◁ ☽ ◯ ☾ ▷
Ветер к вечеру стал холоднее, а палуба совсем опустела. В душную каюту идти не хотелось, поэтому девушка, облокотившись спиной о борт корабля с вытянутыми вдоль ступени ногами, сидела на лестнице, что вела на капитанский мостик. У штурвала стоял Штурмхонд, сосредоточенно смотря вперед. Рядом лежал потрёпанный блокнот, прижатый локтем. Селена пыталась порисовать или хотя бы сделать какие-нибудь наброски частей корабля, людей, но ветер мешал, сдувая листы. Они плывут уже четвертый день по направлению к Новому Зему. Или же нет... Старкова не имела ни малейшего понятия куда они плывут. Она даже не знала где север, а где юг и другие стороны света. Кругом только вода и небо, что сталкивались друг с другом на горизонте. Именно поэтому сероглазая восхищалась Штурмхондом и другими моряками, которые умеют ориентироваться в морских просторах. Себя же она ощущает совершенно дезориентированной в пространстве. Но теперь была еще одна проблема, которая решила объявиться именно в это время. Как говорится: «Ни раньше, ни позже». «ПЕРЕСТАНЬ ПОЖИРАТЬ ВЗГЛЯДОМ ТОГО РЫЖЕГО ПИРАТА», — усмехнулся голос в голове, который стал главным ее собеседником в этом путешествии. Она проигнорировала слова дракона, продолжив наблюдать за тем, как корсар управлял штурвалом. Творческие люди любят наблюдать за красотой этого мира, стараясь запомнить детали, атмосферу и собственные ощущения, чтобы потом перенести это красками на холст; словами в текста стихов, рассказов или песен; в музыку. Да и почему она вообще должна слушать в этом случае какого-то древнего ящера и отказывать себе в радости, понаблюдать за красивым мужчиной. Правильно, не должна. Девушке так и не удалось узнать от дракона, что означали сказанные им тогда слова про черное солнце и кровавую зарю. Он просто молчал и игнорировал этот вопрос. Зато на вопрос: «Почему ты решил вылезти именно сейчас?», он холодно ответил: «Потому что могу». Но Старкова была ему даже рада. Аспид древнее даже святых, поэтому у него можно узнать очень многое. Или же просто поговорить, когда не с кем. Теперь она не чувствовала себя настолько одинокой. Тяжелые шаги совсем заставили отвлечься от мыслей. Селена повернула голову, направляя все свое внимание к подошедшему. Рядом стояла шуханка, а на ее бедре прикреплен небольшого размера топор. — Можно? — спросила Тамара с полуулыбкой на лице, указывая на ступень ниже той, на которой сидела Старкова. — Конечно, — ответила гриш, кивнув головой и с ответной слабой улыбкой. Тамара села вытягивая одну ногу, а вторую согнула в колене, положив на нее кисть руки, которая теперь расслабленно свисала с колена. Когда золотые глаза шуханки встретились с болотно-зелеными глазами, капитан корабля кивнул ей. Старкова не заметила этого, прислушиваясь к шуму неспокойной воды, и смотря на серобрюхие тучи. Возможно, пойдет дождь, и палуба опустеет, а место у штурвала займет кто-нибудь другой. — Не мое дело, конечно, но мне надоели обсуждения гришей Дарклинга на счет вас двоих. — Может все ложь, а может и нет, — пожала плечами Селена, смотря на хмурое небо. — Никогда не интересовалась этими слухами. Но точно могу сказать, что между нами отношения куда более сложные и напряженные. — Понятно. Я не из тех, кто верит в сплетни, поэтому и спросила. Селена начала перебирать распушившиеся от времени края листов блокнота. Они приятно соскальзывали с подушечек пальцев и подхватывались вновь. Следующая волна ударилась о борт сильнее предыдущей, заставляя сердце сжаться в страхе. От страха Старкова уверует во всех святых и начнет им молиться, если начнется шторм, а потом, когда вернется в Ос Альту, зайдет в часовню, чтобы помолиться уже там. Что страх только не творит с людьми. — На чьей ты стороне? — тихо задала новый вопрос шуханка, рассматривая лицо равкианки. — Даже не знаю, что ответить, — усмехнулась она. Сомневалась. Она не знала безопасно ли ей говорить Тамаре правду. — Я подчиняюсь только Штурмхонду, поэтому мне нет никакой выгоды докладывать Дарклингу, — сказала Тамара, поднимая голову к небу и нахмурилась. Селена чуть повернув