Искупление

Чем виноватее сам перед своей, хотя бы и скрытой, совестью, тем охотнее и невольно ищешь вины других, и в особенности тех, перед которыми виноват. Лев Николаевич Толстой

       Была глубокая ночь, когда я истощенный и уставший возвращался в свою комнату. Водоворот принёс меня на задний двор, хоть я и думал о своей мягкой кровати и шелковых простынях.        В беседке заднего двора я услышал приглушённые голоса. Сильный ветер заглушал их и я не мог распознать, кому они принадлежали. Я подошёл ближе, желая утолить своё разгоревшееся любопытство. Каменная кладка под моими ботинками издавала звуки стукающих каблуков, но слава Шепфа, меня не было слышно.        Белокаменные колонны скрывали за собой пару: мужчину и женщину. Они сидели спиной ко мне, его рука обнимала плечи женщины. Я чувствовал энергию и знал, кто передо мной. — Так-так-так! — Я вышел из тени и со сложенными руками на груди весело улыбался. — И в том же месте, в тот же час. Ребекка, ты правда думаешь, что школа — безопасное место для ваших случек?  — Прикуси язык, Люцифер! — Зарычал Винчесто, а после поравнялся со мной.        Мужчина был ниже меня сантиметров на десять, его волосы едва доходили плеч, а чёрные, как угли глаза, буравили меня своим ненавистным взглядом. Я же пристально наблюдал за Ребеккой.        Спина была прямой, губы сомкнуты в тонкую линию, а глаза с вызовом смотрели на меня. Точно с таким же вызовом смотрела на меня и Вики.        Я не мог вспомнить ещё хоть одного момента в своей земной жизни, чтобы эта белокурая девушка смотрела на меня так дерзко. Вики, а вернее её многочисленные копии, даже самая настырная и непокорная всегда смотрели на меня с нежностью, любовью даже злостью. Но огня, действительно живого огня в глазах, не было ни у одной из них. Они были созданы, чтобы умереть. — Ты прошёл первое испытание. Мои поздравления. — Медленно, словно пантера перед прыжком протянула она. — Не хочешь сказать «спасибо»? — Я вздернул бровь и усмехнулся легкой растерянности на лице женщины. — Я спас твою дочь. — Но из-за тебя же это все и началось! — Она дернула головой так, что на шее отчетливо виднелась артерия. — Но ведь ты виновата в том, что она стала прототипом всех моих женщин. — Я не буду благодарить тебя за твою же глупость.        Сосуд внутри меня был переполнен злостью, я сделал шаг в сторону женщины, но тут же наткнулся на адмирона. Совсем забыл, о том, что он тут. — Тебе ли говорить о глупости, Ребекка. Ведь это ты позволила своей дочери быть марионеткой в руках Шепфа, это ты прячешься какую ночь на заднем дворе с Винчесто. Неужели в Цитадели нет укромного местечка? — Я усмехнулся и тряхнул плечами, будто бы они долгое время держали тяжёлый груз. — Вы узнали что-нибудь? Только давайте по существу. — Мы узнали, Люцифер. Что ты знаешь про Асмодея? — Забавный старикашка. — Вырвалось у меня и я пожал плечами. Брови женщины сместились к переносице. — А. Вы спрашиваете его историю и что он олицетворяет? — Да, мы спрашиваем это. — Раздражённый голос мужчины и тяжёлый вздох женщины вызвали у меня усмешку. Я смеялся над ним и не скрывал это. — Похоть, плотские желания, разврат. Секс…        Я бы продолжал и дальше, если бы Ребекка не вскрикнула и выставила свои ладони перед собой, заставляя меня замолчать. — Мы поняли, Люцифер! — У тебя же есть дочь, что ты смущаешься естественный вещей. — Намыть бы тебе рот с мылом, — прошипела она и расправила несуществующие складки на своём платье. — Обязательно предоставлю тебе такую возможность. В следующей жизни. Ах, да! Ее же больше не будет. — Ты хочешь узнать о втором испытании или нет? — - Вмешался Винчесто. Я кивнул, и тот заговорил. — Точно никто не знает, что будет происходить, но на втором испытании распорядителем будет Асмодей. — И когда будет это испытание? — Твои испытания будут проходить раз в две недели. Сегодня было первое испытание, а значит, что через две недели Асмодей придумает для тебя что-то посерьезней сегодняшних загадок. — И твою дочь опять будут окунать в воду? — Мой голос сочился сарказмом, но я не видел на лице женщины ни грамма сожаления и беспокойства. Кукла. Неживая и бесчувственная. — Неужели тебе нравится смотреть на это? — А что я могу сделать? Мне не нравится, что моя дочь стала заложницей, но во всем этом виноват лишь ты! -Ребекка, не надо. — Винчесто взял женщину за руку и отвел на несколько шагов. Подальше от меня. — Готовься, Люцифер. И ищи оставшиеся артефакты. Теперь ты знаешь, насколько важно собрать все.        