Против течения

      Забавно.       Чуя сдул рыжую челку с глаз.       Вот, вроде, потолок. Он же есть? Есть. А достать до него нельзя. Вот тянешься ручками, тянешься, а достать не можешь. Ну ни в какую. Можешь даже встать на носочки, что Накахара предпочтет не делать и останется в горизонтальном положении на милом ковре. Но даже так, на кончиках ботиночек, не дотянешься.       Хотя, может, это потолок не достаёт до него?       — Ха, вот именно!       Это ты не достаёшь до меня! До моих ладошек, чертов потолок! Это твоя проблема и!..       — Ну когда, — удивительно, но, кажется, такими темпами Чуя действительно сойдет с ума, — Осаму уже вернется?       Когда Чуе было… когда он был по-настоящему маленьким, то боялся оставаться один дома. Это случалось нечасто: все же его покойная ныне матушка понимала, чем чревато соотношение острых углов и неокрепшего ума, потому часто таскала за собой или отдавала на попечение местному деду, который как-то раз от души его выпорол. После началась история с новым домом, и рыжий, пускай и не полюбил оставаться в одиночестве, стал находить в этом свои плюсы. Нашел в этом безопасность. Если притаиться, то можно услышать многое и вовремя спрятаться от страшных родственников.       Но спрятаться от одного не значит спрятаться от другого.       Сейчас Накахаре бог знает сколько со всеми этими временными перипетиями, а нахождение в одной комнате наедине с потолком и прочей мебелью вызывает желание спрятаться и позвать братика.       — Засранец…       Мелкий засранец Осаму! Еще год назад Чуя заварил бы себе кофе с коньяком, принес бы много-много подушек, затащил полбиблиотеки и объявил, что его гадкой душонке нужен покой. О, Хигучи как-то на совместном выходном делала такую хуйню на лицо! Смешивала какие-то продукты, а потом хватала за шкирку: «Чуя, тебе нечего терять, а я не уверена!». Да, сейчас у рыжего и без того приятные щечки, но от ностальгии и ощущения выходного иной раз хочется получить все по максимуму.       Но ужас в том, что Чуя, кажется, привык к чужому присутствию. Привык настолько, что пялится на минутную стрелку часов, что почти не дёргается. Дазая нет сколько? Минут пятнадцать от силы, а он уже готов лезть на стенку.       Это он приучил мальчишку, или наоборот? Или у всех мамочек так, когда отпускаешь птенчика? Да, у всех. Хигучи как-то пыталась разводить собак, первый щенок ушел с тоской и разбитым материнским сердцем в руки новых хозяев.       — М-м-м.       После, Чуя не побоится назвать эту новость самой охуенной во всех жизнях, а именно «отныне у тебя будут те, кого можно вызвать в школу, если ты расхуяришь окно», каждый взрослый решил, что просто обязан огласить весть послаще. Или пострашнее. Понереальней? Что бы там Куникида ни говорил в тот день, Чуя услышал:       — Дамы и господа, в частности Накахара, сейчас мы начнем конкурс на самую-самую новость из рубрики «да вы гоните, это ж пиздец!»       Ещё никогда Накахаре не было так неловко, как наутро после слезного вымогательства информации! Просто… Просто до ужаса и дрожи. Да даже когда он шлепнулся на Осаму с ветки дерева, не было так страшно! А ведь тогда рыжий с перепугу решил, что убил своего будущего убийцу своей попой! Не переживаем, Дазай в порядке и все еще может довести дело до финальной точки. Чуя все еще работает, но по другой стратегии, благодарит за беспокойство.       — Чуя, тебе нездоровится?       Уйдите.       — Нет, — пищит Накахара, уже и не смотря на чай на столе, — все в порядке.       Все даже хуже, чем предполагал. Приходилось сжимать края шортиков от такого пристального внимания. Ладно, каяться, с утра наебнулся сам, когда помчался к Кирако, застал там Доппо, извинился и выбежал обратно. А потом пошло-поехало — завтрак, слабые диалоги и какие-то неуверенные действия со стороны всех. И с его стороны в первую очередь.       