голову, смотрела на нее. Ей не понравилось то, как шуханка смотрит на небо. Но она была похожа на человека, которого не подкупить ни властью, ни деньгами, которого не запугать. Возможно, все люди Штурмхонда на этом китобое верны только ему. — Ни на чьей, — тихо выдохнула Селена, прикрывая глаза. — Будь моя воля, я бы тут вообще не была, а нежилась бы сейчас в постели или ванной в Малом Дворце. Снова волна с грохотом ударила о борт корабля, заставляя его качнуться в сторону. Старкова вздрогнула, вцепившись в край лестницы. Матросы засуетились после громкого голоса Толи, который приказал рифить паруса. — Страхи — как сорняки. Будут расти и забивать все остальное, если их не выполоть, — спокойно произнесла Тамара, поднимаясь с места. — Если бы их еще можно было выполоть, — буркнула себе под нос гриш, хватая блокнот и вставая с лестницы. Волны Истиноморя пенились, скрывались и поднимались вновь. Некоторые беспощадно били о корабль, когда остальные стремились дальше. Темная, почти черная вода пугала еще больше. Тьма такая удивительная — может быть пугающей, ужасающей, а может быть чарующей. Но какой бы не была тьма, она в любом случае манит к себе, чарует своей уродливо-пугающей красотой, заставляет любоваться собой. Селена любит наблюдать за тем, что периодически пугает ее. Любит шум горных рек, что бьются о камни, которые не перейти самостоятельно; спокойную гладь пруда, у которого практикуются эфириалы; тьму глубин Истиноморя. Вчера поздним вечером, когда команда Штурмхонда шумели на палубе, Селена лежала в своей каюте, слушая посторонние звуки. Где-то в глубине души надеялась на то, чтобы Александр зашел к ней, но думая об этом, каждый раз откидывала эту мысль. Позже слушала Аспида, ведь вопросов было много. Но как поняла позже, на некоторые из них ответы она лучше бы не знала. «СЕРДЦЕБИТЫ БЛИЗКИ К СЕРДЦУ МИРА ИЗ-ЗА ТОГО, ЧТО ЖИВЫЕ И ЕСТЬ ИХ СТИХИЯ. ОНИ ОЩУЩАЮТ ПУЛЬС МИРА ТАК ЖЕ ЧЕТКО, КАК И СВОЙ СОБСТВЕННЫЙ. УПРАВЛЯЮТ ЖИВОЙ МАТЕРИЕЙ, СЛЫШАТ ШУМ КРОВИ В ВЕНАХ. ОНИ СПОСОБНЫ ВНУШИТЬ, ИГРАТЬСЯ С РАЗУМОМ», — сказал дракон, искушая. Он каждый раз с восторгом рассказывал о чем-то жестоком и Селену пугало то, что ей нравилось слушать это, впитывать каждое сказанное им слово. «ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ РАЗУМ СЛАБ И С НИМ ТАК ВЕСЕЛО ИГРАТЬСЯ, ПОВЕРЬ МНЕ», — это рычание было таким искушающим. Душа животного и гриша навечно связаны, пока усилитель не будет разрушен. Память, сила, дух становятся едиными. Это ей говорили множество раз за все время обучения. — Прекрати, — тихо попросила Старкова, переворачиваясь на бок. «НЕТ. Я УСТАЛ СМОТРЕТЬ НА ТВОЮ БЕСПОМОЩНОСТЬ. ТЫ НЕ ИСПОЛЬЗУЕШЬ ТО, ЧТО ТЕБЕ ДАРОВАНО ЭТИМ МИРОМ», — раздраженно прорычал змей. Сероглазая закрыла глаза, чувствуя, как под ней на волнах качается корабль. — Потому что я боюсь... «ИМЕННО. В ЭТОМ ТВОЯ ПРОБЛЕМА. ПЕРЕСТАНЬ СТРАШИТЬСЯ СВОЕЙ СИЛЫ. НАУЧИСЬ ПОЛУЧАТЬ ОТ СТРАХА ПЕРЕД НЕИЗВЕСТНОСТЬЮ УДОВОЛЬСТВИЕ». Вот только как? Поднимаясь сейчас на капитанский мостик и смотря на бушующий океан, Селена прокручивала в голове слова дракона, пыталась понять, как можно пересилить себя. Боялся ли Александр своей силы в начале своего пути? Боялся ли мальчик, управляющий тьмой когда-то темноты? Любой сейчас, посмотрев на него, уверенно скажет: «Конечно же нет!». Она остановилась рядом с корсаром, который сосредоточено крутил штурвал и словно высматривал путь среди волн. Волна ударилась о борт, взмывая вверх и заливая палубу. — Скажи мне, пожалуйста, что будет не то, о чем я думаю, — указывая на паруса и заполненную моряками палубу, попросила девушка. Штурмхонд обворожительно ей улыбнулся, давая понять, что это то, чего она очень сильно не хотела. Видимо, сегодня на одного верующего станет больше и молиться будет не только святым, но и Джелю, ведь вода — это его стихия. — Я могу позже прийти к тебе в каюту и успокоить, — сказал юноша снова смотря вперед. Самодовольная ухмылка застыла на его губах. Теперь он снова был похож на лиса. — Ты насколько уверен в себе? — Я не уверен только в твоей верности Дарклингу. Шокированная