Окружающие меня были в курсе всех событий. Ребекка и Винчесто — приближенные чины, имеющие доступ к важной для меня информации. Они, по понятным причинам, могут быть в курсе всех событий. Ости знала об испытании, потому что её отец был распорядителем, а Кайма — потому что её отец был «ведущим». Но помимо них, я больше чем уверен, о моем наказании знают больше ангелов и демонов. Знают. Я видел это в их лицах. Они не просто так стояли и смотрели весь сегодняшний спектакль. Они прекрасно понимали, что я буду там, что я — главный актер сие представления. Живущая внутри меня с самого рождения злость казалась сейчас выльется наружу. Мои уши побагровели, а глаза наполнились кровью. Меня трясло. Я устал. Устал от наказания, от чувства вины и безысходности. Устал от того, что не знаю, что ещё Шепфа удумал. Я устал от открытой агрессии и ругани. После того, как я увидел сегодня бездыханное тело Вики, мне почему-то резко захотелось спокойствия. Захотелось бросить все и сбежать. Но бежать было некуда. — Иди спать, Люцифер. — Винчесто похлопал меня по плечу и под руку с серафимом вышел из беседки.       Мне впервые захотелось послушаться.       Я уснул сразу же, как только моя голова тяжелым грузом упала на мягкие пуховые подушки. Шелк обнял меня своими нежными тканями и я утонул в царстве морфея. Проснувшись утром, я побрел в библиотеку Ада. Мне хотелось уединения и спокойствия. Хотя бы несколько часов, чтобы собраться с мыслями и придумать план, как достать оставшиеся артефакты. Все было так, как и я задумал. Первые двадцать минут, пока белокурая голова Вики Уокер не загородила мне свет от факела. Я посмотрел по сторонам и заметил небольшую группу ангелов и демонов, которые слушали очередные россказни Геральда. Я не учел, что у них могут быть здесь уроки. Что ж, Люцифер, ты сам виноват. — Мне нужно с тобой поговорить. — Начала она.       Я медленно поднял на нее глаза. Она предстала передо мной в нежно-розовом платье, плечи которого были оголенными, а подол доходил до щиколоток. Брови самопроизвольно поползли вверх. Казалось, что мое тело стало жить своей жизнью — сердце забилось сильнее, а уши, казалось, стали розоветь. Я быстро взял себя в руки. — О чем?       Сухо. Без какого-либо интереса. Так и должно быть. — О том, что произошло вчера. — Она села на соседнее кресло и обернулась корпусом в мою сторону. Я же снова раскрыл книгу, давая понять, что у меня есть дела поважнее. — Ты можешь со мной поговорить, нет? — Ты от меня не отстанешь? — Нет. — Твердо. Сухо. Упрямо. Почему она мне напоминает меня? Я тяжело вздохнул и отложил книгу. — Мне Мими рассказала о твоем наказании. Правда, я так и не поняла, какова моя роль во всем этом. — В её голосе можно было услышать нескрываемое презрение. Она ненавидела меня из-за случившегося. — Ты что-то наподобие разменной монеты. Если я прохожу испытание, ты живешь, нет — отправляешься прямым рейсом в Небытие. — Какого черта я вообще связана с тобой? — Ты — дочь серафима. Спроси у мамочки, как так вышло, что все мои жертвы были с твоим лицом и именем.       Вики застыла. Она открыла рот, а в глазах читалась смесь удивления и дикого ужаса. Она хотела что-то ещё спросить, но смогла выдавить из себя только: — Жертвы?       Мне не хотелось обсуждать с ней эту тему, но причину своей участи она имела право знать. Я выпрямился и положил книгу, что мирно покоилась на моих коленях, на рядом стоящую тумбу. Встал и подал руку девушке. Она с опаской на меня посмотрела, её голубые глаза с прищуром наблюдали за мной. Я усмехнулся. — Ты не станешь моей седьмой жертвой, Непризнанная. — Уши резали мои слова. Как раз-таки седьмой жертвой она и должна была стать. — Здесь много лишних ушей. — Геральд будет искать меня. — Она нахмурилась, словно раздумывая над тем, уйти ли с урока со мной или остаться. Но не прошло и минуты, моя горячая рука ощутила хрупкую прохладную ладонь Вики. — Только если ненадолго. — Пойдем.       