Чуя не знал лучшего манипулятора, чем Верлен.
Вот где ты был со своими мастер-классами? Ты своими методами вполне мог успокоить и уложить спать Осаму в его сопливые шесть. Накахара поаплодировал бы, но гордость не позволит.
Почему он лучший из лучших? Потому что он остался сидеть рядом всю ночь. Накахара проснулся, когда за окном ещё были звёзды, едва не поддался порыву сбежать вниз, заночевать там, в кресле. Уж очень хотелось встретить Дазая пораньше, и если это «пораньше» являлось всего-то несколькими секундами, то Чую это уже устраивало.
Но Поль, гадина такая, чуял. Знал. А может, просто так сидел. Хрен их взрослых разберёшь. Чуе показалось, что тот не спал, а просто сидел и прислушивался.
Взрослые.
Или всё-таки молодёжь?
Ну Верлен выглядел довольно молодо. Хотя Чуе ли не знать об обманчивой внешности?
Хватаясь, наконец-то, за нить сна снова, Накахара не мог нарадоваться. Сладкая карамель дремоты растеклась по телу и утянула обратно вглубь кровати.
Ровно до того момента, как снизу не послышался скрип входной двери. Мозг тут же отреагировал и предпринял попытку встать. Но тело, истосковавшееся по отдыху, отказывалось слушаться. Такой подставы Чуя не ожидал, ведь даже Поль покинул постель и направился вниз! А ведь он и глаз не смыкал всю ночь. Аргх, эта прыткая молодёжь!
Подняв голову и свесив ноги с кровати, Чуя всё же побрёл встречать Дазая, но был перехвачен на полпути к цели. Взрослые!
Он моргнул только на толичку. Только один разочек. В следующую секунду услышал шебуршание и ощутил, что его уже так привычно тащат к стене. Нет, Дазай, однажды, Чуя сам прижмёт тебя к стене, дабы ты осознал, каково это. Не малявка десяти лет, а чёртов таран!
— Дазай.
Отставить ласку, товарищ, вернувшийся с битвы! Держи ответ и слово молви: как твой первый выход в светские круги других богатых и не очень хищников?
— Дазай?
Нет, ну ты прекратишь прятаться в углу подушки и тени моего прекрасного лика?
— Осаму?
Вот. Вот на это мы реагируем как миленькие. Успокаиваемся и смотрим уже в глаза. Хоть и не видно ни черта — Поль окна зашторить успел. Радовало, что брат не отводил взгляд.
— Всё прошло?..
Только ненадолго Осаму снова начал копошиться, схватился за ночную рубаху и придвинулся впритык, к теплу Чуиного тела.
— Я дома, — ответил он, и Накахара, сдавшись, сжал объятия крепче.
Ты не дома, Осаму, ты в домике. Спрятался и сидит. Погоди, Дазай, придёт время, и за мной не спрячешься. От меня же! Удумал.
Впрочем, кого Чуя обмануть пытался? Казалось, приди к нему Дазай в любом возрасте и попроси спрятать, Накахара ведь не сдержится. Не откажет. Нет, ну вы его видели? Не выше шкафчика, родной, миленький до писка, обладатель щёчек, которые хочется взять в ладошки. Да и самого Осаму взять бы в ладошки, как воробушка. В меру дурной, конечно, братец, но что взять с потенциального убийцы?
И ведь скажи кому сейчас, не поверят!
Дазай был настолько очарователен, что Чуя точно знал, — он покорил всех своим появлением. А кого не покорил, те просто являлись бессердечными тварями, не имеющими никакого представления о прекрасном.
— Утром… — хорошо, давай, ещё немного повошкаемся, ты заслужил. — Утром, когда мы проснёмся, расскажешь?
А то ведь и правда: ребёнок приехал, весь вечер вчера был на ногах и ночь вот тоже. Такого нужно в одеяло и спать. Ну мы уже в одеяле, так что оставалось второе.
Но Накахара из-за пробуждения всё же перехотел спать. Так что в последующие часы, когда полуденное солнце уже подглядывало через щёлочку шторки, Накахара почти не шевелился, лишь заботливо перебирал короткие кудряшки брата. Да и взглядом с вошедшим взрослыми встречался.
