***
Выйдя на воздух, Фазма еще долго гадала, как так вышло, что прошлой ночью ей казалось, будто бы в лесу совершенно ничего не видно. Теперь она вполне ясно различала и чернеющие во мраке стволы деревьев, и марево ночного тумана — более того, капли лунного света, стекающие сквозь узкие щели меж перепутанных ветвей, поначалу едва не выжигали ей глаза. Наверное, дело было в… Как там это слово? В относительности. Точно. Потому что там, где они провели день, светиться было вообще нечему. Абсолютно. По крайней мере, солнечные лучи их не достали — тут Рей оказалась совершенно права. Ее саму Фазма тоже прекрасно различала — подружка Рена неспешно потягивалась, сцепив над головой руки, и улыбалась, подставляя скупому голубому свечению лицо. — Первый раз вписываюсь у медведя, — пробормотала Фазма, запустив руку в волосы и тут же ее отдернув — она отчаянно надеялась, что пальцы нащупали просто комок сухой травы, а не что-то гораздо худшее. — Повезло, что он стал меня слушать. Они в это время года не особенно гостеприимные, — сообщила Рей веско, так, что сразу было ясно — она знает, о чем говорит. — Неудивительно. Представь только — просыпаешься после целой зимы, голодная, шкура вся свалялась… — Звучит отстойно, — Фазма неуверенно потопталась на месте. Где-то в глубине леса заухал филин — или, может, сова. Фазма точно не знала, в чем разница. — Это ж прям как наш дед. Рей прыснула в кулак, а потом решительно протянула ей руку. Фазма на всякий случай снова за нее взялась — все-таки, теперь, когда глаза привыкли, путь перестал выглядеть таким уж ясным. А когда из приютившей их берлоги послышались звуки возни и сварливое ворчание, девушки ускорили шаг. — Слушай… — неуверенно начала Рей, — вот выйдем мы сейчас на дорогу. И… Что? Фазма резко встала, Рей дернулась и покачнулась. — Ну… Вернемся в тот городишко и будем ждать остальных? И не станем больше бухать? — А мы пешком к утру успеем? Фазма совершенно не любила такие вот вопросы, после которых простые и понятные вещи становились сложными и неопределенными. — И что ты предлагаешь? Рей уперла руки в бока, зачем-то приложила ко лбу ладонь, и для Фазмы так и осталось загадкой, что она надеялась высмотреть среди тесно жмущихся друг к другу черных стволов. — Ну… Раз уж начали, проверим, что там с этой деревней? — Зачем? Девушки помолчали некоторое время. Фазма слушала уханье сов, мерзейшие звуки, вроде как, издаваемые кузнечиками или какой-то еще подобной дрянью, посвист других ночных птиц, которые не совы. Какой-то комар позвенел у нее под ухом, но улетел на поиски кого-нибудь более съедобного раньше, чем она успела его прихлопнуть. В общем, Фазма услышала много всего, но не ответ на свой вопрос. Наконец, Рей, потоптавшись на месте, всплеснула руками. — Хотя бы машину найдем. Может, подбросит кто. И вообще, ты же воин Камарильи! Как же маскарад? — Я воин Камарильи в нашем городе, пташка. А тут — не моя компетенция. Или юрисдикция. Или… Ну, вот это дерьмо, короче. Фазма все же пошла вперед, вынуждая и Рей продолжить путь. Ей не очень-то нравилось, куда ведут рассуждения Рей, и она не имела ни малейшего желания ввязываться во что бы то ни было, но и топтание палой листвы посреди леса она не находила сколько-нибудь перспективной стратегией. — Ладно, — сказала она наконец, когда просветы меж деревьев начали становиться шире, — просто доберемся туда, а там… Может, хоть пожрем.***
