«Я полюбила в тебе человека»

— Отклейте этой суке рот. — громко приказал блондин. — Сейчас, Егор Николаевич. — быстро ответил один из громил, попутно срывая не щадя, изоленту со рта мадам. — Пожалуйста, оставь нас в покое… мы ни на что не претендуем!!! — кричала в пол голоса женщина, придерживая малыша рядом. Булаткин просунул руку к подголовнику и умело закрепил её на хвосте брюнетки, оттягивая сильнее назад. — Знаешь, а я пожалуй отправлю вас далеко и надолго, но перед этим заберу у него всё, так как он забрал мою семью. — играя желваками, выделяя каждое слово, здесь его слышали даже с приглушённым мотором, даже с волной радио, и сигналами тойоты. Мерс ехал по трассе к загородному комплексу, размеренно, не нарушая правил движений. Юлия только сильнее сощурилась от испуга, чувствуя, как волосяные луковицы натянулись до предела. — Твоё счастье, что сейчас с тобой заплаканный мальчик. Иначе я бы не пожалел. Ты же помнишь, как мы развлекались тогда? Женщина только сильнее схлюпывала, пытаясь побороть плач в себе. Его горячие пальцы ходили по подбородку и остались вмятинами на щеках, придавливая сильнее, блондин повернул весь заплаканный взгляд матери на себя. — Он не виноват. Твоя мать вела дела на стороне… Не удержавшись, Булаткин со всей силы притянул за шею девушку, прижимая и охвачивая её грубыми пальцами, придавая жуткий дискомфорт. — Дрянь, не смей и слова произносить о моей матери. Ты не достойна её. — шипел Егор прям в рот негодницы. Юлия положительно кивнула, давая согласие молчать. — Закройте её дранный рот. Я не хочу больше слышать этот блеф. Взрываясь на тысячи атомов злости, внутри разливалась энергия электростанций, эмоции людей, которые были до безумия неприятны, и отвергали каждый его диалог. Подъезжая до московского шоссе, Егор нервно теребил ручку, он понимал, что у него сейчас столько козырей, и именно с ними, он сможет выйти достойно с игры, получив желанную расплату, увидеть лицо того человека, который спокойно существовал всё это время, находил себе место и жил, создавая новую семью, пока он не мог забыть утрату своей. В мыслях нарисовался образ Кати, он чувствовал безумный порыв страсти и злости. Егор понимал, что эта ситуация не столь разочаровала его, как заставила снова включить твердость и деспотичность, отключая чувства насовсем. Но одна мысль о ней, сново вызывала внутри сотни желаний — «беречь». Словно это его что-то родное. Голова взяла вверх, и Егор не отдался полностью чувствам, в расплывчатом состоянии, он вряд ли бы смог поставить нужный шаг и мат. Поэтому нужно было взять себя в руки. Паркуясь около дома, Егор вышел уверенно и гордо, за ним появились амбалы с заложниками, и направились внутрь дома. Атмосфера внутри была как всегда спокойна, и не предвещающая бури. Всё было хорошо, кроме одного но… Громкие шаги перебили раздумья Николая Борисовича. И услышав посторонние звуки, он быстрым рывком повернулся в сторону нежданных гостей. Егор видел этот взгляд. Он был тревожным и к месту. — Заводите. Здоровяки по приказу появились вместе с Юлией и Мишей, кинув их на середину комнаты, словно бездомных собак. Казалось каждый мог услышать, как быстро забилось сердце отца Егора. Словно он на распутие между жизнью и не совсем. — Что происходит Егор? Мишаааа!!! Маленький мальчик резво поднялся и испуганными шагами подбежал к папе, хватаясь за него обеими ручками, словно это самое ценное, что есть у него. Женщина мелким ползком, подобралась ближе к ним же, и села рядом, пока Николай Борисович с ужасом на лице отклеивал своей возлюбленной скотч с губ. — Мне кажется ты не познакомил меня со своим сыном. Не порядок вышел. — спокойным тоном произнёс Егор, подходя ближе. — Если бы мать видела, каким ты стал, она бы не поверила своим глазам… Как я сейчас… Навострённые кулаки уже метались по краю брюк, желая нанести ответный удар. — Не говори о ней. Ты за её спиной мутил с этой шалавой. — шипя произнёс Булаткин. — Тебе никто не давал права называть так Юлию. У неё есть имя. — Шлюхам имя не дают. Ты променял её на мать. Из-за тебя она погибла… — срываясь на злостный рык, говоря каждое слово с придыханием, он был невесомо зол, что не чувствовал, как по каждой вене текла совершенно другая кровь. — Если я виноват перед твоей матерью, то только тем, что не предостерёг и вовремя не спас от взаимоотношений, которые призвели к трагедии. — Что ты городишь??? Тебе вообще уже башку снесла эта дрянь???? — Я никогда не жалел, и не допускал мысли такой, что воспитывал тебя все эти годы, не правильно. Я воспитывал тебя, как родного сына. Слова словно кинжалы ударяли глубже существующих ран, Егор уже не понимал, что слышит, и что говорит. Всё вокруг словно смешалось с ложью и правдой. И где такова истина, было сложно понять. Блондин резко подошёл ближе, стоя прям перед отцом, словно сейчас его слова, будут самым большим занавесом. Не понимание разбирало рёбра с каждым шагом. Словно сейчас его поставили перед главным выбором, а он получил свой наготовленный «шах и мат». — Я познакомился с твоей мамой, когда она была на третьем месяце, влюбился, как мальчишка. — уверенно делился воспоминаниями Николай Борисович. — И когда ты появился, я ни разу не усомнился, что ты будешь моим сыном. Но прошло время, и Марина пришла ко мне с разговором, и я тогда трезво понял, что она хочет мне сказать. Она увидела его. У них снова закрутилось. Он скружил ей голову, как 25 лет назад. Но только когда знающие языки донесли ко мне информацию по его делу, я понял, что он не просто так зарисовался. Он хотел власть. Достать до меня, через мою же жену и прошлое с ней, заполучить активы переписанные на неё, и часть компании, не понимая, что всё моё имущество было уже тогда оформлено на детей, на вас. Марина мне не верила, говорила, что я не могу её оставить, не могу просто пережить, что так случилось, и её мужчина и отец Егора — мой старый компаньон. — Скажи, что ты врешь!!! Скажи блять!!! Я поверю!!! Разъярённый Егор со всей силы набросился на отца, держа его за воротник рубашки и теребя Николая Борисовича, словно таким образом сможет докопаться до того, что и так очевидно. — Я не верю!!!!!! — слова как припадки реальности накрывали с головой, и Егор словно в бреду, не мог свести немой оскал. — Он подстроил аварию, желая избавится от меня. И в чем я виноват перед тобой, так это в том, что не отговорил Полю с Мариной не ехать провожать меня в аэропорт. Но легко отговорил тебя, так как ты не любишь эти проводя… Я не знал, что тогда это будет последнее прощание.