Первой прибежала Кирако, почти что сразу, как Дазай заснул. Чуя зажмурился, дабы она со спокойной душой погладила их обоих по головам и отправилась отдыхать сама. А не стала задаваться вопросом, чего это один ребёнок из двух глазами светит.
Потом поднялся Рембо. Вот тут Чуя не сдержался и только чуть-чуть, едва-едва открыв рот, спросил как все прошло. И был проигнорирован. Мужчина прижал палец к губам и велел спать.
Ага. Будто это просто. Тебя-то не прижимают к стене, не наваливаются всем телом. А хотя…
Так, ладно, личная жизнь Рембо — дело Рембо. Чуя не мог утверждать, что происходит или не происходит в чужой спальне.
А что? Его опекуны — взрослые люди. Что хотят… так сказать.
Оставалась надежда на Куникиду. Но он явно открыл в себе дар предсказателя. Иначе как объяснить то, что он так и не поднялся? Узрел будущее, увидел, что Чуя завалит вопросами, и решил, что даром такое мероприятие ему не сдалось.
Верлен иногда приоткрывал двери и тихо заглядывал. Явно ждал момента, чтобы отправить детей на завтрак, а после — уже на обед. Но планы у Осаму были другие. А планы Дазая прямо влияют на планы Чуи.
Ух, и не любил Накахара просыпать завтраки. Тем более, вкусные. А Поль невкусные и не поставляет. Ох, и могли бы вы представить, как Верлен боялся, что они узнают, сколько тостов было сожжено, сколько каши сгорело, сколько блинов оказалось на стене во время его тайного ночного обучения. Поистине, кулинария — это искусство. Весьма болезненное. И к тому же, Верлен с манией удостовериться в сытости — страшная картина. Когда всё заходит слишком далеко, Чуе с Дазаем приходится прятаться.
Но хотелки Чуи были услышаны. Понял он это, правда, не сразу, потому и не мог сказать, сколько эта мелкая зараза лежала и наслаждалась объятиями.
— Дазай!
Да что ты все в подушку прячешься! И в мою рубаху на кой черт?! Нет, нет, всё время быть готовым ответить! Ты знаешь, как я здесь извелся?
— Не Дазай, — бубнит тот недовольно.
— Ась?
А кто ты тогда?
— А кто ты тогда? — вот, до чего довёл: уже и мысли все на языке!
— Осаму.
Да боже мой.
— Осаму.
И светится. Неужели у тебя есть рычаг давления? Что-то когда одна девчонка в гимназии к тебе по имени обратилась, то ты как лимон съел. А юная леди-то вся красна была, никак детская влюблённость мимо тебя проходит.
Посмотрел бы хоть на неё.
Хотя нет, ты прав, Дазай. Мал ещё, да и поверь, когда придёт время, Накахара непременно поможет советом.
— Ну.
Ну давай!
Чуя сел на кровать, уставившись на брата.
— Тебе понравилось? Нет? Дети противные? Или добродушные? А сладости были? Манжеты не развязались? Танцевал? А сад там был? Ты сказал Рембо, что тебе нужно в туалет, не постеснялся? Ты видел там девочку со светлыми волосами и тёмно-карими глазами?
Нет! Дазай, не отворачивайся! Нет!
— Осаму! — ты обещал мне рассказать! — Братик Осаму обещал!
Мелкое противное чудовище, я сейчас выкину подушку и одеяло, будем лежать на матрасе!
— Осаму!
Чуя готов был на себе волосы рвать. Он и впился в них пальцами и потянул, пока не стало легче. Немного.
Посмотрел на этот комочек.
— Хорошо, — сдался он. Лёг сверху на брата, подперев кулаками щёчки. Обычно так любил делать Дазай. — Я подожду, — буду учиться терпению, оно с тобой явно пригодится. — Если братик не хочет рассказывать, то не рассказывай. Я рад, что ты вернулся домой.
И пускай твой лик не выглядывал из-под одеяла, и ты явно не хотел говорить, Чуя принимал это. Да. По-взрослому. Потому что Накахара и являлся взрослым.
