильванию, потому что того-что-надо-князю в Татуине не сыскалось и никогда не было, а потому камарильцы хотят проверить давние связи того-кто-нужен-князю с шабашитами. Ну, нам так кажется. Это наши эмпирические умозаключения. В общем, пока что это все сведения, как только выявятся новые обстоятельства — я всенепременно сообщу. Уверяю, все наши усилия так или иначе направлены на предотвращение катастрофы. Берегите себя!» Лея осторожно сложила ноутбук и задумчиво закусила губу. — Забавно все-таки. Помнится мне, Джабба пытался сунуться сюда лет эдак шестьдесят назад… — начала Маз, глядя прямо перед собой. — И отхватил от меня и Люка так, что зарекся глядеть за океан, — фыркнула Лея, судорожно заталкивая поглубже непрошеную гордость и запоздалое волнение. — Детишкам хватило ума объединиться против катаян… Но во что это выльется в итоге? Лея понимала — даже если она ответным письмом прикажет Рей и Дэмерону бросать все и возвращаться, раз все зашло так далеко, это не возымеет никакого эффекта. Оба были склонны к авантюрам и непослушанию, проще было затормозить поезд на полном ходу. К тому же… Обмирая от ужаса перед собственным эгоизмом, Лея признала — она хотела быть в курсе, что происходит с ее сыном, который, не имея выбора, лезет в пасть к чудовищу, масштабы которого сложно оценить. Холдо задумчиво посмотрела в потолок — возможно, в поисках некоей конкретики — вздернула губу и пожала плечами. — Не знаю, дорогая. Не вижу. — Ладно тебе. Не маленькие. Мои вот тоже недавно поехали в Мексику по делам… — махнула рукой Маз, поерзала на стуле и подобрала сползшую на пол шаль. — У тебя здесь своих проблем по горло. — Я готова к ним. Большая часть наших укрылась у Лэндо, и охотники не знают об этом убежище, судя по тому, что пытали одну из его гулей, чтобы на него выйти. Остальные — здесь, у Эмилин. — И при желании мы можем вообще не выходить — еды тут всегда полно, — Эмилин кивнула себе под ноги и вернулась к бессмысленной полировке кошачьих статуэток. Лея снова погладила Биби, который едва не соскользнул с ее колен, ворочаясь во сне. Почему-то успокоиться и поверить, что получится просто пересидеть бурю, она не могла.Связи
18 мая 2021 г. в 17:35
По крайней мере, на этот раз Князь не велел включить все лампы в приемном зале. Хакс сидел в своем кресле и почти не щурился. Тяжелые кресла (разумеется, и вполовину не такие тяжелые, как кресло самого князя, и втрое не настолько вычурные) были составлены полукругом, так, чтобы все могли хорошо видеть Князя, сидящего за столом. Или чтобы он мог хорошо видеть всех. Он смотрел — долгим, выразительным взглядом. Что именно должен был выражать этот взгляд, Хакс точно не знал. На сухих губах Сноука застыла снисходительная полуулыбка, а белесая бровь была чуть приподнята. Он будто бы давал понять своим видом, что все, что говорит ему собеседник, Сноук уже и так прекрасно знает. Вот только Хаксу было известно, что информация для Сноука не только нова, но и не слишком интересна. Хакс не мог точно сказать, кто здесь прикладывает больше усилий, чтобы превратить очередное собрание примогенов в фарс — эти самые примогены или Князь.
— Разумеется, так называемая «инквизиция» — это… Неприятность. Но причина для беспокойства? — Сноук сцепил пальцы в замок. — Госпожа Каната, вы сами имели возможность убедиться, что у нас все под контролем.
— Спорить не стану, вы совершенно правы, — примоген носферату поерзала в кресле, в котором уместилась бы еще парочка таких тощих старух, если бы не слои пыльных тряпок, в которые она себя упаковала. — У нас действительно все под контролем, но я очень благодарна. Это было очень любезно — послать на всякий случай вашего человека. Давно хотела завалить тот коридор — честно говоря, в ветреную погоду из него такой свист и завывания, что голова начинала болеть.
— Если изволите, я предоставлю ресурсы, чтобы завалить хоть все ваши туннели. Чтобы никакие ветры вас не беспокоили, — в голосе Князя хрустел лед.
Хакс уставился в потолок. Сноук мог угрожать и потрясать своей властью, как гранатометом, в свое удовольствие — когда ему что-то понадобится от презренных подземных крыс, говорить с уродливой старухой будет уже не он. Хакс устало прикрыл глаза, отгоняя от себя мысли о том, кто именно это будет.