этими словами, в голове начала складывать кусочки паззла. — Поэтому попросил Тамару уточнить это, — не вопрос — утверждение. Вновь улыбка стала ответом. Корсар нравился Селене своей хитростью, уверенностью и даже самодовольством. Было в нем что-то такое, что затмевало минусы. Она не сомневалась, что и против Морозова он что-нибудь задумал. И ей было до невозможного интересно что именно. Как раз из-за таких людей как Штурмхонд, Старкова никогда не относилась с пренебрежением к отказникам, никогда не считала себя лучше них только, просто потому что гриш. Она вспомнила как сидела у печи рядом с папой, слушая как в той трещит дерево, сгорая. Они часто так сидели, и он рассказывал ей что-нибудь, учил жизни, давал советы. И однажды на заданный ею вопрос, он ответил: — А гриши не люди? — спросил он и посмотрел на свою дочь, которая опустила взгляд. — Они те же люди и кроме сил их ничего не отличает от нас. В любом случае на той стороне мы все равны и смерть нам судья. Независимо от того гриш ты или простой человек, все мы станем частью Сердца Мира. Даже спустя столько лет Селена помнила его слова, следовала его советам. Он был самым важным человеком в ее жизни, был ее кумиром, был тем, кого она слушала всегда. Этот человек во многом повлиял на мировоззрение маленькой Старковой. Алина же этого застать не успела. Да и Солнечная Святая была маминой дочкой, а Селена же всегда была ближе к отцу и всегда выбирала его сторону.◁ ☽ ◯ ☾ ▷
Мотылек бился о тускло горящую лампу в противоположном углу в этом же свеча внутри, наверное, давным-давно перегорела, становясь никому ненужной. Насекомое целеустремленно ударялось и только стекло отдаляло его от самосожжения. Он [мотылек] летит на свет даже не осознавая, как опасен может быть этот самый свет. Тьма не всегда означает зло, а свет не всегда несет добро. Может быть, у Добра и у Зла — одно и тоже лицо. Всё зависит лишь от того, когда встречаются они на пути каждого из нас. — Что я здесь делаю? — аккуратно спросила молодая девушка в синем кафтане с серой вышивкой. — Заткнись, — отрезала Старкова, зажмуриваясь. Крайне сложно сосредоточиться, когда неугомонная девчонка, что находится сейчас вместе с Селеной в трюме постоянно задает вопросы. — Ты сказала идти за тобой и вот я здесь. Зачем? — не унималась шатенка, прожигая своими зелеными глазами. — Мне нужна помощь кое в чем. — В чем? — едко задала она очередной вопрос. Ее тон начинал раздражать, как и сам голос. — Я не обязана тебе говорить это, — с трудом сдерживая раздражение, сказала Селена, повернувшись к шквальной. — Обязана, потому что я не хочу торчать долго в этом вонючем месте. Мой кафтан весь провоняет! Парой шагов заклинательница сократила дистанцию между ними. Серые глаза сверкнули в полумраке не добрым огнем. Шатенка напряглась, кидая взгляд на тень под ногами гриша в черном кафтане. Серебряные детали казались золотыми, отражая свет масляных ламп, а тени плясали, следуя движению огня, когда корабль качался на волнах. Шторм закончился и это очень радовало Старкову. — Ты даже не представляешь, как у меня чешутся руки вырвать тебе твой дрянной язык и кинуть на съедение морским обитателям, — усмешка очертила линию губ, а черные крылья тени под ногами дрогнули от наслаждения. — Или ты думаешь, что я не способна это сделать? Я заставила одних типов отрезать себе языки. Вынудила их сделать это. Могу повторить, но уже на тебе. Китобой качало на волнах все еще беснующегося Истиноморя. Поэтому удерживать себя в руках было крайне трудно. В любой момент она могла сорваться из-за паники, страха и тревожных мыслей. Она сама не знала, что ожидать от себя в этой ситуации. Пыталась отвлечься, перевести свое внимание на что-то другое, чтобы не думать о морской бездне под кораблем, который вполне мог пойти на дно в случае катастрофы. Ангелина, а именно так звали гриша перед ней, попыталась рвануть вперед, но замерла, раскрыв рот, когда почувствовала хватку на своем сердце. — Я не наврежу тебе, обещаю, — спокойно сказала Старкова, в попытке успокоить девушку. Селена старалась сосредоточиться