А ещё потому что шантажировать Дазая в гостевом домике просто было нечем.
Чуя сдул чёлку, что с самого утра лезла в глаза.
— Не хочу больше туда, — донеслось из-под одеяла.
Накахара приподнял бровь, а после негромко вскрикнул, когда мальчишка развернулся и сел, сжав уже его.
— И Чуя туда не пойдёт. Потому что Чуя глупый и маленький для такого.
Ишь завёлся! Чуя нахмурился. Он ожидал от Дазая истории, но никак не запрета на посещение светских приемов. Чуя выдохнул. Взросление. Это всё взросление.
— Я не маленький! — серьёзно, Дазай, мне скоро почти сорок будет. — Братик Осаму ненамного старше!
— Но старше! — строго заявил Осаму. — Чуя не поедет туда! — и тут же осёкся, явно вспомнив само мероприятие. — Там… тоскливо.
Тоскливо? Накахара спихнул брата и сел, вопросительно посмотрев и приготовившись внимать рассказу.
— Рембо постоянно утаскивали. А вокруг Кирако, — Осаму поморщился, — много противных. Они вечно вертелись рядом. Рембо сказал, что это потому что она симпатичная, а теперь ещё и «выигрышная партия».
Ох. Чуя подозревал об этом, но не догадывался, была ли сама девушка готова к столь повышенному вниманию. Кирако была управляющей поместья, пускай разбитого, прогнившего и богом забытого. А сейчас стала опекуном единственного наследника неизвестно куда пропавшего господина. Да, статус Дазая явно выводился вилами на воде, мальчика не родили в браке, что ставило его имя под сомнение. Но не отнимало его. Тогда как авторитет Харуно, в таком случае можно сказать, был выточен в дереве. Всё это делало картину привлекательной для любого аристократа среднего или низшего сословия, падкого на землю и капитал. Женщина с ребёнком и замороженными активами, в существовании которых не оставалось сомнений. Горо, конечно, не считался самым состоятельным дворянином, но он происходил из какого-никакого рода и явно имел внушительный запас денег для ведения праздного и укромного образа жизни.
— «Выигрышная партия».
Фу! Как это неприятно. Чуя надеялся, что Кирако сейчас в порядке и не переживала по этому поводу сверх меры. Сейчас Дазай навряд ли понимал, в чём суть этой ситуации, и почему она неприятна. Но это то, с чем ещё придётся иметь дело некоторое время.
— Поэтому Чуе нельзя ходить на такие приемы.
Осаму. Поверь, никому не будет ни горячо ни холодно от того, что у Харуно под присмотром будет ещё один отпрыск.
— Вокруг него тоже буду крутится…
Ну вокруг тебя не крутились же… или…
— К братику не лезли?
Дазай покачал головой.
Ну хоть здесь мы все ещё в строю.
Или же Осаму просто умалчивал.
Чуя прищурил глаза. А ведь и как проверить? Как-то Накахара упустил этот момент в воспитании — отвечать на вопросы правдиво.
Или…
Он наклонился к брату, скептически и недоверчиво переспрашивая:
— Не подходили?
Или его заставили молчать угрозами?!
— Осаму?..
Осаму отвёл взгляд. Скомкал в руках простыни.
Я так и знал! Так и знал! Какие-то твари посмели что-то сделать, и Осаму теперь не мог справиться с этим! Даже рассказать! И кому? Родному брату! Ему!
Так. Если Осаму молчит, значит, нужно трясти Рембо. Он человек взрослый, должен понимать ужас сложившейся ситуации! Какой бы… она там ни была! Там точно случилось что-то страшное и неприятное, раз Дазай молчал! Вы вообще знаете, как тяжело добиться такого эффекта? Нет, конечно, раньше без труда достигали, но в этом и смысл! Сейчас от Осаму тишину можно услышать только в одной ситуации — это когда он спит. Даже за обедом умудряется!
Нет, нужен Рембо. Уж он-то точно и данные даст, и поможет. Конечно, к сожалению, не так, как Верлен. У Артюра в запасе только воспитательные беседы, а не револьвер. Но там и Поль подсуетиться может! К тому же, его расценки не так высоки, всего-то нужно не пропускать приёмы пищи.
