«Я полюбила в тебе человека»

Большие и длинные коридоры центральной клиники Москвы навеивали ужас и холод. Булаткин шёл на встречу с человеком, от которого при других обстоятельствах отказался, не смотря ни на что. Предательство, о котором он узнал, посегалось на все границы его сознания. И тогда бы он решительно был бы за, стереть этого человека со своей памяти. Но на данный момент в его голове всплывали картинки, как он предал сам, два года назад, в такой же больнице, оставив один на один с его же проблемой. Не поддержав, не помог и не дал шанс сделать выбор самостоятельно, убил ту часть жизни, которая пришла от него… их не родившегося ребёнка. Он чувствовал вину вдвойне, когда понял, что человек спустя годы, и пройдя все стадии обиды и злости на его поступок, закрыл его спиной, пытаясь спасти. Был ли он спасён после этого? В голове не находилось ответа этому вопросу. Вина словно по горло сидела и не давала возможности вдохнуть новые мысли, притянутые этим днём. Егор шёл в белом халате на распашку, в поисках нужной палаты. Его глаза-океаны пленились тоской и грустью, они бегали по белому периметру в поисках ответа, на вопросы, которые мешали рассудку трезво существовать. Вибрация в кармане нарушила мысли и поиски на миг прекратились, когда он увидел номер Кати, сердце сильнее забилось, но ответить он так и не смог. В тот день у него не было ответа. Сбросив пару раз звонки любимой, блондин поставил беззвучный режим, и направился в крыло палаты, открывая деревянную дверь. Перед ним сразу просветилась комната не больших размеров с двойным окном, за которым играло солнце, показывая, что уже далеко за полдень. Возле окна в белом медицинском платье стояла Ди, её волосы были завязаны в тугой хвост, а взгляд прикован к погоде за стеклом. Резкие движения и она повернулась в след вошедшему Булаткину, сверкая ямочками на щёчках, которые принёс сюда только он. Егор заботливо поставил пакет на тумбу, и подошёл ближе, не проронив и слова. Их полярные взгляды вцепились в друг друга, словно здесь и слов не нужно. Егор заметил перевязку на талии у девушки, и заботливо коснулся её сильными руками, легко прижимая к своей груди. Словно это все, что ей нужно было. Его руки. Сильные. Мужественные. И тёплые. Как вроде бы свет во всем городе забрали его вены, и отдавали сейчас ей. С ним ей не нужно было света. Он сам его принёс. — Как ты? — не отстраняясь спросил Булаткин, касаясь подбородком головы шатенки. — Жить буду. Пуля не задела жизненных органов и прошла на косую. Поэтому пару дней здесь, перевязки и я, как новая. Егор повёл взглядом, и чуть отстраняясь, но все так же продолжая держать за плечи хрупкую Ди, улыбнулся ей в глаза, и провёл рукой по подбородку кареглазой. — Я рад, что у тебя такой положительный настрой. Его руки ходили по ней словно отдача электричества, ток по ключицам в перемешку с эндорфинами, было лучшим обезболивающим. Диана прижалась сильнее, словно всё, что у неё осталось это объятие. И сейчас ей хотелось чувствовать его, как никогда. — Там фрукты и обед, не думаю, что здесь кормят лучше. — заботливо произнёс Егор, сново поглаживая подбородок девушки, и проводя пальцем по щекам. — Я ничего не хочу сейчас. — отрешено ответила Ди грустными глазами. Он видел в ней боль, чувствовал её на мокрых щеках, и не понимал, что с ним творится, когда она рядом. — Точно? — Хочу только смотреть на тебя. Егор прикусил губу, словно пытаясь задать важный вопрос, на который не хватает постоянно сил. — О чем ты думала, когда прикрывала меня? — Разве в такие секундные моменты можно о чем-то думать, как не о человеке? — Но ты же могла погибнуть. Диана только повела головой в утвердительное «нет». — Я не смогла бы жить, если бы с тобой что-то случилось. Его грубые руки по подбородку, подчиняя себе каждое слово, трезвый взгляд, такому взгляду отдают обычно всё и остаются не с чем, но только, чтобы прочувствовать его холод, тепло, да лишь бы что, только чтобы за всю жизнь, понять, что сейчас он смотрит на тебя, а не сквозь. Читает твоё настроение, и видит все, что есть в тебе, до капли не притворства. Ведь с его силой, он заметит каждый опрометчивый ход и не правильно сказанную фразу, брошенную словно на ветер. Он заметит и отпустит, не давая отчёт не верным шагам к нему. Ей хотелось, чтобы он смотрел на неё так каждый день. Холодно. Местами жарко. Местами одурманено. Чтобы она могла почувствовать и его злость, и его желание в квадрате. И отдаться этим чувствам, как самая паршивая кошка, которая сохнет по одному мартовскому дню, подаренному им. Словно других дней совсем не бывает. Она живёт одним, ожидая за углом ту же сильную руку, которая в невмоготу приласкает её сново. Даст шанс на короткий промежуток времени, почувствовать ту магическую любовь, даже если она исходит только от