А как бы вы вели себя с людьми, которые усыновили вас на сороковом году? Ну да, на лицо ему семь, но, поверьте, внешность иногда немного обманчива! На деле Чуя постарше! Лет так на тридцать с хвостиком.       Чай с объяснениями пришлось ждать вечность. Понял: больше никакой тайной техники. Он вообще сейчас должен стать божьим одуванчиком, у него теперь родители.       С тихим стуком в комнате появляется Доппо, поглядывая на присутствующих:       — Хорошо, — строго тянет мужчина, даже не поздоровавшись, — Мисс Харуно нездоровится, она присоединится к нам позже. Сейчас мне хотелось бы прояснить ситуацию.       Вот так, сразу к делу. Молодец, Куникида. Только одно замечание, махонькое, совсем безобидное и небольшое. Спасибо.       Где ты, блять, был раньше?!       Что мешало тебе прийти сюда хотя бы месяц назад, когда я мог вести достойный диалог? Сейчас каждое мое слово, каждая техника встречает не то что сопротивление, а…       — Чуя, точно все хорошо?       Вот это, блять! Что… что с этим делать надо-то?!       — Я продолжу, если все готовы?       Да, начни уже! Мы тут с мелким уже извелись все! Ну ладно, нет, Дазай относительно спокоен. Вон, вцепился и хлопает глазами — само спокойствие. Нет, Осаму, давай мы с тобой тут само спокойствие, лицо поувереннее, плечи расправили и… пусти мое плечо, пожалуйста, его нужно уверенно расправить.       Советую всем поторопиться, господа, нашего детского внимания надолго не хватит!       Ох, лучше бы Накахара никого не торопил…       — Не пойду без Чуи! — начали и закончили мы с тем, с чем рыжий не был готов столкнутся — с истерикой. — Не пойду! Не пойду, не пойду, не пойду! Чуя учился вместе со мной! Не пойду без Чуи в гимназию!       Накахара готовился к разным вещам в этой жизни. Когда он переступал порог дрянного дома Горо, то, вопреки трясущимся коленкам, понимал, что придется устраивать марафоны с отчимом и ходить не по льду, а по грёбаному хрусталю под самыми звездами в общении с братом. Но он был готов. Был, черт возьми, готов. Но не к этому!       «Охренеть не встать» номер один или причина, почему впредь Накахаре стоит думать над словами усерднее, дабы избежать слишком больших изменений. Осаму отправляют учиться.       Бах. Пши-и-и-и.       Это Чуя открыл в своей голове бутылку с шампанским, не обращаем внимания.       Оказалось, что хозяева дома не так уж и гостеприимны и принимать у себя штат учителей не шибко желают. Стоило догадаться по укромному лесочку и плохим тропинкам. Давать домашнее образование своими силами не позволила Харуно, все же Рембо был человеком с кисточкой, а Поль человеком с красивыми, но камешками. Про остальных Чуя промолчит, но парочку уроков у Айсмена по приготовлению оладий взял бы.       Куникида Доппо за все и сразу может отвечать только на начальных порах, к десятилетию у сынишки аристократа педагогов должно быть побольше, как и знаний. А Дазай как-никак все еще дворянин. Кирако явно планировала следовать традициям и пополнять штат постепенно и затянуть в дом к дате выхода в свет хотя бы троих.       Выбор пал на гимназию. Отличное решение, если не хочешь заморачиваться. Многие так и делают. И если для поступления в такие светила как «Академия при Короне» или «Высший Гимназистский Свет» нужен и подходящий возраст, и сильные рекомендации, и мощные вступительные, и желательно статус, то первая ступень образования — привел за ручку и радуйся, если не хочешь приглашать кого-то домой.       Вот только…       Если на домашнем обучении такую малость, как разницу в возрасте, можно замять, то в учебных заведениях — хрен. Нет, опять-таки в более специализированных и просто старших академиях на это глаза прикроют, главное, что программу тянешь и радуешь своих наставников. Но в гимназии с, попросту говоря, детским контингентом — нет.       