Против течения

      У вас бывало когда-нибудь тяжёлое счастье?       Чуя объяснит.       Тяжёлое счастье — это когда ты наконец-то добиваешься своей цели и безумно этому рад. Но при этом ты осознаешь, что путь ещё не то что не пройден, он только начат. И этот факт так сильно бьёт тебя наотмашь, ты только и можешь, что ходить из угла в угол, переживая.       И Чуя сейчас не о своих жалких попытках скрасить жизнь одного маленького воробушка. Здесь ещё пахать и пахать, минимум, до заветного дня поступления в гвардию.       Проскрежетав зубами, Накахара встал на колени, набросил на свою голову одеяло и вновь уткнулся в подушку. Стрелка часов давно перемахнула за полночь. И, вроде бы, нужно радоваться, что целый полигон снова в твоем распоряжении, но…       Нет, поначалу Чуя чувствовал себя королем мира, властителем вселенной и хозяином положения. Подумать только, молитвы были услышаны и сезон гроз подошел к концу, а значит, непоседливого соседа можно пинками гнать с чужой жилплощади.       Что рыжий самодовольно и сделал, и никакие миленькие слезливые глазки его не остановили. Нет, Осаму Дазай, сердце рыжего черство и холодно, в нем умерли сострадание и доброта, когда ты запер дверь по просьбе Миядзавы! Да, для этой белобрысой падлы нет ничего святого, парнишка с легкостью будет эксплуатировать детей ради корыстных целей. Но ты, Дазай Осаму, мог бы и отказать и не запирать дверь кухни, позволяя Кенджи невзначай достать стакан с молоком.       — Чуя, Кирако говорит, что ты отказываешься пить молоко…       Вот оно. Самое настоящее предательство. Шатен стал орудием в руках Миядзавы, который решил ступить на кривую дорожку и занять нишу врага в рыжей головке. Вкус этого противного молока до сих пор во рту, а блондинистая шевелюра мерещится в углах.       Так что как бы там Осаму ни смотрел своими глазками, как бы ни комкал края одежды и как бы ни ходил вокруг да около, поджимая губы, Накахара был непреклонен. Называйте Чую требовательным, но пускать мальчишку в кровать без внятного обоснования не собирается. Да, рыжему уже не хватает взгляда побитого щеночка и простого «Чуя» в свой адрес.       Да и к тому же небо больше не разоряют молнии, а следовательно, совесть Чуи чиста!       Часики тихо пробили первый час. М-да, на что Накахара тратит свои лучшие годы?       Схватив край одеяла, рыжий комочком перекатился на угол кровати. Время второй час ночи, а Чуе с каждым вздохом кажется, что время летит в пустую. Возможно, дело даже не в кровати, которая огромна настолько, что можно просыпаться каждый день на новом месте. Вопрос более философский.       С тихим стуком Чуя шлепнулся на пол, расправляя кокон. Сна ни в одном глазу, а время-то, между прочим, не детское. И да, мы опустим тот факт, что Накахаре третий десяток. Теоретически.       Чуя резко сел на полу. Погодите-ка, Накахара раньше об этом не задумывался, но…       Да, мозгом-то рыжему тридцать, но телом-то всего пять. И ладно сейчас пять, пока что единственное, что Накахара может делать по указке возраста — быть очаровательным и капризничать. А еще воротить нос от брюссельской капусты. Бросило в дрожь от воспоминания, как Харуно пыталась накормить его этой дрянью.       Не описать словами, сколько боли и разочарования в соратниках переносит Накахара в последнее время. Глупое молоко, глупая капуста, глупый возраст.       Чуя схватился за голову.       Ладно, со всем этим можно будет разобраться, но что начнется во время малого подросткового возраста? Да это же был самый противный период его жизни! А Накахаре, между прочим, есть из чего выбрать!       Вот она! Причина, по которой ночью нужно спать! В головушку начинают ползти всякие мысли, а Накахара слишком слаб, дабы их остановить! Чуя снова завернулся в одеяло. Уж лучше лежать сдавленным, но спящим, чем паникующим, но бодрствующим. А Дазаю небось такие проблемы неведомы! Лежит себе в кроватке да третий сон видит!       Как-то это не здорово, что ли, перемывать все в своей голове. Да, именно ночью Чуя готов к конструктивному диалогу, и отсутствие собеседника ни капельки не смущает!       Вот интересно, Осаму останется таким же милашкой, когда вырастет? Накахара снова сел, так и не выбравшись из кокона. Взросление наносит хороший удар по менталке, Чуя знает, он был просто невыносим! Блять, как бы ни вышло, а все равно со спермотоксикозом разбираться будет рыжий! Причем, не только со своим!       Чуя с размаху вдарился головой в косяк кровати. Да сколько можно, три часа ночи! Всякая ерунда в голову лезет.       А между тем, один уголочек книги, подобно первоклассной куртизанке, заманивает в свои литературные сети.