— Чуя?
— Что они сделали? — нет, Дазай, ты должен мне рассказать! — Что-то сказали? Навредили? Тебе угрожали? Ударили?! Что-то настолько ужасно, что ты и говорить не можешь?! Осаму, ты, главное, ничего не бойся! Каким бы он ни был взрослым и влиятельным!..
— Чуя…
Накахара схватил брата за щёки, внимательно вглядываясь. По-хорошему заставить бы Дазая встать, чтобы осмотреть на наличие повреждений, потому что произойти могло что угодно. Но мальчик сейчас явно так напугался, что ему нужен был покой. О боги, а Чуя ведь ещё до него докапывался! Должно быть, от этого ему стало совсем невыносимо!
— Ты дома и в безопасности! — повторил Накахара и крепко обнял брата. — Всё закончилось. И если хочешь, то больше не пойдешь на такие приемы никогда-никогда.
— Чуя.
— Тише, — Чуя так и знал, нельзя было отправлять туда Осаму! Аргх, от Рембо и Доппо никакого толка! — Всё хорошо. Хорошо. Теперь всё хорошо.
Не переживай.
Твой младший братик хоть и младший, но пизды дать может. Проклятье! Он отправил своего Осаму, поверил на благочестивость светских кругов, а они напрочь испортили Дазаю такой важный день!
— Так, — нужно срочно идти к Рембо, — лежи здесь, хорошо? Я схожу за завтраком, и после мы поделаем… что захочешь поделаем, хорошо? Договорились?
Дазай, который явно пытался что-то сказать, замер. А после наклонил голову.
— Всё, что захочу?
Чуя уверенно кивнул. Только не замыкайся в мыслях об этом треклятом приёме!
Дазай приложил руку ко лбу.
— Мне не справиться с этим без кекса с яблоками и игры в шахматы. А ещё, кажется, голову немного кружит, и только домик из одеял с Чуей мне помогут! И книжки! И такие картинки, которые нужно раскрашивать! И ещё игра Поля «наступлении-отступление на поле»!
Что-то для травмированного ты больно возбудился.
Дазай тут же всплеснул руками и упал в подушку, прячась.
— Нет, не могу! Это невыносимо, Чуя! Удалюсь с горя, если Чуя не станет играть со мной в шахматы!
Удумал!
— Я сейчас!
Погоди, только к Рембо сбегаю, спрошу, на чью голову великое мщение нужно принести, и сразу к тебе!
— Я до Рембо, и сразу вернусь.
Дазай соскочил, подозрительно побледнел и завопил:
— Нет! Чуя, не надо к Рембо! Я сам всё сделаю!
Но Накахара уже бежал по лестнице.
***
— Рембо!
Подожди, Рембо, радоваться бегущему мне. Не садись на корточки, я бегу не за тем, за чем ты думаешь!
— Рембо!
У нас там Дазай! Ты какого хуя не уследил за ним? Я тебе самое ценное и сокровенное, а ты!..
— Осаму сказал, что на приёме случилось что-то страшное! К нему лезли дети? Дразнили? Или это кто-то из взрослых посмел открыть рот? Или?!..
— Чуя, — прервал его Артюр, — успокойся, — да о каком спокойствии может идти речь?! — Что тебе сказал Дазай?
— Сказал, что там… — да ничего не сказал, в этом и дело, Рембо! Ты что Дазая не знаешь? — Он ничего не сказал!
Ты понимаешь, нет?
Артюр как-то устало выдохнул, внимательно посмотрел в глаза и положил руку на рыжую макушку.
— Чуя, Дазай сам довёл одного мальчика до слёз и после официальной части просидел за книгой на диване. Забрал все черничные пирожные и нарезку с мандаринами, сказал, что тебе, — Рембо приподнял бровь. — Надеюсь, мне не нужно объяснять, почему везти их сюда было не очень хорошей идеей?
Накахара отступил на пол шага.
Погоди. Хочешь сказать, что это Дазай стал для кого-то ужасом?
