Этот мир пытается превратить меня в монстра так долго, сколько я себя помню.
The 100
Люди, окружающие нас живым кольцом, подходили все ближе, будто преследовали лишь одну цель — наказать виноватого в содеянном. Девушка, похоже, избрала для себя жертву и потянулась ладонями, перепачканными кровью брата, к лицу Эрвина, который уже не замечал её, ведь был занят присмотром за остальной частью Разведкорпуса. Сняв ранее вытащенный пистолет из кобуры, я сделал пару предупреждающих выстрелов вверх, чтобы напугать, но не ранить. Все вокруг замерли, уставившись на меня, в том числе и Смит. — Опусти руки, — ровным тоном сказал я, направляя пистолет теперь уже на неё. Толпа вокруг перестала подходить ближе, а на смену озадаченным возгласам пришёл шёпот. Она не послушала, и пришлось добавить чуть грубее для убедительности: — Я дважды повторять не собираюсь. Девушка опустила руки, нервно теребя подол серого платья, оставляя на нём бордовые следы, сделала пару шагов назад, и обессилено упала на колени возле брата: — Можешь стрелять, солдат. Если моя смерть поможет тебе подняться с колен в глазах товарищей. Солдат? Да моя усмешка буквально кричала о том, как мне ненавистна ситуация, в которой мы оказались, но кому, как не ей, было решать иначе. Когда счёт твоих дней на этом свете переходил в количество, которое ты способен сосчитать на пальцах, то человек, ещё вчера являющийся твоим врагом, становился чем-то значимым, и Смит стал не исключением для меня. Наша смерть была неизбежна от одного неверного действия, лишь только поэтому мне не хотелось наблюдать, как благодаря одному слову потерявшегося человека он мог стать следующим, хладным трупом, лежавшим на улице посреди Стохеса. Всё это стало чем-то фатальным лично для меня. — А разве это я сейчас стою на коленях? Девушка посмотрела на меня снизу-вверх и, дойдя до лица остановилась. Задержав взгляд на многочисленных, ещё свежих порезах и ссадинах. — Постойте, — крикнул кто-то, из толпы шагнув вперёд. Парень уставился на меня, вглядываясь в лицо, словно боясь допустить ошибку в своём предположении, но я почему-то чувствовал исход. — Я видел тебя вчера. Но ты не был в форме солдата разведки, а даже наоборот — на тебе были наручники. Именно этого заявления я и ожидал. Странно было бы другое. Допустим, если бы не один житель Стохеса не заметил моего взятия под стражу. Ведь меня вели через самый центр города, словно побитого дворового пса, кем я, по сути, и являлся. Было необычно наблюдать то, как, казалось бы, слаженная постановка Разведкорпуса рассыпалась на глазах, точно карточный домик от лёгкого порыва ветра, которым стал единственный выстрел. Да ещё и этот парень не отходил от меня, словно ожидая ответа. — Считай, что я так отбываю своё наказание. — Перейдя на сторону врага? — А что, если враг тут я? Мои слова явно дошли до юноши именно в той трактовке, которой я и пытался ему донести. Леви Аккерман был куда хуже, чем солдаты разведки, а если дело касалось его выживания, ярость и злость, что корпели внутри него последнее десятилетие, как по таймеру были готовы вырваться наружу. — Леви, — тихо позвал меня Эрвин, подняв руки, словно пытался сдаться, — я думаю, тебе стоит опустить оружие, пока у нас не прибавилось пострадавших. Вокруг снова поднялся шум, стоило только снять девушку с прицела, но, казалось, ей одной было всё равно, в отличие от остальных. Из перешёптываний горожан до меня долетали лишь обрывки фраз: «Это Леви Аккерман?» «Ничего себе. Тот самый Аккерман?» «Ещё недавно его имя не сходило с первых полос газет, а сегодня он уже на стороне Разведкорпуса». Все они с такой ненавистью и призрением произносили моё имя и осуждали выбор, что мне пришлось принять, будто я сам это избрал. — Наши дела обстоят весьма прискорбно, — сказала Ханджи, подойдя к нам. Рядом с ней встала девушка, прокручивая