***

      Через несколько часов Чуя проклинал себя за все грехи, рассматривая темные мешки под глазами.       Пришлось трижды прикладывать ладони ко рту ради благой цели прикрыть зевок. В глазах мир немного плыл, а в ушах кто-то настойчиво шумел. Но зато Накахара дочитал одну из книг, кое умело прячет под кроватью. Серьезно, в тени досок собрался целый склад, своя этакая маленькая библиотека и рыжий полностью уверен, что пропажу и хранилище никто не заметил. Не самый лучший, но все же тайник. Чуя чувствует себя гением.       Слегка покачиваясь, постучал в дверь чужой детской.       — Братик, доброе утро…       Очередной зевок сдержать не удалось. Но, подумав еще немного, Накахара заявляет, что ни о чем не жалеет. Какой сон? Чуя наконец-то понял, почему подавляющее большинство поклонниц «Розалины: часы далекого леса» так вешаются на антагониста! Удивительно, какие познания приходят с возрастом, да такие, что Чуя сам не только проникся уважением, пересмотрев поступки персонажа, так еще и сам бы под венец сиганул!       — Осаму, — еще раз позвал Чуя. — Вхожу!       Отбросив рамки приличия, потому что ничего страшнее, чем панические атаки в самом начале не будет, Накахара толкнул дверь. Мальчишка, очевидно, не слышал, ибо сидел и корпел за столом. Одеяло так же валялось на полу, а подушку рыжий вовсе не наблюдал, только покосившийся домик из постельных принадлежностей, который шатен так и не разобрал.       — Братик, а что ты делаешь?       Позвал Накахара, подойдя ближе, а Дазай тут же подскочил на стуле.       — Ты давно встал?..       Ох, кажись, не один Чуя мучился ночью.       — Только не говори, что сидел за столом всю ночь? — с укором спросил рыжий, сложив руки на груди. — И что же ты делал такого интересного?       — Ничего! — тут же выкрикнул шатен, принимаясь забрасывать стол бумагами.       Накахара растянул гадкую ухмылку.       — Правда? — тут же подскочил Чуя, привставая на цыпочках. — А можно мне посмотреть?       — Нет, нельзя! — боженьки, вы только взгляните на эти эмоции! — Чуя, не смотри!       Да как же вы не поймёте, чем больше и громче «нельзя», тем больше «можно, но с боем»!       — Братик, ну дай взглянуть! — а то вон как ты мило защищаешь свою территорию, приводишь столько доводов и просто очаровательно возмущаешься!       — Нет, — протестовал шатен, уже не закидывая стол бумагой, а просто прижимая все то добро, — Чуя, не смотри.       Увы, старания Накахары не окупились.       По мнению шатена, разумеется.       Потому что Чуя поднял руки в мирном жесте, отходя на некоторое расстояние, лицезрея нескрываемое подозрение в своей честности. Ах, будоражат эти недоверчивые глазки и «Чуя, не смотри, хорошо?».       Окупились. Раньше шатен швырнул бы чем-нибудь с каменной рожей, защищая свою собственность. А теперь нате, бровки сводим, злимся, прячем и просим по-хорошему отъебаться.       — Я не буду смотреть, — Чуя прикрыл ладонями глаза и отвернулся. — Честно-честно!       Возможно, величайшее счастье и достижение рыжего — доверие старшего брата. Ни от чего так сердечко не колышется, как от вида этого мальчугана, который спрыгивает со стула и исчезает в ванной, забыв о выходке младшего. Потому что верит, что Чуя не будет рыться в бумагах, раз дал слово.       Разумеется, просто топтаться на месте и поглядывать в сторону стола никто не запрещал. С предмета мебели так и съехала пара листочков, обнажая слой горы. Эх, вот они. Первые секреты от старших. Сначала недомолвки, потом тайные дневники, а потом они убегают со второй половинкой через окно спальни, оставляя душераздирающую записку!       Неужели дети так быстро растут?!       Неужели его мальчик стал настолько взрослым для секретов от младшего братика?!       