Проверка концепции
13 мая 2021 г. в 09:37
Двадцатишестилетний Дин не умеет ожидать смерти. Он, конечно, не планирует умирать, но даже с учётом последних событий, произошедших перед отъездом Сэма накануне утром, это всё ещё кажется вполне возможной перспективой. Он чувствует, как где-то внутри него зарождается зуд, который он никак не может унять.
— Эй, — говорит Дин Джеку, который снова сидит со своим компьютером за кухонным столом, внимательно наблюдая за видео с дорожных камер по причинам, о которых Дин не может заставить себя спросить. — Я знаю, что мы в глуши, но, кроме бара, в который мы ходили, чем ещё здесь можно заняться?
Джек тупо смотрит на него, едва заметно наклонив голову.
— Я не думаю, что поблизости есть какие-нибудь дела, — говорит он.
Дин закатывает глаза.
— Я говорю не об охоте. Я имею в виду, ну, что вы делаете, просто чтобы развлечься? Выпустить пар?
Джек, кажется, озадачен вопросом, его брови сводятся вместе.
— Дину нравится стрелять в тире, — неуверенно говорит он, как будто осознавая, что это, возможно, неверный ответ на поставленный вопрос. — Или мы иногда ездим на машине?
Дин вздыхает.
— Да. Ладно. Оба варианта хороши, но я имею в виду что-то… Не знаю, вы, парни, когда-нибудь ходите куда-то просто поужинать или, например, в походы или что-то в этом роде?
Джек на мгновение задумывается.
— Это всё ещё считается походом, если мы выслеживаем что-то?
— Забей, — Дин достаёт телефон Каса, вводит дату своего дня рождения и тыкает на маленькую иконку браузера. Он должен признать, что эта штука вызывает странное привыкание. — Ладно, посмотрим… Исторические памятники, самый большой в мире моток бечёвки… Боже, мы действительно в глуши, да?
Дин не находит ничего толкового по запросу «чем заняться в Лебаноне, Канзас» в Google и расширяет поиск по всему Канзасу. Есть пара пивоварен, которые он берёт на заметку, но он не уверен, что Касу и Джеку понравится идея зависать в пивоварне, болтая с местными, которые, кажется, всегда ошиваются в подобных местах. На самом деле теперь, когда он думает об этом, это кажется вроде как грустным, что причина, по которой Дину нравятся пивоварни, — это разговоры с незнакомцами. Возможность не чувствовать себя одиноким. Блядь.
Игнорируя это неприятное осознание, Дин открывает одну из ссылок с советами для путешественников и чувствует, как улыбка зарождается в уголках его рта.
— Джек, — говорит он. — Ты когда-нибудь был в Уичито?
До Уичито добрых три часа езды, но что с того? Это первый аргумент Дина, но оказывается, что ему вообще не приходится спорить с Касом и Джеком. У него складывается впечатление, что не он один чувствует себя беспокойно, что эти два странных ангельских мужчины чувствуют себя бессильными в данный момент, желая хоть что-то сделать. Не то чтобы Дин мог занять их чем-то важным, он не может просто вытащить дело из ниоткуда, чтобы отвлечь их от тревожных мыслей, но он помнит, что делал, чтобы немного развлечь Сэмми, когда они были детьми.
Вот так, спустя почти четырнадцать лет (ну, относительно его возраста, по крайней мере) с того момента, как он был здесь в последний раз, Дин снова оказывается в зоопарке Седжвик в Уичито.
В первый раз, когда он был здесь, Сэмми было около восьми лет, а Дину около двенадцати, и он узнал, что тем летом по вторникам вход для детей был бесплатным. Рано утром они с Сэмом сбежали из мотеля и сели в автобус, водитель не взял с них денег, увидев щенячьи глазки Сэмми, и они провели в зоопарке весь день. Дину это понравилось больше, чем он хотел признавать, ему правда очень понравилось наблюдать за тем, в какое восхищение приходил Сэмми каждый раз, когда они видели новое животное, как он жаждал рассказать Дину всё, что знал о животных, потому что даже тогда он уже был чёртовой энциклопедией.
Дин захватил с собой два пакетика хлопьев для перекуса (потому что, на самом деле, они только их и ели последние три дня), а потом он нашёл настоящую пятидолларовую купюру, просто валявшуюся на асфальте рядом со входом в павильон с рептилиями. Он даже не подумал о том, чтобы сохранить эти деньги на потом, вместо этого они с Сэмми разделили хот-дог, мороженое и колу. Сэм настолько опьянел от сахара, что им в любом случае пришлось бы оставаться там весь день, прежде чем он смог бы спокойно высидеть весь обратный путь в автобусе.
Входить в зоопарк взрослым — ощущается совсем по-другому. Во-первых, цена за вход значительно выросла с 1993 года, а во-вторых, всё выглядит меньше. На мгновение, когда Дин расплачивается за билеты взломанной кредиткой, которую ему дал Сэм, он чувствует себя глупо из-за того, что вообще предложил устроить эту поездку. Но затем он смотрит на Джека, и по нему трудно сказать, но Дин почти уверен, что видит на лице парня восторг. В конце концов, этому ребёнку всё ещё три года.