на зеленых глазах напротив, вглядывалась в тьму зрачков шквальной, в которых застыл страх. Оно и не удивительно, ведь Геля понятия не имела зачем она здесь и что с ней хотят сделать. Вонь китового жира только мешает сосредоточиться. А серовласая желает вкусить запретный плод, узнать, сможет ли внушить смерть собственными руками. Сила эфириалов заключается в манипулировании различными природными стихиям. Обычно они тренируются парами. Благодаря Назяленской, Селена знала, что шкавльные способны выпускать воздух из легких, заставляя противника задыхаться. Но может ли шквальной лишить воздуха самого себя? Открывает рот, чтобы сказать, но замирает, набрав в легкие воздух. Ее пронзает дрожь от понимания, что чуть не сделала. Это же безумие, все равно что прыгнуть, не видя под собой земли, в никуда, не успев еще осознать, что это и называется падением. Жестокость желаний, решимость переступить последнюю черту шокируют ее. Решиться на что-то, что было за пределами разумного. Она должна сама верить в правильность собственных действий, быть уверенной. Но в последнее время этой самой уверенности нет. — Не колеблясь отвечай на любые мои вопросы и выполняй любые действия, что бы я тебе не сказала, — быстро говорит Старкова, паникуя, мысленно переплетая собственные нити вокруг ее сознания. Зеленоглазая часто заморгала, хмуря брови. В ее взгляде растерянность. Селена же задыхалась от паники. Сердце ощутимо ударилось о ребра. Нет. Чем в этом случае она лучше Александра? Она никогда не желала быть тем, кто подчиняет. «ЖАЛКАЯ», — тихий голос в голове. Но понять чей он было невозможно. Да, она жалкая и понимала это. Было противно от самой себя. Бояться собственной силы! Это же смешно! Но отступать уже поздно. Девушка перед ней ждет. — Как ты ко мне относишься? — задала простой вопрос сероглазая, наблюдая за эмоциями шквальной. — Хорошо, но все же завидую тому, что у тебя есть: сила, внимание Дарклинга и скорее всего не только внимание, — ответила девушка, прикусывая нижнюю губу. Селена закатила глаза от последних слов гриша. «Было бы чему завидовать». Иногда ей хотелось быть простым корпориалом или кем-то из ордена эфериалов: проливной, шквальной или инферном. Наверное, все же проливной, чтобы тренироваться вместе с Зоей, манипулировании водой, носить синий кафтан с бледно-голубой вышивкой и ничем не выделяться из толпы, слиться среди синих шелков. Иногда хотелось быть просто эфериалом или сердцебитом, имени которой вряд ли запомнят. Но не суждено ей таковой быть пока живет этой жизнью, пока носит черный кафтан. Пока живы такие как Алина и Александр. — Ты хочешь следовать за Дарклингом? — вопрос, на который только смельчак или смертник ответит честно постороннему человеку. Короткое слово вылетело сразу как она приоткрыла губы и лишь через несколько секунд до нее уже доходит, что она сказала: — Нет. Губы на лице заклинательницы исказились в хитрой улыбке, а в зеленых глазах снова появился страх. — Не бойся, — повторила Селена, вновь заглядывая в глаза шквальной и так расслабилась, уже спокойно смотря в серые глаза Старковой. — Веди себя естественно и никому не говори о том, что здесь произошло. Если тебя спросят об этом Иван или Дарклинг, то скажи, что мы просто общались на счет того, как нам хочется в Малый Дворец, чтобы отдохнуть. Теперь иди. Шатенка, кивнув, вышла из трюма, впуская влажный соленый воздух. Старкова стояла спиной к двери и улыбалась от наслаждения. Она не станет отрицать то, что ей понравилось играться с чьим-то разумом. Нравилось осознавать, что человек может сделать все, что ты внушишь ему. Опасная, но такая увлекательная игра. Принуждение людей, подчинение их своей воле приводит к циничному отношению. А такое отношение разлагает всё, чего касается. Быть может, она никогда не будет сильнее Света Солнца и Тьмы, но это не значит, что она не может прятать тузы в рукава, чтобы в будущем воспользоваться ими. Как только Селена вышла из трюма, холодный воздух после шторма действовал отрезвляюще, возвращал в реальность. Дерево палубы и мачты потемнели, впитав в себя