неё. Отдавая ему без остатка. Зная, что на это есть шанс только сейчас. Она чувствовала его власть в глазах, как они отчётливо съедали её до покровительства. Такого сладкого и дурманящего. Секунда и его губы касаются спелых в одном касании, проникая глубже, и хватая её за шею, по направлению к нему. Здесь вёл он. И она открыто это чувствовала. Срывая с себя все теснения, и целуя рот этой сучке запредельно долго, он не чувствовал сигнал «стоп», словно его отрубили в этом помещении. Проходя языком по дёснам, охватывая её бедра, прислоняя к себе, и оттягивая губу до характерного стона. Ним управляло наваждение. И он не мог с этим ничего поделать. — Я люблю тебя. — Замолчи. — хрипло приказал Егор касаясь рукой её рта. Сажая под бедра девушку на подоконник, и раздвигая перед собой ножки, он сильнее вжался в открытое пространство, целуя её губы жадно и до покраснений. Ощущая желание в паху приливами тестостерона. Отрекаясь от всего в голове, но отдаваясь этим чувствам сполна. На пол полетел его халат, все чувства Ди замолкали только при виде его бешеного импульса в груди. Малышка в раз была зажата между стеклом и его не управляемым темпераментом. Она ощущала эти сильные руки на своих ягодицах, которые ходили по ней, словно сигнал «не останавливаться ни на миг». Резкий рывок, и рукой Егор спускает треники вместе с боксерами, тяжело дыша и смотря то на свою плоть, то на Диану, с под нахмуренных желанием бровей. Ди запрокидывает голову, когда его рука касается шеи, а вторая заползает в белые трусики, ища нужную дырочку. Её стон с губ, когда Егор вводит два пальца и начинает умело двигаться в ней. Невероятное блаженство сходит с её рта, получая эндорфины в кровь. Он смотрит уверенно злостно, словно обделённый вниманием. И сейчас она открыто показывает, что хочет его, словно по щелчку пальцев. Смело притягивая за бедра шатенку, один толчек и он внутри, отрывисто, получая её укусы в плечо от вторжения. Егор входит сильнее, наращивая темп внутри тёплого лона, и рыча натягивает бледную малышку до основания, прокручивая стояк, и трахая её на подоконнике. Диана чувствует каждую манипуляцию внутри, отрывисто стонет, и теряет счёт своего желания, словно оно удваивается при каждом его движении бёдрами. Рука сильно сжимает шею, и притягивает к себе, отдаться поцелую сполна, наполняя губы темной краской от укусов. — Ааааахххх… Комната наполняется непристойными звуками, а тело все больше немеет от таких грубых вторжений. Словно наложенные швы сейчас распадутся. Но ей все равно. Она не хочет об этом сейчас думать. Булаткин яростно вытрахивает уже обессиленную малышку, пытаясь уловить её оргазм, отстраняясь и прижимаясь к её шеи, до характерного скрипа нежной кожи, уверенно прокалывает её зубами, и слышит дикий стон. Наяривая внутри мощнее и сильнее с каждым приливом возбуждения, насаживая тело на член, и чувствуя, как внутри проходит ток и её мокрота сводит его с ума замбвенно. Он ощущает как ему становится тесно внутри, как головка пульсирует смазкой и замедленно проходит по стенкам влагалища. Ди отчаянно стонет, получая свой не первый оргазм, после чего словно мякнет вся, и теперь ему становится пробираться гораздо удобнее. Невидимое пространство становится шире, а ствол словно по маслу проерзывает дорожку внутрь с каждым толчком. Делая животный рык, и быстро выходя с малышки, Егор обильно кончает на животик, и видит как капли стекают вниз к интимному месту. Отстраняясь и помогая встать девушки с подоконника, Булаткин поднимает треники, и заправляет их. — Где здесь умывальник? — грозно шипит мужчина. Малышка только взглядом показывает в сторону двери, и блондин еле отдышавшись скрывается в не большой ванной комнате. Охладившись потоком воды по лицу, всё сново становится на места. В голове тот же самый дым и невидимая причина его действий, за которую он не готов себя винить сейчас. Этот импульс в крови блещет самым ярким огнём. Вытерев руки полотенцем и громко хлопая дверью в комнате, Егор видит на кровати Диану. Смело подходит к тому же злосчастному подоконнику и становится спиной к адвокату, вдыхая в кулак воздух. — Я долго думал. Диана только сосредоточено повела взглядом, словно сейчас будет самый важный приговор в её жизни. Приговор тем чувствам, которым она дала волю. — И у меня есть к тебе предложение… ** Напряжение проходилось по ключицам Ди, и вовлекало не переводить ни взгляд, ни дух. Она чувствовала подвох и безмятежную радость, от которой кружилась голова. Егор крепче сжал руку шатенки, и смотрел то на её пальцы в его руке, то поверх темных зрачков. Он знал, что предложит ей. Она не знала, что предложение будет таким. — Я хочу передать тебе во владение казино. И предлагаю стать его полноправной владелицей. Он говорил четко, проговаривая каждое слово. Не видя, что в её глазах уже потух