Их спор, возникший ещё в машине, о том, какое животное самое крутое (Дин — львы или волки; Джек — гориллы; Кас — чёртовы тихоходки, которых, когда Кас объяснил, что это вообще такое, Дин отказался принимать во внимание), продолжается, когда они проходят через вход к первой экспозиции. Глаза Джека загораются, когда он видит пингвинов, и он немного подпрыгивает от восторга. Это чертовски мило.
Джек бросается к перилам, его дыхание затуманивает холодное стекло вольера, и Дин не может сдержать улыбку. Возможно, тело Джека и выглядит на все двадцать семь, но это так очевидно, что парню не хватает жизненного опыта.
Дин всегда очень любил детей. Просто до определённого возраста в них есть что-то милое и искреннее, но Дин знает, что они такие же люди со своими большими мыслями, чувствами и страхами. Многие взрослые, кажется, забывают об этом, и Дин думает, что, вероятно, именно поэтому детям он тоже нравится.
Джек до сих пор во многом такой. Не невинный, но милый и искренний. Это странно, но и вроде как приятно — находиться рядом с ним.
Дин бросает взгляд на Каса и видит, что тот тоже улыбается, наблюдая за Джеком. Его улыбка слабая, но нежная. Вместе они присоединяются к Джеку около вольера и наблюдают за тем, как пингвины резвятся и ныряют в воду. Джек, кажется, собирается остаться там навечно, широко раскрыв глаза и легко улыбаясь, наблюдая за птицами, поэтому Дин подталкивает его, напоминая, что им ещё нужно найти горилл.
Он немного сожалеет, что сделал это, когда следующей экспозицией оказывается террариум. Дин ничего не имеет против ящериц, но он не поклонник змей. Он не боится их, а если бы и боялся, никогда бы в этом не признался, но просто предпочитает держаться на расстоянии. В прошлый раз Дин пошёл вместе с Сэмом, но сейчас он решает, что Джек достаточно взрослый, чтобы справиться с этим самостоятельно, поэтому с притворным безразличием отходит в сторону.
— Вы, парни, идите, в таких местах всегда слишком влажно.
Кас бросает на него понимающий взгляд, и его губы слегка дёргаются.
— Думаю, я тоже останусь здесь. Иди, Джек.
Дин легко толкает локтем Каса в бок, когда Джек исчезает за дверями террариума.
— Тебе не обязательно оставаться со мной.
— Я знаю, — Кас одаривает его улыбкой. Он всё ещё выглядит усталым, но Дину приятно видеть, как он улыбается. — Но я вовсе не против.
Сейчас около полудня, воздух свежий, небо усеяно облаками. Дин любит такую погоду, когда он не потеет через все слои одежды, которые предпочитает носить. Он втягивает плечи в свою кожаную куртку, чувствуя себя защищённым в ней и в огромной фланелевой рубашке Сэма.
— Спасибо тебе, — внезапно говорит Кас.
Дин косится на него. Кас снова смотрит на него со всем этим необузданным напряжением. Это заставляет Дина чувствовать себя немного дико.
— Хм?
— За то, что предложил это. Мы не часто… Ну, я никогда не был способен дать Джеку нормальную жизнь, не говоря уже о человеческом детстве. Я не… Иногда я думаю, что это хорошо, что он не родился маленьким ребёнком, потому что каким бы отцом я ни был для него сейчас, с настоящим ребёнком я бы справился ещё хуже. Мы не часто можем найти время, чтобы… позволить ему испытать что-то. Конечно, он многое знает, но знать, что горилла существует, и видеть её на самом деле — это не одно и то же. Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что то, что я знаю теорию или механику каких-либо земных или человеческих вещей, не значит, что я действительно понимаю их значение, — Кас вздыхает. — Я существовал тысячелетиями, но по-настоящему жил только последние одиннадцать лет. Я не хочу этого для Джека.
Дин на мгновение задумывается, прежде чем ответить.
— Ему повезло, — Дин прочищает горло, отводя глаза от взгляда Каса. — Что у него есть ты, я имею в виду. Может, ты и не совсем типичный отец или что-то в этом роде, но ты его понимаешь. Мне кажется, что ты именно тот, кто ему нужен.
Когда Дин снова смотрит на лицо Каса, его выражение немного надломлено.
— Спасибо тебе, — повторяет Кас также надломленным голосом.
— Да. Хм. Не за что, — Дин смотрит на двери террариума. — Возможно, тебе стоит забрать своего ребёнка, иначе мы проторчим здесь до самого закрытия.
Кас издаёт звук похожий на смех и направляется внутрь, чтобы найти Джека. Пока его нет, Дин достаёт телефон, соображает, как включить камеру, и фотографирует себя на фоне террариума.