Знакомый «фольксваген» обнаружился в рощице у самой деревни. На своих местах оставались и многочисленные камеры, и даже сумка с «охотничьим» мудреным хламом — двери не были заперты, так что Рей без труда смогла в этом убедиться. Все это настораживало, учитывая, что ни намека на присутствие хозяев машины поблизости не было. Рей прошлась по поляне, отметив, что место для парковки «съемочная группа» выбрала крайне странное. Она не могла понять, когда они были здесь последний раз — все запахи перебивала острая бензиновая вонь. Когда хмурая Фазма, видимо, пребывая в состоянии глубокой задумчивости, сунула в зубы мятую сигарету, Рей едва не впала в буйство от страха уже от одного этого зрелища. Фазма не успела даже сунуть руку в карман в поисках зажигалки, как пальцы Рей покрыла табачная крошка из разорванной сигареты. Фазма пару раз моргнула, принюхалась и прикрыла глаза. На лице ее читался запоздалый испуг, но вскоре она взяла себя в руки. Все колеса были проколоты. Рей стало обидно — в конце концов, она всего сутки назад заменила одно из них — и вот, вся работа псу под хвост. — Я хотела предложить угнать ее и свалить, — Фазма раздраженно пнула сдутую шину и огляделась, уперев руки в бока. — Без бензина и колес? По крайней мере, наш спор о том, можно ли так поступать с людьми, которые ничего плохого нам не сделали, отменяется. — Рей вытерла руки о свою майку и напряженно прислушалась. Подозрительная тишина опускалась на лес по мере того, как они приближались к человеческому жилью. Половинчатая луна глядела на них с грязно-синего неба будто бы с насмешливым любопытством. Низкие дома, сырые и почерневшие, что даже в темноте было неплохо видно, обступили их тесно и неожиданно, подобно городским мелким грабителям, стоило только войти в деревню. Рей подумалось, что места для съемок феерически глупых передач о мистике и впрямь лучше не придумаешь. Правда, вспомнив машину, она не могла отделаться от мысли, что черта с два теперь выйдет хоть один выпуск «охотников за неведомым». А еще ей так и не пришлось успокаивать деревенских собак, как она ожидала — лаять на них никто даже не попытался. У Рей было подозрение, что лаять попросту некому, и это настораживало. Фазма утянула ее в тень одного из домов с разбитой неасфальтированной дороги. Она молча указала кивком на загнанный в один из неогороженных дворов старый пикап. Рей протестующе замотала головой. Фазма устало закатила глаза. — Слушай, может здесь живут психи-каннибалы, которые жрут заезжих туристов? — И как это нас ебет? Фазма приподняла бровь, всем своим видом давая понять, что с нетерпением ждет ответа на этот фундаментальный вопрос, достойный умов античных философов. Рей не была античным философом, так что вместо ответа смогла сочинить только другой вопрос. — А если здесь какие-то вампиры жрут вообще всех без разбора? — А это нас как ебет? Крошка, это проблемы той капеллы, куда поперлись парни, ты об этом не думала? Рей пожевала губы в поисках новых доводов. Вся ее натура требовала вмешаться и что-то сделать, но античным философом она все еще не была. Мнение Фазмы коренным образом отличалось от ее собственного, и у нее куда как лучше получалось отстаивать свою точку зрения. — Ну, может, хоть попробуем выяснить, что с ними случилось? Рассохшиеся ставни заскрипели прежде, чем Фазма успела выдать новый железобетонный аргумент. Девушки разом обернулись, задрали головы, чтобы встретиться взглядами с двумя черными провалами. Небритый старик с выцветшими глазами целился в них из ружья. Фазма попятилась, заложив за голову руки. Рей последовала ее примеру, хотя подозревала, что подруга просто готовится к броску. Она судорожно смотрела по сторонам — оценивала, сколько свидетелей высунулось на шум. Сама Рей приметила только пару распахнувшихся темных окон. — Cine ești? — рявкнул старик. Рей начала подозревать, что разговоры — это, в принципе, не ее. — Слушай, папаш! У нас тачка заглохла на трассе, есть у вас тут телефон? — Фазма подошла к языковому барьеру, небрежно пнула и перемахнула через него. Метафорически. Гладкое вранье она сопроводила умеренной жестикуляцией, не забывая о ружье, и коротким кивком головы в ту сторону, куда уводила кривая дорога. Что из всего этого послужило катализатором подсознательного невербального понимания, сказать было сложно, но старик явно каким-то образом понял если не всю речь Фазмы, то по крайней мере, общую суть проблемы. С тяжелым вздохом он покачал головой, глядя на кого-то в окне дома напротив, опустил ружье, захлопнул ставни, а через несколько секунд дверь домика