Неужели Чуе пора прекращать читать рыцарские романы?!       Но доля романтики в таких ходах есть. Ах, если однажды Дазай придет к нему с просьбой организовать побег со своей возлюбленной, то материнское сердце рыжего просто не выдержит!       Гордость. Чистая и искренняя гордость охватила Накахару за романтизированный образ старшего брата из будущего. Пора прекращать с ночным чтением.       Рыжий согласно кивнул головой на свои мысли, прекрасно осознавая, что не сдержит слово, данное самому себе, и при первой же возможности окунется в некогда любимую литературу.       Развернувшись на пятках, Накахара намеревался отправиться ждать ребенка, завернувшись в чужое одеяло. Но непривычный беспорядок остановил желание. Дело даже не в заваленном столе или застоявшемся домике из одеял, а в самом настоящем беспорядке, который красноречиво описывал, что мальчик занимался чем угодно, только не сном.       Не то чтобы Чуя спал и видел, как бы покопаться в чужих вещах. Хотя, в случае рыжего, выражение стоит воспринимать не буквально, все же он тупо не спал. Но желание запихнуть одну занятную вещицу обратно в сундук оказалось больше. Эдакое нервозное чувство перфекциониста.       О чем Накахара немного пожалел. Самую малость. Сожаление размером с гору.       На лице Чуи так и застыла гримаса непонимания. Сундук был буквально заполнен игрушками! Во-первых, интересно, откуда это добро взялось, а во-вторых, Чуе… нет, Чуе совсем не интересно, почему все они сломаны.       Плюшевые звери разодраны, а их внутренности заполонили разобранную маленькую посудку, затопили оловянных солдатиков и прочий двор, который уже не опознать. Бр-р, кажется, рыжий видел глаза кукол… а нет, не кажется!       Чуя с грохотом запер сундук, избавляясь от представшей картины. Ей-богу, не детская коробочка, а камера пыток.       При всем своём уважении, не перебор ли это для игры? Нет, рыжему правда интересно. Всё же у него в детстве игрушек не было. Единственная величайшая драгоценность имущества — это кубики ручной работы, которые отец откуда-то привёз еще до рождения сына. Подарок новорожденному. Конечно, матушка продала эту роскошную безделицу еще задолго до переезда, мол, вырос.       Так что оставалось играть с палками да с курицей. Впрочем, как и многим детям.       Когда Дазай, чуть потирая глаза, вышел из ванной, прогоняя дремоту, то застал рыжего, который держался на безопасном расстоянии от стола, совершенно не подозрительно привставая на цыпочки и пытаясь разглядеть что-то под завалом. Но, как и обещал, ничего не трогал.       — Осаму, ты вообще их расчесывал?       Если честно, в глубине души Накахара чувствует запах неба.       — У меня не получается, — оправдывает мальчик свою причёску.       Чуя чувствует и почти игнорирует.       — Но раньше ты же…       — Чуя похож на одуванчик, — перебивает шатен, в надежде сгладить углы. Переводит стрелки, засранец.       Если бы не страх получить нагоняй от нянюшки вместе с клиническим переживанием её расстроить, то каждое утро не начиналось бы с игры в цирюльника. Да, у мальчонки волосы приятные, но рыжий не горит желанием убеждаться в этом каждое утро. Но допустим, если шатен все же шагнет не на ту дорожку, то будет любезен и не забудет младшего братика и его непрямые обязанности.       А вот причину самой любимой игры Дазая Чуя до сих пор не понял. То, что у шатена с арифметикой все в порядке, видно невооружённым глазом. Все же в Осаму проглядывались аналитические нотки, да и то, что он больше ладит с числами, чем со словами, тоже заметно. Может в силу «воспитания», а может в силу природных навыков, Накахара не хочет разбираться.       — Ого, братик, ты стал чуть выше линии!       