меж пальцев небольшую монету. — Знакомьтесь, ребят, с виновницей этого торжества. — Это вышло случайно, капитан Зое. Тот молодой человек принял попытку отнять оружие у члена отряда и всячески проявлял агрессию. — Поэтому ты решила убить его? — резким тоном поинтересовался Эрвин, всё ещё не сводя с меня тяжелого взгляда. — А тебя, Аккерман, я просил вести себя тихо и не пользоваться оружием без острой на то необходимости. Было бы удивительно, если бы упрёк в мою сторону так и не прозвучал. Но мне хватило тех нескольких часов в компании с командующим, чтобы понять, чего ждать от него. — Защита твоей жизни не является острой необходимостью? — Нет, Аккерман. Это не оправдание того, что ты размахивал стволом перед лицом потерпевшей. То, как он произносил мою фамилию, выводило куда больше, чем его приказной тон в купе с этой девушкой, продолжающей смотреть на моё лицо, но теперь уже не со страхом, а с отвращением. — Но тем не менее я принял это решение, — девушка-кадет, пришедшая с Ханджи, встала рядом со мной, будто избрала верную для себя сторону. Несмотря на то, что её ждал явно непросто выговор за эту, мягко говоря, «выходку». — И не изменил бы его, даже если бы мне был известен итог. — Как и я, – ответила девушка, и на пару мгновений наши взгляды пересеклись. — Если этот солдат несёт ответственность за такое нарушение, то я явно не собираюсь быть в стороне. — Твоё имя, кадет? — хоть Эрвин и обращался к ней, но его взгляд блуждал по всем, кто стоял вокруг. Будто он никогда не находил в себе покоя и беспрерывно пытался отыскать опасности, подстерегающие его повсюду. Девушка зажала монету в кулак правой руки и приложила его к груди, тем самым отдав честь командующему. — Я Саша Брауc. Смит кивнул и повернулся, ища кого-то глазами: — Бернер, — позвал он Моблита, стоящего неподалёку, — тебе придётся вернуться в корпус и забрать с собой Браус. — Хорошо, господин командующий. Знаете, что я заметил за эти несколько часов? Все беспрекословно выполняли приказы Смита. Вот так просто, словно его каждое слово было законом для них, но только ко мне это точно не имело никакого отношения. Хоть я делал это не нарочно, ведь для меня это всё было в новинку. Я никогда до этого не терял положение вожака своей маленькой стаи, которая заменила мне семью. Потому что потеря власти приравнивалась к бессилию и беспомощности, а это заставляло меня чувствовать себя несчастным. При ситуации, которая складывалась вокруг меня, сейчас стоило хотя бы казаться для них славным парнем, сохранив в душе привычную толику ухищрения. Возможно, именно эта двойственность собственной натуры позволила бы мне выбраться из положения, в которое любезно меня втянул Разведкорпус, а после вырвать за собой и Изи с Форланом. — А тебя, — Эрвин указал в мою, сторону даже не удосужившись повернуться, — Аккерман, в штабе будет ждать выговор, и будь добр подготовить рапорт о том, чем ты руководствовался, когда доставал оружие. — Я уже успел подумать, что вы лично прямо сейчас накажете меня, командующий. Тона в ответе хватило, чтобы Эрвин повернулся и посмотрел на меня. На его лице отразилось непонимание, и стоящих вокруг нас офицеров это весьма позабавило. В воздухе на некоторое время повисла звенящая тишина, но Ханджи не выдержала первой и рассмеялась, а лицо Смита залилось краской. Никогда бы не подумал, что Эрвин относился к тому типу людей, которых способна вогнать в краску глупая шутка. Или я его смущение со злостью перепутал? Я уже и сам ни черта не понимаю. В голове лишь медленно шёл отсчёт наших последних дней на Земле. — Леви, Леви, — за спиной раздался до боли знакомый голос. Сомнений не было — это Кенни. Его прокуренный бас я слышал каждый день, пока мы вместе жили в Подземном городе. — Ты не меняешься, Аккерман. — У меня был лучший учитель, — съязвил я в ответ. — Неправда, — дядя