***
Свет чужой Луны заливал комнату лётчика. Чувство умиротворения не покинуло его, будто так было всегда. В полумраке виднелась его выстиранная одежда, висящая на двери. Спасибо этим милым пони. Быстро надев нательную рубаху и кальсоны, босиком вышел из спальни. Очень уж хотелось подышать свежим ночным воздухом. Не нарушая тишины, пилот преодолел скрипящую лестницу и коридор, тускло освещаемый магическими огоньками. Сад встретил лётчика шуршанием листвы, да стрёкотом сверчков. Присев под молодой яблоней и подогнув ноги, Крамаренко взглянул на Луну, такую красивую и близкую, только руку стоит протянуть. Мысли текли медленно, не спеша. Тут было всё: и прошедшая тяжёлая жизнь под трассерами мессеров, и новая в Корее, и нынешняя ситуация в мире пони, драконов и других мифов. Здесь тоже есть, кому неугоден советский офицер, которого судьба-злодейка кинула сюда. Но есть ли здесь также и друзья, чтоб вверить в их руки жизнь? Так и просидел человек, смотря на ночное небо и не считая прошедших мгновений, сливавшихся в долгие минуты. В один момент он стал не единственным в саду. Повернув голову, сменяя позу, лётчик посмотрел на синюю пони, такую малозаметную даже в голубом свете спутника планеты.***
Луна со смешанными чувствами глядела на Сына, сидящего под деревом и приветливо улыбавшегося ей. Одетый в свою белую рубаху, он, всё больше походил на потускневшую звезду. Грусть и одиночество пожирали молодого поднебесного. Он призывно похлопал рядом с собой, приглашая и её любоваться этой тёплой, безмятежной ночью. Сев подле него, кобыла ощутила как Сын прижался к её синему боку и обнял. В ответ её крыло накрыло спину, соглашаясь на эти объятия. Это всё что она могла дать сейчас ему. Такой мягкий и добродушный, непохожий на своих Родителей — несущих смерть, он мог быть воспитан сёстрами на основах Элементов Гармонии: честности, доброте, смехе, щедрости, верности и магии дружбы. Он ребёнок, пусть и необычный, но так же чуждый боли и страданиям. Луна всё дальше отдалялась от канонов и стереотипов Железных Птиц, всё дальше от сестры. Обычно молчаливый, Сын тихонько запел. Чужие слова лишь несколько строк были такими, когда синяя кобылица услышала их у себя в голове: — Как я люблю глубину твоих ласковых глаз! Как я хочу к ним прижаться сейчас губами! Темная ночь разделяет, любимая, нас, И тревожная, черная степь пролегла между нами. Сердце пони забилось сильней и дыхание участилось, а губы уже сами подхватили мотив и слова, отчетливо пропев их: — Верю в тебя, в дорогую подругу мою, Эта вера от пули меня темной ночью хранила. Радостно мне, я спокоен в смертельном бою, Знаю, встретишь с любовью меня, что б со мной ни случилось. Теперь в трепетном восхищении, открыл от удивления рот Сын. Это были не русские слова, но чудо музыки дали ему услышать их как родную речь. Его глаза встретились с Луной, на них блестели слёзы. Кобыла притянула его, обхватив теперь обоими крыльями. Голова упала на мягкую грудку и Луна поцеловала его в макушку, как любящая мать жеребёнка. Её жеребёнка. Пони была готова расплакаться. Сколько лет мечтаний, сколько тяжёлого груза вечной жизни за хрупкими плечами. Теперь она готова забыть, сбросить всё и начать с чистого листа. — Я…Я люблю тебя… Больше ты не будешь одинок. — шмыгнула Луна, улыбаясь сквозь проступившие слёзы счастья. Из тёмной комнаты, сквозь панорамное окно, смотрела на это Селестия не выражая никаких эмоций. Увидев достаточно, она опустила голову и побрела обратно в комнату.***
Рассвет застал отряд Гармонии на привале в Бесплодных землях. Вернулись два разведчика с хорошей новостью: есть тайных ход в логово через старое капище драконов. По мнению одного из пегаса им не пользовались уже несколько десятилетий. Лейтенант тут же приказал выступать. Уставшие, но готовые искупить свою прошлую неудачу, воины двинулись вперёд. Больше они не разочаруют свою принцессу.