Он отправляет фото Сэмми, затем блокирует телефон и суёт его обратно в карман. Кас и Джек появляются мгновением позже, теперь Джек практически сияет и безостановочно болтает о ящерицах.
Они проводят день вот так, и это действительно чертовски мило. Дин теперь взрослый, и у него, по-видимому, есть безлимитная кредитка, поэтому, когда они подходят к одной из тележек с дорогущей едой, разбросанных тут и там, он останавливается, чтобы купить чурро для себя и Джека. Это грязно и вкусно, и есть что-то простое и восхитительное в слизывании смеси корицы и сахара с пальцев. Он видит, что Джек повторяет за ним, и от этого в груди разливается странное тепло.
Джек с огромным энтузиазмом встречает каждый новый вольер, так сильно напоминая Дину маленького Сэмми, что тот не может не рассмеяться, когда Джек начинает рассказывать ему абсолютно всё о пустынных зайцах.
Однако Дин выбрал зоопарк не только ради Джека. Он наблюдает и за Касом тоже, за нежностью на его лице, вызванной энтузиазмом Джека, за связью, которую он так очевидно чувствует с животными. Кас — тот, кто надолго останавливается у вольера с бизонами, а затем и с волками. Оба раза он в конце концов вздыхает и отстраняется, говоря, что они, кажется, в основном довольны.
— Современные зоопарки — лучшие из всех, что когда-либо были в истории человечества, — говорит Кас Дину, когда Джек бежит вперёд них, заметив знак, указывающий путь к человекообразным обезьянам. — Но это всё равно сложно. Конечно, они по крайней мере частично содействуют природоохранной деятельности, но… — Кас качает головой. — Клетка остаётся клеткой, когда понимаешь, что находишься в ней.
Дин не знает, что делать с этим заявлением или с покалыванием, которое оно вызывает у него в затылке, поэтому ничего не говорит.
Джек просто заворожен гориллами. Он садится, скрестив ноги, перед вольером и, похоже, не собирается двигаться в ближайшее время. Дин не может заставить себя возмущаться, тем более он вроде как понимает это. Приматы всегда немного нервировали его. Они крутые, и Дин точно не хотел бы встречаться ни с одной из этих горилл в рукопашном бою, но они слишком «человекоподобны», поэтому ему странно видеть их в клетках.
Когда Джек наконец соглашается двинуться дальше, они останавливаются в одном из ресторанов, чтобы пообедать. Дин берёт себе бургер и колу, потому что может, и Джек повторяет за ним, потому что, конечно же, он это делает. Кас ничего не ест, просто сидит, складывая одну из бумажных салфеток в маленькую лягушку. Дин может сказать, что мысли Каса возвращаются к беспорядку их жизни, может видеть, как всё в нём, кажется, становится тяжелее.
Кас больше ничего не говорил о ссоре, которая случилась между ним и старшим Дином, а Дин не спрашивал. Он хочет спросить, но Кас выглядел таким несчастным, когда признался в этом, что Дин просто не может заставить его снова говорить на эту тему.
Если и Дин, и его будущее «я» переживут следующие несколько дней, то Дин, возможно, снова его ударит.
Он быстро выводит их из ресторана, втихаря забирая со стола брошенную лягушку-салфетку и пряча её в карман.
Затем они видят львов, и Дин наслаждался всем, что они видели до этого, но именно львы пробуждают в нём что-то. Это просто… Это чувство похоже на то, что он испытывал на горе в Турции, это то же благоговение перед великолепием природы. В этих существах есть величие, которое пробуждает в Дине что-то первобытное, то эволюционное напряжение в его ДНК, которое помнит и трепет, и страх Сахары, этих хищников, совсем недавно ставших добычей. В своё время Дин не верил в Бога, не совсем, но он верил в это.
Он быстро смахивает слезу, и Кас снова достаточно милостив, чтобы притвориться, что не замечает этого.
Когда они добираются до слонов, Дин сразу же замечает перемену в Касе. Он настроен на энергию этого парня, как полицейский сканер, он почти слышит его гул, когда что-то в нём меняется.
Дин наблюдает, как Кас прислоняется к перилам, наклоняясь вперёд и слегка склонив голову набок.
— Кас? — тихо спрашивает Дин. Джек стоит по другую сторону от Каса, читая вывеску вместе с другими посетителями зоопарка.
Кас сначала не отвечает. Его брови сведены вместе, на лбу появились морщины. Его глаза широко раскрыты, немигающие и печальные, когда он смотрит вниз на гигантское животное, расхаживающее под ними. Дин тоже смотрит вниз и видит, что слон теперь направляется прямо к ним. Он останавливается у стены, поднимает хобот, вытягивая его навстречу Касу и издавая звук, который Дин может истолковать только как огорчённый рёв.
— Ох, о, нет, малышка, — бормочет Кас себе под нос, протягивая руку через перила. — Мне так жаль. Не я. Я не могу. Мне жаль.
