***
Какаши проснулся ровно через четыре часа. Утренняя заря уже ласкала всё вокруг, заглядывая своими проворными лучиками даже в самые тёмные уголки и озаряя их своим нежным светом и теплом. Хатаке нехотя встал. Судя по тишине в доме, Наруто ещё спал и видел очередной прекрасный сон. Но всё же джоунин заглянул в детскую комнату. Узумаки, свесив большую половину туловища с кровати, медленно скатывался на пол. Отец подоспел как раз вовремя, не дав упасть сыну окончательно. Аккуратно положил сопящего блондина обратно на кровать, поцеловал в белобрысую макушку и пошёл готовить завтрак и съестные припасы, которые они возьмут с собой. Готовить Какаши, откровенно говоря, не любил. Да что там не любил, он первое время пребывания Наруто умел только онигири делать. Приходилось посещать специальные курсы, чтобы хоть как-то научиться искусству приготовления пищи. «Чего только не сделаешь ради детей», — думал про себя Копирующий, стряпая лёгкий перекус.***
Через несколько часов еда была готова, а Хатаке сидел на стуле, пытаясь отдышаться от столь сложного задания ранга S. Именно в таком состоянии его и застал только проснувшийся Наруто. — Папа? Ты чего это такой уставший? — протирая руками заспанные голубые глазищи спросил блондин. Какаши встрепенулся и вскочил со стула. — Да вот, готовил. В поход уже всё собрано, только еду положить осталось, — специально проболтался джоунин, наблюдая, как красочно эмоции сменяли друг друга на лице Наруто. Всё больше и больше улыбался при виде радостного, оживившегося от этой новости мальчика. — Что за поход? Куда поход? Зачем поход? А когда мы пойдём? Идти долго будем? Там будет красиво? Или дождь постоянно будет лить? — миллион вопросов посыпались из уст быстро одевающегося на ходу в свой излюбленный оранжевый с чёрными вставками костюм парня. Хоть и вырос, всё такой же глупенький. А вырос он сильно. Ещё немного и Какаши догонит. Детские черты лица постепенно начали уходить, освобождая место взрослым. Также сын изучил много техник и учится у одного из трёх Великих Санинов — Джирайи. Правда, сенсей сейчас был на задании, поэтому Наруто предоставлен целиком и полностью самому себе, ну и Хатаке тоже. — Я решил, что тебе будет неплохо немного развеяться. Недавно я одно место заприметил, тебе должно понравиться. Идти около двух ча… — Тогда сейчас же выдвигаемся! — не дав договорить отцу и запрыгнув на окно, проорал блондин. Он не успел скрыться. Ловкий и натренированный в поимке Узумаки Копирующий, мигом схватил за шкирку парня. — Сперва завтрак, а потом дорога — тихо проговорил Хатаке. В ответ послышалось лишь недовольное ворчание, но и оно быстро стихло, сменившись на весёлый смех.***
Позавтракав они вышли в путь и уже через час были на месте. Какаши устало сполз на землю. Будь он один, до места дошёл бы за часа два-полтора, а вместе с сыном они «долетели» за один час. «У него хоть иногда энергия заканчивается?», - думал про себя Хатаке, смторя на то, как быстро паренёк наматывал круги вокруг цветочной поляны, изучая каждый уголок и заглядывая под каждый листик. Было уже за полдень. Место представляло собой большое пространство, со всех сторон окружённое деревьями и усыпанное огромнейшим количеством растений. От разнообразия цветовой гаммы у Копирующего кружилась голова и рябило в глазах, но ему всё равно нравилось это место. Тёплые, жёлтые лучики солнца пробирались сквозь зелёные листочки многовекового древа, оставляя после себя светлые пятнышки на зелёной травке. Летний, мягкий ветерок лениво трепал волосы, шерстя каждый волосок шикарной шевелюры Какаши. Блондин, осмотрев местность, вернулся к отцу, присаживаясь рядом. — А что мы будем делать? — Отдыхать. Наруто почесал затылок. — То есть ничего не делать? Тогда зачем ты притащил меня на это поле? Я мог бы спокойно потрени… Эй! Блондин недовольно вскрикнул, получив лёгкого подзатыльника от отца, но когда он обернулся и увидел прожигающий насквозь взгляд одного видимого глаза, сразу же поправился: — Я-я хотел сказать, что с удовольствием проведу с тобой время, пап. — Вот сразу бы так.***
Через какое-то время они во всю дурачились и весело смеялись. Хатаке позволил себе расслабиться, чего не делал многие-многие годы. Он громко хохотал и травил анекдоты, валялся вместе с Узумаки-младшим в траве и учился плести венки, играл в прятки и просто весело проводил время вместе с сыном. Таким повзрослевшим, но ещё таким маленьким. Когда Наруто смеялся, улыбка сама непроизвольно украшала лицо Какаши, чего не мог не заметить, даже под слоем ткани, блондин и ещё больше хохотал. Они говорили обо всём и ни о чём. Бегали, прыгали, бесились. Каждый чувствовал себя маленьким ребёнком. Когда под конец оба выдохлись, легли под тем же самым старым дубом, раскинув конечности звёздочкой и внимательно рассматривали каждый его молодой, зелёный листочек. Спокойную, вечернюю тишину изредка нарушал тихий летний ветерок, колыша деревья-великаны и нежно проходясь по лицам двух душевно родных людей. Наруто давно знал, что Какаши ему не родной отец. Узнал ещё в пять лет от особо противных ребят. Они начали поливать грязью его, но когда затронули Копирующего, кулаки зачесались, злобный оскал исказил его светлое личико и он с диким рёвом бросился на того мальчика, что посмел сказать мерзкое слово против человека, заменившего блондину родителей, друзей и близких. Человека, что всегда был рядом не смотря ни на что. Человека, что не бросил и не оставил в миг осиротевшего ребёнка. Узумаки-младший был премного благодарен этому на вид строгому, холодному, отстранённому, но в душе такому мягкому и доброму джоунину. Он сам не заметил, что начал всматриваться в Хатаке. Тот вопросительно приподнял бровь в немом вопросе, но Наруто лишь тихо рассмеялся, переводя взор небесно-голубых глаз на полыхающий чуть ли не всеми земными и неземными красками закат. Какаши медленно сел. Взор его прошёл по каждой веточке каждого дерева, задевая каждую иголочку. Рассмотрел все цветы, заглядывая в сердцевинки и пересчитывая тычинки. Подумав немного, поднялся. — Мы уже уходим? — раздался почти шепчущий голосок Наруто. — Да. Нам пора домой — так же почти шепча произнёс Какаши. Его низкий баритон на секунду пронзил тишину леса, а после растворился в воздухе, унесённый мягким ветерком далеко-далеко за горизонт.