обошёл меня справа, и теперь его тень угрюмо нависала надо мной, словно он грёбаная туча, закрывшая солнце в первый тёплый день весны. — Я не учил тебя дерзить старшим. — Смит старше меня разве что только по званию. — Этого тебе должно быть достаточно, — резко ответил он, сменяя тон с насмешливого на тот самый из детства, в котором то и дело проскакивали нотки командира. — Сейчас ты обязан подчиняться ему. — А всё благодаря самому Кенни Аккерману. Спасибо. — Не ерепенься, мальчишка. Если бы ты не попал в Разведку, то загнулся бы при первом нападении тех тварей где-то под стеной Мария. Меня всегда веселил тот факт, что даже когда одно упоминание моего имени в газетах наводило шум во всём Парадизе, для дяди я по-прежнему оставался лишь мальчишкой, которого он нашел рядом с трупом матери. Дохляка, что был неспособен не то, что постоять за себя, а даже подняться на ноги без его помощи. Поэтому даже сейчас, по прошествии более двадцати лет, я оставался ничем, но лишь для него. Или так думал лишь я? Смит молча наблюдал всё это время, как Кенни отчитывал меня, изредка улыбаясь и посмеиваясь, покачивая головой. Черт, да его это забавляло. Эрвин словно и сам был Дьяволом, умело играющим на чувствах и эмоциях людей, что хитро вплетал их в игры, построенные в своём разуме при этом оставаясь в тени. Хитрый засранец. — Ааа… да? То есть именно сейчас моей жизни, как и жизням остальных членов Разведкорпуса, ничего не угрожает? Серьёзно, Кенни? — Не сей панику, Леви, — резко произнёс Смит. Выражение его лица вновь сменилось. На нём больше не присутствовали ни усмешка, ни смущение. Он словно был разочарован таким поведением с моей стороны. — Капитан Зое, забирайте Аккермана и направляйтесь к главному входу в Подземный город. Пора уже заканчивать со всем этим. Увести меня от разгневанной толпы, пока я не открыл их реальную тайну, было весьма умно и несмотря на то, что я дал согласие на помощь Разведке в «миссии» по спасению Парадиза, глубоко внутри был против затеи, в которой придётся погибнуть всем, кто не получил билета в новую жизнь. — Похоже, мне следует сказать «слушаю и повинуюсь, господин командующий»? — В этом нет необходимости, Аккерман. Его слова прозвучали словно упрёк, и хоть я сам был в этом виноват, внутри меня вскипали злость и неприсущее чувство обиды от ситуации, в которой я находился, где Эрвин был центральной фигурой на шахматной доске. А вот мной эта партия была уже проиграна. Поймав на себе безразличный взгляд дяди, я развернулся, уходя следом за удаляющейся от толпы Ханджи. Она, как и Моблит, даже не спросила, почему для поручения выбрали именно её, а беспрекословно выполнила его приказ, оставляя разведку позади, направляясь в самый центр Стохаса. Как только мы завернули на одну из пустынных улиц, раздался едва различимый за нашими шагами звук зажигалки, девушка чиркнула колёсиком, озаряя темноту перед собой вспышкой синего огонька. Я увидел, как от неё потянулся сизый дым от сигареты и уловил лёгкий аромат шоколада. — Девушкам не идёт курить, — произнёс я, громко шаркнув сапогом по мелкой гальке, которой была усыпана улица. Ханжи усмехнулась, развернувшись на пятках, но не прекратив идти к месту назначения: — А ещё девушке следует хранить девственность до замужества, но ты всерьёз думаешь, что нас волнуют моральные устои, выдвинутые патриархальным обществом, когда вся жизнь расписана по минутам? — Попахивает феминизмом… с нотками шоколада. Зое закашлялась, подавившись сигаретным дымом, и мне удалось обогнать её: — Нет же, Леви, — она нагнала меня поравнявшись. — Я просто хочу, чтобы за девушкой не закрепляли все эти нравственные нормы, и она могла сама решать, что и когда ей делать. — Но вот Смит постоянно раздаёт тебе приказы, и ты же их выполняешь не задумываясь. — Да. Он же наш командир тут нет места для моих желаний. — Даже