Дазай, будучи истинным ценителем мебели и дверей, в частности дверного косяка, решил, что подобная реликвия должна находиться у него в детской, а не в доме Миядзавы. И добросовестно перенёс столь полюбившееся место в личные покои. Нет, не сам косяк, Господи, помилуй, только пометки. Только криво. Чуя не возмущается, все же самому себе тяжело измерить ростик, тем более ребёнку, но положа руку на сердце, справился Осаму почти на отлично. Правда, рыжий все равно пришлось кое-что поправить, когда мальчишка однажды резко прижал к косяку и принялся измерять.       Что-то Чуе подсказывает, что Осаму впереди может ждать комплекс по этому поводу, возможно, такой же сильный, как и у него. А может, Дазаю просто понравилось прижимать брата к стене с периодичной регулярностью. Судить ещё рано.       Предварительно выглянув в коридор, Накахара поманил мальчишку за собой, направляясь на кухню. Уж в чем, а в переговорах Чуя всегда был ужасен, по крайней мере в прошлой жизни. В этой уломать Осаму на прием пищи совместно с прочими обитателями оказалось не так сложно. Хотя рыжий просто ухватился за возможность, когда мальчик закатил истерику из-за места в импровизированном классе.       Доппо был в шоке, Чуя был в шоке, Харуна, когда узнала, воззрилась на воспитанника в неверии. Оно и понятно, Дазай просто отказался сидеть за другим столом, чем нехило напугал рыжего в тот день. Пришлось извлекать выгоду, соглашаясь делить стол за учебой взамен на совместный завтрак с Кирако.       Осаму привык есть в своей комнате и худо-бедно смирился с компанией брата, так что в первое время дулся, хмурился и вяло выходил из комнаты. Но зато вот уже несколько недель преданно держится за завтраком, обедом и иногда ужином.       Листья уже не только пожелтели, но и почти опали. Поначалу Дазая удавалось иногда выпинывать на улицу — лицезреть чудные краски природы да собирать сушенные цветочки. Но по мере становления погоды более мерзлотной, Чуе и самому стало неохота туда тащиться. Хотя дальше нескольких метров от дверей они все же не выходили, что навряд ли можно было назвать полноценной прогулкой. Скоро должен пойти снег, а мирная жизнь не так давно помахала ручкой. Упала осенним листочком.       Как оказалось, за относительно спокойное существование в течении нескольких недель благодарить следует такой простой феномен, как свадьба. Горо не напомнил о своём существовании просто потому, что его не было дома!       И у рыжего огромные претензии к тому, что им об этом никто ничего не сказал.       В причине сокрытия данной информации Накахара был чертовски заинтересован. Это ж какое событие! Главный ужас исчез из дома под милую рученьку с его матушкой, а им об этом ни словечком! Произвол! Чуя нанимался в няньки к одному Осаму, а не к его отцу, откуда ему-то знать о передвижениях взрослого!       Оправдывал рыжий такое непонятное поведение их трудового коллектива простым страхом расстроить. Хотя, если бы он узнал, что родная мать умотала к кому-то на приём по случаю своей помолвки и вхождению в аристократичный круг, прихватив с собой мужа, то Накахара был бы вне себя от радости.       Похуй, что не взяли на пирушку, главное, что можно не шарахаться в течение следующих нескольких дней. Эх, печально, товарищи, печально.       Как Накахара об этом узнал? Столкнулся с отчимом в день приезда! Прямо в коридоре, когда выводил Дазая на прогулку!       Пришлось сжать чужую руку и дать деру, плутая по коридорам. Благо, хоть Куникида оказался поблизости, а то не шибко хотелось попасть под руку взрослого в качестве подарка на свадьбу.       