Из решения одной проблемы появилась вторая. Как ни крути, но Чуя не попадал даже с натяжкой в один поток с Дазаем. Но да ладно — разные классы, можно потерпеть! Но началось перетягивание одеяла и попытка всех взрослых уцепить кусок. Куникиде — совет преподавателей; Кирако — рекомендации места; Рембо — расположение; Полю, Хироцу и Накахаре — явно выпить. Вот и вышел один вариант, который по личным причинам брал только с начальным домашним и не младше восьми.       Признаться, Чуя выпал на этом осознании. С одной стороны, это же охуенно. Дазай пристроен, учится социализироваться и получает образование. В первую половину дня вкушает прелести жизни простого мелкого гимназиста, а потом получает воспитательский нагоняй от рыжего. Накахара получает отдых на несколько часов стандартно в день в течение целого года и возможность выработать стратегию по поступлению на службу.       Но с другой, более волнительной стороны…       Накахара обнял братика, похлопывая по головке. Ему придется отпустить свою кровиночку в страшный мир жестоких деток! А они, между прочим, не так хорошо воспитаны, как Осаму! Что, если Дазай свяжется там с дурной компанией? Кто ему там поможет на уроке, если воротничок развяжется, а? Скажет, что пора обедать?       А что если кто-то, нахуй, перекроет все старания?!       Достаточно и той пары часов, что мальчик проведет в гимназии!       А если появится какая-то девочка, которая захлопает глазками и скажет «ах, революционеры — это так мужественно!» и все! Ну нет, вертихвостка, так просто Чуя тебе своего братика не отдаст!       — Без Чуи не пойду, — пробубнил Осаму, уткнувшись куда-то в коленочки.       Ага. Накахара сглотнул. А что говорить-то нужно? Жизнь Чую к этому не готовила! Дазай, может, тебя от взрослого прикрыть, а? Это вот вообще без проблем.       — Ну братик, — давай разберем все по полочкам, — учиться в гимназии, наверное…       А как «наверное»? Давай, Чуя, скажи, ты сам там не был и можешь судить только по рассказам младших братьев и сестер своей жены.       — Наверное, весело? — ага, в обществе орущих и требующих внимание к себе детей, бр-р, — но и страшно.       Дазай поднял на него взволнованный взгляд.       — Почему страшно?       Ты сам подумай, генерал и в образе няни так себе смотрится, а тут стоять в ряд вместе со спиногрызами.       — Мне было бы страшно, — и будет через год. — Братик такой смелый, что пойдёт в гимназию.       А это идея.       — Братик Осаму пойдёт учится, заведёт друзей, это так здорово! — вот представь, каково будет мне, такому чистому и невинному, в этом страшном месте! Так что ты, Дазай, уж постарайся и подготовь мне почву, что ли. — А мне потом с братиком не так страшно будет.       Огонь план, да? Ну в теории сработать может. И как Чуя пришел к такой жизни? Впрочем, неважно, главное — не ползти обратно по снегу, выкрашивая его в красный цвет.       — Дазай, милый, — к тому моменту вниз уже спустилась Харуно. На ее щеках пусть и был здоровый румянец, но под глазами залегли круги, отчего рыжий решил, что последние события знатно потрепали ей нервы. Все хорошо, милая, это было сложно, но мы справились, верно? — ты же знаешь, Чуя младше, ему будет сложно учиться в классе, где все дети взрослые. Ты просто начнешь раньше, а на будущий год расскажешь и поможешь братику, хорошо?       Общими усилиями и последующую неделю игры «отцепи, если сможешь» удалось справиться с этим. Будет немного трястись по утрам в компании Доппо, который вызвался сопровождать ребенка в этом деле. Рембо так же решил принять участие, как и Мисс Харуно и неожиданно взявшийся Хироцу.       Звучит толково и отлично, верно?       — А, — протянул Чуя, стараясь хлопать глазками от всей души, — почему я не могу поехать, проводить и встретить братика?       Собственно, номер два или «какого хрена». Чуе отказали в выходе отсюда! Просто… взяли и отказали! Это вообще законно? Доппо, ты ученый, это же незаконно, верно? Нет же? Ах, да, теперь, когда у него есть родители — отчасти законно.       