— Дазай отлично справился, — о, Куникида, а Чуя и не заметил тебя на кухне, — пусть иногда и морщился, но был вполне вежлив.
То есть…
— Правда, — Кирако и ты здесь?! Собрались без меня! — Он действительно навряд ли с кем-то там подружился. Но, полагаю, что для первого выхода это нестрашно.
То есть…
Мы снова миновали опасность? Прям прошли по кромочке?
Блять.
Чуя с громким вздохом сел на пол.
Самое страшное пережили. Хорошо. Если Осаму смог спокойно взаимодействовать с любыми сословиями разных возрастов, не будучи связанным с ними учёбой, то всё в порядке. Да. В порядке.
Мы отлично постарались, дамы и господа!
Дазай вырос умным, симпатичным, честн…
— Осаму! — тут же подскочил Чуя. — Чёртов симулянт!
— Но Чуя, — ах, ты ещё и спустился! Правильно, иди-ка сюда! — Чуя больше не играет со мной в шахматы! Это всё Чуя виноват! Он сам виноват, играет только с Айсменом в карты, а со мной нет!
И это тебя оправдывает?
Чего за дверной косяк прячешься? Смотришь на меня своими глазёнками.
Чуя сделал шаг. Ты надо мной издеваешься? Второй. Ты хоть представляешь, как я переживал? А?
И всё из-за шахмат? Да всё из-за того, что сердце майора не может смириться с позором! Проигрывать десятилетке вот уже какой раз! Да Чуя в глаза своему отражению смотреть не сможет!
А ты!
Погоди, есть всё ещё те игры, в которых Накахара лучше!
Дазай сорвался с места. Чуя тоже.
***
Оказалось, что к Дазаю никто не подходил. Было ли это результатом страха от одного его взгляда или же стечением обстоятельств, Чуя не понял. Так же как и не до конца сообразил, задело ли это Осаму или нет.
Накахара от всей души поблагодарил Доппо, который, как оказалось, буквально таскал мальчишку за шкирку по прошлым ученикам и знакомым. А когда тебя таскает учитель — выкроить момент для сплетен не так-то просто.
Чуя отчасти выдохнул. По крайней мере, Доппо взял на себя роль проводника и не дал никому из взрослых и шанса обидеть. Но вот дети. От них невозможно спрятаться за юбкой или штанами. Но и здесь, отведя ученика к мелюзге, Куникида, наученный опытом, постарался сделать всё, чтобы волшебный день оказался действительно таковым.
Так что Чуе не пришлось выяснять имена и внешность, дабы свершить великое мщение. Просто некому.
Однако. Накахара смотрел на Дазая, который мешал в чае ложку с медом. Брат не смог подружиться. Как воспитателя, это Чую расстроило. Осаму не удалось завести приятелей или знакомых. Для будущего аристократа довольно важно уметь это.
Хотя…
Отец Дазая отлично себя чувствовал, выбираясь в свет раз в год.
Чуя помотал головой. Нет, отвратительный пример, даже как сравнение не пойдёт.
— Ладно, — покачал Чуя ногами. — Давай ещё.
После проигранной вот уже двенадцатой партии Чуе надоело повышать чужую самооценку, и он решил позаботиться о своей. Вышло боком — Осаму научился отбивать удары подушкой.
Развивающийся паразит, всё прогрессирует и прогрессирует.
К вечеру выглянул Поль. Отоспался.
Здесь совсем рядом городок. Кажется, Кирако с Доппо собирались туда завтра. Чуя тоже хотел, но Верлен настоял, что стоит поехать уже на обратном пути, чтобы не мотаться туда-сюда. Аргумент засчитался, Дазаю следовало поменьше таскаться, а то и так последние несколько дней много ездил. Это Чуя из них двоих в гостевом домике отсиживался.
Так что было решено поглядеть на местные достопримечательности на обратной дороге.
— Домой хочется, — поймал настрой Осаму, пока помогал расставлять чашки на столе. — Подушки в моей комнате лучше.
Может, ты хотел сказать, в моей?
— Осаму вечно таскается в мою, откуда ему знать, какие там у него?
На это Дазай удивленно округлил глаза. Сама невинность. Поглядите.