если он прикажет тебе пожертвовать собственной жизнью взамен на чью-то более важную? — Даже... Ханджи резко остановилась, и мне пришлось последовать её примеру, после она сняла очки в роговой оправе, повесила на футболку. Я ничего не понимал, а Зое потерла без того раскрасневшиеся глаза и, выждав пару секунд, посмотрела на меня. — Ты же умрёшь. Разве не стоит в первую очередь ценить собственную жизнь? — произнёс я обеспокоенно. — Леви, он не монстр, каким может показаться в начале — Эрвин хороший человек, — взгляд карих глаз потеплел, словно упоминание одного его имени успокоило её. — Он правда хороший, если среди нас ещё остались такие, — она улыбнулась, подходя ближе, и, скинув дотлевшую в руках сигарету к своим ногам, затушила её сапогом. — Просто чтобы вернуть то, что мы зовём жизнью, ведь о свободе я уже даже не мечтаю, нам требуется проливать свою кровь... — чуть помедлив, она тише продолжила, — и отдавать за это сердца. Я отмахнулся от её слов и, развернувшись, вновь зашагал на пути к неизвестности, куда нам указывал Смит. Пусть его сейчас не было рядом, но я чётко ощущал присутствие. Чувствовал тяжёлый взгляд его ледяных глаз и понимал, что в них крылась наша погибель.***
Очередь от входа в Подземный город протянулась на сотню метров вперёд, стоило только нам вывернуть из-за угла, и мы сразу столкнулись с последними из них. Хотя я даже не представляю, есть ли тут реально последние. — Будешь стоять столбом и разглядывать горожан, они могут заподозрить неладное, — шепнула Ханджи, подойдя вплотную. — А нам это нужно? Правильно — нет. — Они ведь прекрасно понимают, что всем там места не хватит, а если бы и хватило, то они бы померли с голода меньше, чем через полгода с тем количеством провизии. Но люди всё равно ждут у входа в Подземный город, словно других занятий в их жизни не существует. Глупо тратить на простое ожидание такой ценный ресурс, как время. — Всё упирается во «время», — Зое шагнула вперёд, ловко лавирую между людьми, и поманила меня за собой. Нас спокойно пропускали вперёд, только завидев. Тут форма Разведкорпуса действовала на людей безотказно. — Нам нужно разогнать всю толпу по их домам, чтобы завтра устроить пересчёт. — Чтобы точно знать число наших потерь? — Ханджи ответила кивком продолжая идти вперёд. — А до завтра что мы будем делать, как только здесь со всем покончим? — Вечером у нас общий сбор и знакомство с новобранцами, — Зое оттолкнула в сторону мужчину, который перегородил ей дорогу, не желая пропускать, и сквозь зубы прошипела: «В сторону». — Так о чём это я, ах да: сейчас корпус заселен примерно на пятнадцать процентов, а нам бы хотелось приблизить это число к сотне, и Разведкорпус больше не будет казаться мертвым. Ханджи остановилась возле солдат Гарнизона, которые плотным кольцом закрывали вход в Подземный город от разгневанной толпы людей. — Рико, — обратилась она к невысокой блондинке, что стояла к нам спиной. И как только та повернулась, Зое продолжила: — У вас какие-то проблемы с расселением? — Нет, капитан Зое, — девушка поправила очки и подняла голову, встречаясь с разъярённым взглядом Ханджи, но при этом, не показывая страха. — Все, кто тут остались, не имеют пропуска под землю, лишь пытаются попасть туда незаконно и применяя силу. — Тогда сворачиваем всю эту богадельню и разгоняем народ. — Они не хотят уходить. — Я тоже много чего не хочу, Рико, но разве до этого кому-то есть дело? Я повторяю: разгоняем народ во всём Стохесе по домам, — она протиснулась между солдатами и заняла позицию позади них так, чтобы видеть всех, забравшись на небольшой каменный выступ. — Я обращаюсь ко всем от имени главнокомандующих Разведкорпуса и Военной полиции, которые приняли на себя управление Парадизом, пока президент и остальные члены правительства временно отсутствуют… — Они спрятались под