Слон поднимает хобот в воздух, как будто пытается дотянуться до Каса. Глаза ангела слишком яркие.
— Кас? — снова говорит Дин, на этот раз мягче.
— Она кого-то потеряла, — говорит Кас, его хриплый голос полон эмоций. — Эм… лучшего друга, я думаю. Спутника жизни, но не пару. Просто… кого-то, кого она глубоко любила. Теперь её нет, и они не позволили ей сохранить кости. Она не знает, куда забрали её тело. А это очень важно для них.
— А, — говорит Дин, не зная, что на это ответить. Люди, стоящие рядом с ними, начинают пялиться и указывать на то, как слон всё ещё тянется к Касу. — Это очень печально, Кас. Мне жаль. Эм… Но ей что-то нужно от тебя?
Он не может поверить, что спрашивает ангела в отставке о желаниях слона, но эй, его жизнь чертовски безумна.
Кас закрывает глаза, и единственная слеза, блестя на солнце, стекает по его щеке. Дин не знает, что делать, он хочет стереть её, взять Каса за руки и поцеловать его, но не думает, что ему это позволено.
Дин нерешительно кладёт руку поверх руки Каса, лежащей на перилах. Кас открывает глаза, моргает, а затем выдавливает слабую, но благодарную улыбку. Он раздвигает пальцы, чтобы пальцы Дина могли скользнуть между ними, а затем они просто держатся за руки, как будто это вот так просто.
— Облегчить боль или вернуть её. Слоны, они, кажется, часто знают нас, ангелов, я имею в виду. Я не знаю, почему и как. Я полагаю, им доступны те же частоты, что помогают большинству животных чувствовать приближение бури, — Кас качает головой. Затем он что-то бормочет слону, слова, которых Дин не понимает.
— Эм, Кас, люди вроде как пялятся.
— Да, — говорит Кас. — Просто… дай мне минуту, — он сжимает руку Дина.
Спустя минуту или две, в течение которых Дин чувствует себя неловко, осознавая существование незнакомцев вокруг, слон, наконец, перестаёт тревожно топтаться у стены. Она опускает свой хобот, сворачивает его, издавая приглушённый трубный звук, прежде чем повернуться и пойти обратно к тому, что кажется логовом.
Кас выглядит печальным, но не совсем разбитым.
— Что ты сделал? — спрашивает Дин. — Ты же не использовал свою благодать, да?
— Хм? О, нет, мне не пришлось, — вздыхает Кас. — Я объяснил ей человеческие погребальные обычаи. Сказал, как почитаема она и её товарищи среди людей, и что с телом её подруги обращались бы с величайшей осторожностью. Ей нравятся её смотрители, поэтому было нетрудно объяснить, что они забрали тело из лучших побуждений, просто не зная её обычаев.
— Эм, это помогло?
— Думаю, да. Она нуждалась в успокоении.
Джек подпрыгивает с другой стороны от Каса, очевидно, не обратив никакого внимания на произошедшее.
— На вывеске написано, что в следующем павильоне есть кенгуру! — взволнованно говорит он, и Дин никогда не видел его таким молодым.
— Да, ладно, приятель, пошли.
Когда они снова начинают идти, Кас не отпускает руку Дина.
Они осматривают остальную часть зоопарка всего с одним незначительным инцидентом. Когда они останавливаются у «Детской фермы» рядом с выходом, которая включает в себя контактный зоопарк, все свободно бродящие домашние животные тянутся к Джеку и Касу. Джек в восторге от этого, на самом деле хихикая, когда несколько коров окружают его и лижут своими длинными языками. Кас выглядит одновременно довольным и смущённым, похлопывая козла по рогам и бормоча что-то на языке, который Дин не знает. Затем Кас, видимо, отсылает животных, потому что они неохотно отходят от него. Джек не предпринимает никаких попыток сделать то же самое, но, к счастью, посреди буднего дня вокруг всего несколько человек, и нет никаких экскурсий с толпами детей, чтобы засвидетельствовать странное знакомство животных с этими двумя мужчинами.
— Так что, ты можешь разговаривать со всеми животными? — спрашивает Дин, когда им удаётся оттащить Джека от его восхищённого стада.
Кас слегка улыбается ему. Они всё ещё держатся за руки. И Джек, похоже, вовсе не считает это странным. Это Канзас, так что Дин заметил, как некоторые редкие посетители бросали взгляды на них. Честно говоря, они и правда представляют из себя странную группу: Кас, похожий на помятого бухгалтера средних лет, держится за руки с мужчиной примерно вдвое моложе его, следуя за другим двадцати-с-чем-то-летним парнем, который носится вокруг, как гиперактивный ребенок.
Ну да ладно. Дина больше не заботит, как это выглядит со стороны.
— Более или менее. Хотят ли они меня выслушать — это другой вопрос.
Их последняя остановка — пасека, где Кас, кажется, очень рад увидеть пчёл в полёте. Дин не понимает этого, но ангел в восторге.