В том, что Горо не кинется на учителя, Накахара был не уверен. Да, это было весьма жестоко. Чуя не мог гарантировать безопасность Доппо. Но он здесь не для того, чтобы сдувать пылинки с этого учителя, чей взгляд так пронзителен. Дазаю сейчас шесть, а Накахаре и того меньше, потому лучше уж в бой вступит взрослый мужчина. Весовые категории это вам не простые слова.       Рыжий поставил на следующую закономерность: Горо не трогает Хироцу, потому что побаивается; не поднимает руку на Кирако, потому что в какой-то степени уважает. Доппо же прибыл из столицы, имеет статус, хорошее образование и он, еб твою мать, мужчина! А значит, точно имеет права дать в зубы!       Ну, теоретически.       Дабы прояснить ситуацию и отбелить себя, Чуя скажет, что ни за что не спрятался бы за спиной Миядзавы. Неспроста же парнишка живёт отдельно. Конечно, можно сколько угодно ссылаться на дом родителей, на близкое расположение к скоту и чарующие виды. Но вот нервозность, отказ задерживаться в здании дольше положенного… Кенджи явно не противник хозяину поместья.       Куникида Доппо идеально подходил для роли стены, за которую Чуя и завел брата. Несмотря на то, что Осаму является рекордсменом в проживании под гнетом отца, тот никогда не убегал сам. Скорее всего, дело в отвратительной привычке. А может, и в страхе. Все же Горо не был поклонником игр в догонялки, мужчине больше по вкусу прийти и сделать дело. Потому, чем больше противишься, тем больше получаешь. Неудивительно, что шатен привык сдаваться на милость домашнему насилию.       Последнее время количество побоев удалось колоссально снизить, но активистом в этом деле выступал Накахара, хватая брата за руку, убегая и собственноручно пряча. Дазай преданно выполнял все инструкции, но не более. Чуя надеется, что со временем с этим застоем удастся разобраться, но еще не знает как.       Отчим и правда развернулся, стоило увидеть небольшую преграду в лице учителя. Все же заниматься избиением беспомощных отпрысков намного проще, чем принимать реальный бой.       Видимо, Доппо думал так же, потому начал все чаще и чаще проводить внеурочное время рядышком. В той же комнате или соседней, за столом или недалеко от играющих, Куникида отпугивал агрессора своим присутствием.       Иногда в глазах рябило от длинноволосого, но это малая цена за безопасное существование.       Покосившись на капусту, что вальяжно расположилась на полу, в корзине, словно та могла выскочить и наброситься, Чуя потянулся к чаю. Старший братик же почти лениво помешивал в тарелке кашу, вполуха слушая шебуршащую нянюшку, клюя носом.       — Да что с вами сегодня? — с не скрытым волнением поинтересовалась Харуно, подвигая тарелку с печеньем. — Дазай, не три так сильно кулаками глаза.       Скажем так, Кирако, мы решили устроить бессонную ночь во славу литературе и чем бы там ни занимался Осаму. Ничего, никто не говорил, что процесс отучения от дележки кровати, к которой они, очевидно, так быстро привыкли, пойдёт легко. Благо, хоть занятий сегодня не предвидится, а то сдаётся рыжему, они бы вместе рухнули с Дазаем лбами на стол, оставаясь так до сумерек.       Накахара уяснил урок. Детское тело не предназначено для таких нагрузок. Возможно, будь оно взрослее, то усталость не прижимала бы к полу с такой силой. Дазай, кажется, думал так же.       Кирако издала усталый вздох.       — Вам не следовало спускаться, — с укором выдохнула Харуно. — Мальчики, ночью нужно спать, бессонные ночи вредны для здоровья, тем более в вашем возрасте. Идите скорее, возвращайтесь в постель.       — Правда-правда можно? — отсутствие сна влияет на сдержанность и рационализм, вот Чуя и не сдержал радости.       — Но это не значит, что отныне вам дозволено не спать по ночам, — подметила женщина.       