Прямо никто не сказал, но по новой атмосфере, косым взглядам и нервному поведению Накахара сложил пару чисел в голове. Очевидно, что взрослые все еще знают больше, чем говорят, и Чуя даже рискнет предположить, что такое решение как-то связанно с резкой сменой опеки и арестом отца Дазая. Но вот связь уловить не может, хоть и очень старается. А может, Полю тут одиноко? Он, вон, тоже особо по городам не шатается.       Но ничего, Накахаре пообещали гимназию на будущий год и вкусные тыквенные вафельки, которые можно съесть только у тетушки за столиком в пекарне, но которые нельзя взять с собой. У всех свои способы сохранить коммерческую тайну успеха, тут Чуя не в праве критиковать.       А вот что в праве, так это непонятное соотношение родственных связей. Собственно, Накахара ещё в своём уме, чтобы понимать, как происходит процесс усыновления и насколько он веселый, если в деле замешено дворянство. Что бы ни происходило с отцом Осаму, это явно не дает права кому попало забирать его, мальчик перешел под крылышко Кирако, поскольку та являлась и является частью бывшего имения.       Вот черт, в следующий раз Накахаре стоит вернуться в прошлое, но в своем возрасте, пойти работать в дом Горо, дождаться момента и просто забрать мальчишку!       Кирако является представителем и опекуном ребенка, что Дазай не так давно разнюхал сам, сунувшись в чужой кабинет. Но теперь эти слова подтвердились. Чудесно. Замечательно. Прекрасно. Надо радоваться!       Но! Объясните! Нет-нет, не отнекивайтесь, что Накахаре семь — не прокатит! Циничная душа не понимает, с хуя ли щедрые Рембо с супругом все оплатят, приютят, под дождем не бросят, по головушке поглядят и даже сельдереем накормят. Да-да, мы все тут такие добрые-белые-пушистые, просто так забираем бедных деточек. Ну конечно, разумеется, все так просто и совершенно без задней мысли, мы усыновили одного ребенка и будем воспитывать второго, поделив ответственность с милой Кирако Харуно и ее коллегами по цеху. Потому что мы — положительные персонажи!       Не верите? А если Накахара скажет, что у них есть печеньки? Отрицательные так вкусно не готовят!       Чуя снова приоткрыл глаза, глядя на такой далекий потолок. Сегодня первый день, с самого утра носились с приготовлениями и напутственными словами Осаму в качестве гимназиста. Кое-как уехал, но Накахара ещё долго-долго стоял у калитки и смотрел на тропиночку.       М-да, вот так они и улетают из гнезда. Чуя планировал возиться с ним, как минимум, до пятнадцати, пока не пойдёт в гвардию, а теперь… А вот кто его знает.       — Эй, Чуечка, что случилось?       Чуя выдал что-то неразборчивое на вопрос Альбатроса, чье любопытное лицо перекрыло обзор потолка.       — Смотрю на потолок, Братец Альбатрос. А тебе чего?       Не держи это в себе, скажи и проваливай.       — Чего такой угрюмый?       Поняв, что объяснение причины самой причине может затянуться, Чуя буркнул первое, что пришло на ум.       — Раньше мы с братиком учились вместе, а теперь он учится один, — и может быть, совсем немного, малость, но Чуя… скучает? — А я тут.       Доволен? Уйди, ты мешаешь мне апатично рассматривать потолок на наличие щелей. Их нет, но надежда не потеряна.       А вот что потеряно, так это спокойствие и самобичевание. Ибо лицо парня расцвело, красноречиво рассказывая, что со слухом у него не очень. Или с мозгами. Ибо услышал он явно что-то не то, из чего сделал неверные выводы.       — Пойдем! — нет, стой, только не тащи меня снова! — Старший братец Альбатрос научит тебя чему-то очень-очень крутому!       Привет, Айсмен, это Альбатрос прикрывается мной, чтобы спиздить яблоки. Пока.       Прикола мужчина не оценил, но, благо, противиться не стал, пока злоумышленник распихивал фрукты по карманам. Сунул три в детские руки, одно себе в зубы и другим чуть не выбил молочный Накахаре. Отлично, он и так шатается. И почему они еще есть? Это нормально?       