отворилась. Никакого явного приглашения не последовало, но девушки, немного выждав, переглянулись и вошли. Рей не слишком много знала о румынских деревнях, но засов, которым хибарка запиралась изнутри, произвел на нее впечатление. Пока она, топчась в сенях рядом с вжимающей голову в плечи, чтобы ненароком не удариться, Фазмой, гадала, все ли местные настолько друг другу не доверяют, или им просто повезло нарваться на первого деревенского параноика, старик вернулся, неся в руках что-то скомканное и серое. Фазма ткнула было пальцем в телефон, стоящий на облупившемся столике в углу, но этот жест хозяин дома проигнорировал, швырнув ей в руки нечто, оказавшееся пледом. Рей почувствовала, как поднявшаяся в воздухе пыль оседает на лицо, и закашлялась для вида. — Stai până dimineața, — проскрипел старик, погасил тусклый настенный светильник и удалился вглубь дома, захлопнув за собой дверь. Пыльный плед тут же отправился в угол, Фазма брезгливо отерла ладони о штаны. — Кому ты собиралась звонить? — прошептала Рей, обхватывая себя руками. Она сделала осторожный шаг, и половицы под ее ногами жалобно заскрипели. — Никому. Просто держусь в рамках легенды, — ответила Фазма, осторожно усаживаясь на низенькую скамью. — И что мы будем делать?.. — Дождемся, пока дед уснет, угоним сраную тачку и свалим, а потом дождемся остальных и нихренашеньки им не расскажем, потому что у девочек должны быть свои секреты. — У нас на все про все час, иначе до рассвета не успеем вернуться на место. — Если старый не уснет за это время, придется его сожрать. Что ты на меня так смотришь, хочешь заряд дроби в задницу? Рей только покачала головой. Она даже и не надеялась придумать сколько-нибудь убедительную проповедь о ценности жизни смертных и важность морали в их положении — учитывая, в каком плачевном состоянии было ее красноречие. Но времени на это у нее не оказалось в любом случае. Сначала был неясный гул, похожий на шум горного водопада. Пока девушки смотрели друг на друга, мрачнея с каждой секундой, он распался на брызги отдельных звуков — визгливые выкрики, грубый смех, похожий на собачий лай; нечто, что кроме лая быть ничем не могло. Рей припала к двери, вслушиваясь. Вскоре раздались звуки, которые ни с чем нельзя было спутать — удары по дереву чем-то тяжелым и твердым, сопровождавшиеся все тем же не то пьяным, не то безумным гомоном. Когда дверь, за которой были они, содрогнулась в первый раз, Фазма стрелой умчалась вглубь дома. Рей наблюдала, как старое дерево неизбежно проигрывает схватку со ржавым ломом; жалобный скрип разлетающихся в мелкую щепу досок потонул в первых воплях боли и ужаса с улицы. Рей вырастила когти к тому моменту, как в сени ввалился худощавый бледный парень с грязными волосами, падающими на лихорадочно блестящие глаза, но пустить их в ход она уже не успела — грохот выстрела сотряс хлипкие стены, и вторженец согнулся вдвое, хватаясь за развороченный живот. Не дав ему опомниться, Рей вцепилась в его спутанную гриву и с силой впечатала колено в его лицо. Фазма опустила приклад на его шею, и раздался влажный хруст. А после вампир — это стало очевидно для Рей, едва запах его крови ударил ей в нос — осыпался прахом на серые выцветшие половицы. — А старый… — По-моему, его удар хватил. Или отключился. Ему же лучше, — Фазма передернула плечами, удобнее перехватывая ружье. Теперь было очевидно — большинство жителей уже давно покинули деревню. Было неудивительно, что они увидели всего одну машину. Вероятно, та просто была не на ходу. Теперь она полыхала, как, впрочем, и дом, во дворе которого она стояла. Рей неосознанно зашипела, Фазму передернуло. Но никого из членов банды пламя нисколько не смущало. Они сами мало чем отличались от хаотической стихии — шумные, яростные, беспорядочные. Двое рвали зубами шею какого-то парня. Один обернулся, медленно размазал кровь по лицу ладонью. Он словно бы желал убедиться, что упавший в пыль старик в дымящихся лохмотьях действительно видит, что происходит с