Харуно. Ты чудо, а не человек. Не будь Накахара теоретически женат, то прямо сейчас встал бы на одно колено. Да, он малость юн, без наследства и еще раз юн, но, Кирако, только подожди!       Разумеется, рыжий так бы не поступил. Но знай, твоего будущего мужа, Харуно, точно ждет жестокая проверка самого лейтенанта! Сдается, его поддержат в этом.       Подергав сонного брата за рукав, Чуя с благодарностью кивнул головой и спрыгнул на пол. Слова женщины звучали разумно, бессонная ночь наваливается и туманит голову, а причин не завернуться в одеяло прямо сейчас Накахара не видел. И Осаму посоветует сделать то же самое, вон как глаза трет.       Решено. Сегодня не простой выходной, а выходной в кроватке! От этой мысли уголки губ приподнялись вверх. Вот они прелести юности.       — Пойдем, Братик.       Накахара, несмотря на все самые светлые мысли о нянюшке, упал в небольшой шок от простого разрешения идти спать.       — Хорошо, что Мисс Харуно такая понимающая, правда? — радостно разглагольствовал Чуя. — Вот моя мама наверняка бы разозлилась! — ну, нет, на самом деле не разозлилась, а просто заставила держаться на ногах до полуночи. Кажется, именно из-за этого Накахара и отказывал себе в дневном сне в более старшем возрасте под осуждающие взгляды Хигучи. — Осаму, ты меня слушаешь?       Дазай очень заторможенно покачал головой, скрывая зевок рукою. При виде заспанного шатена сердечко так и теплеет. Тихо улыбнувшись, Чуя действительно ощущает некую негу, что маленькими шажками все наладится. Обязательно. Осаму стал намного спокойнее, не таким дерганным, а если бы он еще и спал сегодня, то цены бы не было. Идет рядышком, держится за рукав и думает о чем-то далеком.       Накахара хочет верить, что думает шатен об учебе, в которой преуспевает.       Скоро пойдет снег, больше беззаботно по двору не побегаешь, а иногда хочется…       Если бы Осаму не остановился, то Чуя бы так и влетел. В неприятности.       Накахара ощутил себя героем романа, который читал этой ночью, что мгновенно отрезвило. Что ж, рыжему больше не нравится ни этот роман, ни потенциальная возможность стать персонажем. Внутри все неприятно замерло, застыло.       Доппо. Сегодня он отбыл в город за книгами. Черт. Всему виной потерянный сон.       Драгоценные секунды были потрачены на осознание, пока гора не повернулась и не столкнулась с взглядом голубых глаз. Если бы они заметили мужчину раньше, то смогли бы тихо прошмыгнуть в другой коридор. Вернее, если бы Чуя заметил…       Бутылка, к которой прильнул отец Осаму, выглядела еще полной, едва тронутой. Но ее обладатель не был похож на джентльмена, которой только что решил смочить горло. Пропустив мимо ушей нелицеприятные обращения, рыжий, схватив брата за руку, сиганул обратно.       О, нет, Горо ты не сможешь отнять право на дневной сон, которое Накахара в кой-то веки получил!       Ступеньки лестницы пролетали, Чуя искренне боялся споткнуться и свалиться вниз. Но больше боялся, что преследователь, будучи взрослым и просто ебнутым, догонит их уже у подножья. А то и скинет вниз.       Словно услышав опасение младшего брата, старший проехался пяткой по ступеньке, соскальзывая с неё. Накахара резко потянул назад и наклонился, дабы послужить грузом и не дать шатену скатиться вниз. С заметной задержкой между падениями этаким грациозным каноном две детские попы уселись на лестницу. Накахара соврет, если скажет, что было мягко.       Лицо Дазая так же исказилось от неприятного ощущения. Выругавшись в собственной голове, рыжий с ужасом ощутил потерю нескольких дорогих секунд.       Но стоило поднять голову и малость выпрямиться, как Чуя увидел перед своим носом бутылку. А после почувствовал ее своим лбом, теряя опору и погружаясь во тьму.