— Чуя мой и его комната тоже.
— Да ты!..
Не успел Чуя продемонстрировать словарный запас, вмешался Верлен и помог-таки убрать волосы, чтобы они не лезли в лицо. Спасибо.
— Чуя, — Артюр поставил на стол тарелку, — садись.
— А где Кирако? — спросил Дазай, закончив попытки распустить низкий хвост младшего брата.
— Вместе с Хироцу хочет дойти до ручья, — Доппо, что-то ты слишком быстро уплетаешь салат. Травоядное.
Ладно. Чуя взял вилку. Тоже не возразил бы против романтичной прогулки, но кто его спрашивал?! С другой стороны, взрослые люди на отдыхе. Вот Куникида уже слинял, побежал догонять. Сейчас поужинаем и вообще вдвоём с Осаму останемся такими темпами. А Рембо и Поль куда-то тоже скроются.
— Дазай, — строго произнёс Верлен на попытку старшего потянуться к чужим волосам снова. — Прекрати. Чуя, сядь прямо. Хватит тянуть Дазая за волосы в ответ!
Поль. Для Осаму сейчас нет ничего интересней этого, да и для меня, признаюсь, его мягкие волосы…
Верлен поставил на стол дымящиеся тарелки, вместо пустых.
Мясо! Ладно, на это можно отвлечься. Дазай, перерыв.
— Как всё прошло?
А, Поль, ты же не знаешь!
Накахара бы тебе похвастался, но он вцепился в кое-что очень вкусное и долгожданное. Так что, Дазай!.. А нет, ты тоже занят. Рембо! Вещай!
— Давай разрежу.
Иногда Чуя души не чаял в опекуне.
— Всё прошло спокойно, — скромно начал Артюр, перемешивая гарнир. — Несколько знакомых лиц, разговоры. Дазай отсидел одно чаепитие, а после утомился и провёл вечер за чтением книг из библиотеки хозяина мероприятия, верно?
Дазай согласно промычал. Ему уже не до этих ваших воспоминаний о прошедшем приёме.
— Рад слышать.
— Мы встретили одного нашего знакомого, Поль, — Верлен заинтересованно выгнул бровь и помог Дазаю разрезать мясо. — Он всё так же настаивает на встрече.
Признаться, Чуя впервые видел такую реакцию у Верлена. Его лицо будто бы застыло, после исказилось. Он медленно положил столовые приборы, борясь с желанием всадить их в древесину стола. Если поначалу он выглядел заинтересованным, то после конкретной фразы «знакомого, что настаивает» точно растерял всё свое благодатное настроение. Кажется, Рембо поднял эту тему при них только потому, что Поль не стал бы громить кухню при детях.
— На этом ужин окончен, — бросил Поль, поглядев на Чую и Осаму, — десерт съешьте у себя.
Чего? Накахара захлопал глазами, выискивая во взгляде Верлена ответ. Там его не оказалось, мужчина просто больше не смотрел в сторону детей. Тогда Чуя обернулся к Артюру, но и его внимание было направлено только к супругу. Чуя понадеялся на Дазая, на свою единственную поддержку, но он отвечал полным непониманием и растерянно на него таращился. А потом запихнул в рот кусок говядины, вытащенный из тарелки младшего.
Чуя сжал руками столешницу. Давайте. Попробуете выпроводить — закричу. О чем бы вы ни говорили, это случилось на приёме, а значит, касалось самого Осаму. А что касалось Осаму, то касалось и Накахары!
— Уже и правда поздно, — какой поздно, и семи нет, Рембо! — Вам пора готовиться ко сну.
Ещё никогда Верлен не выгонял кого бы то ни было из-за стола. Их тем более. Даже наоборот, всячески поощрял такие совместные моменты.
— Я принесу вам, — мило улыбнулся он, пока Чуя готовился перейти от обычного разговора к разговору на повышенных тонах.
А после Поль посмотрел на детей. Так доверительно. Так уверенно. Так может смотреть человек, убеждённый в том, что ребёнок… нет, два ребёнка, которых он взял на своё попечение, послушаются и пойдут в комнату.