Чтобы выйти из зоопарка, им нужно пройти через сувенирный магазин, и, зайдя в него, Джек мгновенно пропадает среди товаров. Дин закатывает глаза, чувствуя определённую нежность к этому ребёнку, и Кас улыбается ему ещё ярче.
В магазине Дина поражает чувство ностальгии. Многое изменилось с 1993 года, но не магазин сувениров. Там всё ещё есть мягкие игрушки, украшения, большая прозрачная коробка с блестящими камешками, которые продаются на развес, дешёвые пластиковые игрушки в виде животных.
Дин немного задумчиво оглядывается по сторонам. У него никогда не было денег, чтобы покупать что-то в таких местах. Они с Сэмом часто находили способы, как бесплатно попасть в зоопарки, аквариумы, музеи, национальные парки или куда-то ещё, но никогда не могли позволить себе сувениры. Конечно, Дин иногда воровал мелочи для Сэмми. Это было так легко, особенно в те дни, стащить горсть блестящих камней или набить карман конфетами или что-то в этом роде.
Заметив полку с мягкими игрушками в виде животных, которых они только что видели в павильонах с обитателями Северной Америки, Дин подходит ближе и берёт плюшевого бизона. Он помнит, что восьмилетний Сэмми заинтересовался чем-то похожим, начитавшись до этого книг про прерии или что-то в этом роде. Дин не мог позволить себе купить эту игрушку для него, и Сэм, конечно, не просил и не жаловался, но хотел её. Сэмми хотел так много разных вещей, которых Дин никогда не мог ему дать.
Но, снова думает Дин, теперь он взрослый человек с волшебной кредиткой. Трудно сдержаться и не скупить весь магазин, просто потому, что он может. Но у него достаточно здравого смысла, чтобы контролировать свои порывы, поэтому, когда Джек возвращается с охапкой разноцветных игрушек и плюшевых животных, Дин твёрдо говорит ему:
— Выбери две. Остальные положи туда, где взял, — словно Джек действительно капризный ребёнок. Джек только хмурится, серьёзно обдумывая эту просьбу, и снова исчезает.
Дин поворачивается к Касу, качая головой.
— Ты действительно избаловал его донельзя, да?
Кас тоже слегка хмурится, его взгляд блуждает по полкам с плюшевыми животными.
— Разве дети не заслуживают того, чтобы их баловали?
Дин толком не может объяснить, почему эти слова что-то делают с ним. Почему они заставляют его крепче сжать ладонь Каса и придвинуться ближе, чтобы их плечи тоже соприкасались.
— Ну, да, иногда. Но они также должны научиться и сдержанности.
— Хм, — Кас трогает хобот плюшевого слона. — Наверное.
У Дина не было мягких игрушек с тех пор, как все они сгорели в огне, и он действительно не помнит их. Он помнит, что у Сэма был мишка какое-то время, когда он был совсем маленьким, которого потом в какой-то момент заменили собачкой. Он помнит, что Сэм сначала затёр её уши, а потом весь остальной мех, пока игрушка не стала тощей и немного грязной. Однажды, когда Сэму было, может быть, четыре или пять, и Дин не мог заставить его перестать жаловаться на что-то — на еду в закусочных или мотельные кровати или что-то ещё, — их отец повернулся к Сэму, сидящему на заднем сидении, вырвал из его рук эту собаку и выбросил её из окна на обочину шоссе. Сэмми замолчал, и было ещё хуже, гораздо хуже, видеть, как его маленькое тельце сотрясалось от беззвучных рыданий. Дин перебрался к нему на заднее сиденье, пока машина всё ещё продолжала мчаться по шоссе, и Сэм плакал, пока в конце концов не заснул, положив голову на колени Дина.
Единственным переходным объектом Дина был обрез, который он держал под подушкой.
Джек возвращается к ним, на этот раз держа в руках только плюшевую гиену и красный шарик из пластика, загорающийся при подкидывании.
— Вы ничего не выбрали? — спрашивает он, и в его голосе звучит глубокое разочарование в них обоих.
— Выбрали. Я возьму это для Сэма, — Дин показывает бизона. Поддавшись импульсу, он протягивает руку и берёт с полки слона. — И Кас возьмёт вот это.
Кас снова улыбается ему, и Дин чувствует, хоть это абсурдно и преувеличено, что он мог бы жить только за счёт этих улыбок.
Кас поднимает одного из плюшевых львов и бросает его Дину.
— Тогда мы возьмём его для тебя.
— Хорошо, ладно, отлично, мы все себе что-то выбрали. Давайте заплатим и двинемся обратно.
— Стойте, — говорит Джек. — Нужно что-то взять для Дина. Я имею в виду, ну, для другого Дина.
— Как насчёт змеи? — предлагает Дин.
Кас толкает его локтем.
— Дин…
— Хорошо, ладно, — повторяет Дин, закатывая глаза. — Джек, выбери что-нибудь сам.