— Я тоже считаю, что поднимать панику раньше времени неразумно, — примоген тореадоров закинул ногу на ногу, сдернул невидимый волосок со своих серых брюк, которые наверняка стоили не меньше, чем тяжелый Сноуков перстень из золота.
— Именно поэтому большая часть ваших соклановцев покинула свои убежища и переместилась в принадлежащий вам жилой комплекс? — подал голос Хакс.
Сноук бросил на него быстрый взгляд и поднял палец. Хакс стиснул зубы. Сам он представлял на таких собраниях вентру. Формально. Обманывать себя было бы неразумно — даже при чужих Сноук не пытался вести себя так, словно Хакс вообще имеет возможность вести с ним диалог на равных. Соклановцы, обращаясь к Хаксу по каким-либо вопросам, смотрели на него с нескрываемым брезгливым сочувствием. Рожденный управлять, откровенно пресмыкающийся перед колдуном — Хакс сам бы себе руки не подал, чего уж там. О, он управлял — если говорить об управлении, как о работе, от которой коротит мертвые мозги. Что же касается правления… Ну, тут ему банально не повезло. Увы.
— Предусмотрительный шаг, — кивнул Сноук одобрительно. — Хорошая страховка, господин Калриссиан.
Хаксу было прекрасно известно, чего стоит «преданность» Калриссиана. Примоген тореадоров не пропускал ни одного анаршьего сборища и чуть ли не пил со смутьянкой Органой из одной шеи — это знали все. Этого не мог не знать Сноук. Что он делал? Ничего. Хакс давно перестал бы пускать Калриссиана на порог башни — но вот он, сидит, сверкая зубами, по сравнению с которыми меркнет местный зеркальный пол. Бесполезное, идиотское собрание, на котором примоген вентру — не более, чем князева ручная собачонка, и все это видят, примоген бруха… Это быдло умудрилось прикончить своего примогена на одной из своих диких сходок еще несколько лет назад. Концепция беседы и переговоров попросту не переваривалась существами с мышцами вместо мозгов, так что нового они так и не выбрали и просто плюнули на этот вопрос. Потому для вида их с тех пор представляла Фазма. Хакс только-только отучил ее надувать пузыри из жвачки и зевать на этих советах — и вот ее нет. О, Хакс едва успел распорядиться убрать лишнее кресло, которое слуги по привычке выставили. Он и не подозревал, что позориться тут без нее станет вдвое неуютнее. Про гангрелов и говорить не стоило — блохастые давно плюнули на всякие приличия, но оно было к лучшему. Раньше каждый раз приходил кто-то новый, которого остальные выбирали совершенно случайным образом, вполне возможно, заставляя торчать на собраниях за какие-нибудь провинности.
— Грядет Новая Инквизиция. Геенна не за горами, — буднично сообщил скрипучий голос. Так, будто озвучил не конспирологические бредни, которые считается неприличным обсуждать в нормальном обществе, а передал услышанный прогноз погоды.
Все вежливости ради посмотрели на примогена малкавиан, но сам он с живейшим интересом изучал собственные до абсурдного тонкие пальцы. Длинные сальные волосы падали ему на плечи и извивались в такт мелким подрагиваниям его головы.
— Я хотеть сказать, что отче Фетт быть меньшая проблема, чем старый и злой неспящий, что потешаться над все мы.
— Мы понимаем, господин Бинкс, — сказала Маз Каната, подвинувшись в своем кресле так, чтобы, сидя на подлокотнике, дотянуться до плеча малкавианина и ободряюще похлопать. Хакс точно не знал, но был уверен, что именно такими голосами разговаривают, когда опасаются спровоцировать приступ буйства.
Из какой страны происходил господин Бинкс и почему так и не выучился правильно склонять слова, Хаксу было не интересно.
Собрание ожидаемо так и осталось пустым формальным сотрясанием воздуха — примогены покинули башню, и Хакс задумчиво оглядел пустые кресла. В молчании прошло несколько минут, прежде чем он все же осмелился поднять на князя глаза.
— Так что мы все-таки будем делать?
— С охотниками? — Сноук расслабленно откинулся в кресле, постучал ногтями по подлокотнику. — Ничего, Армитаж. Сюда они не проберутся никогда, но может хотя бы избавят нас от проблемы анархов. Если дом Калриссиана, в который наверняка сползлись едва ли не все нежелательные элементы нашего общества, полыхнет, разве это будет плохо?
— Но формально он — член Камарильи. Пострадает наша репутация, — возразил Хакс.