А вот хрен тебе!
Чуя нахмурился.
Не самым верный момент для проявления характера, но уйти сейчас и остаться в неведении — преступление. Ты согласен со мной, а, Дазай?
— Пойдём, — толком не дожевав, Осаму спрыгнул со стула и потянул брата, — сыграем ещё раз.
Эй! Где моя поддержка?
Дазай потянул вновь.
Чуя посмотрел на Рембо. Потом на Поля. На Дазая, который твёрдо глядел в ответ. Да пошли вы все!
И спустился со стула сам, поражённо опустил голову, позволив Дазаю вести за руку в комнату. Ну да, ну да, сейчас по лестнице и послушно — на стульчик. Как послушные дети. Хорошо-то, хорошо он Осаму воспитал. Твою мать.
Дазай расшторил окна в спальне.
— Тут выступ есть. Крыша крыльца.
И заговорчески улыбнулся.
О-о-о-о, маленький чертёнок. Чуя соскочил с пола, подбежав к подоконнику.
Ох, Чуя-Чуя, вырастил на свою голову! Ни стыда, ни совести у брата, никакого уважения к личному пространству и чужой тайне! Кошмар! Караул!
Спасибо своеобразным играм Альбатроса… Кто ж знал? Нет, Чуя ещё тогда признал практическое применение салочек.
— Лучше за вторым окном, — шёпотом посоветовал Накахара под тихий смех Осаму.
До чего же прекрасно полное взаимопонимание со стороны члена твоей семьи.
— Подслушивать — нехорошо, — заключил Дазай, но не допустил и мысли прекратить безобразие.
Отлично, как же прелестно, что ты осознаешь это Осаму! Старое сердце майора кровью обливается от счастья.
— Нехорошо, — согласился Накахара, ответив на кивок брата.
Вот и порешили. Когда такая ситуация, то можно и уши погреть.
Долгие десять минут кухня была заполнена тишиной. Рембо ждал и едва-едва ковырял вилкой запеканку, пока голова Верлена задумчиво покоилась на сложенных руках.
— И что ты ответил? — спросил он будто бы для галочки.
— Завтра он придёт к нам на ужин…
Рембо не успел закончить фразу, а Верлен подскочил, да как ударил по столу! Чуя вздрогнул от резкости обычно изящного и по-своему собранного Поля.
— Поль…
— Ты обещал мне, Артюр Рембо, — Верлен в болезненном жесте прикрыл ладонями глаза, — ты обещал мне, — и тут же вновь облокотился на стол. — Ты дал мне слово, что мы не позволим втянуть себя в это вновь!
— Поль…
Рембо позвал тихо, казалось, осознав тяжесть своего поступка. Попытался коснуться, но не осмелился встать.
— У нас дети, Рембо. Ты хочешь позволить ему втянуть Чую в это? Дазая?
— Поль…
— Помолчи, Артюр Рембо! Я зол на тебя! Я говорил тебе быть осторожней. Зачем?
— Поль, прошу тебя. Мы многим ему обязаны, нашей спокойной жизнью…
— Именно, Артюр: нашей спокойной жизнью. Мы давно уже ничего не должны ему. Да, вас связывала работа, но потому ты и должен понимать.
— Поль, — Рембо поднялся с места, — обещаю, я не позволю ему втянуть нас в это вновь.
Верлен запрокинул голову, а затем упал обратно на стул. Некоторое время он молчал, а после немного дёрнул плечами. Кажется, он усмехнулся.
— Мы уже обсуждали это, — понял его без слов Рембо. — Его смерть вызовет волнение и подорвёт большую бочку с порохом.
— Подготовился. Всё предвидел, сукин сын.
Артюр подошёл к супругу, осторожно приобняв.
— Я не позволю ему распоряжаться жизнью моей семьи вновь, — выдохнул Рембо. — Нужно отнести детям ужин. И обещанный десерт.
Чуе показалось, что Рембо вот-вот бросит взгляд на окно. Словно догадавшись, что они здесь.
Дазай вовремя отшатнулся и потянул замершего брата. Накахара растерянно посмотрел в тёмные глаза старшего.