его товарищем. Рей с рыком бросилась вперед, сама до конца не понимая, зачем — потому что хотела прекратить жестокую расправу, или все же потеряла контроль над собой и испытывала необходимость разорвать на части хоть кого-то, или понимала, что прятаться или бежать некуда. Она услышала еще два выстрела — и даже задумалась о том, сколько у Фазмы патронов. На другом конце деревни ночь прорезали женские крики. Второй вампир допил парня, но почему-то не спешил отбросить в сторону, судорожно впиваясь в его шею то с одной стороны, то с другой, будто не мог поверить, что ничего больше не осталось. Рей он показался знакомым. Однако прежде, чем она рассмотрела его, ее сбили с ног. Ненадолго — она быстро поднялась, уже на все четыре лапы — и одним рывком повалила наглеца, что бросил ей вызов, наземь. В бедро вонзилось что-то острое, но она уже вцепилась в запястье руки, что пыталась ударить ее по голове, сжала челюсти и почувствовала, как сломались кости под ее зубами. Она отскочила. Их было двое — один раздраженно тряс переломанной рукой, второй размахивался топором, целясь Рей в голову. Она услышала еще выстрелы — может, два или три, с последним вампир заорал и выронил топор. Похоже, Фазма отстрелила ему кисть руки, а может, даже обе. Пока он не успел опомниться, Рей бросилась на того, кому сломала кости, и перекусила его шею. Ей тут же захотелось отплеваться от пепла, налипшего на язык. Коротко обернувшись, она увидела, что Фазму теснят еще двое, однако в помощи она не нуждалась — одного быстро обезоружила, вырвав из его рук лом и тут же передавила им его горло. Похоже, не так плохи были ее дела, а потому Рей вернулась к своим проблемам, которые теперь представляли собой двое вампиров, спрыгнувших с крыши прямо за ее спиной. Крыша горела — но у Рей не было времени задуматься о том, что они прыгали едва ли не сквозь пламя и не… Впрочем, она не взялась бы утверждать, что они не сумасшедшие. То, что они вытворяли, то, какой первобытный голод горел в глазах каждого из них… Тот, кому Фазма отстрелила руки, вообще на человека походил слабо — глаза его были почти сплошь желтые, звериные. И руки, покрытые не столько волосами, сколько бурым мехом. Не он сейчас был ее проблемой — она металась, не давая двоим, один из которых был вооружен длинным ножом, а второй — обломком трубы, себя окружить. Рей припала к земле — неожиданно, внезапно, и тот, что с трубой, споткнулся, завалился вперед — удачно, с точки зрения Рей, угодив грудью на острие ножа своего соратника. Он выругался, и оттолкнул от себя сбитого с толку товарища вместе с его ножом, обернулся, скаля на Рей свои клыки. Она рванула его зубами за ногу, опрокидывая наземь. На голову ему опустился топор, раскалывая череп надвое. Фазма подоспела. Рей, не теряя времени, бросилась на второго длинным прыжком, игнорируя его выставленный вперед нож. Почему ее лапы так и не ударили его в грудь, она не поняла — голову пронзила острая боль, в ушах зазвенело, на миг пропали все звуки — крики, треск огня, смешанная речь, в которой ей чудились иногда знакомые слова… Рей врезалась в бревенчатую стену и упала. Первое, что она уловила, когда слух вновь вернулся, — извергаемый хриплым, срывающимся голосом поток отборной ругани. Фазма. Рей приподнялась на руках, подняла голову — перед глазами все расплывалось, пламя ревело уже будто прямо внутри головы, а не за десяток шагов. Подкрепление? Фазму держали двое, пока третий пытался вколотить ей в грудь кусок доски, должно быть, вырванной из какой-то двери. Рей встала, пошатываясь, и сделала шаг вперед — ничего, у нее есть по меньшей мере пять метров, чтобы вернуть себе чувство равновесия, и тогда… Поле зрения перекрыла расплывающаяся в пляске тени и огня широкая фигура. Сознание Рей сорвалось и ускользнуло, едва она уцепилась взглядом за желтые глаза и оскаленные клыки.***