Мы вышли в холл и остановились около одной из темных колонн, в точности таких же, как в школе Ангелов и Демонов, только изготовленных из темного камня. Девушка сложила руки на груди и я невольно бросил взгляд на её фигуру. Она, почувствовав мой взгляд на себе, сжалась, мечтая спрятаться где-нибудь от меня и моего взгляда. — Ты удивительно хорошенькая для Непризнанной. — Наказание, Люцифер. — Отрезвила меня Вики. Она все ещё ждала объяснений. — Наказание. Да. — Эхом отзывались мои слова, пока я подбирал нужные слова. — Так вышло, что я сделал кое-что плохое. Меня сослали на землю. Я прожил шесть жизней в разных временных промежутках. Вернувшись домой, я узнал, что мое искупление не закончено. Мне нужно будет пройти семь испытаний. — А какая моя роль во всем…- Она замялась, голос её стал тише, словно она осипла. — Этом? — Каждая прожитая моя жизнь на земле заканчивалась смертью девушки. Твоей копии. — Ах! Ох! — Она открывала и закрывала рот, не зная, что мне ответить. Она была удивлена, это очевидно.       Я умолчал о том, при каких обстоятельствах умирала каждая из копий Уокер. Умолчал о том, какие отношения связывали нас. — Ты помнишь, как ты умерла? — Спросил я её, когда молчание стало невыносимо тяжелым. — Помню только свет фар. Потом толчок и все. Словно душу вытрясли. — Она смотрела на меня. Искала на моем лице хоть один намек на шутку, но я не шутил. — Почему именно я?       Её губы затряслись. Глаза наполнились жидкостью и, смахивая тыльной стороной ладони, скатывающуюся слезу, она отвернулась от меня. Я чувствовал её энергию и чувствовал её страх. Боже, это так очевидно. Будь я на её месте, я бы уже давно прижал бы себя к колонне и выпотрошил. Но она не я. Она гордо подняла подбородок и повернулась ко мне. Дерзкий взгляд, говорящий мне о своей внутренней силе. Она словно говорила мне: «Я не позволю тебе, Люцифер, играть со мной». И почему-то мне хотелось ей поверить. Хотелось, чтобы она не позволила. — Что ты помнишь из земной жизни? — Нам же нельзя вспоминать прошлую жизнь. Хочешь, чтобы меня исключили? — Хочу. — Это было правдой. Внутри меня где-то затаилась надежда, что если она не будет жить в этих стенах, то Шепфа оставит её. Правда, шансы были катастрофически малы. — Но я никому не скажу. — Хочешь стать моим другом? — Она прищурилась. — Ты не просто так со мной разговариваешь. Тебе что-то от меня нужно?       Умна. Как мать. — Мне нужно, чтобы ты сказала про свою прошлую жизнь. Не обольщайся, Непризнанная.       Она фыркнула, а я усмехнулся. Она была забавной, когда хмурилась и ставила руки в боки. По её светлому лицу можно было заметить смятение. Она напряженно думала о своем прошлом, но, казалось, не могла ничего вспомнить. — Я не помню больше ничего, Люцифер. Я была обычной девушкой — жила в не столь богатом доме. Училась. Работала в картинной галерее. — Вики!       Мы оба обернулись на голос подоспевшего к нам парня. Непризнанный Энди спешно подходил к нам. Его лицо раскраснелось от бега, а глаза беспокойно бегали по лицу девушки. Сравнявшись с нами, он отдышавшись, произнес: — Вики, урок закончился. Геральд отправил всех в школу. — Он меня не заметил? — Тихо спросила она. Тот показал головой в знак отрицания и Вики облегченно выдохнула, потом посмотрела на меня. — Мне пора, Люцифер.       Не дождавшись ответа, они скрылись из моего вида. Я смотрел в след удаляющихся от меня молодых людей и ругал себя за то, что рассказал Вики. Не все, но даже эта малая часть может стать опасной для нее. И все же она заслужила мирной жизни. Если уж не за земле, так хотя бы в школе.       Я видел, как Энди положил свою ладонь девушке на плечо и в этот момент во мне разгорелось странное чувство. Мне хотелось резко выхватить его руку и сломать её. Мне не нравилось, как он смотрел на нее, что говорил ей и как восхищался её красотой. Она и правда была прекрасна. Она была слишком прекрасна для такого лузера, как он. — Мими хочет надрать тебе зад.       