землёй, точно крысы, — выкрикнул кто-то из толпы, прерывая Ханджи. — Сначала они, а потом и вы. Крысы первыми бегут с корабля, когда тот начинает тонуть. А мы подохнем на поверхности в пастях тех тварей, что придут из-за стен. — Я прошу тишины, пока я пытаюсь донести до вас приказ. — Не собираюсь я молчать, знаю, что сдохну пока вы будете жить припеваючи, — мужчина проталкивался вперёд сквозь разъярённую толпу, поддерживающую каждое его слово. Он направлялся прямо к Зое, испепеляя её взглядом. — Ты, сучка четырёхглазая, первая спрячешь свою жопу в Подземном городе, пока твари из тени по одному утащат нас и сожрут. — Всё сказал? — возникнув перед ним, я снова достал оружие, хоть на сей раз был и нож. Эрвин, несомненно, заставит меня и за это писать рапорт и объясняться перед ним, и теперь уже лично. Но, если честно, в тот момент мне было совершенно плевать. — А теперь разворачивайся на сто восемьдесят градусов и вали туда, откуда пришёл, ведь если я ещё раз услышу такие отвратительные слова в адрес моего капитана, то вырежу твой поганый язык. Мужчина вначале сделал шаг назад, неотрывно следя за ножом в моей руке, чья сталь отражалась в зелёной радужке его глаз, а после затормозил, врезавшись в людей позади себя: — Да кто ты, черт возьми, такой чтобы мне приказывать и уж тем более угрожать? — Леви Аккерман собственной персоной, — пренебрежительно посмотрев на него, я слегка поклонился, не скрывая ухмылки на губах. — Ещё один Аккерман? Да сколько вас вообще? — Хватит на каждую мразь, похожую на тебя. И повторять дважды я не собираюсь, так что будь добр выполнить мою просьбу. Он послушно отступил назад, так больше и не сказав ни слова, словно боялся мне перечить. Интересно, что он видел в моём взгляде кроме призрения? Чудовище, в гневе прячущееся за радужкой серых глаз, или же человека, не видящего иного выхода из этой ситуации? Никто бы не смог дать ответ на эти вопросы. Боюсь, что даже он сам был бы не в состоянии найти подходящих слов. — Спасибо тебе, конечно, — прозвучал голос Ханджи прямо у меня за спиной. — Но не стоило подставляться, когда вокруг столько свидетелей. — Я ни капли не сожалею о том, что сделал. Таких кхм… как этот, нужно ставить на место, — ответил я, повернувшись к Зое. В её глазах читалась благодарность, словно она и не ожидала, что у кого-то из присутствующих хватило бы смелости заступиться за неё. Хоть я и на секунду не сомневался, что она сама дала бы ему отпор. — И, если такой случай выпадет вновь, я без раздумий повторю. — Не думаю, что ты долго протянешь на поверхности, Леви, с такой-то тягой к саморазрушению. Вновь этот голос, пробирающий меня до самой души. Обвивающий каждый позвонок тонкой незримой нитью, от которой я испытываю непривычное для меня чувство, схожее со страхом. — Не удостою тебя такой радости, дорогой дядя. — Непотребный мальчишка. — У меня был лучший учитель и первоклассное воспитание... Я не успел договорить, потому что прошедший мимо нас в тот момент Эрвин наградил меня таким взглядом, от которого слова сами застряли в горле. Это было в его манере. Контроль над разумом своих подчинённых. Желание заглушать их одним свои присутствием. Возможность сломить волю любого одним взглядом. — Ваш рапорт, мистер Аккерман, становится всё длиннее, — склонившись надо мной, прошептал он. — Но не создавайте вокруг себя сейчас панику, а лучше соблюдайте и дальше тишину. Мне очень нравится, когда вы молчите. Самоуверенный и расчётливый засранец. Он ни капли не сомневался в том, что любой его приказ для меня являлся беспрекословно выполнимым, при этом напрочь забывая, что в первую очередь я нахожусь здесь ради собственной выгоды. Поверни время вспять и, владея информацией о том, что Разведкорпус поджидал нас на пути к Подземному городу, я бы нашёл другой выход, но никогда не сдался в их лапы лично. — Последую