Накахара глянул на Альбатроса. Нет, спрашивать этого гения не станет, лучше яблоко погрызет, а то парень как-то слишком вовлечено и энергично портит вид сада какой-то доской. М-да, валить нужно к потолку.       — Чуя! Иди сюда! — эй, отдай яблоко! — Вот сюда вот! Да, так стой. Стоишь? Яблоко не трогай, потом доешь… Впрочем, на держи, ешь. Другое возьмем.       Накахара ровной спиной прислонился к такой же ровной древесине, что была раза в два выше его. С яблоком на голове и с уже покусанным в руках. Кажется, его где-то наебали. Прям жестко. О боже, Чуя прожил достаточно, чтобы понять, к чему все может прийти!       — Эй, Чуя, слышишь меня? Держи голову ровно!       Дорогой дневник, я не могу подобрать слов, чтобы описать ужас и осознание, которые свалились на меня в одночасье.       — А, — если я убегу, это будет считаться несмываемым позором генерала или просто детским испугом? — а братец Альбатрос…       — Чуя, все хорошо? — выкрикнул парень, стоя на большом расстоянии. — Слышишь меня? Стоишь? Как яблочко? Вкусное, да? А это у нас выросло, представляешь? Ты кушай-кушай! Не стесняйся!       Да хватит уже про яблочки! Сука, как все к этому пришло? Ты же шутишь, Альбатрос, подойди сюда, что ты там выебываешься, а? И… ты все еще продолжаешь что-то спрашивать. А может, это развлечение такое? Довести Накахару до ручки вопросами, когда он стоит с фруктом на голове.       — Братец Альбатрос, — Чуя сложил ручки, чтобы докричаться, роняя такое вкусное яблоко из рук, но покорно держа голову с другим, — я уже не слышу тебя и…       Дыхание застряло где-то в горле, боясь выйти с любым неосторожным жестом. Едва согнув неповоротливую шеей, подняв взгляд, рыжий непроизвольно пискнул. А после съехал спиной на траву.       — У меня так и не получаются кролики из яблочных долек, — начал оправдываться Альбатрос. — Могу его тебе так порезать!       Порезать? Да ты парень, видать, меня за идиота держишь или… Нет, ты издеваешься. Видно же, что глумишься над ребенком!       — Испугался? — взволновано спросил Альбатрос, присев рядом.       Ну как тебе сказать. Чуя задрал голову, глядя на, признаться, ровные, но жутко прибитые, подобно бабочкам за крылья, кусочки. Один нож мог угодить мне в голову, два других зацепить висок или ухо. А те, что держали кусочки буквально на кожурке… Неважно. Тоже бы куда-нибудь попали!       Когда? Чуя перевёл взгляд на метателя ножей, а после поднялся сам и оперся ручками на чужие колени:       — Братец Альбатрос, — скажи, а ты когда-нибудь людей убивал? — А когда ты успел? Ты же со мной разговаривал? И прятал где?       Это что за тайная техника? Чую такому в гвардии не учили! Вернее, учили, но показали пару раз и отправили наматывать круги. И там один кинжал был и на меньшем расстоянии! Холодное оружие обычно применялось в ближнем бою, и пускай Накахара и знал, что его всегда можно тупо кинуть, в деле так и не преуспел. Не так. Не до такой степени, чтобы бесшумно настигать мишень и рубить её на кусочки!       — Братец Альбатрос, — прости все зло, что я вершил против тебя! — Научи! Пожалуйста-пожалуйста! А я тебе кроликов из них потом нарежу! Ну пожалуйста!       От нетерпения даже подпрыгивать немного стал. Это ж надо же! Такой клад! Такое золотце! Альбатрос, а что ты ещё умеешь? А мои опекуны в курсе? Надеюсь, что они об этом не узнают, а то Верлен и без того слишком переживает. Это сейчас он работает в кабинете над чем-то срочным, пока мы тут хулиганим.       Альбатрос загорелся едва ли меньше, глядя в глаза восторженному ребёнку.       — Братец Альбатрос тебя всему-всему научит!       Притащив больше досок и больше яблок, Накахара чуть не прослезился, пока рисовал мишень. Альбатрос сразу бросился в самое пекло, и пускай его уроки походили на «делай, как я», Чуя был пиздецки рад возможности заняться чем-то полезным. Ножи у него заточены, но потрёпаны. Парень за ними следит и давно эксплуатирует.       — Братец Альбатрос, я попал! Посмотри!       Да, в меткости ещё есть осечки, но в импровизированную мишень почти попал! Ха! Вот оно — счастье! Такими темпами благодаря парнишке, Чуя и умения свои поднимет, и дальше жить будет немножко легче! Ты это, главное, Альбатрос, не останавливайся и перед взрослыми не пались!       Стоило подумать об этом, как очередное яблоко располовинило тесаком для рубки.       Чуя вздрогнул. Альбатрос тоже. Если бы яблоко умело вздрагивать, то оно бы не успело сообразить. Бедное, вот так и взлетай в воздухе во время жонглирования!       — Альбатрос.       Мужчина стоял недовольно. Хотя Чуя не знает, когда Айсмен выглядит довольным, а когда нет.       Но, что более важно. Накахара глянул на мужчину, а после на тесак. Стой, погоди, ты кинул его из дверного проема? И он долетел?!       — Это слишком опасно для него, — опасно кидаться ножом для мяса! — Чуя ещё мал, он может серьёзно пострадать.       Погоди, нет, ты не мог кинуть лезвие с этого расстояния и попасть. Не мог же? Нет?..       — Дядюшка Айсмен…       Слезливо протянул Чуя и, подбежав, схватил за край одежды. Несильно, просто чуть-чуть потянул и привлёк внимание.       — Дядюшка Айсмен…       Кто знал, что нужно не к мальчишке за помощью обращаться, а к тебе!       — Дядюшка Айсмен, — Чуя привстал на носочки, переходя на восторженный шепот, — а научите…       Это была игра на все сбережения, имущество и честь. Если он не купится, то непременно сдаст хозяевам дома и прости-прощай шанс начать подготовку раньше. Ещё и Альбатроса заберут, а он тут, походу, единственный поставщик чего-нибудь полезного.       Айсмен смотрит строго, серьёзно и как-то холодно. Это не дедушка Хироцу, в чьём суровом взгляде можно найти крупицы мягкости и издевательского смеха. Здесь все твёрже, жёстче и непреклоннее.       — Ладно.       Чуя захлопал пушистыми рыжими ресницами.       И все? Это я так хорош в образе, или у вас выдержка ни к черту? Да ты, дядь, пороху не нюхал. Неужто я твой первый ребёнок в жизни? Рюро бы меня давно взашей погнал! Да и любой другой взрослый тоже.       — Покажи, что умеешь.       Серьёзно? Не пугай, дядь.       — Давай-давай, Чуя, покажи, чему тебя научил Братец Альбатрос!       Кивнув головой, рыжий зашагал обратно к парню, получая от него нож. Он весом отдаётся в руке и в силу размера неудобно лежит в маленькой ладони.       И почему Накахара нервничает, словно сдаёт доклад перед главным? Или показывает уровень подготовки на допуске к спецмиссии? Ужас. Отвратительное чувство.       Если Чуя промажет, то его же не выгонят? Не сдадут родителям? Ох и странно эта мысль звучит, непривычно.       Немного дернув плечами, встал напротив цели и подхватил клинок, как показывал учитель. Прищурился и послал прямо к центру окружности.       Не прямо точь-в-точь, но очень даже близко. Пока это все. Пока.       — Ты видел, как он жмурит глазки, когда целится?       — Только то, что Чуя останется без запястья, если будет так замахиваться.       Чуя не ожидал, но… Айсмен явно был рождён, для того чтобы обучать такому делу! Стой так, руки не заламывай, о траектории не забывай, обрати внимание на условия вокруг и не забывай дышать. Не трясись, и лучше вообще убери, если страшно и чувствуешь себя неуверенно. Он был спокоен и собран, его голос наученного жизнью человека, опытного в этом деле, подмечал все и вся.       Даже инструктаж о безопасности провел! Приподнимал уголки губ, хотя Накахара был уверен, что они у него атрофированы, и потому всегда на своём месте.       — Смотри прямо, представь на месте рисунка голову противника, которую нужно пробить насквозь.       А ещё Айсмен странно подбадривал.       — Хорошо, будь на месте яблок черепная коробка, то брызги…       — Дядюшка Айсмен, я понял!       У меня ещё детское мнительное восприятие, что даёт мне купон на ночные кошмары! Так что обойдёмся наличием Дазая в одной со мною кровати!