Усмехнувшись своим же словам сказал мне Ади, когда мы сидели в столовой школы спустя время. Мой голод взял вверх и я решил подняться на кухню в поисках еды. Там, выбрав для себя хороший стейк морского дракона, я пришел в столовую и надеялся в полном одиночестве пообедать. Мое блаженное состояние нарушил один рыжеволосый демон. Он нагло плюхнулся на стул рядом со мной, облокотившись на его спинку. В его глазах горел озорной огонек, а улыбка была похожа на усмешку. — М-м-м, — промычал я, запихивая большой кусок в рот. — Почему ты не сказал, что Вики должны были утопить?       Я равнодушно пожал плечами. Ади пускал в меня невидимые стрелы, но мне было все равно. — Люцифер! Она могла умереть. — Но не умерла же?       Мое равнодушие поражало даже меня самого. Я говорил такие вещи, хотя сам прекрасно помнил свои чувства, когда девушка чуть не умерла под толщей воды. Когда веревки, державшие девушку за конечности оказались перерезанными и она, камнем падая в реку, стала просыпаться. — Это для тебя шутки? — Демон отшвырнул стул, вскакивая со своего места. Белоснежный стул отлетел в стену и одна из его ножек надломилась. — Я же спас её, в чем проблема? — Не отрываясь от своей тарелки, спросил я. Если бы я посмотрел на парня, то не смог бы больше сдерживать маску равнодушия. — А что для нее приготовят в следующий раз? Асмодей привяжет её к столбу полностью обнаженной?       Я представил эту картину. Внутри все сжалось от одной мысли о том, что её могут опорочить прилюдно. Что она, такая красивая и светлая, будет нагая висеть на столбе, даже если и без сознания. Что её будут лапать чьи-то грязные руки. Что она не сможет им отказать по воле демона. И все из-за меня. — Не неси чепухи. — Мой голос оставался таким же ледяным. — Знаешь что, Люцифер! То, что она была игрушкой в твоей большой игре, не дает тебе права так себя вести! — Не она, а её копии. — Заметил я, но это ещё сильнее разозлило парня. — Но она не копия! Она настоящая! И она — наш друг! Мне все равно на то, что ты чувствуешь по отношению к ней! Меня волнует то, что моя подруга чуть не умерла прямо там на берегу. Меня волнует, что Мими места себе не находит! Они — мои друзья, кем бы они ни были. И я не могу позволить им вот так умереть. — Ты закончил? — Я поднялся с места и встал напротив парня. Он был ниже меня ростом и ему пришлось поднять голову, чтобы взглянуть мне в глаза. — Вечно все крутится вокруг тебя! Мы все обязаны играть по вашим правилам. — Не по моим правилам. Думаешь, мне нравилось смотреть, как каждая из её копий умирала у меня на руках? Я хоть и сын Сатаны, но я все же наделен чувствами. Ты когда-нибудь отмывался от крови тех, с кем проводил ночи напролет? С кем делился самым сокровенным, уже заведомо до этого зная, что она умрет. Ты надеялся, что она все же останется жива и этот кошмар наяву наконец прекратиться? — Чаша эмоций была переполнена. Я ругал себя за свою слабость, но уже не мог остановится. Слова сами лились из моих уст. — Думаешь, это так просто быть причиной бед других? Мне плевать, что Ребекка, отец, Вики, Мими и даже ты ненавидите меня. Презираете или что вы там ещё делаете. Мне плевать на ваши чувства, потому что я сам уже заебался что-то чувствовать. Я послал к чертям Шепфа и его серафимов, думаешь, я не смогу послать вас? Я уже это сделал. — Почему бы тебе просто не попросить прощения, Люцифер?       И тут мою грудь разорвало от смеха. Какая нелепость! Прощения? — Если было бы все так просто, Ади, то шесть копий Вики бы не погибли. Их бы попросту не существовало. А теперь иди к своим друзьям и дай мне спокойно поесть.       Я плюхнулся обратно на стул и стал ковырять вилкой по тарелке. Пища меня уже не привлекала, даже наоборот вызывала рвотный рефлекс. Мне стало противно от самого себя.       Окружающие ненавидели меня. Ненавидели лишь потому, что им приходится быть марионетками в моей пьесе. Только они сами не знают, что я такая же марионетка, как они. Что я не вправе изменить исход этих испытаний лишь потому, что зачинщиками стали два сильнейших создания. Шепфа обозлился на меня, а отец… Отец зол на меня давно.