— Репутация… У кого? — Сноук облокотился на стол, подпер ладонью то, что считалось у него за щеку, и Хакс сник под его насмешливо-любопытным взглядом.
Что ответить, Хакс не нашелся. А потому решил сменить тему.
— Если позволите… Могу ли я поинтересоваться, как продвигается задание Рена?
— Позволю, отчего нет, — вот теперь Сноук заметно напрягся. — Удача не улыбнулась ему в Татуине, и теперь его путь лежит в Трансильванию.
Хакс едва не сплюнул от разочарования. Несмотря на заверения князя, и на то, что притон анархов он и сам с удовольствием подорвал бы ко всем чертям, он не был уверен, что наводнение города психами с факелами не выйдет им боком каким-либо образом. Намечалось что-то дерьмовое, а тех, за кого Хакс привык прятаться от волн дерьма в такие бури, не было и не ожидалось.
— Но разве это не означает, что… Хм… — Хакс замялся, соображая, как деликатнее выразиться, чтобы не называть объект интереса Князя напрямую, — Он… Не спит?
— Чушь. Если бы он не спал, он не просидел бы тихо столько лет, не давая о себе знать. Должно быть, шабашиты подсуетились раньше и успели вывезти его.
— Но они могли его уничтожить? — говорить «выпить» Хакс не рискнул — не стоило слишком открыто давать понять, насколько всем вокруг очевидны князевы намерения. Даже если он сам не может не понимать, насколько.
— Значит, я должен получить точные свидетельства.
— Трансильвания — опасное место.
— Ну, если Рену достанет мозгов попросить помощи… Некоторое время назад некоторое количество тремер обосновались там. Отбили себе целый замок и образовали капеллу, и пока потуги шабаша от них избавиться на удивление не увенчались успехом.
Хакс не знал. А Рен знал о том, что происходит в мире, и того меньше. Сноук… Сноук был достаточно важен, ничего удивительного, что он был в курсе дел своего клана.
— Почему просто не сообщить ему?
— Армитаж, если дитя не в состоянии самостоятельно выбраться из ямы, сколько еще мне его вытаскивать? Сто лет? Двести? Или переживаешь за эту… Как ее… Так их таких десяток за цент можно набрать.
Сноук оскалился, блеснув клыками. Это можно было бы принять за заговорщическую улыбку, если бы Сноук все еще имел представление о нормальной мимике. Хакс понимающе усмехнулся и кивнул. Полвека назад он сделал бы это совершенно искренне и чувствуя при этом распирающий грудь душевный подъем. Ему было любопытно, где Сноук хоть раз видел хотя бы еще одну Фазму, не то, что десяток.
Юный амбициозный Армитаж, подающий надежды (в основном, самому себе), внезапно и трагически лишившийся сира, а с ней и положения в сложной вампирской иерархии, чуть не в рот был готов смотреть старому и влиятельному Сноуку, великодушно решившему взять его под свое сухощавое крыло в обмен на такую малость — гарантию верности. Юный амбициозный Армитаж лез из кожи вон, чтобы доказать свою полезность и едва сдерживал ярость от того, что оставался в тени родного дитя господина Сноука — просто по крови, ведь у Рена не было и десятой доли изворотливого Хаксова ума. Так он считал. Наверное, последние иллюзии развеялись, когда он, выполняя, казалось бы, не очень-то сложную задачу, угодил в засаду, а в ответ на просьбу о помощи услышал в своей голове сухой вкрадчивый шепот: «выживешь — и я тебя снова зауважаю. Немного». Соразмерно ли было наказание промаху Хакса, он до сих пор судить не брался. Рен тогда был последним, кого он хотел бы видеть — но именно он почему-то, недовольно кривясь, все же дотащил Хакса до убежища и предоставил спасительный стакан с кровью — довольно паршивой, но все-таки.
«Я тебя тоже ненавижу. Но…» — «Но его больше?» — «Именно». Этот разговор Хакс вспомнил, будто это было вчера, пока шел в свой кабинет и усаживался за монитор, освещавший кромешный мрак мертвенным голубым светом. Передать информацию Рену или Фазме Сноук запретил — похоже, даже риск сорвать всю операцию не перевешивал его желания как можно сильнее осложнять подчиненным жизнь. Может, думал, что если не получит в итоге того, что хочет, то хотя бы их страдания как-то скрасят его разочарование. Но о такой мелочи, как Митака он, похоже, даже и не задумался. Хакс пошарил в кармане пиджака, вынул пачку сигарет — почти полную, что, почему-то, не очень и радовало, и, закурив, принялся размышлять над текстом.