***

      Стараясь не думать о том, почему два вполне себе гражданских лица так легко и ловко крутят ножами, Накахара совсем отключил мозг. Отключил и искренне радовался такой общей тайне. Да так, что в один момент резко повернулся и увидел не самое довольное выражение… Верлен? А собственно, как к тебе обращаться?       — И что здесь?...       Нет, погоди, мы не закончили! Не стой так недовольно, э-эм, кхем… Мистер Верлен! Все! Чуя и так постарался называть Дазая «братиком». Хватит!       Пока Накахара суматошно соображал, как вообще вести себя в такой ситуации, Поль обратился к Альбатросу. Спокойно, словно ничего не происходит.       — Мы говорили об этом.       Но вот в этом обращении Чуя отчетливо уловил взрослое «нельзя»!       — Чуя мал.       О, нет-нет-не-нет! Пожалуйста, Мистер Верлен! Ты не представляешь, каково это — быть ребёнком! Быть грёбаным ребёнком и проживать все с начала. Смотреть на взросление Осаму и понимать, что ты-то уже, мать твою, вырос, но ничего полезного сделать не можешь. Пойдёшь в гимназию, будешь смотреть на этих мелких упырей.       Сидеть и бояться сказать что-то недетское, придумывать оправдание для упражнений по утрам и пить молоко!       — Чуя мал, — серьезно продолжил взрослый, — И, — Мистер Верлен, пожалуйста! — эти для него ещё слишком тяжёлые.       Не отнимайте!..       Так, нет, погоди.       Ты, кажется, сказал что-то не то. Или я не услышал от шока. Да, все дело в шоке.       — Чуя.       Не обращайся ко мне так мило! Сохраняй демократическое расстояние! То, что ты теперь в некоторых документах числился как «папа», не дает тебе права на!.. На то, что они делают!       — Тебе не следует использовать ножи Альбатроса, — мягко разъясняет мужчина, присев перед ребенком, — они тяжёлые. Твои скоро будут готовы.       Поль Верлен.       Ты на прошлой неделе дал нам с Дазаем кубики. Такие, с цифрами. И серьёзно ожидал от нас увлекательной игры. Нет, то ,что ты явно не смыслишь в воспитании детей, Накахара понял. Но не настолько же!       — Потерпи немного, нужно учиться с подходящими.       Впрочем...       Разве Чуя не должен ловить момент и использовать ситуацию… кхем-кхем, вернее… Быть хорошим сыном?       Все верно, папочка! Мне, как ребенку, жизненно необходимо: еда; книги; уроки по стрельбе; уроки по метанию ножей; может быть, усиленный курс ведения ближнего боя и, разумеется, ванильное печенье.       — Но они их делают целую вечность! — заныл Альбатрос. — А мои ему на вырост будут.       — Этот вопрос закрыт.       Альбатрос всплеснул руками и принялся возмущаться:       — Не давай ножи, Альбатрос! Никакого огнестрела до десяти лет, Альбатрос! — погодите, я же пошутил! — У Чуи лезвие сразу вошло! Талант нужно развивать. И развивать сейчас, пока вы соберетесь и все подготовите, Чуечке может стать неинтересно.       Накахара вскинул голову и схватил родителя за рукав, получая в ответ заинтересованный взгляд. То есть, не только ты, но и Артюр тоже не знает, как нужно воспитывать? И никто из вас, верно? Охуеть. Нужно брать, пока горячие! Господи, храни их невнимательность и незнание!       Рыжий уставился во все глаза.       — Мистер Верлен, мне не станет неинтересно с вами. Честно-честно. Очень интересно и хорошо! А вы правда научите стрелять, когда я чуть-чуть подрасту? Прямо как в книжках, да? Я буду очень-очень стараться и не подведу вас! И я… я вообще все овощи на ужин съем!