Джек выбирает плюшевого медведя гризли, явно гордясь собой.
— Потому что он злой спросонья, — объясняет он. — Как медведь.
Дин фыркает, а Кас выглядит удивлённым. Они относят все свои сувениры на кассу, и Дин платит за них кругленькую сумму. Молодая девушка за кассой улыбается им и мягко поддразнивает Дина по поводу того, что он решил забрать домой весь этот зверинец.
— О, вы даже не представляете, поверьте, — отвечает ей Дин с усмешкой. — Это мы ещё сдерживались.
Девушка смеётся, упаковывая их покупки.
Они останавливаются поужинать в закусочной на полпути к дому. Только когда они садятся за стол, Дин вспоминает о том, что нужно проверить телефон. Он на самом деле умудрился забыть о своём идиотском старшем «я» на какое-то время, ну, или, по крайней мере, о нынешней ужасной ситуации с ним.
Сэм прислал ему два коротких сообщения. В первом сказано: «Нашёл его». Во втором: «Зоопарк? Подробности позже. Кризис миновал: P»
Дин думает, что это звучит обнадёживающее, и делится новостями с остальными. Джек, кажется, испытывает облегчение, услышав это, но лицо Каса снова становится пустым. Дин ненавидит это.
Поездка проходит без происшествий, в основном Джек задаёт Касу вопросы о некоторых животных, которых они видели, и Кас отвечает ему в эпических подробностях. Дин не вникает в суть и просто едет, прислушиваясь к звукам голосов, радуясь компании и не чувствуя необходимости участвовать в разговоре, чтобы быть его частью.
Когда они возвращаются, бункер кажется мрачным и каким-то пустым. К этому времени на улице уже стемнело, и Кас упоминает, что на маленькой поляне за бункером есть место для разведения костра. На кухне нет крекеров, но Джек предлагает свою шоколадную заначку, а Дин находит в кухонном шкафчике полпачки зефира вместе со смесью для горячего шоколада.
Дин показывает Джеку, как развести огонь, поэтому требуется какое-то время, чтобы он разгорелся, но потом они сидят втроём и жарят зефир, нанизанный на палочки, и Дин чувствует…
В груди у него зарождается тепло. Его ноги устали после целого дня хождения по зоопарку, и он не привык уставать от чего-то, что не связано с драками и преследованием. Кас и Джек странные, они оба немного инопланетные, честно говоря, но Дин уже так сильно привязался к ним обоим. Очевидно, что им понравилась поездка, и это заставляет Дина чувствовать себя полезным и довольным. Сидя там, разговаривая и смеясь, вдыхая запах костра, видя звёзды, расстилающиеся в ночном небе, Дин думает, что чувство в его груди — это счастье.
Он знает, что, вероятно, не сможет сохранить это в себе, и он хотел бы, чтобы и Сэм был здесь. Но в этот момент Дин просто позволяет себе чувствовать это, и это хорошо.
В конце концов Джеку становится скучно, и он возвращается в бункер, но Дин и Кас остаются снаружи, пока угасает огонь, молча смотря на созвездия над их головами.
— Спасибо тебе за этот день, — говорит Кас через какое-то время.
— Тебе не нужно продолжать благодарить меня, чувак, — Дин придвигается немного ближе к Касу на одеяле, которое он принёс. Их ноги почти соприкасаются. — Мне просто нужно было выбраться из бункера.
Кас вздыхает.
— Это была отличная идея.
— Ага. Я рад, что мы поехали.
— Я тоже.
Они снова молчат несколько минут.
— Эй, Кас?
— Мм?
— Старший «я» — идиот.
Кас издаёт звук, который может быть либо хриплым смехом, либо выражением несогласия. Дин не уверен.
— Это не так. Ты один из самых умных людей, которых я знаю.
— О, да брось. Я определённо не умён. Это у Сэма есть мозги. Я просто, знаешь, — Дин неопределённо машет рукой. — Пехота.
— Нет, — говорит Кас с абсолютной уверенностью в голосе. — Не говори так. Я наблюдал, как ты разрабатываешь стратегии, как ты делаешь самые трудные выборы, с которыми только может столкнуться человек, как ты заботишься о людях и руководишь ими. Ты восстанавливаешь машины с нуля. Ты способен проникнуть в самые охраняемые здания. Всё это говорит о твоих умственных способностях. А не только оценки в школе или умение зубрить. Ты эксперт в том, что делаешь. Пожалуйста, не пытайся говорить мне, что ты не умён.
Спорить с этим кажется бесполезным, поэтому Дин отступает.
— Ладно, неважно. В любом случае, я имел в виду, что старший «я» идиот по отношению к тебе.
Кас не отвечает на это, его голова запрокинута к звёздам, горло открыто. Дин наблюдает, как он сглатывает, и впивается ногтями в свои ладони, чтобы побороть непреодолимое желание наклониться и поцеловать впадинку на шее ангела.
