Уже не романтика

— Настюха, ты шпионишь за мной что ли? Вот как только самый неудобный момент появляется — сразу к себе вызываешь. Чего тебе на этот раз надобно, а? — Привет, Андрей, — кокетливо отозвалась Кисегач, пропуская мимо ушей короткую тираду. — Да ты с ума сошла, — поразился терапевт, оглядывая ее нарядное платье и не слишком уместный по больничным меркам макияж. — Настя, смилуйся, я ведь не вынесу двойной порции романтических соплей. Мы же все решили уже, мышка, не начинай заново… — А ты успел губу раскатать? Не про твою это честь, — сурово отрезала главврач и снова мило улыбнулась. — Я просто поговорить с тобой хотела. — О чем? — Не о чем, а о ком. — Кисегач, мне что, вызвать дух Кассандры, чтобы она мне объяснила, чего ты хочешь? — Не умничай, Быков. Сам знаешь. О Филе. Тот картинно закатил глаза. — В последнее время частота использования мной этого имени из трех букв перешла критическую точку. И что же ты хочешь спросить о нем? — Ты должен поговорить начистоту с бедным мальчиком, устаканить все, в конце концов. Ты старше, опытнее, на тебе ответственности больше. Разберись в своих отношениях. — Так, — прервал Быков излияния Анастасии. — Ты только начала, а я уже не понял из твоего монолога три вещи. Первое — почему ты называешь «бедным мальчиком» здорового лба, который, можно сказать, и заварил всю эту кашу хотя бы фактом своего существования. Второе — с чего ты взяла, что у нас с ним — страшно подумать — какие-то от-но-ше-ни-я. Ну и третье — какого черта ты вообще лезешь не в свое дело? — Все сказал? — ничуть не обескураженно поинтересовалась женщина. — Говорить-то ты хорош, слушать только не умеешь. Ладно других не слушаешь, так ты еще и себя самого не слышишь — вернее, слышать не хочешь. — Многообещающее вступление, — вновь съязвил терапевт. — Продолжай. — А тут и продолжать нечего. Перестань окружающим голову морочить. Смотреть противно, а еще строит из себя великого и ужасного. — Это я-то морочу? Да я что хочу, то и делаю, — Быков резко поднялся и хлопнул ладонью по столу. — А всем, кто против, я не советую ложиться в мое отделение, когда припечет. Кисегач победно улыбнулась. — А ты что это, никак на свидание вырядилась? — сбавляя обороты, спросил Андрей. — Может, и так. — Ага. А я-то думаю, чего это ты вдруг Филу в няньки записалась. А ты просто хочешь от меня избавиться. Анастасия засмеялась, поправляя перед зеркалом прическу. — Не без этого, Андрюша, не без этого. — Вот же мегера старая, и как это она меня так уделала, — бормотал Быков по дороге в ординаторскую. — Хотя… что хочу, то и делаю, ясно?! — рявкнул он на пробегавшего мимо санитара так, что тот успел лишь пискнуть, прежде чем исчезнуть в неизвестном направлении. Все постепенно вставало на свои места. Быков оказался настолько благодушен, что даже не оставил никого на ночное дежурство. Но Фил отчего-то медлил, растерянно копошась в сумке. — Чего ты ждешь, кукушонок, письменного извещения? Ричардс в третий раз проверил карманы. — Андрей Евгеньевич, я, кажется, кошелек потерял. И ключи. Украли, наверное, — пролепетал тот в ответ совершенно убитым тоном. — Ну так оставайся здесь, подежуришь заодно, — хмыкнул его начальник, и Фил послушно принялся надевать халат обратно, пока Быков не перехватил его руку. — Да подожди ты… шуток совсем не понимает. Ладно, поедешь ко мне домой. Не бросать же тебя тут. — Спасибо, Андрей Евгеньевич!.. — Цыц! Надеюсь, ты не заставишь меня об этом жалеть. Фил отрицательно замотал головой и расплылся в улыбке.