тот огонёк надежды, который дословно вселял веру даже в последние секунды мыслей о нем, перед ударом. Она чувствовала, что теряет себя, его и все мысли о том, как им быть вместе на этой планете. Сейчас она не знала, как ей быть в одном городе, где тесно и повсюду его запах. Каждая улица напоминает эти важные встречи, важными они были именно для неё. — Ты её любишь? Егор резко обернулся, отдаляясь расстоянием глаз, убирая свою руку с охапки её. И сново воцарил вниманием голубых океанов. — Да. — Тогда почему ты не с ней сейчас? Блондин замотал головой, прикусывая губу. — Я не мог оставить тебя. Секундная слабость, и помутнение, сново её рот, глаза и нос возле его лица, она терлась об его лоб, и пыталась почувствовать сново эти касания, Егор в ответ терся своим носом, думая, что сейчас остановится. Но остановится можно было только одним способом — уйти. Хватая её руку в свою и смотря властно и не опрометчиво, он ждал только одного ответа. — Я согласна. — промолвила шатенка, словно ища последнюю надежду быть рядом. — У тебя все получится! Ты безумно сильная и отважная! Я уверен, что передаю дело человеку, который сможет сделать больше и даже лучше меня. Поднимаясь и отпуская нить между ними, Егор подошёл к выходу, словно собирался уйти по-английски. — Почему именно я? Развернувшись в профиль, и даже не ловя её взгляд своим, Булаткин дотронулся до ручки двери, и сухо произнёс: — Потому, что когда целились в меня, ты не спрашивала. Я бы так же поступил со своим любимым человеком. Закусив сново губу, и не кинув дальше и слова, Егор вышел с палаты, понимая, что его любимый человек теряется в догадках, где сейчас он может быть. Ди прижалась голыми коленями к груди, ощущая невероятную боль в рёбрах, словно в неё вновь выпустили пулю. Какая боль сильнее? Ответ очевиден. Та, что достаётся от любимого человека, и не важно будет она физическая, либо моральная, словесная, битва взглядов и его сухое нет в ответ. Он ведь всеми этими словами произносил, что не любит её, не любит… Шатенка чувствовала мокрые капли на горячих щеках, по спине проходил ток и лёгкий ветер, она не знала зачем согласилась взять на себя риски его бизнеса, словно это не предложение вовсе, а покупка всей её боли, тревоги, сожалений, мечтаний, тепла, любви без обязательств и происшествий, которые случались с ним. Словно ей купили машинку покататься, вместо того, чтобы подарить жизнь с собой. Всё это время, она боролась за то, что ей не принадлежит, не принадлежало и не будет принадлежать. Пусть мимо пройдёт сто пуль, одна от него будет смертельной, просто слова, просто его глаза напротив, и человека уже нет, даже если стекло запотело от горячего дыхания. Внутри оборвалась надежда, все мысли, которые приходили к обоюдному теплу, её накрыло таким разочарованием, что хотелось впиться в себя ногтями и кричать, неистово показывая где болит. Она знала, что он не её. И все, что она хотела, так это отрезать себе память, чтобы не знать этого, не чувствовать и не допускать хоть на секунду мысль о том, что где-то на другом конце города он едит к другой, чтобы сказать все желанные слова о любви ей. Егор рванными движениями включал телефон, ускоряя шаг по коридору и спускаясь вниз по винтовой лестнице, шум в реэстратуре на выходе не перебивал его мысли, выбегая на улицу и ловя попутную машину, Егор чувствовал, как дрожит сердце внутри при одной мысли, что только могла накрутить себе Катя за все это время его пропажи. Её телефон молчал, короткие гудки сбивались. Номер отца был занят. А в голове уже пронеслись самые ужасные опасения. Прислоняя локоть к стеклу авто, и держась за лоб, в его голове кипели только одни понятия, что сейчас он сказал Ди о Кате. Её бы он прикрыл плечом, грудью и даже самим собой. Не раздумывая. Он знал, что все, что происходило в тайне от неё, это худшее предательство, которое могло случится. Но не мог взять и стереть себе память, чтобы просыпаться без доли воспоминаний о этих свершениях. Хотелось выть волком, кидаться на людей и выбить дурь со своей головы. Хотелось кинуться в озеро, захлебнуться от собственной желчи, и не думать, что рядом с ней может быть ещё кто-то. Рядом с ней и его малышом. Тем, кого она носит под сердцем, продолжая любить за двоих. В то время, пока он встречался с прошлым, и вовлекался на темную сторону прелюдий. Накрывало так сильно, что дрожали виски. В голове словно проходило состязание правды с не правдой. То что могло рушить сейчас его, разрушит её чувства. Егор не знал, будет ли молчание лучшим выходом, или лучший выход, это признать свои ошибки, и потерять её, её и своего ребёнка, который может родится во всей этой лжи, от этого становилось тошно и противно. Хотя от себя было противней вдвойне. Но он собрался с мыслями, что бы через пару секунд сказать самые важные слова…