воду. После разыгравшейся непогоды все снаружи еще долго будет сырым. Вода, ударяясь о борт корабля, обрушивалась на палубу, утаскивая за собой какую-нибудь мелочь, поэтому различная мелочь, обрывки каких-то тканей и доски были разбросаны по всюду. Старкова вдохнув влажный, напитанный морской солью воздух, направилась в сторону кают, накинув на голову капюшон. Древняя сущность ее сил и дракона все теснее сплетались друг с другом. Кажется, она добровольно впустила тьму в свою душу и это была не та остаточная тьма, что сохранила для себя Дивия. Это было нечто схожее на Тенистый Каньон. Не замечала, как ее всё глубже и глубже засасывало в трясину, тянуло на самое дно — в бездну, где живут самые страшные сущности, — в пустоту, откуда нет выхода. И либо ты станешь одной из тех живущих во мраке тварью, либо борись, выживай и не дай крохотному огоньку внутри себя погаснуть. Демоны копились где-то там, в душе, раня когтями, пуская и питаясь кровью, напоминая о себе. Быть может боялась она вовсе не своих сил, а самой себя. Ведь все мы однажды становимся теми, кем боялись стать. Холод пробежался по телу и вызван он был вовсе не ветром. Сейчас она стояла на палубе совершенно одна, слушая Сердце Мира — то, как тихо плещется вода совсем успокоившись; как шепчет ветер, разгоняя тучи; как уже проглядывающие звезды мерцают в тишине. Но мир никогда не бывает спокоен, в душе каждого гнездится страх. Страх одиночества, страх темноты, которую разыгравшееся воображение заселяет собственными демонами. Страх, страх, страх. Жизнь идет в режиме террора, под дамокловым мечом. Преодолев палубу, а затем лестницу, и как только оказалась в небольшой каюте, скинула с себя кафтан. Одинокая лампа на столе тускло освещала пространство вокруг себя и чуть дальше стола. И тут она понимает, что никогда не ушла бы, оставив лампу гореть на столе. Начинает прислушиваться к звукам, улавливая помимо скрипа корабля и шума волн еще и равномерное биение чьего-то сердца. — Я слышу, как бьется твое сердце, — обратилась Старкова тому, кто скрывался в ночной тьме. Послышался смешок, а затем звук того, как ночной гость начал хлопать в ладоши. Он наконец дождался ее. Неизвестно сколько столь поздний гость сидел здесь, ожидая Старкову. Мужской силуэт тихо, почти бесшумно, плавной походкой вышел к свету. Теперь теплый свет лампы падал на него, освещая только левую сторону его тела. Вот только четкие границы света и тьмы ярко демонстрировали изменения на его лице. Волосы окрасились золотом благодаря огню или они такими и были. Селена ничего не делала все также стоя на одном месте. Ожидание чего-то большего заставило замереть и практически не дышать. — Недавно я сказал тебе, что тот принц, с которым ты дружила в детстве помнит тебя, — тихо сказал тот, кто вторгся в ее каюту. — Я скучал, Селена. Уголки глаз незаметно для нее наполнились слезами, которые катились по щекам после того, как она моргнула. — Если это шутка, то крайне несмешная, — настороженно предупредила Селена, с подозрением смотря на корсара. Он хмыкнул, опустив голову и прикрыв глаза. Языком провел по нижней губе, следом задевая ее верхними зубами. — Темная принцесса как всегда сомневается в по-настоящему искренних словах, — с досадой произнёс юноша, пальцами зарываясь в светлые волосы. «Темная принцесса». Только Ланцов называл ее так, хотя сколько раз она просила этого не делать, но тот на зло ей продолжал. Грудь сдавило, а слезы продолжали размывать и так плохо освещенного перед ней человека. — Николай, — тихо выдохнула Селена. Медленно подходила к нему, выпустив из ладони шар белого света, который взмыл вверх и застыл над Штурмхондом, нет, над Николаем. — Привет, — также тихо, как и она сказал Ланцов, смотря в удивленные серые глаза девушки, что блестели из-за слез. Старкова поддалась вперед, обнимая того, которого так долго ждала, который как клещ сидел в ее памяти и не желал забываться. Теперь были так безразличны планы Дарклинга, проблемы ее сестры и страх, преследующий уже долгое время. Николай молча обнимает девушку в ответ, да и сейчас большего не нужно.