— Я ненавижу… Ненавижу знать, что он тот, кем я стану, — голос Дина звучит очень тихо. — Я понимаю, что всё было не так… просто. Но он… у нас есть так много всего здесь. Я просто… Я хочу, — Дин моргает, глядя в небо. — Я хочу всё это и никогда не получу. Не так, как он. И зная, что есть «я», который может… иметь дом, и Сэма, и… и всех вас, но который даже не позволяет себе по-настоящему иметь это, быть счастливым, я просто… Это отстой. Это полный отстой — знать, что я никогда не выберусь из этого, что я даже не буду способен ценить то, что имею.
— Ты можешь иметь это, Дин, — лицо Каса мягкое, но его голубые глаза всё ещё такие же напряжённые в свете костра. — Сейчас ты здесь.
— Не всё, — говорит Дин. Он не говорит: «не тебя», но это подразумевается. Он почти уверен, что Кас слышит это. — И я всё ещё… Не знаю. Я могу умереть через два дня, так что…
Кас издаёт недовольный звук и внезапно поворачивается к Дину, обхватывая его лицо своими большими тёплыми ладонями.
— Пожалуйста, перестань говорит это, — говорит Кас, и в его голосе звучит боль. — Ты не умрёшь. Я не позволю тебе умереть.
Дин кладёт свою руку на одну из рук Каса, закрывая глаза и делая глубокий вдох. Он думает о том, чтобы надавить на него, он почти уверен, что Кас уступит. Он почти уверен, что Кас настолько мягок по отношению к Дину, к любой его версии, что это не займёт много времени. Он почти уверен, что если откроет рот и скажет: «Что ж, это могут быть мои последние несколько ночей на Земле. Ты не спросишь меня, чем бы я хотел заняться?», то сможет затащить Каса к себе в постель.
Кас хочет его. Может быть, только из-за старшего Дина, но, несмотря на это, его явно тянет к нему физически. Это так приятно, когда тебя хотят, наконец-то желают вот так, не только в сексуальном плане.
И в этом вся суть. В этом всё дело.
Дин тоже хочет Каса, хочет его так сильно, что не знает, как всё ещё функционирует, не имея возможности прикоснуться к нему должным образом, и это так, так заманчиво просто подтолкнуть его. Но секс… Дин думает, что, вероятно, это будет хорошо. Вполне вероятно, это будет умопомрачительно, учитывая, что Кас, скорее всего, знает его тело лучше самого Дина. Дин правда очень любит секс. Это весело. Это связь с другим человеком.
Просто весь его сексуальный опыт сводился к полезности. Что-то плохое случилось, когда Дину было тринадцать, но он не думает об этом. Он даже не может вспомнить, было ли это в конце лета или в начале осени, не может вспомнить, как оправился от этого, как пережил те пару дней до того, как вернулся отец и забрал их с Сэмом. У него осталось только смутное воспоминание, к которому он не возвращается. Он не возвращается и к воспоминаниям о более поздних годах, о скомканных купюрах, туалетах на заправках и случайных номерах в мотелях. Его смущают эти последние воспоминания, он всё ещё помнит то горячее покалывание стыда, то ощущение собственной никчёмности, приходившее после.
Иногда всё это всплывает, когда он спит с женщинами. Но Дин всегда просто отмахивается от этого. Это воспринималось не так, когда женщины хотели его только из-за его тела, внешности. Возможно, так не должно было быть, возможно, это просто часть его проблем, но тяжесть мужских взглядов всегда ощущалась для Дина по-другому.
Дин знает, что с Касом всё было бы не так. Он уже понял это. Но есть в нём какая-то часть, возможно, необоснованная, которая боится обнаружить, что желания Каса сводятся к сексу, что в конце концов окажется, что это всё, чего он хочет от Дина. Не то чтобы Дин правда верит в это, не совсем, но он боится проверять.
Это слишком приятно — чувствовать себя желанным как личность.
— Кас, просто… — Дин облизывает губы и старается взять себя в руки. — Просто не… не бросай его, ладно? Он не заслуживает тебя, но мне нужно знать, что у того, кем я стану, всё ещё есть шанс. Если до этого дойдёт… я знаю, что ты скажешь, но если до этого дойдёт, ты должен спасти его. Потому что я хочу знать, что моя жизнь, жизнь, которую я должен был прожить в своём времени, не совсем бессмысленна. Я хочу, чтобы у меня всё ещё был шанс быть здесь, любить тебя и… и всё остальное.
— Дин, — голос Каса низкий и хриплый. — Я хочу, чтобы ты знал, что ты любим. Сейчас, в будущем, всегда. Ты так любим. И ты достоин этой любви. Ты всегда этого заслуживал и всегда будешь. В том числе и моей любви.
Дин не может успокоить своё прерывистое дыхание и слёзы, текущие по лицу.
— Я люблю тебя, — шепчет он, крепко зажмурив глаза, потому что, в конце концов, он немного трус.