вашему желанию, мистер Смит, — парировал я, пряча нож в портупею под курткой, и, сдвинув рукав в сторону, посмотрел на часы. — Время уже позднее, а значит, без всего этого освещения на улице будет темно и опасно. Это я так, к слову. Эрвин продолжал смотреть на меня, пока я направлялся в сторону дяди, стоявшего у самого входа в Подземный город. Кенни отдавал приказы своим подчинённым по зачистке города от людей, видимо, ему не терпелось поскорее закрыться под землёй и отдать решение проблем с радиацией и монстрами из темноты в руки Разведкорпуса, который, несомненно, справился бы с задачей лучше Военной полиции. Марло, заметивший меня, непроизвольно дёрнулся, словно увидел призрака, а потом потупил взгляд. Он всё ещё испытывал вину за то, что нас поймали вчера, не подозревая о своей непричастности. Я никогда не поощрял самобичевание. Для меня это удел слабых. Человек не вправе отпускать себе грехи, но он может исправиться сам, чтобы впредь не совершать ошибок. — Прошу минуту тишины, — раздался голос Эрвина с импровизированной трибуны, которую ещё пару мгновений назад занимала Ханджи. — Как вы понимаете, заселение в Подземный город закончилось, а здесь остались только люди, не имеющие туда доступа, так что мы просим всех разойтись по домам, — вновь поднялся шум из голосов нескольких сотен людей, но Смит не позволил среди них вновь найтись такому, который публично оскорблял Ханджи. Так что незамедлительно призвал всех к тишине, одним лишь выстрелом в небо: — Не стоит устраивать хаос, не зная всей ситуации в целом. Никто из солдат Разведкорпуса и Гарнизона не попадает в Подземный город. Мы так же, как и вы, остаёмся на поверхности. Лишь военная Полиция во главе с Кенни Аккерманом закрывается вместе со «счастливчиками» по ту сторону для соблюдения порядка. Так что прошу ещё раз всех незамедлительно покинуть улицы города и укрыться в своих домах, в противном случае в течение получаса мы будем вынуждены выключить всё наружное освещение вплоть до стены Роза. В периметре досягаемости его голоса вмиг посеялся хаос, до тех, кто стоял дальше, информация дошла чуть позже, но меньшего эффекта от этого не было. Я не знаю, подействовали на его речь так мои слова или же он и без этого для себя решил, что лучшим выходом будет отключить освещение и давить на людей их собственными страхами. Из толпы доносилось: «На улице уже ночь», «Вы не можете так бездумно пожертвовать безопасностью», «Тут ещё остались женщины и дети. Пожалейте хотя бы детей». Но мы ничего не могли сделать, пока находились здесь, и вместо решения проблемы успокаивали разбушевавшийся народ, попусту тратили время. Вперед шагнула девушка, та самая, что ещё не более получаса назад винила Разведку в смерти своего брата — по сути это так и было, хоть и по его собственной вине: — Мы никуда отсюда не уйдём, пока вы не расскажете, в чём дело. Почему нам не говорят реальной причины такого экстренного расселения, — пару предложений, и она сделала то, что хотела. Бомба замедленного действия была запущенна. Люди больше не собирались двигаться с места, поддерживая каждое её слово. — И вы блефуете, господин командующий. Вы никогда не потушите освещение, ведь разведка, как никто другой, знает о монстрах из тени. — Именно поэтому я в курсе, о чём говорю. Но вы сделали свой выбор, — Эрвин улыбнулся, но это не была насмешливая ухмылка, а скорее походила на звериный оскал. Дьявол во плоти с крыльями свободы за спиной извлёк из нагрудного кармана портативную рацию и с ухмылкой на лице заговорил в динамик: — 104 отряд, это говорит Смит. — 104 слушает, это Йегер, — отозвалась рация мужским голосом. — Эрен, у нас экстренная ситуация. В течение получаса обесточьте все наружные источники освещения по периметру до стены Роза, — его лицо исказила кривая ухмылка, прежде чем он продолжил: — «небо» в том же числе.