Рей плохо помнила, как их сунули в один из внедорожников. Всего их было два, насколько она могла судить, но судить ей было сложно. Они спускались вниз с горы, машину то и дело подбрасывало на неровной дороге, и каждый раз, когда это происходило, пронзенную грудь кололо болью. Когда машину занесло в очередной раз, Фазма завалилась на Рей плечом. Неестественно вывернутым — ей повредили сустав, но ничего она с этим сделать не могла, потому что была обездвижена. Зачем-то им обеим ко всему связали руки бельевой веревкой. Фазма сползла еще ниже, уронив голову на плечо Рей; ткань рубашки вымокла в крови, которая сочилась из ее разбитого виска. Рей до дрожи раздражал непрекращающийся гомон. Ей казалось, что сидящий рядом с Фазмой вампир — тот самый, звероподобный, и милостью ее подруги пока безрукий — орет под самое ухо, обмениваясь репликами на странной смеси английского и румынского с тем, кто вел машину. Они то и дело разражались хохотом. Худой парнишка на пассажирском сидении молчал. Когда он обернулся, уставившись на Рей совершенно пустым, бессмысленным взглядом, Рей его узнала. Всего сутки назад он тоже ехал с ними в одной машине и перебирал медные трубки и проволоку. Теперь все его лицо было покрыто запекшейся кровью, челюсть отвисла, и он так и не закрыл рот, пока таращился на нее. А Рей даже не могла на него прикрикнуть. На сочувствие его явно незавидной судьбе у нее пока не было сил — потом наверняка появятся, если они, конечно, проживут дольше часа. «Никакого геройства, ладно?» — укорил ее внутренний голос, подозрительно напоминавший голос Баронессы. «Это не геройство, это какая-то лажа», — мрачно подумала Рей в ответ на это. Она уронила голову на макушку Фазмы и почувствовала, как что-то влажное скользнуло по щеке, упав на некогда светлые мягкие волосы подруги, теперь слипшиеся и вымокшие в крови. Машины свернули с трассы на гравийную дорогу и встали у металлических ворот. Водитель вышел, распахнул створки, но за руль не вернулся — за шиворот выволок из машины Дика, который, впрочем, не сопротивлялся, позволяя толкать и пихать его в любую сторону. Рей и Фазма сопротивляться не могли, даже если бы захотели. Идти они не могли тоже, а потому двое вампиров закинули их на плечи, как носят обычно овец. Они пришли к низкому серому зданию с заколоченными окнами. Рей отстраненно скользила взглядом по мощеным дорожкам — большинство каменных плиток раскололось; каменный фонтан треснул и явно давным-давно не работал, клумбы поросли дикими кустами, едва успевшими покрыться молодой листвой. Должно быть, это был заброшенный санаторий. Внутри царил беспорядок — разбитая мебель, бетонная пыль и сухие листья, шелестевшие под ногами странно притихших пленителей. Здесь тоже были вампиры, и они провожали их процессию любопытными голодными взглядами. В подвале беспорядка не было. Здесь даже стены, судя по всему, красили не так давно — в темно-красный, насколько можно было судить. Освещали подвал факелы, прикрепленные к стенам. Рей увидела вполне приличный серый диван, пару кресел… Когда ее бросили на пол, в поле ее зрения остался только серый потолок. — Что это вы такое притащили? Английский. Их привели… Принесли к главному? Он родом не отсюда? Рей не видела говорившего, но могла точно сказать, что с голосом что-то не так — странно-бесцветный, будто кто-то пытается говорить через толстое стекло. Она обратила внимание на дрожащую тень на стене — ее очертания текли и менялись из-за подвижного света пламени, но это было не все. Что-то с ней было в куда большей степени не так, чем с голосом. — Камарильские шлюхи, Господин. — Две? Не похожи они на этих, из капеллы. — А кто еще мог бы туда сунуться? Послышался звук удара. — Будешь еще отвечать вопросом на вопрос? Должно быть, вампир так проникся, что не ответил вовсе ничего. Рей услышала, как заскрипело кресло. — Пусть сами расскажут. Сразу же за влажным звуком, с которым обломок доски вышел из грудной клетки Фазмы, последовало ее бурное возмущение. Никто не торопился ее утихомирить, так что Рей слушала ругань, пока из ее груди извлекали нечто, напоминавшее ножку стола. Развязывать их не