— А я люблю тебя, Дин, — пальцы Каса нежно стирают его слёзы.
— Он тоже. Ты же знаешь, да? — Дин открывает глаза. Кас так близко. И очень далеко. — Я догадываюсь, что он не говорит тебе этого, но он любит.
— Я знаю, — рот Каса немного дёргается, как будто он попытался печально улыбнуться, но не смог.
Дин шмыгает носом и делает глубокий вдох. Он чувствует себя немного невесомым. Это счастье и печаль, смешанные вместе, горько-сладкие и болезненные.
— Прости, что я сказал это первым, — бормочет он. — Наверное, тебе следовало услышать это от него.
На этот раз Кас улыбается, его руки всё ещё держат лицо Дина.
— Пожалуйста, не извиняйся. Мне было приятно это услышать.
— Да? Хорошо, — Дин смотрит на него и решает, что раз он уже начал это, то нужно идти до конца. — Ты такой красивый, Кас.
Кас издаёт удивлённый звук и, как будто он не планировал этого и вообще не думал об этом, целует Дина. Дин обнимает одной рукой ангела за шею, а другой хватается за его дурацкий плащ, и отвечает на поцелуй. Это не тот поцелуй, который ведёт к чему-то большему, но он приятный, медленный и совсем не связанный с сексом. Просто это легче, чем говорить.
Они проводят так некоторое время, нежно и чувственно целуясь под звёздами, пока огонь не гаснет.
Когда они наконец отрываются друг от друга, Кас прижимается своим лбом ко лбу Дина.
— Спасибо тебе, — говорит он. — Ты самое прекрасное существо, которое я когда-либо знал.
— Чувак, ты когда-нибудь встречал Бога? — спрашивает Дин, немного поддразнивая его.
Кас качает головой, их виски соприкасаются.
— Я не думаю, что мой Отец считается.
Дин смеётся над этим и немного отстраняется.
— Холодно, — неохотно говорит он. — Нам стоит пойти внутрь.
Дин заливает водой угли в кострище, пока Кас собирает одеяло и оставшийся зефир. Они возвращаются в бункер, убирают всё на место, выключают свет, и Дин направляется к спальням, и Кас следует за ним. Но Кас останавливается у двери в свою комнату и просто смотрит на Дина, ничего не говоря.
Дин сглатывает, всё ещё не уверенный в том, чего он на самом деле хочет.
— Эм, спокойной ночи, Кас.
— Спокойной ночи, Дин, — глаза Каса такие ярко-голубые. Они продолжают стоять, смотря друг на друга, секунды проходят.
Наконец Кас разрывает зрительный контакт, переводя взгляд на пол, и тихо говорит:
— Составить тебе компанию?
— Я…
— Я пойму, если тебе будет некомфортно, но если ты не возражаешь, я хотел бы присмотреть за тобой.
— Ох, эм, — Дин поднимает брови. — Ты хочешь посмотреть, как я сплю?
Кас выглядит слегка смущённым, как будто над ним уже смеялись по этому поводу раньше.
— Присмотреть, — поправляет он.
Дин не уверен, что понимает разницу, но его не особо интересует семантика.
— Хорошо.
Кас открывает дверь в свою комнату, и Дин следует за ним, его сердце бьётся сильнее. Он наблюдает за тем, как ангел снимает свой плащ, пиджак, галстук, а затем ботинки и носки. Здесь Дин впервые с детства спал в пижаме, бункер стал первым местом, где было достаточно безопасно для этого. Но сейчас он не хочет возвращаться за ней в свою комнату, поэтому раздевается до боксеров и футболки. Когда Кас бросает на него взгляд и видит это, он, кажется, воспринимает это как разрешение снять свои брюки и рубашку.
Кас в одних боксерах и майке — это слишком много для осмысления, поэтому Дин даже не пытается. Он просто ложится в кровать, и она пахнет ангелом.
Кас выключает свет и забирается к нему под одеяло. Наступает неловкое молчание. Дин думает, что ангел, скорее всего, может видеть в темноте, но сам он не может разглядеть больше, чем слабые очертания чего-либо.
Рука Каса находит его руку, и, шурша одеялами, Кас устраивается, сворачиваясь рядом с Дином, притягивая его в тепло своего тела. Дин поддаётся этому охотно — ох, как охотно, — и после краткого замешательства из-за запутавшихся конечностей он оказывается в объятиях Каса, уткнувшись лицом в изгиб шеи ангела.
Дин не уверен, что ему вообще это позволено, но думает, что это, возможно, самое лучшее, что с ним когда-либо случалось.
Он не может вспомнить, чтобы его когда-нибудь держали вот так. От этого ему просто хочется разрыдаться, просто чистые эмоции переполняют его. Вместо этого он медленно и тяжело выдыхает и обвивает руками спину Каса. Впервые за долгое время он чувствует себя в безопасности. В этот момент, который они создают вместе, в этот безумный временный сбой в его жизни Дин правда чувствует себя любимым.