стали, но, пошевелив запястьями, Рей поняла, что скорее порежет себе руки, чем разорвет впившиеся в кожу путы. Ее рывком подняли на ноги, поставив рядом с Фазмой. Та передернула плечом, но только вывихнула сустав еще больше. Она затихла, когда ее взгляд наконец сфокусировался на том, кто сидел в кресле. Рей тоже на него смотрела, ощущая нечто среднее между ужасом и отвращением. Сначала она подумала, что лидер этого сброда не в себе, а потому напялил на голову маску, сделанную из козлиного черепа. Однако круглые желтые глаза с вертикальным зрачком были посажены не настолько глубоко, как должны были бы в таком случае. Это было его лицо. Рей еще не успела как следует уложить это в своей голове, когда опустила взгляд на суставчатые руки. Вампир сцепил тонкие пальцы, устроив на них то, что считалось у него за подбородок. Еще одна его ладонь покоилась на подлокотнике кресла. А еще одна — расправляла складки черного мешковатого балахона, в который это вытянутое, чрезмерно костлявое существо было одето. Рей нервно сглотнула. Во рту у нее пересохло. — Вот дерьмо, — выразила Фазма их общую мысль, за что получила удар по спине от того самого, здорового и волосатого. Рей бросила короткий взгляд на его руки и не сдержала злорадного смешка. Крошечные, недоразвитые кисти пока больше напоминали дохлых ссохшихся пауков, чем мужские ладони. Ситуация, как ни глянь, была настолько плоха, что запрещать себе смех уже не было никакого смысла. — И так, верно ли полагают мои люди — леди явились представлять интересы Камарильи? Рей так и не поняла, где у вампира рот. По крайней мере, это объясняло его странно приглушенный голос. — Неа, — уверенно заявила Фазма прежде, чем Рей успела открыть рот, — мы от нее ноги делали, вообще, э… Господин… Как вас… — Как интересно, — костяная маска на хрупкой цыплячьей шее наклонилась вперед. Розоватые веки прикрыли глаза — оно, черт возьми, щурилось. — Вас… Разыскивают? — А то как же, — Фазма по-турецки села на пол, отбросила с глаз слипшиеся от крови волосы. Рей пыталась понять, как читать выражение лица, если вместо кожи и мышц на нем одна гладкая белая кость, и пришла к выводу, что — никак. — Я у шерифа на подхвате была. — вещала Фазма. Заметив, как вампиры обступили ее, она поспешно добавила: — Недолго, на испытательном сроке. Так вот, на очередном собрании серьезных шишек… Они там решали, где бы взять бабла побольше, чтоб, значится, не очень жопы-то напрягать, понимаете? Ну, один малк возьми и ляпни: «а давайте свои почки продавать, мы ж ими все равно не пользуемся!» Рей спрятала усмешку, опустив голову. Чудовище в кресле затряслось, закашлялось, запрокинув голову. Волосатый же недоуменно переглядывался с товарищами, пока наконец не спросил тихо и неуверенно: — А правда, почему бы не… — Заткнись. Просто заткнись, — оборвал его главный, положив ладонь на то место, где у людей и вампиров полагается быть лбу, и устало покачав головой. — Продолжайте, кхм… Леди. — Ну, меня тогда тоже на ржач пробило. Я случайно проглотила жвачку и заблевала кровью весь сраный ковер и князевы туфли. В общем, в Камарилью ни ногой. За мою голову награду дают. Костелицый в очередной раз закашлялся — называть это смехом Рей никак не могла, а потом вперился цепким, как лесной клещ, взглядом уже в нее. — А ты что скажешь? — А я вообще не знаю, о чем речь. Слышала, то есть, но, знаете, мой сир говорил обычно «это все дерьмо для полных придурков, не связывайся». Ну, я и не связывалась — эти ссыкуны за город ведь ни ногой, вроде как. — О, дитя леса! А оборотни? — А что они? Я одному как-то башку оторвала, так не совались больше. Костелицый снова сощурился — и это было единственное, по чему Рей могла попытаться определить, что он думает. Поверил ли хоть единому слову? Рей понятия не имела. — Ну, вот мы и состыковались. Вместе — оно ведь лучше, а? — добавила Фазма, громко шмыгнув носом. — Верно подмечено, — прошелестел костелицый, откидываясь на спинку кресла и задумчиво склонив голову к плечу.